Ледяная Королева — страница 5 из 11

ИСПЫТАНИЯ И САМОВОСПИТАНИЕ

ГЛАВА 1

Долгожданная встреча произошла без особой помпы, а знаменательный день почти ничем не отличался от прочих. Погодка выдалась в меру пасмурная; то, чем посыпало нас низкое серое небо, и снегом-то назвать язык не поворачивается — так, редкая мелкая крупка, тихо шуршащая по насту, когда ветер вдруг вспоминал о своих обязанностях в смысле отравления жизни путникам и начинал дуть резкими, короткими порывами. Птицы, и без того немногочисленные, совсем попрятались, только стук подков о камни да фырканье лошадей нарушало сумрачную тишину, гулким эхом отражаясь от обледенелых отвесных стен глубокой расщелины, по неровному дну которой мы петляли с рассвета.

Настроения разговаривать не было, в основном по причине того, что накануне — как и множество последних дней подряд — отбой случился далеко за полночь, а подъем глубоко затемно. Я сонно куталась в свои меха, машинально сканируя округу, и лишь однажды подала голос, когда сенсоры отреагировали на большое количество вооруженных людей где-то на самой окраине обозримого пространства…

Надха предостерегающе фыркнула. Мы придержали лошадей, и через пару минут навстречу нам выехали двое воинов в полном боевом облачении. Они молча склонили головы, приветствуя нас, и отсалютовали копьями, потом один развернул коня и поехал впереди, показывая дорогу, а другой замыкал нашу небольшую процессию.

Дин явно был взволнован, хоть и довольно успешно скрывал эмоции под своей обычной неприступно-суровой маской. Я с этим справлялась нисколько не хуже, нацепив на лицо равнодушно-вежливое выражение утомленной жизнью и всеобщим вниманием примадонны, хотя было как-то не по себе. Все-таки я успела слегка одичать за время скитаний по лесам, горам и долам в маленькой, но «дружной такой компании», теперь же возникшая необходимость срочного вливания в незнакомый и большой мужской коллектив привела меня в некоторое замешательство. И ведь не то чтобы я боялась или сомневалась в себе, но все же что-то ненавязчиво напрягало… Может, просто предчувствие чего-нибудь не очень веселого или?..

Горячие пальцы сжали запястье — Дин придержал своего Бурана и ободряюще мне улыбался. На душе сразу стало легче, и я улыбнулась в ответ — правда, несколько кривовато.

— Все нормально, — одними губами проговорила я.

Он услышал, кивнул и снова выпрямился в седле.

Вокруг стало светлее. К соснам, которые в большом количестве украшали это узкое, сильно разветвленное ущелье, добавились тонкие березы и еще какие-то деревья со странной серо-желтой корой. Продольные борозды и гребни тянулись по ровным как столбы стволам сверху донизу, как будто мать-природа, имея в виду холодную долгую зиму, в приступе сострадания нарядила их в одинаковые чехлы из крупного вельвета!.. Стволы где-то на середине высоты раздваивались и расходились в стороны под углом градусов примерно в семьдесят. Впечатление было такое, что кто-то посеял в этом не особо гостеприимном уголке семена гигантских рогаток, и они успели вырасти как раз к началу зимы. Почти все развилины были украшены пустующими и довольно растрепанными птичьими гнездами внушительных размеров.

Ворх, деловито трусивший рядом, заметил мой интерес к местной флоре и хихикнул:

— Знаешь, как здешние жители называют эти деревья?

Я заинтересованно склонилась, и волк, опершись передними лапами о бок иноходца, выдал мне на ухо нечто совершенно непристойное. Я сдавленно прыснула в кулак: ну и фантазия же у людей! Впрочем, и в самом деле некоторое сходство обнаружить можно, если заранее настроиться на соответствующий лад… особенно после долгого застоя в личной жизни.

Расщелина, служившая нам дорогой, ручейком вливалась в более широкое ущелье, вся видимая часть которого была заполнена людьми, лошадьми, кострами и шатрами. На глаз отряд насчитывал сотен шесть воинов, которые встречали нас приветственными криками, пока мы неторопливо продвигались к центру.

Едущий впереди посторонился, пропуская Дина. Тот остановил коня в нескольких шагах от костра и вставших при нашем приближении людей. Мы последовали его примеру, образовав довольно живописную группу: по правую руку от принца — Ворх, по левую — я, рядом со мной — гордо вскинувшая голову надха. Нам навстречу шагнул высокий черноволосый мужчина средних лет и опустился на одно колено. В его церемонно-приветственную речь я не вслушивалась, усиленно сканируя обстановку. Результаты меня успокоили, я позволила себе расслабиться и обратить наконец внимание на происходящее рядом.

Говоривший встал и, блеснув белозубой улыбкой, закончил по-простому:

— С прибытием, Дин! Вот и встретились! Надеюсь, ты не забудешь представить нас даме?

Дин кивнул, спешиваясь. Брюнет с галантным полупоклоном подал мне руку, которую я благосклонно соизволила принять. На его довольно откровенный оценивающий взгляд я не преминула ответить еще более пристальным и дерзким. Н-да, жаль Норки здесь нет, а то, насколько я помню, подобные особи как раз в ее вкусе: атлетически сложенный кареглазый смугловатый мачо с прямыми смолисто-черными волосами ниже плеч и красивым породистым лицом, окаймленным небольшой бородкой. Не знаю, что уж он во мне разглядел, но, чуть шевельнув широкой бровью, разулыбался и проводил к огню, где я была немедленно усажена рядом с принцем на почетное место.

Всех имен, которые называл Дин, я не запомнила, но расстраиваться по этому поводу не собиралась — еще будет время для более близкого знакомства, не один день предстоит провести бок о бок, — только сдержанно улыбалась, подавая руку для почтительного поцелуя, да отвесила церемонный полупоклон, когда в конце концов обществу представили меня.

Затем настало время раздачи кубков с густым темно-красным вином. Меня, разумеется, осчастливили в первую очередь, причем полулитровую серебряную емкость поднес лично Дрóгар — тот самый мачо, правая рука принца, друг детства и все такое. Несмотря на его вполне приветливую мину и открытый взгляд, что-то меня все-таки настораживало, и я не торопилась чокаться, хотя Дин уже успел провозгласить лаконичный, но вполне уместный тост: «За долгожданную встречу!»

Я в упор прищурилась в честные карие глаза, одновременно зацепив боковым зрением свой кубок. Так и есть! Мерцающее свечение особого синеватого оттенка недвусмысленно говорило о присутствии чего-то постороннего, да еще и сильно магического на дне чаши.

Та-а-ак … …! Значит, собрались устроить мне проверку на вшивость… то бишь на профпригодность?! Это вы, ребята, не подумавши… а теперь таки держитесь! Поднятая рука моментально привлекла внимание всей честной компании.

— Позволено ли будет мне вспомнить одну давнюю традицию моего народа?

Присутствующие ничего не имели против и заинтересованно воззрились на меня, затаив дыхание, а Дин, так и не донеся свой кубок до губ, небрежно поигрывал им, глядя в сторону и едва заметно улыбаясь краем рта. Я меж тем продолжала:

— У нас принято в знак особого расположения обменяться кубками с тем, кто первым тебя приветствовал при знакомстве, и мне хотелось бы — если, конечно, это не нарушит ваших обычаев! — так выказать свою признательность за столь теплый прием.

Мое предложение вызвало бурное и единогласное одобрение окружающих. Что ж, вполне понятно — шутку явно затевали все вместе, и теперь дружно радовались, что крайний нашелся всего лишь один и отдуваться придется не им. Карие глаза, метнув быстрый пронзительный взгляд на остальных, снова преданно и открыто смотрели на меня. Я же, лучезарно улыбаясь во всю ширь и невинно хлопая ресницами, уже протягивала свой кубок.

Деваться Дрогару было решительно некуда, но он, даже не моргнув глазом, обменялся посудинами, осушил мою чашу и перевернул, показывая, что в ней ничего не осталось. Мне в качестве последнего штриха оставалось одобрительно кивнуть и улыбнуться еще обворожительнее:

— А теперь покажи, что там было!

В тишине, тут же наступившей словно по мановению волшебной палочки, шутник-самоучка медленно поднес руку ко рту и продемонстрировал всем — и мне в первую очередь — небольшую, с пятирублевик, толстенькую серебряную пластинку с весьма замысловатым знаком в центре, которую он умудрился в процессе пития зажать в зубах. Грохнул такой взрыв хохота, что с ближайших деревьев осыпался снег вперемешку с обледенелыми шишками. Ворх, которому больше всех перепало елочных «гостинцев», повалился на спину и поочередно утирал передними лапами выступившие от смеха слезы.

— Ничего такого, всего лишь скромный дружеский подарок! — Сдержанный комментарий Дрогара только подлил масла в огонь, вызвав еще более мощный приступ веселья у теплой компании.

Даже Дин гулко прыснул в пустой кубок и одобрительно подмигнул, когда я, все еще мало что понимая, обернулась к нему за разъяснениями, но только чуть заметно качнул головой в ответ на мой вопросительный взгляд. Я не стала настаивать — потом так потом — и с достоинством отвесила веселящимся от всей души соратникам легкий полупоклон, после чего выпила вино и села на место.

— Что, Дрогар, нужно было все-таки послушать старика?

«Старика»?! Стоявшие справа поспешно расступились, и в освещенный костром круг из плотной синевы сгущающихся сумерек вышло новое действующее лицо — высокий худощавый мужчина лет примерно тридцати, во всяком случае, на вид. Посмотреть было на что! Легкая и в то же время исполненная достоинства походка, прекрасное, с тонкими чертами лицо, в котором, однако, не было ничего женоподобного. Слегка волнистые волосы, перехваченные вокруг изумительно вылепленной головы широким пестрым ремешком, ниспадали на спину примерно дюжиной «хвостов», доходивших почти до пояса. Более короткие пряди на висках и над лбом были убраны в мелкие косички, небрежно рассыпанные по плечам. Насыщенный темно-рыжий цвет этой великолепной шевелюры выгодно оттенялся глубокой сажевой чернотой плотной материи длинного плаща, подбитого черным же мехом — похоже, норкой.

— Будет ли позволено скромному странствующему певцу засвидетельствовать свое почтение столь высокородным господам? — Его глубокий голос легко перекрыл все остальные звуки.

— Вальгранáрх!!! — Дин поспешно встал и шагнул навстречу говорившему, и они крепко обнялись. — Глазам не верю! Тебя-то каким ветром сюда занесло?!

— Видимо, попутным. — Улыбка была совсем по-мальчишечьи озорной. — Богам было угодно, чтобы мне вздумалось навестить наших общих друзей одновременно с прибытием посланца… Но, мой принц, твоими стараниями я преступно неучтив по отношению к дамам!

— Прошу прощения! — Дин повернулся ко мне. — Тэйлани, это Вальгранарх Ликуартúсский, золотой голос королевства, величайший из певцов и сочинителей за последние полтора века. А уж Линге, думаю, представлять его не стоит — столь давнее знакомство вряд ли вообще забывается…

Полтора века… Я молча смотрела на мужчину, который тем временем шагнул ближе и церемонно приложился губами к моей руке. Его необычные глаза — яркая малахитовая зелень широких ободков по самому краю бездонных прозрачно-бесцветных зрачков с агатово-черной искоркой в центре — были неподвижны, а взгляд направлен чуть вверх. «Да он же слеп!» Внезапная догадка осенила меня в тот момент, когда легендарный певец обменивался приветственными поклонами с надхой, завершая официальную часть посиделок. Дальше все было как у людей — много вкусной еды, вино и оживленное общение.

Линга подвинулась, освобождая для Вальгранарха место между нами. Он принял приглашение и с энтузиазмом поддержал следующий тост.

— Тэа-эйль-аанни, — задумчиво проговорил новый знакомый, вертя в руках пустой кубок. — Хорошее имя для этого Мира…

Я невольно вздрогнула, он же невозмутимо продолжал:

— Взять новое имя, оставить прежнюю жизнь в прошлом и дать событиям возможность идти своим чередом — не самый плохой способ найти свою судьбу.

— Твоими устами говорит личный опыт?

— Еще какой! — Собеседник задумчиво покачал головой. — В прежней жизни меня звали не так… Я с юных лет потерял способность видеть окружающий мир, но любить его не перестал, а беспокойная натура делала меня участником очень многих событий, о которых удавалось рассказать в своих песнях. И, должно быть, неплохо получалось, если боги решили даровать мне еще один срок при условии, что я не оставлю своего занятия — услаждать слух всех желающих, но каждая песня должна быть такой, словно после нее меня уже не будет…

— А зрение вернуть не догадались?

— Нет, зато сделали подарок. — Певец разомкнул застежку плаща и отогнул край горловины.

Вокруг высокого ворота его напоминающего свитер одеяния обвивалось нечто, сначала принятое мною за необычное пестро-переливчатое многорядное ожерелье. Спросить, каким образом подобное украшение может заменить глаза, я так и не успела — «ожерелье» повернуло ко мне точеные треугольные головки и еле слышно зашипело, впрочем, без всякой агрессии.

— Это Гичи с тобой поздоровался. — Изящные длинные пальцы любовно прошлись по блестящей чешуйчатой коже змейки, почесали раздвоенную шею. — Он буквально упал мне на плечи, когда я выходил из храма Семи Богов, и с тех пор смотрит на этот мир за меня — и днем, и ночью.

— Потрясающе! — Я приветливо кивнула диковинному существу и стойко выдержала пристальный взгляд обеих пар немигающих золотисто-черных глаз. — Но как же… Дин!!!

Принц все-таки расслышал сквозь шум и гам разгорающегося веселья мой предостерегающий возглас. Развернулся он еще в прыжке и приземлился уже в боевой стойке, но буквально через мгновение с облегчением расхохотался:

— Вот это сюрприз! Тэйлани, будь так добра, смени гнев на милость, взгляни на него и познакомься.

— Что, еще один друг детства? — Я извинилась перед собеседником и наконец-то соизволила обернуться и смерить подозрительным взглядом рослого здоровяка, стоявшего навытяжку с поднятыми и разведенными в стороны руками.

Именно его плавные, чересчур непринужденные перемещения за нашими спинами заставили сработать мои «системы слежения», которые не бездействовали даже сейчас, чисто автоматически выделив его из толпы.

— Это Сотрéс, действительно мой давний друг… и тоже, кстати, умеет видеть скрытую сущность окружающих, — добавил принц, понизив голос.

Я злорадно ухмыльнулась: что ж, тогда понятно, кого сейчас он видит перед собой! Я сощурила позеленевшие глаза, слегка пригнулась, как перед прыжком, и чуть шевельнула верхней губой.

— Эй-эй, сестренка, не надо так уж сердиться, ведь я всего лишь хотел пошутить! — забеспокоился основательно загорелый Геркулес — обладатель буйных пепельных кудрей, которые ласковый зимний ветерок разметал по широченным плечам, обтянутым плотно сидящей курткой мехом внутрь. Он даже на всякий случай поднял руки повыше.

— А восемнадцать кинжалов нацепил, чтобы тебя ветром не унесло! — в тон ему закончила я, продолжая недобро щуриться.

— Он даже во сне их не снимает, сколько себя помнит. — Рука Дина легла на мое плечо. — Если где и найдется лучший мастак управляться с метательным оружием, то не в наших краях, это уж точно!

— Так что пусть живет? — Я чуть повернула голову в сторону принца, не сводя глаз с довольно скалящегося подозреваемого.

— Пусть, — милостиво согласился Дин, — глядишь, пригодится!

— Ну да, хорошему человеку всегда найдется применение! — Сотрес лукаво подмигнул мне, опуская руки.

— Так то ж хорошему! — разулыбался принц, позволяя облапить себя во всю силу.

Мне пришлось отступить на пару шагов, чтобы ненароком не затоптали. Наконец очередной подельник по детским шалостям снова обратил на меня смеющийся взгляд ясных серых очей, правда, обращаясь при этом к принцу:

— И где только ты, пройдоха, выискал это глазастое чудо?!

— Боги послали, — начал было Дин, состроив соответствующую мину, но я-то не упустила случая продемонстрировать самую ехидную из своих улыбочек и закончить:

— …чтобы вам всем тут жизнь медом не казалась, так что можете начинать поиски пятого угла прямо сейчас!

Окружающие одобрительно заржали, показывая, что шутку оценили и ничего не имеют против подобной перспективы, раз уж такова была воля богов.

— А танцы она любит? — не унимался Сотрес. Его бесшабашная простота скорее подкупала, чем раздражала, а жизнерадостная симпатичная физиономия с ямочками на щеках так и лучилась убойной силы обаянием.

— Танцы — что, ты бы слышал, как она ругается! — «по секрету» поведал принц на ушко этому клоуну. — А если выпьет — полный каюк!

— Да ну? — позволил себе усомниться новый знакомый, недоверчиво меня разглядывая.

Мне ничего не оставалось, как скромно потупить взор и пожать плечами. Принц красноречиво хмыкнул и возвел очи к небу:

— Туши свет, спасай варенье!

— Не верю! — продолжал упорствовать Сотрес. — На вид вполне благоразумная девочка, не считая, конечно, того, что с тобой связалась… Небось просто голову ей задурил, а теперь цену набиваешь!..

