Мгновение ошеломленно лежал на спине.
Краем глаза увидел, что с Никс обошлись столь же бесцеремонно.
И тут все его тело свело жестокой судорогой. Он помнил это по своему первому общению со Сновидцами. Даал перекатился на бок – и как раз вовремя. Грудь резко сократилась, и изо рта и ноздрей у него хлынула морская вода. Все еще не в силах дышать, он встал на четвереньки. Легкие и горло горели огнем, обожженные солью. Он продолжал давиться и хрипеть, пока наконец не смог сделать чистый вдох.
Хотелось не двигаться с места, но Даал подполз к Никс, которая находилась в столь же бедственном положении. Она сгорбилась, опустив голову между коленей. Позвоночник у нее выгнулся дугой от боли. Отплевываясь от льющейся из рта воды, она кашляла и задыхалась. Слезы смывали соль с ее глаз. В конце концов Никс осела, хватая воздух ртом и вновь обретя способность дышать. Но по-прежнему дрожала всем телом.
Он приобнял ее и притянул себе на колени. Она вся сжалась, словно боясь его прикосновения. Даал лишь плотней прижал ее к себе, передавая ей часть своего огня, позволяя ему теплой волной пройти сквозь нее.
– Просто пережди, – успокаивающе произнес он. – Это скоро закончится.
Никс обвисла у него на руках, все еще время от времени кашляя и выплевывая остатки морской воды. Даал стал нежно укачивать ее – как всякий раз Хенну, когда та была взволнована или напугана.
Громкий плеск привлек его внимание к морю. Шийя тоже выбралась из воды. Ее ошкапир был слишком велик, чтобы подплыть вплотную к пляжу, и выбросил ее дальше в море. Хотя не то чтобы для бронзовой женщины это имело какое-то значение. Ей не нужно было дышать, и у нее не было легких, которые требовалось освободить от воды.
Она направилась к ним. Ее стеклянные глаза светились тревогой. Первые слова Шийи прозвучали мягко и тихо:
– Все с ней будет хорошо?
Даал кивнул.
– Дай ей отдышаться.
Он заставил себя расслабить руки, осознав, что при приближении Шийи невольно напряг их, еще сильнее притягивая Никс к себе. Ужас Сновидцев перед такими фигурами все еще эхом отдавался в нем.
Никс наконец самостоятельно села и уставилась на свои запястья. Кровотечение уже прекратилось, как он и предполагал. Что-то в длинных жалах ошкапиров способствовало свертыванию крови и заживлению ран.
Даал потрогал пальцами мягкие струпья у себя на шее, зная, что нужно будет спрятать их, как он это делал в прошлый раз. Хотя не то чтобы такие знаки имели какое-то значение, поскольку никто из ныне живущих не общался со Сновидцами. Однако их одинаковые с Никс раны было бы трудно объяснить.
Он окинул взглядом пустынный пляж. От бухты с гаванью Кефты их отделял высокий скалистый мыс. Предстояло довольно долго идти пешком, огибая его, чтобы добраться до города. Но, по крайней мере, сейчас они были одни и могли собраться с мыслями.
Пока они отдыхали, бледно-голубой туман над головой понемногу окрасился яркими малиновыми, желтыми и зелеными брызгами, знаменуя начало нового дня.
Даал пошевелился:
– Пора идти.
Никс кивнула:
– Мне надо отыскать Грейлина. Я не знаю, до сих пор ли он в море или же сдался и вернулся в город.
Шийя стояла неподалеку – бронзовый страж на песке. Она нахмурилась, глядя на них и слегка наклонив голову. Никс, наверное, заметила выражение ее лица.
– Шийя, что случилось? – спросила она.
Взгляд той скользнул между ними.
– Вы оба только что говорили по-пантеански. Я не смогла разобрать, что ты сказала.
Никс нахмурилась, невольно прикоснувшись пальцем к губам.
Даал отступил на шаг, бросив взгляд на Никс, и перешел на ноорский – язык, который обычно представлялся ему сложным, но теперь казалось, что он знал его с рождения:
– Шийя права. Я говорил на пантеанском. Ты тоже. Как такое могло случиться?
– Когда мы общались, объединившись со Сновидцами… – Никс пристально посмотрела на него. – Мы поделились нашими жизнями.
Он вздрогнул, вдруг осознав, как много узнал о ней. Она наверняка узнала о нем не меньше.
Даал опять перешел на пантеанский, уверенный, что она поймет:
– По-моему, мы поделились чем-то бо́льшим, чем просто наши жизни.
Пока они огибали мыс, Никс держалась рядом с Даалом. Вскоре перед ними открылась большая городская бухта, переполненная лодками всех видов и размеров. Из города все еще доносились отголоски музыки, приветствуя новый день, но даже они звучали устало и разбито.
Никс это было очень близко. Ноги у нее оставались слабыми и шаткими. Даже относительно короткая прогулка истощила те немногие запасы сил, которые у нее еще оставались. Грудь по-прежнему горела огнем. В горле першило, дыхание было хриплым.
Под охраной Шийи они двинулись вдоль пляжа, окаймлявшего волнолом, стараясь держаться в самой глубокой тени, отбрасываемой соседними утесами. Намерение их состояло в том, чтобы найти отца Даала и старшину Викас, оставшихся на поминальном празднестве.
Несмотря на усталость, тревога не давала Никс покоя. Она искоса глянула на Даала, представляя, как ошкапир меняет его дар.