— Да уж не ты ли покупать собрался, жеребец кудрявистый?! — Я взорвалась, как петарда. Нет, в самом деле, мало того что говорят обо мне в третьем лице, словно и не стою рядом, так еще и обсуждают, как на невольничьем рынке. — Ревизор …, чтоб тебе дышло… зашло и вышло! В гробу я видала таких… проверяющих — в белых сандалетах с кружевами и ежовыми стельками!!! Выискались комментаторы… хреновы, чтоб вам (далее — непереводимый биофаковский фольклор в абсолютно непечатном варианте) …! А ты, сокровище мое, чего лыбишься? Надоело жить здоровым?!

Окончание монолога потонуло в оглушительном хохоте. Дин осторожно придержал меня за плечи и, изо всех сил сохраняя серьезную мину, увещевающе приговаривал вполголоса:

— Тэйлани, с каких пор ты перестала понимать шутки? Не надо бросать в него кубок, тем более полный! И душить его не надо… по крайней мере, насмерть! И меня не надо!!! И уши ему еще пригодятся! А это тем более!.. Не повезло парню с воспитателями, не убивать же за такие мелочи… И обзываться чем попало тоже не стоит. Видишь, он уже раскаивается!

— С такой довольнющей рожей?! — Я свирепо уставилась на здоровяка, который, с помощью принца избежав мучительной кончины в моих нежных ручках, стоял рядом и безуспешно старался придать своей обаятельной физиономии смиренное выражение. — Да идет он со своим раскаянием в … к … с … по …!

— Понял? — обернулся к нему принц. — Одна нога здесь, другая там!

— Попутного ветра в горбатую спину, семь футов под … …! И по возвращении письменный отчет мне на стол — в трех экземплярах! — буркнула я под громовой хохот окружающих, уже почти успокоившись.

— Наш человек! — вынес окончательный вердикт сероглазый оболтус, и под одобрительный гомон мы со звонким хлопком соединили ладони поднятых рук. — За это надо выпить! — Он шустро вытянул из-за пазухи длинную, похожую на сосульку бутыль синего стекла и ловко перебросил ее из руки в руку. — Специально для дамы! Спорим, ты такого не пробовала!

— Так вот у кого последняя бутылочка осела… — протянул голос Дрогара за моей спиной. — Надо полагать, и две предпоследние тоже? — На мой вопросительный взгляд он охотно пояснил: — Это белое вино, очень редкое, поскольку возят его только из Тарнигала, а путь опасен и долог. Особенно его ценят женщины.

— Кстати, о прекрасном поле и его неутомимом обожателе. — Сотрес оглянулся. — Где Ворх, эта кобелина серая? Ты еще не пустил его на рукавицы?

— Давно собираюсь, да все некогда! — сокрушенно развел руками Дин. — Теперь его надо искать где-нибудь возле девушек. — И пояснил, видя мое недоумение: — Хотя бы пара-тройка «ночных жаворонков» за отрядом да увязалась. Местные красавицы частенько так зарабатывают на жизнь, и весьма неплохо, кстати. Как правило, их не обижают.

— Но его-то собеседницы явно не из числа подобных «пташек»! — Я кивнула в сторону быстро мною обнаруженного лохматого соратника.

Он уже неизвестно когда успел примоститься у соседнего костра между двумя изящными чаровницами.

— Почему ты так решила? — заинтересовался принц.

— Шутишь? Благородную кровь и с орбиты видно!

— Благодарю за лестный отзыв о моих дочерях! — Незаметно подошедший Вальгранарх слегка улыбался краем рта. — Им будет очень приятно.

— Дочерях?! Впрочем, да, конечно… Надеюсь, им будет не менее приятно помочь мне с дегустацией этой экзотики. — Я кивнула на синюю бутыль, которую Сотрес уже успел откупорить.

Вино и впрямь оказалось изумительным. Стараниями Дина Эльорина и Альниола вскоре присоединились к нашей компании, а Сотрес представил нас друг другу. Девушки оказались не близняшками, как я решила вначале, а погодками, но похожи были как две капли воды, лишь при более детальном рассмотрении можно было обнаружить некоторую разницу. К тому же обе во внешности очень многое взяли от отца, только волосы, традиционно стянутые в два длинных, переброшенных на грудь хвоста, были светло-пепельного цвета (позже я узнала, что среди жителей Окраинного архипелага, в котором Ликуартис был самым северным островом, рыжими рождаются только мужчины, да и то не все). Старшая — Эльорина — успела в прошлом году выйти замуж, и ее супруг, молчаливый худощавый блондин, присоединившийся к нам несколько позже, возглавлял сотню лучников.

Сами же сестрички оказались весьма сведущими знахарками, так что долго мучиться в поисках общих тем для светской беседы нам не пришлось. Особенно после того, как мы сообща оценили по достоинству редкое вино, а я, причем без всякого умысла, отколола еще пару фокусов, заставив присутствующих переглядываться с многозначительным видом.

Просто умеренные дозы алкоголя в очередной раз пошли на пользу моим способностям, как никогда повлияв на чувство юмора. Для начала я заставила Сотреса покраснеть чуть ли не до кончиков сапог и спешно пожертвовать нам две оставшиеся бутылки заграничной прелести: поманила его пальцем и заговорщицким шепотом, который наверняка было слышно за пределами лагеря, дружески посоветовала не разглядывать меня столь откровенно. Если уж совсем непонятно, на что именно повелся его старый друг, то пусть лучше спросит у него в открытую, желательно в приватной беседе, а я, так и быть, не стану оглашать вслух и при всех то, о чем он подумал пять минут назад. Это надо было видеть! Настолько моментальная смена красок… Интересно, и о чем же он таком подумал?!

Чуть позже я мимоходом спросила у Дрогара, что за странная субстанция находится внутри его скрытого под одеждой медальона (мне уже просто глаза резало фиолетовое свечение) и с какого перепугу Сотрес при каждом удобном случае ненавязчиво чертит в воздухе за моей спиной какой-то чертов знак? Насчет медальона мне охотно дали разъяснения. В небольшую полость внутри старинной фамильной вещицы одна из очень известных местных ведьм в день посвящения Дрогара в гильдию воинов поместила тридцать четыре заговоренных слезы подземного дракона, в итоге получив убойной силы оберег, защищающий от предательства и удара в спину.

Я уважительно покивала — магическая мощь этого раритета буквально бросалась в глаза. По поводу странных манипуляций Сотреса меня просветил принц, ехидно подмигивая своему хмуро зыркающему на нас дружку. Оказывается, он всего лишь пытался помешать мне читать его мысли. Я снисходительно пояснила новому знакомому, что ни читать его мысли, ни внушать ему свои в общем-то и не собиралась (насчет умения предпочла скромно промолчать), а вот подсмотреть потаенные воспоминания или фантазии совсем иногда не против, хотя бы в целях расширения кругозора, — и тоже подмигнула…

Уже царила глубокая ночь, когда я почувствовала, что устала. Решила, что не стоит отвлекать принца, пусть общается на здоровье, а я тихо удалюсь на покой. Помнится, недавно Дрогар обмолвился насчет персональных апартаментов? Самое время провести досмотр здешних бытовых условий! Только вот куда успела исчезнуть моя мохнатая соратница?

Дрогар словно мысли мои прочитал — тут же возник рядом и пояснил:

— Рысь уже в шатре. Могу ли я предложить свою помощь в качестве провожатого?

Он что, всю дорогу так теперь и будет во всем искать возможность меня подловить?! Или это просто уже моя паранойя в слабой форме, но сильном смысле?

— Благодарю, любезнейший, но… не стоит беспокоиться! — У меня все-таки хватило совести состроить учтивую мину.

Отвернувшись, я прикрыла глаза и повела «взглядом», выхватывая из туманного полумрака мерцающие силуэты, пока не обнаружила искомое. Хорошенько запомнила направление, поправила капюшон и прогулочным шагом направилась к своему новому пристанищу.

Не оборачиваясь, я заметила, как Дрогар жестом подозвал двух воинов и кивком отправил вслед за мной. Только почетного конвоя для полного счастья и не хватало! Я вздохнула и приостановилась. По-прежнему не оборачиваясь, подняла руку выше уровня плеча и медленно погрозила пальцем. Парни отчего-то споткнулись на ровном месте и заоглядывались на свое строгое начальство, которое весьма благоразумно не стало упорствовать, а лишь отвесило моей спине подчеркнуто учтивый полупоклон. Вот именно — «как мне будет угодно»!..

Линга встретила меня у шатра, и внутрь мы зашли вместе, откинув тяжелые шкуры, прикрывавшие вход. Следует отдать соратникам должное — с учетом походных условий логово для посланницы богов устроили вполне приличное. Внутреннее жарко натопленное пространство довольно просторного жилища, сооруженного из огромных лохматых шкур (мамонтовых, что ли?!), делилось на две неравные части. За пестрой занавеской обнаружилась глубокая деревянная лохань, два бронзовых кувшина с горячей (!) водой и вышитое полотенце на столбе. Особенно меня умилило зеркальце в затейливой кожаной оплетке, подвешенное к тому же столбу в аккурат на нужной высоте.

В большей «комнате» находился маленький складной столик, на котором поблескивал изящный медный канделябр с десятком незажженных свечей, низкий чурбачок вместо стула, в углу — высокая лежанка из лапника, на ней красуется по меньшей мере полдюжины меховых одеял и — неожиданная роскошь! — несколько вышитых шелковых подушек, все разного цвета. Пол застлан толстыми мохнатыми шкурами, дым от горящего в центре костра выходит в отверстие на потолке. На столбе у входа набиты гвозди для одежды, на одном из которых уже висит новенький длинный плащ, подбитый мехом сизой куницы, с богатой опушкой по краю капюшона, подолу и рукавам; сумки чинно стоят в углу.

Прищурившись, я высмотрела еще семь традиционных амулетов, ненавязчиво развешанных на стенах в положенных местах — чтобы небожители не обошли своей милостью обитателей жилища, — и четыре стакана с водой, которая должна была в течение дня собирать всю нежелательную энергетику для последующего выливания через порог в полночь, с подходящими случаю заговорами.

— Чем не «пять звездочек»? — одобрительно пробормотала я, с удовольствием скидывая меха и обувь и растягиваясь на постели поверх одеяла. — Благодать! Что ни говори, в почетном статусе посланника богов есть свои плюсы, как думаешь?

Линга согласно фыркнула, располагаясь на шкуре у костра, и тоже притихла, прикрыв глаза.

Чуть позже я снова встала, наскоро покончила с водными процедурами, еще немного полежала, бездумно глядя на огонь и наслаждаясь теплом и покоем, потом свернулась клубочком и уже почти задремала, когда у входа раздалось знакомое негромкое покашливание. Надха раньше меня оказалась у входа и выскользнула наружу.

— Как устроилась? Держи-ка! — Дин протянул мне приличный кулек варенных в меду орехов.

— Ух ты, спасибо!

— Мне как раз не за что. Это Сотрес ограбил кухню, когда узнал, что ты их любишь.

— Очень мило с его стороны! — Я, не теряя времени, забросила в рот несколько сладких ядрышек и, со вкусом хрустя лакомством, широким жестом повела рукой: — А устроилась — вполне!

— В самом деле. — Он с одобрением покивал головой, окидывая мой «люкс» придирчивым взглядом. — К примеру, мне так ни одной подушки не перепало!

— Друзья называются! — прыснула я. — В остальном-то как, доволен?

Вместо ответа он со смехом подхватил меня на руки, покружил и опустил на одеяло, причем орехи я все-таки умудрилась не рассыпать.

— Вроде бы все идет как надо: начало положено, и во многом благодаря тебе! — определился он после крепкого поцелуя.

— Кстати, — припомнила я свои давние намерения, ухватила его за нос и от всей души потаскала из стороны в сторону, — ты что, предупредить не мог?

— О чем?!

— О том, что твои дружки мне полевые испытания устраивать будут!

— А я знал?!

— А кто еще должен твоих друзей знать? Адмирал Иван Федорович Крузенштерн?!

— Да нет, он-то вряд ли, — совершенно серьезно возразил Дин, кое-как отвоевав свой нос обратно и убедившись в его сохранности. — Так в чем дело-то? Все прошло как нельзя лучше.

— А если бы я не справилась?!

— Да с чего бы вдруг? — рассмеялся он, уворачиваясь от подушки. — Ты что же, сама себя шарлатанкой считаешь?

— Нет, конечно, просто… Ведь я еще не владею своим даром настолько хорошо, как хотелось бы.

— Но Дрогара в лужу посадить умения хватило! — И Дин расхохотался так заразительно, что я тоже невольно улыбнулась и спросила:

— Что это была за пакость в моем бокале?

— Вовсе не пакость, а весьма полезная в хозяйстве штучка, усиливающая любовные желания и возможности. Эту вещицу носят при себе или настаивают на ней напитки, как это пытался сделать мой недоверчивый друг… Кстати, стоит она совсем недешево, так что подарок и впрямь был шикарный, а ты… — Он закатился еще пуще, глядя, как я оторопело хлопаю ресницами.

— Что — я?

— Упустила такую возможность — провести незабываемую ночь!

— С кем это?!

— Например, с ним, ведь именно он первым попался бы тебе на глаза. А вообще-то — с кем угодно! Ты могла выбрать и увести любого из присутствующих.

— И?..

— И! — пожал плечами Дин. — «Видящим», поскольку они отмечены милостью богов, не принято отказывать в земных радостях и потребностях. Исполнить желание посланца небожителей — великая честь для любого из живущих.

Неожиданно посетившая меня мысль заставила мое настроение съехать на приличное количество делений вниз:

— Так ты все это время был со мной… настолько любезен именно поэтому?!

— Нет! — ни секунды не раздумывая, ответил принц. — Как только тебе в голову пришло?! Ты меня ведь ни о чем таком не просила. Вспомни, это же я сделал первый шаг, причем вовсе не был уверен, что мои желания и надежды совпадают с твоими!

Мне стало чуть легче, но ненадолго и ненамного. Настроение упорно не желало сопротивляться силе земного притяжения.

— И ты при всем при этом спокойно смотрел бы, как я ухожу с кем-то другим?!

Дин шевельнул бровью, помедлив с ответом:

— Насчет «спокойно» врать не буду, но… во всяком случае, мешать бы точно не стал.

Мое настроение с размаху проскочило нулевую отметку и останавливаться не собиралось.

— Это значит, что тебе все равно? — Я аккуратно пристроила пакет с орехами на столе и снова повернулась к принцу.

Он спокойно выдержал мой взгляд.

— Это значит, что я не стану вмешиваться в твои личные дела.

— Мои?! Это значит, что личная жизнь теперь у нас у каждого своя? Обеспечиваешь себе свободу, пользуясь благовидным предлогом, потому что хочется смены впечатлений, а рисковать здоровьем опасаешься? Устраняешься добровольно?!

— А вот этого я не говорил! И даже не думал, боги свидетели! — Дин мягко удержал мою руку в своей. — Дело совсем в другом. Согласись, было бы нечестно с моей стороны добиваться безоговорочной привязанности, особенно сейчас, когда у тебя есть возможность найти себе более подходящую пару. Я просто не хочу тебя заставлять и дальше довольствоваться только моим обществом.

— Нет, ну… Ты полностью дурак или местами?! — выдохнула я. — И откуда, интересно, такая уверенность, что меня вообще можно заставить?

Принц неопределенно повел плечами. Боже, какой идиот! Но ведь, кажется, и вправду хочет как лучше! Никто не знает, чего мне стоило сдержаться и не вцепиться в это честное лицо…

— Запомни раз и навсегда, — я кое-как разжала стиснутые зубы, — кто бы меня ни послал в этот благословенный мир, я прежде всего человек с нормальным набором эмоций и чувством определенной меры! Твое же общество я выбрала совершенно добровольно и давным-давно, и вовсе не по принципу «на безрыбье и рак рыба», так что…

Некоторое время он пристально смотрел мне в глаза, потом, вздохнув, привлек меня к себе и зарылся лицом в мои волосы. Я же припомнила еще кое-что:

— Кстати, о привилегиях. Почему же ты не сказал мне о праве свободного выбора любого из присутствующих до того, как представилась возможность им воспользоваться?

Дин ответил не сразу. Я терпеливо ждала.

— Наверное, потому, что как раз этого и боялся, — глухо проговорил он мне в самое ухо.

— Чего — этого? — Мне, как всегда, нужна была ясность.

— Что ты, черт побери, воспользуешься такой возможностью! — выдал он с неожиданной досадой.

— К сожалению, ты все-таки полностью дурак, причем беспросветный! — вынесла я окончательный диагноз и с тяжким вздохом уткнулась в его плечо. — А ведь это чаще всего пожизненно! Угораздило же меня с тобой связаться…

Дин потерся щекой о мои волосы и поцеловал в уголок скорбно поджатых губ.

— Значит ли сказанное, что ты и дальше идешь со мной? Пока еще есть время и возможность отказаться от участия в этой затее…

— Тебя сейчас послать или открыткой?! — все-таки вспылила я, отстраняясь. — Да сколько же можно испытывать мое терпение?! Хочешь отделаться — так и скажи, не тяни куцего за хвост! Через пять минут меня здесь не будет!!!

— Размечталась! Не передумала, значит? Тогда будем считать, что ты официально принята на должность левой руки предводителя. — Дин что-то выудил из кармана и протянул мне.

— Почему левой? — ревниво спросила я, вертя это «что-то» в руках.

— Потому, что правым ухом власть имущие слушают смертных и правой рукой вершат дела, их касающиеся. Левым же ухом внимают гласу богов, а вот быть посредниками меж ними как раз и предназначено «видящим», — несколько высокопарно высказался Дин, состроив подобающую мину, и помог расправить вещицу, затейливо сплетенную из тонких ремешков. — Кстати, чуть не забыл. — Он отцепил от пояса и перебросил мне приличных размеров кожаный кошель, солидно брякнувший металлом.

— Что это?

— Видишь ли, вопрос о подлинности твоих способностей волновал не только Дрогара, а народ у нас очень даже азартный…

— Что, поспорили о том, кто я на самом деле — действительно «видящая» или всего лишь твоя очередная пассия? — Почему-то я нисколько не удивилась.

— Вот именно, и это — твоя законная часть.

— Спятил?! — возмутилась я.

— Что такого? Если людям нравится рисковать своими деньгами по любому поводу…

— С какой стати я должна их взять?

— Те, кто был в тебе уверен…

— И кто же это, например? — не удержавшись, опять перебила я.

Принц терпеливо пояснил:

— Вальгранарх, Сотрес и еще кое-кто. Так вот, они огребли столько, сколько никто не ожидал, поэтому рассудили, что ты честно заслужила половину. По-моему, справедливо.

— И как это выглядит в переводе на пощупать? — Я прикинула увесистый мешочек на ладони.

— Полсотни золотых наверняка наберется, а может, и больше, — пожал он плечами. — Я тебя убедил?

— Будем считать, что да. Так все-таки для чего эта штукуевина? — Я отложила кошель и снова повертела в руках произведение народного творчества, критически его разглядывая. — Кстати, на какое место ее надевают?

— На голову, вот так! — Дин ловко пристроил мне поверх волос довольно широкую, в два пальца, сине-серебристую ленту, которая за счет хитроумного плетения при натяжении пружинила не намного хуже резиновой. На моем лбу теперь красовалось ромбовидное расширение, в котором по спирали был выплетен зеленый ободок, окаймлявший круглую пластину зеленого же искрящегося камня с черной выпуклостью в середине. — Синий и серебряный — цвета королевской фамилии, а этот зеленый глаз в центре символизирует умение видеть скрытое.

— Официально принята, говоришь?.. — задумчиво протянула я, посмотревшись в зеркало и решив, что выгляжу очень даже ничего. — Значит, будут и премиальные?

— Само собой.

— И как часто?

— По обстоятельствам.

— И отпуск — в любое удобное для меня время?

— Вообще-то да…

— И на любой удобный для меня срок?

— Мм… Посмотрим, — осторожно изрек Дин, уже подозрительно глядя на меня.

— А молоко за вредность мне к жалованью полагается?

— Да на всю твою вредность в королевстве молока не хватит, особенно если неурожай! Правда, можно подумать насчет надбавки за риск, но только для окружающих!

— Ах ты, жмот несчастный! Эксплуататор, куркуль, жулик, мироед, кровопийца! — На этом подушки закончились, и мерзавцу, хохочущему в голос, удалось от меня вырваться.

— Да у тебя жалованье больше, чем у всех военачальников, вместе взятых! Ладно, угомонись, это на трезвую голову завтра с Дрогаром обсудим, если он будет в состоянии соображать…

— А что такое? — навострила я уши. — Этой вашей виагрой можно еще и отравиться?!

— Нет, — принц изо всех сил старался удержать на лице серьезное выражение, — просто вино слишком долго настаивалось, но с тобой вышел полный, как ты говоришь, облом, а свою очередь идти к «ночным жаворонкам» он вчера проиграл в карты…

После секундной паузы мы расхохотались одновременно.

— То-то все остальные за него так радовались! — Я утирала выступившие от смеха слезы. — Только подумай: сам с собой, с хорошим человеком… Самый безопасный секс! Хорошо, что зимой ночи длинные!

— Добрая ты!

— Нашел крайнюю! Не надо было рыть мне яму, я все равно ее использую в качестве окопа… И в карты играть его никто не заставлял! На что же он, интересно, рассчитывал, когда ставил на кон очередь на любовные утехи?

— Откуда мне знать! — пожал плечами Дин. — Спроси его сама, если хочешь.

— Нет уж, думаю, на меня у твоего друга еще долго будет стойкая аллергия… Кстати, ты не пошутил насчет моего права на любого из присутствующих?

Дин сел и с подозрением взглянул на меня:

— Нет, а что?

Я хищно прищурилась, изобразила на лице самую многообещающую улыбку, на какую только была способна, и медленно поманила его пальцем.

— О, прекрасная и благородная госпожа! Не верю своим глазам, не верю своим ушам! Я недостоин такой чести…

— Ты что, собираешься мне отказать?!

— Нет, конечно, упаси боги, только…

— Ладно уж, иди! — Я махнула рукой, поскольку, честно говоря, устала до безобразия и совсем не собиралась тратить остаток ночи на что-либо иное, кроме здорового сна. — Гуди на здоровье со своей ордой, только веди себя хорошо! Ты же с ними столько не виделся, а мое общество тебе за это время наверняка приелось до чертиков!

— Вовсе нет!

— Неважно!

— И ты не обидишься, если я сейчас уйду?

— Еще как обижусь — если будешь меня недооценивать или думать обо мне плохо! — нахмурилась я. — Иди, а то передумаю, и ждать им тогда тебя, пока мхом не порастут!

— Все, теперь точно ушел!

Выдав мне напоследок долгий и крепкий поцелуй, Дин растворился во мраке за входным пологом, а я с блаженным вздохом снова и уже окончательно растянулась на мягкой постели, заснув, кажется, еще до того, как успела закрыть глаза.

ГЛАВА 2

Все-таки выспаться мне сегодня было не суждено. Я подскочила на своем уютном ложе, схватив себя за лицо. Голова кружилась и звенела, во рту ощущался солоноватый привкус крови, губы саднили, а по челюсти словно бы от всей души прошелся увесистый кулак. Я лихорадочно ощупала себя и с облегчением выдохнула: нет, мое лицо в норме, это чужая боль столь бесцеремонно прервала мой предрассветный сон. Только чья? Дина?! Я торопливо прикрыла глаза и дотянулась до него краешком сознания, будто щупальцем. На фоне темного пространства проявилось до мельчайших черточек знакомое лицо. Нет, с ним тоже все в порядке — хохочет, глаза сияют… Кому же тогда минуту назад настолько щедро перепало?!

Я снова прикрыла глаза и откинулась на подушки. Оказавшись на грани сна и реальности, осторожно запустила свою «поисковую сеть» в клубящийся плотный туман, старательно восстанавливая только что пережитые чужие ощущения.

Поиск пошел как-то странно. Сначала выплыло имя «Оллия», произнесенное незнакомым голосом, явно мужским. Затем из тумана резко проступила «картинка»: на снегу сидит, сжавшись в комочек и закрыв лицо руками, хрупкая девушка и трясется от беззвучных рыданий. По тонким пальцам стекает струйка крови, рядом — перевернутый поднос и разбитая посуда… И снова — клубящийся туман.

Уже кое-что! Сон будто рукой сняло. Я вскочила, оделась, как по тревоге, не зажигая света, и, остановив жестом поднявшуюся было надху, выскользнула наружу. Двое стоявших в карауле у моего шатра воинов молча отсалютовали мне копьями. Я кивнула и обратилась к одному из них:

— Назови мне свое славное имя, воин.

— Тивил, госпожа!

— Тивил, кто такая Оллия?

Усатый здоровяк сначала недоуменно вскинул кустистые брови, потом лицо его прояснилось.

— Госпожа, наверное, спрашивает про тетушку Оллию — хозяйку «ночных жаворонков»?

— ?!

— Она ведет все дела, учит и содержит «птичек», договаривается с гостями…

— Ясно. И много девушек в этой «стае»?

— Десятка три наберется.

— Кучеряво живете! — фыркнула я. — Даже свой бордель в обозе! Вот это, я понимаю, организация! А нет ли среди них такой девушки… — Я прикрыла глаза, вызывая в памяти «картинку». — Ростом примерно с меня, худенькая, черные мелкие кудри до пояса, коричневая родинка на правом запястье?

Я выжидательно воззрилась на воина. Тот озадаченно почесал шлем в области затылка и переглянулся с напарником.

— Не припомню такую. Разве что среди служанок…

— Как мне найти это богоугодное заведение? — Я решительным жестом запахнула свой новый плащ.

— На пологе шатра — красный круг.

— Да уж ясно, что не красный крест!

— Госпожу нужно проводить?

Я только бровью повела и вскинула голову. Новая способность совмещать обычное зрение со скрытым давала любопытный результат: в темноте безлунной зимней ночи неосвещенные шатры были практически не видны, но, когда мой медленно движущийся взгляд падал на один из них, интересующие меня детали словно высвечивались лучом прожектора. Знаки на пологах я видела ясно, как днем, а при желании могла бы легко сосчитать людей или назвать виды оружия, которое в большом количестве стояло в пирамидах, лежало и висело внутри.

На восьмом по счету шатре я остановилась, обнаружив искомый круг на пологе.

— Благодарю за помощь! — Плотнее надвинув теплый капюшон, я уверенно зашагала в темноту, отметив мимоходом, как воины за моей спиной обменялись гримасами типа «О как!» и спешно изобразили в стылом воздухе уже знакомый знак-оберег «от проникающих в мысли».

У входа в просторный шатер оживленно переговаривались несколько вооруженных мужчин, которые при виде меня смолкли, расступились и проводили явно заинтересованными взглядами. Шагнув через порог в теплый душноватый полумрак, я остановилась, давая возможность усталым глазам попривыкнуть к новой обстановке. Навстречу настороженно улыбнулась полная черноволосая дама приятной наружности, лет сорока пяти, умело подкрашенная и одетая хоть и по-походному, но с претензией на изыск (правда, на мой вкус, несколько ярковато).

— Приветствую, тетушка Оллия! — От резкого движения головы капюшон соскользнул за плечи, зеленый камень отбросил мерцающие блики на удивленное породистое лицо.

Хозяйка веселого заведения выпорхнула из-за столика и склонилась в низком поклоне.

— Госпоже незачем было самой утруждаться поисками, достаточно было послать за мной…

— Не стоит беспокоиться, — махнула я рукой. — Мое дело не займет много времени, но вот огласка совсем необязательна. Мне нужна одна из ваших девочек… — И я в очередной раз описала запоминающуюся внешность явления из моего видения.

Идеально подщипанные брови собеседницы поползли вверх.

— Но зачем она вам?! У меня есть «пташки» весьма искушенные в любви, умеющие ублажать и мужчин, и женщин…

Я едва сдержалась, чтобы не зарычать: столь трогательная всеобщая забота о моем сугубо личном благополучии уже начинала нешуточно доставать! Впрочем, ответ прозвучал вполне вежливо:

— Благодарю за внимание, но с постельными принадлежностями у меня полный порядок, а с ней нужно всего лишь поговорить. Кто эта девушка?

— Совсем еще дикарка. — Тетушка вздохнула, томные черные глаза подернулись дымкой искренней печали. — Всего пару недель у меня. Она из племени озерных жителей. Поселение спалили наемники короля, причем сначала вырезали всех, даже собак. Она уцелела только потому, что уходила на дальнее кладбище навестить могилу матери. Там и спряталась, а вернулась уже на пепелище. Если бы наш отряд задержался хоть на день, ей бы не выжить одной среди чащи, но боги милостивы — ее нашли к вечеру. Бедная девочка сидела среди полусгоревших трупов и обугленных бревен и была уже почти невменяемая от горя и холода… Я пока держу ее как служанку, для другой работы она еще не годится. Да вот и она.

Я обернулась. У порога замерло в поклоне хрупкое создание из моего видения. Длинная грива мелких смоляных кудряшек наглухо завесила низко опущенное лицо.

— Как тебя зовут?

— Тиальса, госпожа… — Голос шелестел едва слышно.

Решение пришло мгновенно.

— Пойдешь со мной?

— Я не умею доставлять удовольствие…

— Тьфу на тебя! С ума все посходили сегодня?! Какой-то месяц март в кошачьем царстве! — окончательно разозлилась я. — Короче, слушай сюда! Я — «видящая», если это тебе хоть о чем-то говорит, и мне нужна помощница. Ты идешь? О господи, еще не хватало!..

Девчонка внезапно рухнула на колени, ухватила край моего плаща, уткнулась в него лицом и затряслась от беззвучных всхлипываний. Я повернулась к хозяйке:

— Сколько она должна тебе?

Оллия неопределенно повела плечами, то ли боясь продешевить, то ли вообще не желая расставаться с перспективной особью. Мой прищуренный взгляд заставил ее отвести глаза.

— В общем, так, — решила я. — Не хотела бы показаться неучтивой, но торговаться у меня нет ни сил, ни настроения — денек выдался тот еще, и остальные тоже не сулят курортного режима. Этого хватит?

Увесистый кошель с выспоренными деньгами, совсем недавно врученный мне принцем, с негромким, но солидным звяканьем занял место в центре столешницы. Ничего не скажешь, кстати пришелся нежданный капитал… Тетушка сориентировалась мгновенно:

— Более чем! Госпожа слишком щедра…

— Добрые дела вознаграждаются свыше, причем руками живущих на земле. — Я многозначительно подмигнула хозяйке и, наклонившись, подхватила под локоть свою подопечную. — За вещами — бегом! Одна нога здесь, другая… тоже уже здесь!

Девчонка испарилась и опять возникла на пороге буквально на счет «три!», уже в меховом плаще и с небольшой сумой через плечо — входной полог, похоже, не успел даже толком опуститься. Я вполне тепло попрощалась с Оллией, пообещала, что буду заботиться о несчастной сироте как о собственной сестре, наскоро выпила с хозяйкой по внушительному бокалу вполне приличного вина «за знакомство» и приняла приглашение заходить «на огонек», но быстро уйти все же не получилось. То ли новая знакомая с ходу прониклась ко мне симпатией, то ли — что более вероятно — хотела услужить посланнице богов, но напоследок мне все-таки ненавязчиво предложили «приятного провожатого — отсюда и до завтрака в постели». Я невольно удивилась:

— Так в этом «птичнике» еще и «орлы» водятся?!

— Нет, — сдержанно улыбнулась Оллия. — Мое покровительство распространяется только на девушек. А это, — она кивнула в сторону входа, — старший сын моей сестры.

Я обернулась… и примерзла к полу, начисто потеряв дар речи. Кого угодно можно было ожидать здесь увидеть, но только не живую копию Марка Дакаскоса! Впрочем, со второго взгляда я рассмотрела, что местная версия, неподвижно стоявшая у порога, была по меньшей мере на голову выше оригинала и раза в три мощнее статью, которую не скрывал даже длинный меховой плащ. В непроницаемо-черных, как жидкие агаты, глазах отражались мерцающие огоньки горящих на столе свечей. Он смотрел на меня не мигая, потом уголки сомкнутых губ шевельнулись в едва заметной улыбке — наверняка его позабавил мой оторопелый вид.

— Халúсс — достойный воин, — в глубоком голосе тетушки проскользнули нотки законной гордости, — просто иногда мне помогает… успокоить не в меру «веселых» гостей, к примеру. Сочтем за честь…

Я уже вполне отмерла и кашлянула раз-другой, лихорадочно собирая разбежавшиеся мысли. Да уж, за милю чувствуется — кадр что надо, парень хоть куда, хоть кого и хоть как! О господи, и я туда же! Это все-таки заразно… Само собой, какая особь женского пола, будучи в здравом уме, откажется от подобного презента, но только вот мою голову наверняка собирали не на конвейере, а как уникально-ненормальную экспериментальную модель, и хорошо, если не в конце квартала, запаздывая с выполнением плана… Однако дальше молчать уже невежливо.

— У меня просто слов нет… чтобы выразить свою признательность за столь соблазнительное и лестное предложение, а необходимость отказаться прямо-таки рвет мое сердце на части! — Я, глядя на Оллию и обращаясь к ним обоим сразу, честно попыталась придать своему лицу подходящее случаю выражение. — Надеюсь, никого не обижу, если все-таки откланяюсь уже сейчас? Дела, знаете ли… Провожать не нужно! — тут же отреагировала я на движение за спиной, всерьез беспокоясь насчет своего душевного равновесия.

Обладатель агатовых глаз, явно заметив мое смущение, весело сощурился, родственнички переглянулись, и «подарок от фирмы» бесшумно растворился во мраке, отвесив напоследок учтивый полупоклон. Следом, увлекая за локоть все еще дрожащую девчонку, вышла и я, с наслаждением вдохнув морозный чистый воздух — царивший внутри шатра тонкий аромат неведомых благовоний был вполне изысканным и ненавязчивым, но голова у меня совсем нешуточно трещала, а глаза настойчиво просили передышки.

В своем жилище, расстегивая и вешая на место плащ, я выдала ценные указания:

— Сегодня ночуешь здесь, завтра тебе поставят палатку рядом с моей. Два дня — есть, спать, отвечать на мои вопросы, если захочешь, и задавать свои, если что непонятно. А сейчас положи сумку и шагай сюда, к свету — я тебя осмотрю.