«Меняет ради меня».
По словам Даала, это произошло шесть месяцев назад – примерно в то же время, когда под влиянием яда ей было видение и когда весь ее мир полностью изменился. Ощутили ли Сновидцы это пробуждение внутри нее? Уж не потому ли они вылепили из Даала то, что он представляет собой сейчас, – зная, что в конечном итоге она должна пройти этим путем, дабы добраться до того, что спрятано в Пустошах?
Никс также подумала про Уларию, одну из давней цепи сестринства ниссианок. Много веков назад первая из них была изменена таким образом, чтобы хранить всю историю и воспоминания Приюта, мало чем отличающиеся от того, что пережили они с Даалом. Было ли создание сестринства ранней попыткой Сновидцев сделать то же самое, что было проделано с ней и Даалом – до того, как пришли нооры и добавили свою кровь к местным родословным? Кровь, богатую обуздывающим напевом? По словам Мерика, за последнюю пару столетий число сестер-ниссианок заметно уменьшилось. Не потому ли, что с появлением в этих краях нооров ошкапиры нашли более надежный инструмент – людей, наделенных таким же даром, как и их собственный? И именно поэтому и позволили ниссианскому сестринству исчезнуть?
Никс покачала головой. Все это было слишком сложно осознать, даже просто обдумать.
И все же одно впечатление от общения со Сновидцами не оставляло ее ни на миг – всепоглощающее чувство неотложности и грозящей опасности. В первую очередь серьезная опасность грозила Баашалийе, и Никс хорошо понимала: чем дольше они будут ждать, тем больше риск, что она потеряет его навсегда.
Даал, шагающий рядом с ней, вдруг напрягся и запнулся.
– Что? – спросила она.
Нервно сглотнув, он указал на россыпь лодок и причалов.
– Вон наш ялик. Привязан рядом с баржей Рифового Фарера.
– Ты уверен?
– Я вижу Неффу. Я мог бы узнать ее рог за целую лигу.
Никс прибавила шагу.
– Если твой ялик и Неффа там, Грейлин тоже должен быть поблизости.
Почти бегом промчавшись мимо последних причалов, они достигли открытой площади. Проходя по ней, Никс внимательно осматривала утрамбованный песок, особенно там, где прошлой ночью произошла резня. Прежде чем покинуть Кефту, они сделали все возможное, чтобы удалить следы крови, но кое-где песок был заметно темнее. Оставалось лишь надеяться, что это не привлечет чье-то внимание.
Даал метнулся в сторону и вернулся с двумя разномастными плащами, брошенными какими-то пьянчугами. Оба были сильно испачканы, но Даал все-таки передал ей один, накинув второй себе на плечи. Никс последовала его примеру. От плаща пахло то ли кислым элем, то ли мочой – хотя не то чтобы эти два аромата особо отличались между собой.
Даал осмотрел ее, повыше подняв воротник своего плаща. Затем потянулся к ее лицу. Она машинально откинула голову, но он просто вытащил у нее из-за ушей несколько влажных прядей темных волос и позволил им упасть ей на шею.
– Тебе лучше прикрыть эти свежие ранки на горле, – предупредил Даал. – И спрячь запястья под краями плаща. А вот проколы на твоих штанах, думаю, вряд ли кто-нибудь заметит.
Никс уставилась на прорехи в своих штанах, окаймленные засохшей кровью.
Громкий лающий крик заставил ее вздрогнуть:
– Стойте там, где стоите!
Она обернулась. Из боковой улицы появился отряд стражников в кожаных доспехах. Те направились к ним, держа в руках копья и трезубцы. Никс хотела отступить, но Даал удержал ее.
Позади вооруженных мужчин появилась группа знакомых фигур во главе с гибкой фигуркой Уларии. Супруга Рифового Фарера раздраженно нахмурилась.
Никс едва обратила на нее внимание, заметив позади женщины Грейлина. Облегчение, отразившееся на его лице, едва не сломило ее. Его обычно каменное лицо дрогнуло, глаза наполнились слезами. Он бросился к ней. Один из стражников попытался было остановить его, но Грейлин отпихнул его локтем.
Хоть все еще втайне возмущенная его недавними действиями, Никс все-таки неуверенно шагнула ему навстречу. Прошедшая ночь была слишком долгой и полной ужасов. Он подошел к ней и прижал к груди, едва не придушив. На сей раз не сопротивляясь его объятиям, она с благодарностью погрузилась в его лихорадочное тепло, наверняка вызванное его страхом за нее. Никс черпала силу в его крепких руках, пусть даже сейчас они заметно дрожали.
– С тобой всё в порядке? – прошептал Грейлин ей на ухо.
Она сумела лишь кивнуть, внезапно захлебнувшись слезами.
Он не отпускал ее, пока они оба не перестали дрожать.
К Даалу двинулся его отец. Хотя Мерик, не обращая внимания на все происходящее, лишь коротко обнял сына, а затем неодобрительно нахмурился:
– Где вас всех носило?
– Я тоже хотела бы это знать! – требовательно объявила Улария на ноорском. Она придвинулась к ним, окруженная вооруженными мужчинами. – Мы убили полночи, переворачивая этот город вверх дном!
Прежде чем Никс успела ответить, Грейлин на шаг отступил и обхватил Никс за плечи. Его глаза, нацеленные на нее, были шире обычного.