Н-да, тяжела была ручка у того подонка!..

— Кто это сделал?

Девчонка вжала голову в плечи и молчала как партизан. По нежному личику из огромных фиолетовых глаз тонкими ручейками бежали слезы, а этот затравленный взгляд из-под насквозь промокших сногсшибательных ресниц просто душу мне выворачивал. Хорошо, попробуем по-другому. Я мягко взяла ее за подбородок и повернула лицо к свету.

— Скажи хотя бы, что случилось. Ну, пожалуйста, не молчи!

— У хозяйки были гости. Я собрала посуду и хотела уйти. Один вышел следом… — Глубокий хрипловатый голос дрогнул и сорвался.

— Он что, был пьян? И потянул тебя с собой?

Она молча кивнула. Я почувствовала, что начинаю закипать.

— Но он?!

— Нет, — Тиальса шмыгнула носом и качнула головой, — на шум вышла тетушка и увела его.

Не бог весть что, но мне хватило и этой малости, чтобы вместе с ней увидеть всплывшую в памяти картину недавнего происшествия. Чересчур любвеобильный подонок попытался добиться желаемого нахрапом, но не ожидал, что столь хрупкое создание окажет сопротивление. Расцарапанная в кровь шея и прокушенное запястье не прибавили ему хорошего настроения, и он окончательно распустил руки. Личность этой мрази показалась мне знакомой, но изображение почему-то было расплывчатым. Внезапная догадка заставила меня пристальнее вглядеться в заплаканные очи.

— Он тебе угрожал, и поэтому ты не хочешь, чтобы я его рассмотрела? Сейчас же перестань мне мешать!!!

Тиальса отвела взгляд в сторону и упорно молчала. И вот что прикажете мне делать с этим запуганным зверенышем?!

— Послушай, — мой голос был тих и убедителен как никогда, — я ведь и без того все знаю. Он тебе пригрозил, что убьет, если пожалуешься, верно? И не зыркай на меня, как на врага народа! Так вот, во-первых, ты не жалуешься, мне слов твоих не нужно. Вспомни, я ведь как-то тебя саму вычислила? А во-вторых, пусть рискнет здоровьем, но лично я не думаю, что он, когда протрезвеет, вообще покажется на глаза, если только не совсем идиот!

— Он ведь не простой воин…

— Да хоть сам король! — взорвалась я в праведном гневе. — Возле меня тебя даже черт не рискнет лишний раз тронуть — я же тогда лично ему оборву все, что выпирает, и начну совсем не с носа!.. Не может быть! Что за дьявол?! Дрогар?!

На сей раз «картинка» была четче некуда и лицо просматривалось во всех подробностях, полностью исключая ошибку. Вот, оказывается, куда он пошел сбрасывать любовный накал — и снова обломался в полный рост! Я не удержалась от злорадной усмешки — что ни говори, Бог не фраер… Надо будет обо всем этом крепко подумать, а пока есть чем заняться.

Я тщательно сняла боль и отеки с челюсти, немного поработала над внушительным синяком на скуле и россыпью более мелких — на запястьях, но с головой пришлось намного труднее. Все попытки пройтись по нужным точкам, чтобы обеспечить Тиальсе спокойный сон, благополучно провалились: видимо, девчонка пока не доверяла мне полностью и с перепугу воспринимала любое воздействие в штыки. Она была настолько напряжена, что мои руки просто в сторону отбрасывало. В конце концов мне надоело бодаться. Я отвела с ее лица мелко закрученные спирали густых, черных как смоль волос:

— Послушай, это всего лишь попытка избавить от кошмаров твою бедную голову! Если хочешь начать новую жизнь, тебе придется научиться мне доверять, иначе я просто не смогу помочь. Поняла?

Тиальса кивнула, по-прежнему не поднимая головы.

— Короче, умывальник там, еда на столе, постель — вот здесь, а я уже с ног валюсь!..

— Так-так-так! — Насмешливый, до обидного бодрый голос ненавязчиво распугал мои утренние сновидения. — Стоило только с друзьями засидеться, а она уже подалась на поиски приключений! И как впечатления?

— Просто слов нет, и даже буквы закончились! — буркнула я, протирая сонные глаза. — Не шуми, разбудишь человека… Что-нибудь случилось?

— Ничего, — пожал плечами Дин. — Зашел спросить, как спалось на новом месте.

— Ужасно! — Я старательно вздрогнула. — Видеть во сне тебя и вашу гоп-компанию — то еще удовольствие!

— То-то я все время ощущал твое присутствие! Даже пару раз к тебе обратился…

— Не «пару», а раз восемь, и вина все время пытался налить. — Я осеклась и подозрительно прищурилась. — Подожди, ты серьезно?

— Вполне. — Принц выглядел озадаченным. — Сотрес по этому поводу еще выдал что-то…

— Про твое пожизненно плохое поведение и необходимость присмотра с моей стороны плюс возможные репрессии?

— Точно! — кивнул Дин, глядя на меня во все глаза. — Ты ему тогда пообещала…

— Что займусь и его воспитанием…

— А он так «обрадовался», что едва вином не захлебнулся…

— Но тут откуда-то нарисовался Дрогар, злой как шершень, и так приложил его по спине, что бедняга чуть кубок не проглотил!

— Погоди-ка, — нахмурился принц. — Мы же совсем недавно разошлись. Когда ты успела до тетушки сбегать, если была с нами?!

— Да не было меня с вами, — растерянно развела руками я. — Спала без задних ног… и без передних тоже, хоть стражей спроси! А вас видела во сне! Разве что мой астральный двойник в гордом одиночестве свалил в «самоволку»…

Дин только присвистнул, качая головой. Мне стало по-настоящему жутковато — что еще я отмочу в следующий раз? Нет, с выпивкой надо завязывать!

— Ладно, с этим на трезвую голову разбираться надо. Так с чего тебя все-таки к Оллии понесло?

— А ты откуда знаешь? Уже доложили?

Дин отрицательно покачал головой и хитро улыбнулся.

— Или попросту следил за мной? Хотя нет, это не в твоем духе, да и я бы заметила. И нечего так загадисто хихикать!

Принц уже откровенно посмеивался, глядя на меня с непонятной подначкой. Сто чертей, что за игры в «угадайку» с утра пораньше?! Да еще с такого недосыпа! Я встряхнула головой, потерла слипающиеся глаза… и внезапно случайные обрывки разнородной информации сложились в моем сознании во вполне убедительную композицию. Стихии, которые окружают нас повсюду, в том числе и вода… большая гадальная чаша на столе у тетушки, опять же с водой… граненые стаканы из горного хрусталя — тоже с водой, — предназначенные для «чистки» помещения от нежелательной энергетики, стоящие в укромных уголках шатров… вода как скрытая сущность последнего из рода Лоан-Ксорр-Локк… везде вода!..

— Вода! — уже вслух произнесла я, глядя в упор на ехидно улыбающегося принца. — Ты можешь видеть и слышать через воду?!

Улыбка тут же сбежала с его лица. Теперь он смотрел на меня удивленно и с подозрением.

— Кто тебе сказал?!

— Никто. Я, как ни странно, умею не только «видеть», но и думать! И давно ты за мной таким образом шпионишь?!

— По мере необходимости. И не шпионю, а присматриваю!

— Это теперь так называется?! — Бушевать вполголоса было с непривычки трудновато, но пока получалось — я не хотела будить спящую по другую сторону костра Тиальсу.

— Тэйли! — Тихий голос принца звучал спокойно и серьезно. — Сейчас как никогда надо быть осторожными. Крониган знает, что мы затеваем, и любой ценой постарается нам помешать, а мое самое что ни на есть уязвимое место — это ты!

— Спасибо за комплимент!!! — Я отвесила издевательский полупоклон. — Всю жизнь мечтала услышать что-нибудь в этом роде!

— Вот пожалуйста! — сокрушенно развел руками Дин. — Я, можно сказать, в открытую признаю: ты — самое для меня дорогое, и стараюсь по мере сил уберечь ниспосланное богами сокровище, а ты только еще сильнее злишься! И что мне прикажешь делать?

Я молчала и сидела сердито насупившись, как не вовремя разбуженная сова. Как-то по-дурацки все получается! С одной стороны, какого черта следить за мной в лагере, среди своих? С другой стороны, он вроде бы кругом прав и лучше перебдеть, чем недобдеть! А с третьей стороны…

Принц, как всегда, уловил перемену в моем настроении быстрее меня самой и подал голос:

— И потом, это еще вопрос, кто больше должен возмущаться! Меня, значит, к друзьям сплавила, сама же — прямым ходом в «дом свиданий»!

Я охотно приняла подачу:

— А что, нельзя? Сам же говорил насчет моего права на любого из присутствующих, так я и пошла взглянуть, что еще мне могут предложить!

— Уж Оллия на радостях наверняка расстаралась, лишь бы угодить!

— Да уж, — хихикнула я, — даже собственного племянника не пощадила! Ты же сам все видел!

— За кого ты меня принимаешь? В нужный момент я переставал смотреть.

— И откуда же ты знал, когда настанет нужный момент?

— Достаточно было услышать имя. Против Халисса трудно устоять — во всех отношениях…

— А ты что, сам пробовал?! — прыснула я.

— Он, между прочим, один из лучших мечников, даже свою школу держал в столице, только в ученики брал далеко не каждого. Мы с ним на турнирах сталкивались — очень серьезный противник! А что касается женщин… Знала бы ты, сколько благородных дам теряли сон и аппетит, измышляя, как бы заполучить его в любовники!

— Что, с ним так трудно завязать знакомство? — Мне стало по-настоящему интересно.

— Не то слово! Он же мало того что не особенно разговорчив, так еще и переборчив как никто другой. Как раз на этой почве у них с Дрогаром давнее соперничество. В свое время среди столичной аристократии такие страсти кипели!..

— И как, оно того стоило?

— Откуда мне-то знать! — Принц пожал плечами. — Но немногочисленным счастливицам завидовали так, что даже убийц подсылали…

— Черт побери, наверно, зря отказалась! — Я удрученно покачала головой. — Народ, понимаешь, из кожи вон лезет, а мне-то прямо с доставкой в постель предложили, да еще бесплатно, как рекламный образец! Надо же было так профануться!..

— Да уж, оплошала! — Дин сочувственно кивнул, но довольной ухмылки скрыть не сумел.

— А ты-то чего радуешься? — прищурилась я. — У меня теперь, можно сказать, абонемент на любое удобное для меня время! Вот хоть прямо сейчас встану и пойду! Правами нужно пользоваться, иначе для чего, спрашивается, они нужны?

— Прямо сейчас?

— Прямо сейчас!

— А вот это вряд ли! — Дин подсел ко мне поближе…

— Ты что затеял?! Перестань сейчас же!

— Сама же позвала!

— Это было давно и неправда! — Никогда не подозревала, что умею рычать шепотом! — Уймись, высочество!!!

— Ни за что на свете!

— С ума сошел? Разбудим же!..

— Обижаешь!

— Ты даже сюда умудрился купол втиснуть?!

— Чему-то же я все-таки успел за столько лет научиться!..

Вечером следующего дня мы втроем сидели вокруг пылающего костра в новом шатре, поставленном специально для моей помощницы. «Мы» — это сама виновница маленького новоселья, долгожданный и бесценный подарок небес в моем лице и Сотрес, который, по его словам, просто решил «заглянуть на огонек и проведать одиноких девушек, благо все равно проходил поблизости». Он окинул придирчивым взглядом убранство небольшого, по-своему уютного жилища, одобрительно хмыкнул (хотя передо мной-то мог бы комедию и не ломать: а то я не видела, кто именно распоряжался и контролировал процесс возведения и благоустройства этого шедевра местной походной архитектуры!) и гордо вручил нам большой кулек еще горячих пирожков с ягодами — явный результат его внеочередного набега на владения отрядного повара. Наверняка ведь опять, чтобы не быть жестоко побитым поварешкой, все свалил на бескорыстную заботу о моих насущных надобностях!..

Дин тоже обещал заглянуть, но что-то задерживался, так что Сотрес отдувался в одиночку, пытаясь нас развлечь занимательной беседой. Со мной-то проблем никаких, я с интересом слушала его эмоциональный и содержательный треп, время от времени вставляя свои комментарии; Тиальса же почти никак не реагировала на упорные старания нашего визитера, хотя именно ее внимания он и добивался.

Видимо, это его только раззадорило, и он пустился во все тяжкие, включив свое убойное обаяние на полную мощность. Я же, устав смеяться, подтянула к себе подушку, свернулась клубочком поодаль и наблюдала за развитием событий не вмешиваясь. Общительный гость и не заметил, что его аудитория уменьшилась на одного благодарного слушателя, продолжая блистать остроумием и воспитанностью. Постепенно я невольно прониклась к нему сочувствием: его попытки развеселить мою чернокудрую помощницу явно были обречены на провал — по меньшей мере сегодня. И в ближайшие дни скорее всего тоже…

— Чижэпнусь я, дрючком пропэртый, — вспомнила я вполголоса (и откуда только в памяти берутся подобные перлы?!). Сомнений не было — я лицезрела особь, наповал сраженную самой большой стрелой Амура… или кто там в местном пантеоне заведует подобной диверсионной деятельностью?

— Что? — переспросил Сотрес, оборачиваясь.

— Паду ли я, стрелой пронзенный, — машинально перевела я, думая о своем.

— Это ты к чему? — насторожился он.

— А что? Да нет, — хмыкнула я, — это не пророчество, просто мысли вслух…

Он успокоился и опять переключил свое внимание на Тиальсу, но ровным счетом ничего не добился, даже дежурной улыбки. Она по-прежнему сидела как изваяние, глядя в пол и ограничиваясь односложными ответами, а мне все сильнее резало глаза багровое свечение вокруг ее фигуры, становившееся чем дальше, тем ярче…

Я, вздохнув, хлопнула гостя по широченному плечу:

— Трес, пойдем-ка поговорим-ка!

— Это срочно или как? — Он с готовностью привстал, но даже невооруженным глазом было видно, как ему не хочется прерывать беседу.

— Более чем — надо было это сделать еще час назад! Тиальса, мы недолго, не скучай — только скажу пару ласковых этой «душе компании». — Я решительно поднялась и двинулась к выходу, попутно сдернув с гвоздя плащ.

— Ну если ласковых… — «Душа компании» послушно потопал следом. — Романтическая беседа под звездами — это даже больше, чем я мог надеяться! — снова завелся этот балабол-затейник, едва мы вышли наружу.

Я развернулась, ухватила его за ухо — для чего пришлось привстать на цыпочки — и основательно встряхнула несколько раз, приговаривая:

— Трес, какого … …? Ты что, совсем глаза отморозил и … не видишь вокруг?!

— Неслабые у тебя ласки! — Опешивший здоровяк, потирая покрасневшее ухо, с трудом освобожденное от моих нежных пальчиков, оставался верен себе. — Зачем же так сильно ревновать?!

— … … …! — взорвалась я, правда, вполголоса. — Протри глаза! Неужели незаметно, что девчонка до сих пор не в себе?! А ты…

— А я честно стараюсь ее развлечь!

— Даже чересчур, в том-то и дело! Она меня-то еле переносит, а ты со своим обаянием наперевес прешь как танк!

— Как что?!

— Тьфу! Как… как стенобитное орудие! — не сразу нашлась я. — Если тебе просто приспичило, греби к тетушке, а от Тиальсы держись подальше!

— А если не просто?

— Тогда возьми свои сложности, сверни трубочкой и засунь поглубже…

Взглянув на собеседника, я осеклась на полуслове. Когда и куда успела деваться привычная маска бесшабашного весельчака и безбашенного раздолбая?! Мы, конечно, знакомы без году неделя, но такое вот его задумчивое лицо с принахмуренными бровями стало для меня откровением. Я даже как-то растерялась и смотрела на него во все глаза, он же продолжал:

— Это ведь я первым нашел ее на том пепелище…

— И что?

— И все! — Он выразительно шевельнул бровью. — Куда что девалось и откуда что взялось! Никогда не думал, что одного только взгляда незнакомой девчонки хватит, чтобы лишить меня — меня! — душевного покоя!.. Отряд просто двигался мимо поселения, задерживаться там никто не собирался, но дозорные почувствовали запах гари. Нас троих послали проверить что к чему. Еще на подходе мы услышали вой, от которого бывалых вояк мороз продрал по шкуре. Так мог выть кто-то смертельно раненный или одинокий и обездоленный, причем уже из последних сил… Она даже не слышала, как я подошел, только на голос обернулась, и то не сразу. Умирать буду — не забуду ее глаз!

— А потом?

Он ответил не сразу.

— Потом Оллия взяла ее под крыло, только не очень-то мне нравился такой расклад. Когда к нам присоединились островитяне, я хотел убедить ее перейти к сестричкам, да она все еще от людей пряталась, какие тут разговоры… А теперь ты ее увела. Удочерить решила или как? — На меня смотрели прежние — смеющиеся, с хитрым прищуром — глаза.

— Уматерить! — буркнула я. — А к островитянкам зачем ее переманить хотел?

Мы разговаривали тихо, но далеко от входа в шатер так и не ушли, поэтому при желании можно было без труда услышать наш разговор. Судя по тому, что я «видела», у Тиальсы такое желание возникло. Вот и хорошо, а уж я позабочусь о том, чтобы наша беседа шла в нужном направлении!

— У них бы она быстрее оклемалась. Сестрички ведь знахарки знатные, к тому же младшенькая не только раны, а и душу лечить умеет…

Я машинально кивнула, соглашаясь. У Альниолы и впрямь были все задатки незаурядного психотерапевта.

— И что потом?

— Потом, глядишь, подучилась бы у них чему полезному…

— А потом?

— Вот заладила! Откуда мне знать, что и как там у богов разложено! В живых останусь — так знаю, что делать потом, а если не переживу Равноденствие — то и говорить не о чем!

— Переживешь, куда ты денешься! — махнула я рукой. — А насчет найденыша не беспокойся, у меня примерно та же задумка была. Только пока она со мной побудет, мне помощница и в самом деле нужна. Когда в себя придет, сама решит, куда податься.

— Так ты не против, если я буду составлять принцу компанию?

— Думаю, Дину сейчас не до меня будет, — вздохнула я. — Сам заходи, раз такое дело, я не кусаюсь… вроде бы. По крайней мере, насмерть и сразу.

— Тогда прихвачу кого-нибудь еще, чтобы тебе не скучно было? Эй-эй, не убивай взглядом, я же что имел в виду — в картишки перекинуться пара на пару, к общему костру проводить на посиделки с песнями, прогуляться когда перед сном…

— А то еще за грибами можно или на хутор бабочек ловить! — в тон ему продолжила я и каверзно хихикнула.

— Так самый же сезон! А в лесу мало ли кто, мало ли зачем…

— Вот-вот, я же девушка хрупкая, нервная, с перепугу и зашибу ненароком! У Дина не забудь разрешения спросить — вдруг его заместитель не устроит!

— Ты что, смерти моей хочешь?!

— А ты что, собирался втихаря от него кого-то ко мне приводить?! Так я сама тебя сейчас… нет, не убью, но покалечу точно! Это кто тебя уже настропалил удочку закинуть?! Не дружок ли твой брюнетистый? — Многострадальное ухо вместе с приличной прядью пепельных кудрей опять оказалось в моих совсем неслабых пальцах.

— Все-то ты знаешь! — с досадой крякнул Сотрес, безуспешно пытаясь высвободиться. — Чего тогда спрашиваешь?

— Хочу знать наверняка, за что прикончу боевую человеко-единицу! Колись, пока я добрая!

— Уй-й-й-е! Какая же тогда злая?! Бедный Дин!

— Лучше подумай, кто тебя пожалеет… если останется что жалеть после моих ручек!

— Ну да, Дрогар, Дрогар, довольна? Было бы из-за чего зверствовать!

Я совершенно явственно почувствовала, как за стенкой шатра затрясло Тиальсу.

— Нет, совсем недовольна! Хреновая он замена принцу, а уж в карты ему и вовсе садиться не стоит, «это я тебе, голуба, говорю как краевед»! — с чего-то вдруг вспомнилась мне филатовская сказка. — Кстати, не ты ли его в тот раз «обул»? Я так и знала! Еще смеется, друг называется!..

— Так что насчет тебя?

— Насчет меня спи спокойно, боевой товарищ — я ни стесняться, ни скучать не умею! Но тебе, так и быть, позволяется иногда скрашивать наши суровые будни, только… не гони лошадей, ладно?

— Эх, сестренка! — От полноты чувств Сотрес облапил меня — слава Богу, вполсилы! — и пару раз подбросил вверх, как любимую дочку.

— С-с-спасибо! — еле выговорила я, с трудом восстанавливая дыхание.

— За что?

— За то, что все-таки не придушил в расцвете лет и поймать не забыл! Так мы договорились?

— Насчет Дрогара? — Видимо, сегодняшняя норма по ежедневному дуракавалянию еще не была выполнена. — Сей момент сбегаю!

— Договоришься ведь — ушибу! — вполне серьезно пригрозила я, демонстративно поддергивая рукава. — Насчет тебя!

— Конечно, я лучше! И даже петь умею!

— Трес!!! Описторхоз[10] тебе в печенку и геморрой — отсюда и до пенсии, со склерозом в придачу!

— И все это на ночь глядя?! Ладно-ладно, понял — не дурак!

— А я ведь уже и засомневалась, — пробурчала я, обмениваясь дружескими тычками в плечо с этим клоуном, который чуть ли не сиял собственным светом, а уж улыбка его была наверняка видна даже по ту сторону Драконьего хребта. — Пошли, Тиальса ждет!..

ГЛАВА 3

«Сегодня двенадцатый день». Эта мысль настойчиво крутилась в голове, пока я шагала до шатра сестричек-островитянок. Да, через несколько часов минует полночь, дав начало дню тринадцатому. Последние полторы недели мы продолжали постепенно продвигаться вперед, но без предводителя, который во главе небольшой группы особо приближенных помощников и военачальников был вынужден лично уехать на переговоры с главами правящих кланов пещерных жителей — таковы были выдвинутые ими условия…

Чтобы не поддаваться тоске и не забивать голову ненужными опасениями, я загрузила себя работой выше перистых облаков. Мало мне было своих прямых обязанностей, каждодневной помощи знахаркам и занятий по изучению свойств местных лекарственных трав, так еще взятый длительным измором Сотрес был вынужден брать меня с собой на патрулирование окрестностей и проверку ночных караулов. Уставала я так, что доползала до своего жилища уже с накрепко закрытыми глазами, а умывалась и ложилась и вовсе на автопилоте, зато стало не до волнений, да и время летело незаметно.

На исходе дня, когда я трудилась в поте лица, показывая соратницам на добровольцах из числа раненых, как правильно следует накладывать жгут на шею, сменившиеся караульные заглянули к ним, чтобы обрадовать: наша делегация вернулась, в полном составе и с хорошими новостями. У меня с души свалился даже не камень — целая скала, хотя сдержаться и не ринуться сей же момент на розыски Дина мне стоило большого труда. Я буквально себя за шиворот удержала, ведь прямо сейчас ему не до меня, сам появится, когда сможет. Поэтому наши занятия по закреплению навыков оказания первой помощи продолжились до позднего вечера, пока мои «наглядные пособия» не запросили пощады. А потом еще немного — пока они уже не пригрозили полной забастовкой с переходом в голодовку…

Я медленно брела по притихшему спящему лагерю, задумавшись о своем, и не сразу обратила внимание, что надха толкает меня плечом. Пришлось остановиться.

— Что случилось?

Линга негромко фыркнула и повернулась ко мне, выразительно щуря изумрудные глазищи. Потом встряхнулась и свернула с тропинки в сторону. Неподалеку от моего шатра был сооружен односторонний навес, под которым она, как правило, ночевала, когда мороз был не очень силен. Именно туда Линга отправилась и сейчас. Я, пожав плечами, дошла до своего жилища и только тут поняла, в чем дело: меня ждали. Надха, бдительно сканирующая пространство, уловила это гораздо раньше задумавшейся и рассеянной подопечной и тактично удалилась ночевать на «запасной аэродром».

Я неслышно скользнула внутрь, скинула меха и оружие, тронула опушку знакомого плаща, висевшего на гвозде; дошла, ступая еще осторожнее, до своей постели, постояла и опустилась на застланный толстой шкурой пол у изголовья, умостив подбородок на сжатый кулак. Он действительно пришел сразу, как смог вырваться, но не дождался и заснул, успев только сбросить оружие и походные доспехи прямо у лежанки. Бедный мой, совсем захлопотался — похудел, осунулся, под глазами темные полукружья, сурово хмурится даже во сне… Видно, та еще была прогулочка по переулочкам!

Я осторожно погладила разметавшиеся по подушкам серебряные пряди, кончиками пальцев едва ощутимо коснулась его виска — и в глаза привычно плеснула череда ярких динамичных «картинок». Теперь мне было многое известно и понятно без лишних разговоров. Например, как затянулась и осложнилась поездка из-за догнавшего их бурана, как нудно и трудно шли переговоры с чересчур недоверчивыми вождями, чего стоило их благополучное завершение… Или как жаждал он возвращения и, будь его воля, гнал бы, не останавливаясь даже на ночлег, но людям и лошадям нужен был отдых… Как чудом избежали они столкновения с большим отрядом наемников короля, а во время отхода тихой сапой чуть было не угодили под шальную лавину и потом долго выбирались из коварного ущелья по звериным тропам и нехоженым лесам… Как не находил он себе места в последние дни, стремясь быстрее добраться до лагеря, но, будучи все время на людях, вынужденно сдерживал эмоции, сохраняя на лице привычную маску…

И вот он пожалуйста — в натуральную величину: отключился на ходу и спит, уткнувшись в мою любимую подушку! Я не удержалась и снова погладила Дина по растрепавшимся волосам, отметив между делом, что они еще слегка влажные у основания. Значит, несмотря на дикую спешку, выкроил-таки часок, чтобы зарулить в то ущелье с горячим источником, примыкающее к лагерю с востока…

Я тихо поднялась и, закалывая на ходу волосы «крабом», ушла на зашторенную половину шатра, чтобы все-таки смыть накопившуюся за день усталость. Мне уже оставалось лишь ополоснуться, и я начала поливать себя из ковша, когда за спиной раздался негромкий голос:

— Тебе помочь?

От неожиданности я обернулась слишком резко, да и руки, видимо, дрогнули — струя теплой воды окатила принца до пояса. Я же так и замерла, прижимая к себе опустевшую посудину. Дин меланхолично стер с лица воду рукавом и критически оглядел промокшую рубашку. Затем недолго думая стянул ее через голову, пристроил поверх цветастой занавески на веревку и снова взглянул на меня:

— Самое смешное, что я и в самом деле всего лишь хотел помочь. Спасибо, хоть ковшом не огрела!

— Пожалуйста! — Я, независимо пожав мокрыми плечами, кивнула в угол, где стоял большой кувшин, и снова повернулась к принцу спиной.

Дин понятливо поднял его и стал тонкой струйкой лить не успевшую остыть воду. Потом снял с гвоздя цветастое полотенце, закутал меня и только теперь дал себе волю — обнял так, что захватило дух, и жарко выдохнул в самое ухо:

— Как же я соскучился!..

— Как же пусто и плохо без тебя! — отозвалась я, запрокидывая голову и подставляя лицо нетерпеливым обжигающим губам.

Дин молча подхватил меня на руки, обнял еще крепче и унес на жилую половину шатра, мимоходом ловко пихнув ногой в догорающий костер заранее приготовленную охапку поленьев…

Не скажу наверняка, чего той ночью было больше — нежности или страсти. То, что произошло, вообще не поддается вразумительному описанию: какое-то утоление вселенской жажды, обретение того, к чему стремился долго и трудно и даже не чаял уже заполучить… Немыслимое упоение друг другом, когда оба сердца бьются в едином ритме, а дыхания сливаются в одно… Когда желания — самые малейшие — угадываются и понимаются без всяких слов, а их осуществление принимается как величайший дар небес… Когда напрочь теряешь голову от счастья от одной только возможности отдать своей половинке все, что можно, не думая о том, чем тебе ответят, — и вдруг получаешь неизмеримо больше, чем даже мог представить в самых смелых и отчаянных мечтах…

В конце концов он так и задремал под утро на моем плече, не разжимая объятий. Я же никак не могла уснуть и все перебирала и расчесывала пальцами тяжелые густые пряди, укрывавшие нас обоих шелковым пологом, серебрящимся даже в неярком свете почти догоревшего костра. Гладила его руки и плечи, осторожно прошлась пару раз кончиками пальцев по некоторым точкам на висках и затылке — не нужно ему сейчас никаких сновидений, пусть крепко спит, совсем себя загонял беспокойный мой скиталец…

Иногда, поддаваясь наплыву щемящей нежности, я тихонько целовала его, зная точно, что мои бережные прикосновения не потревожат, как всегда, чуткий сон этого немыслимого существа, которое сейчас так доверчиво прильнуло ко мне во весь рост и щекотало шею горячим дыханием — как обычно, ровным, глубоким и почти неслышным…

Видимо, я все-таки ненадолго заснула, потому что, снова открыв глаза, увидела, как полыхают в огне подброшенные поленья, а принц, уже полностью одетый, прилаживает наспинные ножны.

— Чего ты вдруг подорвался? — хрипловатым спросонья голосом осведомилась я. — Что-нибудь случилось?

— Нет. Просто надо проверить внешние посты.

— А то без тебя некому! Сегодня мог бы дать себе передохнуть?

— Мне так спокойнее — в округе невесть что творится.

— Тогда я с тобой!

Но Дин решительно качнул головой:

— А то без меня не напроверялась! Не делай удивленные глаза — я все уже знаю. Отдыхай, у тебя своих дел полно. И взглядом убивать меня тоже не надо — успеешь еще помочь с патрулированием… Ну вот, опять сердишься! Что не так?

Я демонстративно завернулась с головой в одеяло. Мог бы сообразить, что для меня в радость каждая минутка, проведенная рядом с ним, особенно после разлуки! Валенок несчастный! У самого, значит, отлегло, а я теперь как хочешь?! Ну и …!

Дин все-таки вернулся, присел на край лежанки, сгреб меня вместе с одеялом и с долгим вздохом зарылся в мои волосы лицом. Сердце почему-то неприятно сжалось, но я, не обращая на это внимания, высвободила руки и обняла его за шею. После пятого (или восьмого?) поцелуя Дин осторожно меня отстранил и, виновато заглядывая в глаза, шепнул:

— Прости, но мне и в самом деле пора!

— Что с тобой делать, — вздохнула я, снова закутываясь в одеяло. — Шагай, несчастная жертва долга! Только дай слово, что поспишь хотя бы пару часов, а то такими темпами скоро станешь похожим на чумную мумию! Обещаешь?

— Постараюсь.

Он еще немного задержался у порога, глядя на меня как-то странно, и, не сказав больше ни слова, исчез в темноте.

Мне, как часто уже бывало, хватило двух с половиной часов сна, чтобы почувствовать себя достаточно бодрой для подъема. А если учесть, насколько мерзопакостный участок пути нам предстояло за день одолеть и какое количество дел предстояло в связи с этим переделать, долго разлеживаться тем паче не стоило.

Я наскоро привела себя в порядок, поприветствовала надху, которая уже поджидала меня у выхода, и решительным шагом двинулась по нужной тропинке, отметив мимоходом, что погодка не радует прямо с утра. Изначально я намеревалась нанести визит нашему «железных дел мастеру» — проверить, как подковали Агата. Нет, Наргил, как правило, никогда не подводил, и все-таки, учитывая количество работы и далеко не сахарный норов моего иноходца, было не лишним подстраховаться. Благие намерения, что и говорить, только вот по мере приближения к шатру принца мои планы медленно и верно изменялись — так, чуть-чуть. В конце концов, десять минут погоды не сделают…

Линга, снисходительно фыркнув, продолжила путь в одиночестве, а я скользнула в прохладный полумрак шатра. Конечно, по сравнению с морозом и ветром снаружи здесь было достаточно тепло, но где бы ни обосновался Дин, в его жилище никогда не бывало жарко натоплено, что при его фамильной повышенной теплокровности было вполне понятно.

Сам горячий Ледяной Принц восседал за низким столиком, поставив локоть на расстеленную карту, и, подперев кулаком щеку, что-то сосредоточенно высчитывал на клочке пергамента. Пламя свечи, заколыхавшееся в потоке воздуха, выдало меня с головой. Впрочем, я не особо и обольщалась насчет неожиданности своего появления — обладая по-звериному острым слухом, он меня наверняка вычислил по шагам еще на подступах к шатру, только вот почему-то никак до сих пор не среагировал.

— Доброе утро! Что-нибудь случилось? — не оборачиваясь, поинтересовался принц.

— Еще нет, ваше высочество, но скоро непременно случится. — Уже не таясь, я подошла к нему со спины и положила руки на плечи.

— О чем речь? — Голос по-прежнему звучал бесстрастно, я же упорно не обращала на это внимания.

— Наш горячо любимый предводитель рискует свалиться на всем скаку от переутомления! Ты так и не ложился?

— Нет.

— Дин! — Мои пальцы привычно прошлись по его плечам, бережно разминая мышцы. — Это же не шутки — нельзя так над собой издеваться! Типун мне на весь язык, но инсульт, как песец, подкрадывается незаметно!

Красноватое свечение вокруг его шеи, плеч и затылка постепенно меркло по мере того, как мои руки проходили по нужным точкам, устраняя напряжение.

— Дела делами, я все понимаю, но тебе тоже нужно спать, хотя бы иногда — организм-то не железный, даже твой!

— Хорошо, я учту.

— Сделайте одолжение, ваше высочество! Так лучше?

— Да.

Я, пользуясь моментом, обняла его со спины, мягко потерлась щекой о шелковистые волосы, поцеловала любимую родинку под левым ухом…

— И все-таки — зачем ты пришла?

Меня словно ледяной водой окатило. Я медленно убрала руки и выпрямилась. Дин по-прежнему сидел не поворачиваясь. Только теперь я обратила внимание, что вся его неподвижная фигура окутана тусклым фиолетово-красным свечением сдержанного внутреннего напряжения, и холодом от него веяло, как от айсберга. Да что с ним такое сегодня, черт подери?!

— Я пришла тебя проведать, потому что и в самом деле беспокоюсь. Если не вовремя, сказал бы сразу, мешать бы не стала!

— Ты не помешала, — принц наконец-то соизволил развернуться ко мне лицом, на котором не было и намека хоть на какое-нибудь выражение, — но впредь без дела сюда не ходи и от подобных проявлений, будь добра, воздержись!

Кто бы говорил! Уж во всяком случае, не он, который только что вслух не урчал, как довольный кот, и откровенно льнул к рукам, когда я мимоходом и вне расписания расщедривалась на сверхплановые проявления нежности, да и сам никогда не упускал удобного момента, чтобы доступно и без лишних слов проявить внимание к моей персоне!..

Я сразу не нашлась даже, что сказать. Потом опомнилась и еще раз, более тщательно, прочесала ближайшее пространство «поисковой сетью» — для очистки совести, ведь уже автоматически проделала это на подходе к шатру (мы никогда не демонстрировали нежных отношений прилюдно), а потому была уверена, что ничьих посторонних глаз и ушей поблизости не наблюдается. Разве что снаружи… так «видящих» в отряде больше нет, кроме неповторимой и единственной меня. Тогда почему же мой прекрасный принц ведет себя так, словно я в сто пятнадцатый раз только за последнюю неделю настырно и пошло домогаюсь его посреди набитого битком Колизея?! Причем переполненного лицами самого пуританского склада, которые должны будут подписывать ему характеристику для поступления в образцово-показательный монастырь?!

Видимо, все мои аналитические способности в компании с остатками когда-то имевшегося интеллекта успели с утра пораньше подать в отставку, а я умудрилась проспать это знаменательное событие! Вот и стояла теперь, лихорадочно пытаясь отыскать в закромах памяти хотя бы пару подходящих случаю слов, желательно цензурных. Процесс шел медленно и трудно, оставалось только смотреть на принца во все глаза и пытаться понять, с какого перепугу мне снится подобный бред… Я даже ущипнула себя за руку и невольно зашипела от боли. Еще того не легче — значит, это все наяву!

— Высочество, тебя что, сглазили?!

— Нет, я в полном порядке. — Он даже не улыбнулся.

Впрочем, и так видно, что никакого магического воздействия не было в помине. Так что если он и впрямь свихнулся, то вполне самостоятельно!.. Спокойствие, только спокойствие, теперь начнем сначала.

— Дин, что случилось?

— Ничего. Просто больше не подходи ко мне.

— Вообще?!

— Да.

— Это приказ?! — Я еще как-то держала себя в руках.

Он качнул головой:

— Нет. Смертный не может приказывать «видящей». Это просьба.

— Стоп! — Я встряхнула головой, пытаясь привести мысли в порядок. — Так не пойдет! Если уж я попала в немилость, то хочу хотя бы знать почему! Ты что, находясь вдали, протрезвел и понял, что я не в твоем вкусе? Встретил новую любовь или вспомнил старую? Или тебя мое внимание успело до такой степени достать? А вчерашний визит, надо полагать, представлял собой прощальный подарок?!

— Нет! — На его лице не дрогнул ни единый мускул.

— Что — нет?

— Все, что ты сказала сейчас, — нет.

Я окончательно перестала что-либо понимать, зато не на шутку разозлилась. Он что, совсем по-человечески объясняться разучился?!

— Ваше высочество, а вы, часом, головой не ударились, когда от меня по такой темноте уходили столь поспешно?!!

— Просто я не должен был допускать подобную ошибку! — На его лице промелькнуло что-то вроде досадливой гримасы.

— Ты имеешь в виду прошедшую ночь?

— Я имею в виду наши личные отношения вообще!

У меня перехватило дыхание. Наверное, так и выглядит широко, хоть и понаслышке, известная в народе картина Репина «Приплыли»… Уж лучше бы ударил, обозвал или откровенно и недвусмысленно послал куда подальше! Но нет — Дин просто смотрел на меня ничего не выражающими глазами, являя собой воплощение ледяного безразличия.

— Что ж, — я наконец вновь обрела способность нормально дышать, сунула руки в карманы и повернулась к выходу, — пойду паковаться!..

— В этом нет необходимости.

— Да ну?! — Я резко развернулась. — Что, пока я тут выслушиваю комплименты, это уже сделали за меня?!

— Нет. С твоего почетного поста тебя никто не гонит. Если же вдруг решишь уйти сама, я первый приду с просьбой передумать.

Еще того интереснее! Я невольно зажмурилась и снова встряхнула головой, пытаясь привести в порядок скачущие вразнобой мысли.

— Это что же, значит, отлучаешь меня от тела, а делом, так и быть, позволяешь продолжать заниматься? Ну, спасибо, кормилец, отец родной, благодетель! — Я, не жалея спины, отвесила земной поклон своему работодателю. — Хоть в куске хлеба не отказываешь бедному подкидышу! Дай Бог тебе здоровья и всего, чего успеешь!

Мои тормоза, честно выдержавшие внеплановую нагрузку, явно стали сдавать. Его Ледяное Высочество меж тем изволило повести плечом:

— При чем тут кусок хлеба? Предназначение «видящих» определено небожителями, так что не мне в это вмешиваться. Все твои привилегии остаются в силе, речь идет лишь о прекращении наших встреч наедине… конечно, если только ты не воспользуешься своим законным правом выбора любого из присутствующих!

— Что?!!

Помнится, однажды в детстве, не таком уж и далеком, во время военных действий двор на двор мне перепал щедрый, от всей души удар под дых коленом, и впечатлений хватило на всю оставшуюся жизнь, хотя на боеспособность, склад характера и образ жизни в целом не повлияло. Это я к тому клоню, что давешние ощущения были раз в тридцать менее болезненными по сравнению с теми, что я переживала сейчас…

И как он это себе представляет?! Мне открытым текстом дают от ворот поворот — как такое на самом деле называется, вслух даже говорить постесняюсь! — а я стану добиваться своего через узаконенное право на принуждение?! Да я лучше и впрямь к Оллии сбегаю, если уж совсем крышу снесет от гормонального перекоса!!! Там, по крайней мере, ничего личного: платишь — получаешь согласно прейскуранту, а мне еще и льготы положены… Боже, о чем это я?! Господи, дай силы не свихнуться… и не удушить его прямо сейчас!!! Нет, рука-то не дрогнет, просто потом не смогу даже с десятой попытки убедительно разъяснить народу, чем именно их семь раз благословенный предводитель так меня достал!..

Накатившая волна ледяной ярости окрасила все вокруг в багровые тона и заодно помогла взять себя в руки. Я насмешливо вскинула брови:

— Браво, мой принц! Какая самоотдача, какое мужество! Какой пример для подрастающего поколения! Это и в самом деле достойно того, чтобы войти в легенды: наследник престола, как примерный гражданин, готов пожертвовать собой ради высокой цели… и, возможно, его при этом даже не стошнит!!! — Я одобрительно похлопала окончательно закоченевшее высочество по широкому плечу. — Продолжай в том же духе, родина тебя не забудет! А уж как потомки станут гордиться!.. — Развернувшись к выходу, я небрежно бросила через плечо: — За массаж, так и быть, можешь не благодарить — я на службе… во всяком случае, пока!

И непринужденной походкой вышла из шатра, только за порогом сплюнув наконец кровь из насквозь прокушенной губы…

Не знаю даже, как описать мое тогдашнее состояние. Дышать было больно и трудно; сердце, сжавшееся в тяжелый саднящий комок, вообще не подавало признаков жизни, все вокруг плавало в тумане. Звуки доносились будто через толстый слой ваты, отдаваясь гулким эхом во внезапно и напрочь опустевшей голове. Такая же беспросветная стылая бесконечная пустота царила и в душе — как на безлюдном берегу давно вымершего заледенелого моря в самый разгар полярной ночи…

То, что народ от меня все-таки не разбегался в панике, — целиком заслуга автопилота, встроенного матерью-природой и отлаженного постоянной работой над собой в смысле закалки характера. Каким-то образом я сохраняла вполне человеческое выражение лица, умудрялась идти не спотыкаясь, различать людей, понимать сказанное, отвечать и даже что-то советовать, но вот о чем я говорила с ними, сколько времени это продолжалось — не имею ни малейшего понятия!..

В чувство я пришла, натолкнувшись на Ворха. Он выскочил мне навстречу из-за очередного шатра и оскалился в радостной улыбке.

— Приветствую, госпожа «видящая»! Все хорошеешь, радость наша всенародная! Ну, как ты тут без… — Он осекся, когда я взглянула на него в упор, невольно попятился и сел на собственный хвост. — Что с принцем?!

— С принцем? — холодно удивилась я, пожимая плечами. — Насколько я знаю, жив, здоров и пульс нормальный. Почему ты спрашиваешь?

— У тебя глаза…

— Что — глаза? А, понимаю, они просто разные — один левый, другой правый, и ты только сейчас это разглядел. Я угадала?

— Нет. — Серый хищник выглядел каким-то пришибленным и говорил непривычно тихо. — Твои глаза будто… заиндевели. Тэйли, девочка, что случилось?!!

«Тэйли»?! Я уж и забыла, как звучит нежная версия моего здешнего имени! Принц на людях обращался ко мне официально, наедине же необходимости в именах и вовсе не было. Мы понимали друг друга даже не с полуслова, а с полувзгляда и полувздоха независимо от способа, которым коротали время, — отрабатывали приемы рукопашного боя, играли в керль на щелбаны или целовались, включая все вытекающие отсюда последствия. С остальными же я просто не перешла на столь близкую дистанцию в общении, да и не собиралась, если честно…

А вот в исполнении Ворха подобное вообще прозвучало впервые за все время нашего знакомства. Наверное, и вправду видок у меня был тот еще… но меньше всего сейчас мне хотелось обсуждать это, тем более с ним!

— Я не Тэйли, я — всего лишь левая рука монаршей особы! — Голос у меня, по-моему, тоже заиндевел. — А с глазами все в порядке, просто… зима в разгаре.

— Надо же, а я и не заметил! — Волк уже пришел в себя, во всяком случае, способность к здоровому сарказму к нему вернулась первой. — Может, все-таки поговорим?

— Спасибо, наговорилась! — невольно вырвалось у меня. — А уж наслушалась и того больше!

И я, пытаясь удержать внезапно подступившие слезы, чуть ли не бегом поспешила прочь.

— Да что с тобой сегодня?! — только и успел крикнуть вслед обескураженный волк.

«Ничего. В том-то и дело, что ничего, во всяком случае — хорошего… а дальше будет еще меньше…»

ГЛАВА 4

Если кто-то всерьез подумал, что подобная гримаса юмористки-судьбы, вконец испоганившая всю картину моей личной жизни, смогла испортить мне дальнейшее существование в остальном, он глубоко и далеко заблуждается! Единственным извинением сможет ему послужить лишь тот факт, что этот самый «кто-то» плохо меня знает! Многие тяжкие ситуации в жизни я в свое время преодолела из одного только упрямства — по принципу «назло врагам живу счастливым!», а уж теперь добавилось еще кое-что.

Несмотря на свой относительно невеликий возраст, я не раз успела проверить на личном опыте аксиому, которую с детства пыталась мне втолковать все та же любимая бабушка, светлое место ей в раю. Мол, судьба каждого человека — явление в известной степени предопределенное, и если тебе на роду написано чему-то научиться (для чего, как правило, нужно пройти через какие-либо испытания), то, как бы ты ни увиливал, высшие силы все равно вернут нерадивого школяра на предписанные рельсы в отправную точку. Только вот условия для новой попытки «взять высоту» будут с каждым разом сложнее, причем во много крат…

Рассуждала я примерно так: если меня угораздило попасть под раздачу с этими своими способностями, будь они совсем неладны, так надо побыстрее отстреляться с предназначением — и завались оно за ящик! А уж до какой степени мне при этом будет «весело»… Что ж, как известно, «страданиями душа совершенствуется»! Я не первая и не последняя, кто получил подобную плюху от любимого человека, и на мой характер так лучше лопнуть с треском, изгрызть в труху подушки, умываясь при этом самыми горючими слезами — но без всяких свидетелей, чем в открытую проявить уязвимость в таких сугубо личных вопросах бытия!

Не стану врать, что меня совсем не волновал столь неожиданный поворот событий. Наоборот, все произошедшее задело меня за живое, да так, что это самое живое судорожно корчилось, истекая кровью, а я стирала зубы в порошок, с трудом подавляя желание завыть в полный голос на неполную луну, но… я буду не я, если хоть как-то покажу этому… скажем так — любителю совершать невинные ошибки, насколько мне горько, больно и плохо! Да никогда и ни за что на свете!!!

Мне, по сути, брошен вызов, причем даже без объяснений — вот и прекрасно! Будем посмотреть, кто из нас в итоге от всей души искусает себе одни труднодоступные места и вырвет волосы в остальных! Как там говорилось в моем любимом сборнике афоризмов — «женщины способны на все, мужчины — на все остальное»? Так-то!

Поэтому я не стала резать себе вены, изымать запасы ядовитых трав у знахарок, присматривать подходящее дерево повыше в комплекте с веткой потолще и веревкой попрочнее, и обошла вниманием теплое незамерзающее озеро неподалеку от лагеря, так и не надумав топиться. Правда, ночевать в своей постели в этот раз я не смогла, куда там — выше моих сил было даже просто зайти в шатер, где буквально все так или иначе напоминало… и говорить не желаю!

Тиальса под каким-то благовидным предлогом тактично удалилась к сестричкам-островитянкам, а я до рассвета просидела в ее жилище у костра, удобно привалившись к несущему столбу, машинально подкидывая поленья и прихлебывая остывший травяной отвар из большущей кружки. Линга безмолвным изваянием лежала рядом, пристроив кистеухую голову на моих коленях и негромко фыркая время от времени. Толком и не вспомню, о чем я думала всю тоскливую бесконечную ночь, скажу одно: это пошло мне на пользу. А если вдруг и проронилась пара-тройка (сотен) шальных слезинок, так об этом знать никому не обязательно!..

После завтрака, поглощенного с обычным аппетитом, я в сопровождении увязавшегося следом Ворха дошла до своего шатра и отважно шагнула на порог. Если уж твердо решено жить несмотря ни на что, следовало предпринять кое-какие действия, хотя для этого и потребовалось накрепко зажать саднящее болью сердце в ледяной кулак.

— Чтобы даже духу твоего здесь не было! — вслух проговорила я выбранную накануне установку, резким движением распуская первый из множества шнуров, скреплявших кровлю моей обители.

Хорошо еще, что Дин во время визитов обращал свое внимание в основном на меня, так что предметы обстановки практически не пострадали — за исключением постели. Спустя рекордно короткое время шатер был распахнут всем ветрам с четырех сторон, лапник и простыня весело полыхали в костре, а меховые одеяла приставленная ко мне стража скатала в толстенный рулон. Затем дюжие вояки оттащили их подальше в лес, вываляли в свежевыпавшем снегу и тщательно протрясли, а затем выбили — разумеется, под моим присмотром. К счастью, подобные санитарные мероприятия проводились в лагере достаточно регулярно, поэтому никаких убедительных объяснений никому не потребовалось.

Ворх, который наверняка уже был в курсе последних событий, наблюдал мою бурную деятельность сначала с озадаченным, а потом с все более мрачным выражением серой морды лица. Комментировать, правда, не рискнул, только зубами скрипнул, когда я поснимала с пальцев подаренные принцем перстни, небрежно сунула их в кожаный мешочек и, не глядя, запустила через плечо в самый дальний угол вновь собранного шатра. Теперь на моих руках красовалось только старенькое серебряное колечко «Спаси и сохрани» да честно заработанный браслет с малахитом.

Когда же я, напевая себе под нос любимую песню из репертуара Глории Гейнор, принялась аккуратно сворачивать и укладывать в мешок свою шикарную одежку из меха скального барса, он все-таки не выдержал и буркнул, держась на всякий случай поближе к выходу:

— Зря ты это… Самые морозы еще впереди!

Зря ты думаешь теперь, что свободна я

И что пойду я за тобой, лишь помани меня.

Моя любовь лишь для того, кто дорожить умеет мной,

И только мной, на целом свете мной одной,[11] —

пропела я во весь голос, доставая из дорожной сумки напоминание о прошлой жизни — свою бело-черную норковую шубку. — Не боись, мой мудрый серый брат, как-нибудь выживу. А уж кому согреть всегда найдется, даже если не брать во внимание особые привилегии «видящих»!..

Волка явственно передернуло, но говорить он все же ничего не стал, только медленно поднял на меня потемневшие до черноты глаза и покачал головой, встретив мой взгляд, «заиндевелый», по его собственному определению. Так же молча он смотрел, как я вытряхиваю шубку и развешиваю ее на столбе, а потом с блаженным вздохом растягиваюсь на сооруженной заново лежанке поверх одеял. Еще больше Ворх помрачнел, когда я попросила его унести в лазарет подушки: спалить подобную роскошь у меня как-то рука не поднялась, а спать на них самой желания уже не было. Мудрый серый брат молча перебросил за спину свою ношу и неслышной тенью выскользнул из шатра.

Я же, отдохнув и поразмыслив, поднялась, отыскала в углу мешочек с перстнями, прихватила зашнурованный мешок с немилым теперь презентом и вышла наружу. До жилища принца было рукой подать, и он сам весьма кстати оказался тут же, у самого порога. Я приветствовала его в строгом соответствии с этикетом и вручила принесенное со словами:

— Заберите, ваше высочество, а то терпеть не могу хранить у себя чужие вещи — своего барахла хватает!

Развернулась и, не дожидаясь ответа, вальяжной походкой в сопровождении верной надхи продефилировала к лазарету, даже не оглянувшись на оставшуюся позади остолбеневшую фигуру.

Обрекать себя на добровольное затворничество я тоже не стала — с чего бы?! Киснуть в гордом одиночестве, растравляя душевные раны бесконечным перетряхиванием памяти, методично рвать на себе волосы, горестно вопрошая невозмутимые небеса: «Почему я?!» или «За что?!» — или — еще того пуще! — ходить за неблагодарным возлюбленным безмолвной тенью, стараясь чаще попадаться ему на глаза, и лелеять в глубине души остатки надежды на возрождение былого — я вас умоляю!!! Да идите все, кто так обо мне думает в … …, право слово! Не дождетесь!..

Наоборот — я не упустила ни одной возможности порезвиться на вечерних посиделках с песнями и хохмами у общего костра. Главным заводилой был, как ни странно, Вальгранарх, или, как его чаще называли, Папаша Хелль (Хелль — мифическая четырехкрылая птица потрясающей красоты, с неописуемо прекрасным чарующим голосом, которую небожители посылали к особо угодным смертным, дабы усладить их слух чудесным пением, как правило, в награду за какие-нибудь выдающиеся деяния).

Вот уж чья энергия била ключом! Несмотря на немалый для человека возраст, наш почтенный бард был неизменно весел, вездесущ, остроумен, изобретателен и сладкозвучен, успевая между делом уступать моим домогательствам. Не подумайте плохого — меня всего лишь интересовала техника добывания столь дивных звуков из его не поддающегося описанию музыкального инструмента. Чем-то эта конструкция слегка напоминала индийский ситар, а запомнить название (и тем паче правильно его выговорить) оказалось для меня совсем непосильной задачей! Тем больше черной зависти пробуждалось в моей душе при виде того, как легко, непринужденно и виртуозно управляется с ним владелец.

Бывало, правда, что я слишком уж выматывалась за целый день верхом на коне, ведь по сравнению с остальными, буквально выросшими в седле, наездничек из меня все еще был так себе, и после долгих переходов по пересеченной местности мой умученный жизнью организм протестовал особенно рьяно в отношении дополнительных нагрузок. В такие вечера изысканное общество, хоть и в более скромном составе, собиралось у меня в шатре. Линга и Тиальса всю дорогу были при мне, к ним добавлялись островитяне во главе с почтенным бардом, Ворх, Сотрес — все чаще вместе с Дрогаром, и еще кто-нибудь за компанию.

Тиальса, к слову сказать, нашими общими стараниями довольно быстро пришла в себя, освоилась, попривыкла к обществу своей буйной начальницы (в смысле — моему) и перестала вздрагивать при появлении «правой руки» принца, хоть и предпочитала с ним лишний раз не пересекаться. За Дрогаром я все время ненавязчиво приглядывала, но знойный брюнет вел себя по отношению к моей помощнице безукоризненно вежливо, предупредительно и корректно, выказывая при этом явные знаки внимания мне.

Иногда мы сами отправлялись в гости всей шумной компанией. Тетушка Оллия, с которой у меня сложились вполне теплые отношения, оказалась очень даже незаурядной личностью с убойным чувством юмора, богатейшим жизненным опытом и массой разнообразных талантов. Она потрясающе декорировала изделия из любого меха, готовила из минимального количества подходящих продуктов умопомрачительные десерты, метала дротики на слух точнее, чем я прицельно, и лихо гадала на всем подряд — от бобов и цветного песка до местной разновидности рун, вырезанных на костяных пластинках из панциря давно вымершего ящероподобного хищника.

Посиделки в ее просторном шатре всякий раз проходили вопреки намеченному плану и здорово скрашивали наши суровые будни. Чего, например, стоили рассказываемые по очереди бесчисленные байки — в это время стоял такой хохот, что свечи с треском гасли, а стены шатра ходили ходуном, заставляя угрожающе раскачиваться и поскрипывать опорные столбы. Что уж говорить о карточных турнирах на выбывание, которые обычно сводились к противостоянию меня и Халисса!

Он виртуозно и нахально мухлевал всеми ему известными способами (а их оказалось устрашающе много), я беззастенчиво пользовалась даром «скрытого зрения», остальные же получали море удовольствия, заключая пари. Несмотря на все способности, вместе взятые, не раз и не два приходилось мне, завязав глаза, карабкаться на самый высокий столб в лагере и заунывно верещать обезумевшей от любви мартовской кошкой… В особо тяжелых случаях мне вменялось в обязанность заплести буйную шевелюру нашего барда в многозначное количество косичек — причем на время, причем на весьма ограниченное, — тогда зрители получали в качестве бонуса возможность прослушать в оригинале мои упражнения по составлению особо виртуозных нецензурных вариаций на совсем уж неприличные темы.

В свое оправдание замечу, что Халисс проигрывал гораздо чаще и тогда носил меня на руках вокруг всей коновязи под развеселые комментарии зрителей в лице почти полного личного состава, которые были всегда рады возможности лишний раз позубоскалить, а тетушка громко считала круги. Время от времени — после особенно игривых подколок в мой адрес — во мне просыпался мирно дремлющий до сих пор садист, и я, например, отправляла проигравшего проехаться на моем иноходце, а потеха принимала более глобальный характер. Нет, никакой угрозы для здоровья окружающих не было, просто Агат, вволю покатавшись в снегу, вдруг подчинялся и позволял незадачливому седоку беспрепятственно взобраться в седло — до поры до времени, а потом, набрыкавшись и бодро задрав хвост, уносился в темноту, оглашая окрестности злорадным ржанием.

Возвращались они обычно порознь. Первым танцующей походкой гордо выплывал из ночного мрака донельзя довольный собой караковый скакун и, всхрапывая, ластился ко мне, выпрашивая заслуженное угощение. Следом, громко и вдохновенно поминая всю лошадиную родню и массу разнообразных неприличных персонажей, брел мой недавний соперник, вывалянный в снегу или золе, а то и мокрый насквозь в зависимости от того, что было ближе — опушка леса, старое кострище или горячий источник. И ведь что интересно: никакие подобные пакости так и не смогли отбить у Халисса охоту продолжать наши картежные поединки…

О деле мы, само собой, тоже помнили. Я еще пуще загрузила себя работой, которой и без того было выше флюгера на телебашне. В круг моих повседневных обязанностей все так же входило сканирование местности на предмет обнаружения вражьих пакостей или подходящих объектов для охоты, посильное участие в заседаниях Совета и составлении планов на ближайшее и отдаленное будущее для всего растущего войска и вдобавок присутствие на переговорах с представителями самых разнообразных племен и кланов. Я в основном служила живым доказательством того, что небожители благосклонно смотрят на всю эту затею со сменой короля, а также играла роль атрибута власти, попутно ненавязчиво проверяя возможных союзников на компетентность и наличие «камней за пазухой».

Ко всем уже имеющимся «развлечениям» добавилось инспектирование дозоров и караулов. Это меня особенно радовало (без шуток!), потому что мое отношение к ранним побудкам уже успело войти в историю, и сумеречное состояние тела и души в сочетании с особо виртуозными комментариями по поводу всего происходящего никого не удивляли — по крайней мере, можно было не трудиться нацеплять светскую маску и поддерживать вежливый разговор. В остальное же время один лишь Бог знает, чего мне стоило каждый день встречаться с принцем, выдерживать безукоризненный тон при общении, непринужденно улыбаться, делать вид, что все как обычно, — и при этом держать эмоции в кулаке. Очень согревала мысль, что ему, возможно, не так уж и радостно созерцать мою равнодушную физиономию и «заиндевелый» взгляд сквозь него в никуда…

В качестве моего тренера принц получил немедленную и безоговорочную отставку. Для окружающих это объяснили его непомерной занятостью в последнее время, а желающих посвятить свой досуг моему образованию вдруг обнаружилось потрясающее количество. Теперь у меня было целых три наставника: Сотрес блистал как специалист в обращении с кинжалами, Дрогар наставлял меня в тонкостях рукопашного боя, а Халисс взялся привить мне любовь к упражнениям с мечом.

Правда, после нескольких попыток (видимо, даже на его снисходительный взгляд, слишком уж опасных для здоровья окружающих!) он сам предложил мне перейти на что-нибудь менее увесистое. Я остановила выбор на давно приглянувшемся оружии. Это были парные клинки, что-то вроде изящных полуметровых стилетов, которые имели режущие края, зазубренные у основания. Само собой, никаких радужных иллюзий на свой счет питать не приходилось — я прекрасно понимала, что добиться той виртуозной и непринужденной легкости в обращении с этими «разящими жалами», которую демонстрировал мой добровольный учитель, будет, мягко говоря, непросто… что ж, тем почетней и желанней хоть какой-нибудь результат, не говоря уж об успехах!

Тиальса не хотела составлять мне компанию в этих упражнениях, согласившись лишь на метание дротиков. Зато в одном пристрастии мы были с ней на редкость единодушны и на пару внимали поучительным речам наших штатных знахарок, жадно постигая тонкости местного траво-, минерало- и прочего ведения.

Вскоре я уже неплохо разбиралась в имеющемся арсенале грибов, ягод и тому подобных даров природы и даже позволяла себе поэкспериментировать, совершенствуя созидательный процесс или сочиняя новые смеси. К чести островитянок, они смеялись не очень громко и до сих пор хранят в тайне мои особенно смелые попытки внести свой неоценимый вклад в движение местных новаторов от медицины… У меня тоже нашлось чем поделиться, так что наше совместное врачевание явно шло на пользу страждущим.

Ко всему вдобавок и на личном фронте лед сдвинулся в неожиданную сторону. С Тиальсой все давно было ясно, поскольку Сотрес успешно совмещал полезное с приятным и общественное с персональным. Тот факт, что я выбрала его в качестве личного тренера, делал его почти счастливым. Еще бы: если даже не брать во внимание общение со мной, что само по себе уже может считаться щедрым даром добрых богов для особо избранных, после тренировок он оставался на ужин с нами, получая возможность лишний раз проявить внимание к предмету своих воздыханий, а заодно блеснуть остроумием и живостью мысли. Вечерняя трапеза обычно заканчивалась тем, что я, окончательно растеряв остатки сил от смеха, уползала на покой, а жизнерадостный соратник шел провожать свою зазнобу в ее шатер. Учитывая непомерно далекое расстояние до жилища моей помощницы — аж восемнадцать шагов, я считала! — можно было надеяться, что хотя бы к рассвету они доберутся до места…

В последнее время к Сотресу также на правах наставника стал присоединяться Дрогар. Его весьма корректные и ненавязчивые, но ясно выраженные знаки внимания к моей скромной персоне очень быстро нашли отклик в истерзанной душе — правда, не совсем тот, которого следовало бы ожидать. Под проникновенными красноречивыми взглядами нежданного поклонника где-то в самой глубине моего подсознания сразу же начинал ворочаться беспокойный червячок сомнения, безжалостно изгоняя мелкими, но жгучими укусами прочие возможные мысли. Я никак не могла понять причину своей недоверчивости, но на всякий случай не спешила давать нашему мачо поворот от ворот — неясное и опасное лучше держать в пределах досягаемости, под присмотром, так оно спокойнее, а что дальше… Поживем — увидим!..

ГЛАВА 5

Я медленно брела по ночному лагерю, машинально кивая в ответ на приветствия дозорных. До «глазастого» жилища можно было добраться и более короткой тропинкой, но, несмотря на поздний час, мне захотелось прогуляться и подышать воздухом, чтобы хоть немного проветрить отяжелевшую голову. Сестрички-островитянки буквально вытолкали меня прочь после того, как мы целый день оказывали помощь раненым из числа вновь прибывших в отряд кочевников. Им пришлось пробираться к месту встречи окольными путями, тайком, и все равно без основательных стычек не обходилось — противник не дремал и всячески старался досадить.

Особенно много хлопот нам доставил воин, принявший удар тяжелого копья на грудь. Мы немало повозились, пока собрали отломки костей в нужном порядке и очистили рану, но сильнее всего нас достал пропущенный при первом осмотре небольшой обломок острия отравленного дротика. Мне пришлось основательно выложиться, прежде чем эту мелкую пакость, послужившую причиной сильнейшего кровотечения, лихорадки и беспамятного состояния раненого, удалось обнаружить и вывести на поверхность с помощью одной лишь энергии, не прибегая к лишней резне и попыткам нашарить этот «подарочек» вручную. Остальное знахарки взяли на себя, отправив меня отдыхать. Вот я и шла, предвкушая, как быстренько смою усталость и растянусь под мягким одеялом…

С одной стороны моего шатра, ближе к входу, горел заботливо сооруженный кем-то из караульных факел, треща и роняя на притоптанный снег шипящие капли смолы. С другой стороны тьма из-за близости к источнику света казалась еще более густой. И в этой темноте кто-то был — мы с Лингой почувствовали это почти одновременно. Надха гневно встопорщила усы и глухо зарычала, я же, «увидев» ауру того характерного оттенка, что бывает у слегка нездоровых или основательно выпивших людей, поспешила придержать хищницу за пышный «воротник»:

— Линга, милая, прошу тебя, будь так добра, вернись к знахаркам — я оставила там футляр со склянками, а эти вытяжки мне сейчас понадобятся!

Рысь оскалилась и фыркнула, но я продолжала мягко настаивать на своем. Она недовольно мяукнула гулким басом, но все-таки ушла, оглядываясь на каждом шагу. Я вздохнула с облегчением: надха на дух не выносила перегара, да еще «самодурного», и, выйди она из себя, у меня просто не хватит силенок остановить кровопролитие, а с этим кадром как-нибудь сама разберусь.

— Поздно гуляешь, госпожа «видящая». Не боишься? — Выступившая из мрака фигура типа «знойный мордоворот» заметно покачивалась.

— Еще как боюсь — проспать утром завтрак!

Фигура издала сиплый звук, похожий на хихиканье вперемежку с икотой:

— А ты все шутишь! Люблю веселых…

— Да, со мной не соскучишься. Тебе что-то нужно, вождь? — Я изо всех сил старалась быть сдержанной и вежливой.

— А как же! Очень даже нужно — приятное женское общество!

— Тогда ты не туда забрел. — Я не удержалась и потерла виски — голова все еще гудела. — «Ночные жаворонки» гнездятся в той стороне, а у меня другие обязанности.

— Это какие же? — с пошленьким хихиканьем осведомился незваный гость — вождь одного из юго-западных кочевых племен.

Во время официального доклада и представления принцу этот почти двухметровый, с необъятными плечами здоровяк средних лет, обильно поросший буйной черно-бурой гривой, плавно переходящей в бороду (или наоборот?), проявил явные признаки воспитания и достаточно развитого интеллекта. Судя по всему, они благополучно утонули в немалом количестве убойного пойла, которое он с тех пор успел принять на богатырскую грудь. Ясно было как божий день: после того как я отказалась участвовать в традиционной VIP-вечеринке, оставшиеся без присмотра мальчики слегка переусердствовали, соревнуясь в изысканности и количестве тостов…

— Ты сам назвал меня «видящей»! — терпеливо напомнила я, честно пытаясь не хамить дружественному иноплеменцу.

— Тебя ведь еще зовут «исцеляющей»! — осклабился кочевник. — И ручки, говорят, у тебя очень уж золотые…

— Пойди-ка проспись! — И без того небогатые запасы моего терпения пали смертью храбрых намного быстрее обычного: денек выдался не из легких, жутко хотелось наконец-то разместить в тепле и покое усталые кости, а тут еще перед этой переподдатой образиной реверансы разводи, чтоб ему … …! — Завтра тяжелый переход…

— Вот и позаботься, чтобы я был в порядке! — Он снова пошленько хихикнул, окидывая меня с головы до ног откровенным взглядом. — У тебя ведь не только ручки целительные! Или все остальное — только для благородных?

— Что? — Когда я начинаю говорить настолько ласково, тихо и спокойно, люди, давно меня знающие, независимо от пола, возраста и степени знакомства со мной, любимой, торопятся убраться подальше — чтобы не накрыло взрывом.

Этот, к сожалению, к числу таковых не относился и продолжал, неосторожно шагнув ко мне ближе:

— Известно что! Для королевского-то сынка ты расстаралась как надо… То-то его не каждым тараном свалишь, да и пьет не пьянея, как не в себя!

Видимые обычному и скрытому зрению детали окружающего мира начало заволакивать багровым туманом. Я, стиснув зубы, сделала глубокий вдох, медленно считая до пяти. Так, любовь моя сурово-деловитая, еще копеечка в копилочку! Скоро уж полным-полна будет… Не пьянеешь, значит?! Ну да, только язык распускается!..

— Дзурох, уйди, пока добром прошу! — Я, не поднимая глаз, машинально разминала ноющие от усталости руки.

— Да брось ломаться-то, рыжая, не пожалеешь! Он свое получил, с него хватит. Сама потом спасибо скажешь!..

— Дзурох! — Я уже рычала, с трудом владея собой. — Отвали!! Слиняй в туман по-хорошему!!!

Но его, раздосадованного моей несговорчивостью, несло, как после молока с постным маслом:

— Что, недостаточно хорош для тебя?! Или с жиру на зверье и девок уже перешла? На кого потом…

Выслушивать этот пьяный бред у меня почему-то совсем не было настроения. Он запнулся на полуслове, захрипел и засипел — моя рука стремительно скользнула под заросший подбородок, пальцы сжались на верхней части кадыка. Мгновенный посыл энергии, легкое покалывание в кончиках пальцев — и вся его подъязычная часть онемела до судороги. Я сквозь крепко стиснутые зубы прошипела в багровую от натуги физиономию:

— Захлопни жвалы и прикуси язык! — и разжала пальцы, присовокупив к своим словам резкий тычок в подреберье.

Он сильно покачнулся, но на ногах устоял, мало того — шагнул ко мне с хриплым рыком:

— Да я тебя …, сейчас … …!

Но сегодня был явно не его день. В другой ситуации мне бы и в голову не пришло мериться с ним силой — я ценю жизнь и нормальное состояние здоровья! — он просто не ожидал от меня удара… Да еще и с левой… А уж я в это с детских лет отработанное движение постаралась вложить все свое вконец испорченное настроение!..

Мне было тошно смотреть на мычащую и рычащую тушу, рухнувшую навзничь передо мной, но никакой злости больше не осталось. По другой физиономии следовало бы съездить покрепче, да не один раз, а с этой пьяни дурношарой что возьмешь — за что купил, за то и продает, не в нем дело. Только руку о его «ельник» разбила, совсем некстати…

Я шагнула ближе и прищурилась, ведя раскрытой правой ладонью вдоль нижней челюсти все еще рычащего верзилы. Перелома нет, всего лишь трещина, правда, немаленькая. И к дантисту некоторое время ходить не будет необходимости… Вот уже и не больно, и язык прокушенный опухать не будет. Еще разок пройтись — так, на всякий случай, — все, хватит с него. И без того, по-моему, грех обижаться: хотел посмотреть мои «золотые ручки» в действии, вот и получил рекламный образец — между прочим, совершенно бесплатно!

— Вставай! — уже совсем спокойно сказала я. — К утру отек спадет, боли не будет, а зубы… Если по свету пораньше придешь, может, и найдутся, лишь бы дозорные не затоптали! Помочь?

Я никогда не упускаю случая пополнить свой запас интересных нецензурных выражений, но его невнятный монолог, сопровождавший сложный и трудоемкий процесс принятия вертикального положения, меня разочаровал, несмотря на то что приличными в нем считаться могли только знаки препинания. Я махнула рукой, аккуратно обошла безуспешно пытавшуюся подняться громадину и скрылась в своем шатре.

Наутро я вознамерилась было снова заглянуть к знахаркам, но на полдороге меня перехватил Ворх с известием, что предводитель будет очень признателен, если мой список запланированных на сегодня визитов начнется именно с него. Я невольно удивилась — насколько помню, настолько хмурую и насупленную физиомордию наш хищник еще не носил!

— Что-нибудь случилось, мой мудрый серый брат?

— Ничего! — буркнул волк, упорно глядя в сторону.

Ха, так просто решил от меня отделаться?! Присев рядом, я сбросила рукавицы на свежий снег, успевший выпасть за остаток ночи, ухватила его за мохнатые скулы и мягко, но настойчиво развернула к себе.

— По-моему, ты чего-то недоговариваешь! Не иначе над моей бедной головой собирается новая гроза?

— А тебе что, происходящего мало?! — осведомился волк, мрачно глядя исподлобья.

— Очень даже хватает. — Насколько глупо не соглашаться с очевидным, было понятно даже мне. — Одно неясно: ты с чего в печали?

— С того, что не успел забыть разницу между человеческим и не очень!

— Ты о чем?! — Ответ не на шутку меня озадачил.

— Все о том же! — Волк махнул хвостом.

До меня дошло:

— Что, с ненаглядным другом пообщались на тему, как следует правильно и гуманно давать от ворот поворот надоевшей подруге, но так и не пришли к общему знаменателю? Наш красавец не захотел добавить к своему богатому опыту твои мудрые советы? Брось! Не бери в голову, бери в плечи — шире будут!

— Хочешь сказать, что тебе все равно? — прищурился Ворх.

— Очень хочу, но… не могу, — призналась я неожиданно для самой себя. — Во всяком случае, пока. Впрочем, что сделано, то сделано, Бог ему судья, а я так, погулять вышла…

— Ему не следовало так с тобой поступать! — рыкнул хищник, мрачнея еще больше. — А уж допиться до словесного недержания…

Далее последовало несколько высказываний на древнем языке вперемежку с гневным фырканьем. Я махнула рукой, подбирая рукавицы:

— Каждый имеет право на выбор, лишь бы потом спокойно спалось!

— Ему-то как раз именно так и спится, можешь не сомневаться! — поморщился Ворх. — Вот за тебя…

— А за меня не бойся! — Я, вздохнув, почесала его за ухом. — Переживу. Женщины вообще-то способны на все, особенно в двух случаях.

— В каких бы это? — подозрительно прищурился мой мохнатый собеседник.

— Во-первых, когда есть за что бороться, но это не мой вариант.

— А во-вторых? — не выдержал паузы Ворх.

— Когда уже нечего терять…

Я сама удивилась, насколько тускло и мертво прозвучал мой голос. Волк беззвучно вздернул верхнюю губу в яростном оскале и прыжком устремился вперед. Догонять его пришлось бегом.

— И сделай мне одолжение, — запыхавшись, я придержала хищника за вздыбленный загривок, — не лезь больше к нему с подобными разговорами, ладно? Веди себя как всегда.

Волк буркнул что-то неразборчивое, упорно стараясь не встречаться со мной взглядом, но разве от меня отвяжешься! Я снова присела рядом и обняла его за шею.

— Спасибо тебе, серенький!

— За что? — Взгляд исподлобья стал еще более подозрительным.

Оно и правильно: имея дело со мной, расслабляться никогда не стоит, но сейчас я говорила совершенно искренне:

— За поддержку и понимание. Это не так уж мало, поверь! А насчет остального… мы договорились?

Ворх, помедлив, нехотя кивнул, и до шатра предводителя мы шли уже молча. У входа нам отсалютовали копьями два рослых усатых воина в полном боевом облачении, выставленных по случаю прибытия иноплеменных представителей. Да, кстати, чуть не забыла!.. Милостиво кивнув, я задержалась возле них, повела бесстрастным взглядом поверх начищенных до зеркального блеска шлемов и обратилась к старшему:

— Воин, если вы, … …, не перестанете втихаря трескать эти … … сизые грибы в таком количестве, то через пару недель от ваших потрохов останется кровавое месиво, и тогда не только к знахаркам, даже ко мне обращаться будет бесполезно! А я из принципа ни одним пальцем не шевельну, чтобы облегчить и ускорить вашу мучительную кончину! Это можете сразу намотать себе на ус… или еще куда-нибудь! Ясно, … … …?!!

У вояк волосы дружно встали дыбом, заметно приподняв шлемы. Старший громко сглотнул с третьей попытки, серея лицом, а у младшего даже глаза стали цвета снятого молока. Я прошла мимо них, откинув тяжелую шкуру на входе, но в холодном «предбаннике» задержалась и удовлетворенно выслушала затейливый слаженный дуэт с упоминанием не менее восемнадцати видов самой страшной местной нечисти. Паршивцы!..

Дело в том, что сизые грибы, которые на родине этих горных жителей практически не встречаются, содержат целый букет очень активных веществ и в основном используются в качестве редкой и жутко дорогой приправы к мясу — по чуть-чуть, в совсем безвредных количествах. Здесь же, в урочищах, эта пакость росла чуть ли не на каждом дереве, и бравые вояки, пользуясь небывалым случаем и не слушая знахарок, основательно подсели на бесплатный деликатес по принципу «пока живы…». Надо ли говорить, что непривычные к такой нагрузке организмы просто не могли долго справляться с выведением все возрастающих доз опасных соединений! Такими темпами нам светило уже в недалеком будущем, задолго до знаменательной битвы, начать копать братские могилки, причем весьма немаленькие. Может, их все-таки хоть сейчас, проймет?!

Я двинулась дальше. За второй шкурой открылся дивный вид на принца, который что-то сосредоточенно строчил на куске пергамента, но при моем появлении встал и шагнул навстречу с приветственным полупоклоном. Я кивнула в ответ и вопросительно вскинула бровь:

— И чем же вызвана такая острая потребность в моем присутствии с утра пораньше?

— Всего лишь необходимостью кое-что прояснить. — Прежде чем ответить, принц окинул меня быстрым взглядом, уделив особое внимание перевязанной руке.

Так, ясно, какое именно «кое-что» его интересует, но пусть скажет сам…

— Может, хотя бы присядешь?

— Каяться лучше стоя. — Мне пришлось потупить глаза, чтобы раскаяние выглядело искренним.

— В чем же?

Можно подумать, он таки не в курсе! Ладно, продолжим.

— Если юго-западный клан Лаанглих-Тотха откажется от участия в битве, то это произойдет по моей вине.

Я стояла, глядя по недавно возникшему обыкновению прямо перед собой «заиндевелым» взглядом, и, держа руки за спиной, вертела в пальцах машинально подобранную по дороге старую сосновую шишку.

— Что все-таки случилось? — продолжалось дознание.

— Я не сумела должным образом поддержать светскую беседу с вождем.

— Дзурох оскорбил тебя? — Принц уже стоял в шаге от меня и пытался заглянуть в глаза.

— Нет, это я оскорбила его — действием! — Я вновь опустила взгляд и упорно рассматривала носки начищенных сапог предводителя, надеясь, что со стороны это хотя бы немного напоминает искреннее раскаяние.

— Наверное, было за что?

— Мой принц обо мне слишком хорошо думает… с каких-то пор! — не удержалась я в рамках выбранной роли. Мой свинцовый взгляд в упор заставил собеседника отшатнуться. Думаю, если бы я с рычанием оскалилась прямо в это прекрасно-мужественное лицо, эффект был бы намного слабее! — Я с превеликим удовольствием и со всей своей безразмерной дури врезала ему по наглой харе за упертость, навязчивость и недостойное мужчины многословие! — Мой голос тем не менее звучал тихо и почти нежно. — Мне подумалось, что пара-тройка зубов и сломанная челюсть не такая уж высокая плата за вовремя преподанный урок… но я все-таки ошиблась — адресом!

На несколько мгновений лицо принца утратило бесстрастное выражение, а я уже снова гипнотизировала носки его сапог.

— Я с трепетом и смирением жду, мой принц!

Моя реплика вывела его из ступора.

— Чего же?

— Решения — как именно мне предстоит искупить свою вину. — Я упорно не поднимала глаз.

Пауза почему-то затягивалась. Наконец Дин с глубоким вздохом отошел и замер у стола.

— Никак. Благодарю, что нашла время зайти для объяснения! Дальше — мои хлопоты. Не смею больше отрывать «видящую» от неотложных дел.

Я, не говоря ни слова, отвесила дежурный полупоклон его неподвижной спине, развернулась и вышла. Выйдя на яркий свет из полумрака, зажмурилась и постояла так некоторое время, отсчитывая про себя секунды и гадая, сколько еще смогут продержаться караульные, у которых при моем появлении «в зобу дыханье сперло». Потом встряхнула головой и зашагала к шатру знахарок, по пути разжав саднящий болью кулак, чтобы высыпать и развеять по ветру мелкие острые обломки бесславно погибшей сосновой шишки.

На следующий день задолго до рассвета мы уже снова наматывали дорогу на копыта скакунов. Узкое извилистое ущелье, похоже, опоясывало половину планеты, не меньше — конца и края не было видно этой «кишке»!.. Сумрачные голые скалы нависали над головой, лишь где-то недостижимо высоко вверху изломанной ослепительно-голубой полосой сияло чистое зимнее небо.

Мой Агат бодро перефыркивался с рысившими рядом лошадьми, а я, слегка подустав от монотонности пейзажа, машинально продолжала сканировать пространство. Вокруг все было спокойно, только то и дело мелькала поодаль черно-рыжая стремительная тень бдительной надхи. Необходимость ехать по левую руку от упорно молчащего принца начинала меня доставать, и я уже стала потихоньку мечтать о привале, когда объявился неожиданный собеседник.

Громко всхрапывая и позвякивая украшениями фасонистой сбруи, с Агатом поравнялся высокий сивый жеребец. Некоторое время Дзурох ехал рядом и молчал как рыба об лед, а я тоже не особенно рвалась начинать светскую беседу. В самом деле, я им тут кто?! Наконец он, откашлявшись, пробурчал:

— Хороший день, госпожа «видящая»!

— Ничего, сойдет, — милостиво согласилась я, с интересом ожидая продолжения.

— Все в порядке, смею надеяться?

— Более чем! — развеяла я его возможные опасения. — А как драгоценное здоровье у нашего многоуважаемого союзника?

Кочевник подозрительно зыркнул на меня из-под нахмурившихся бровей, но на моем лице не было и тени насмешки, только искреннее участие.

— Твоими стараниями, — буркнул он, отводя глаза. — Я… гхм!.. н-да!.. в общем, давай мириться!

— Но я-то с тобой не ссорилась! — отозвалась я, безмятежно разглядывая редкие облачка в небе. — Это у тебя ко мне были… вопросы.

Несмотря на смиренное выражение бородатой физиономии, я нисколько не обольщалась на свой счет. Наверняка дело было вовсе не в степени сногсшибательности моего обаяния, а в крутом статусе «посланницы небожителей»: портить отношения с такой особой для кого бы то ни было — себе дороже по любой из возможных причин. Впрочем, и в мои планы не входило наживать себе врагов, да еще и по такому поводу. Поэтому-то я столь благосклонно встретила его поползновения к примирению.

— Клянусь богами, ничего плохого и в мыслях не было!

— Верю, — хмыкнула я. — Ты всего лишь хотел со мной переспать!

— Ну да, — бородач пожал необъятными плечами, — но это же обычное дело!

— Кто бы спорил. — Я все-таки сдержала смешок. — Разве что свои услуги ты предлагал чересчур настойчиво!

— Как умею! — Похоже, он даже оскорбился, но вовремя вспомнил, что ситуация не подходящая для обсуждения издержек воспитания, сбавил тон и снова постарался придать физиономии покаянное выражение. — Ты уж не держи зла…

— Не держу! — отмахнулась я. — Ты тоже извини — за зубы.

— За зуб, — уточнил он.

— Так и не нашел?

— Нет, — хмыкнул он. — Чего там, сам нарвался! Так что, мир?

— Мир! — Я от души пожала протянутую лапищу.

— А ручка-то ничего, крепенькая! — подмигнул Дзурох, скалясь в щербатой теперь улыбке до ушей и выразительно почесывая челюсть. — Может, ко мне на службу перейдешь?

Дин, ехавший чуть впереди, молча покосился на него через плечо.

— Пока не могу, извини, а потом… видно будет, — не стала я лишать вождя последней надежды.

— Подношения, надеюсь, принимаешь?

— Это взятки, что ли? — удивилась я.

— Нет, подарки для укрепления отношений, — подмигнула эта бородатая орясина. — В расчете на будущее взаимопонимание.

— Сказал бы уж проще, что в качестве подхалимажа! — Мне стало совсем весело. — И что же это, например?

Вместо ответа Дзурох протянул мне что-то на раскрытой ладони. Я взяла увесистый мешочек из тонкой коричневой кожи, причудливо расшитой золотой нитью, вынула изящный фигурный флакон темного стекла и с интересом посмотрела его на свет.

— Надеюсь, это яд?

— Добрая ты! — фыркнул вождь. — Не угадала. Открой и понюхай!

— Учти: приворотные зелья на меня не действуют! — уже для смеха предупредила я, продолжая подозрительно щуриться.

— Тьфу ты! Это душистое масло! Народишко с Южных пустошей делает, здесь такого не найдешь. Нюхай, не бойся!

Я с некоторым усилием отвернула тугую пробку и осторожно помахала ею в воздухе у лица. Мало ли, кто знает, что у них там произрастает на пустошах, тем более на южных! Но неожиданно запах оказался что надо — легкий, свежий, вроде аромата ландыша с едва ощутимой полынной горчинкой и еще чем-то непонятным, но приятным до невозможности.

— Мм! Прелесть! — Я даже зажмурилась от удовольствия. — Вот уж порадовал, спасибо! Сколько с меня?

— Еще чего! Считай, что это — благодарность за починку челюсти.

Я не удержалась и прыснула в голос:

— Вот как? Тогда заходи почаще!

— Где я тебе столько зубов наберусь?!

— А ты сразу на пороге подарки предъявляй, может, оно и обойдется — отделаешься легким испугом, в худшем случае — до заикания!

Агат присоединил громкое ржание к нашему хохоту.

— Надо же, когда смеешься, так и совсем на человека похожа! — подковырнул кочевник, подмигивая. — Красивая девка должна жизни радоваться, а не на службе сохнуть!

— А я совмещаю полезное с приятным!

— Оно и видно… Кстати, как тебе, хватит здоровья после перехода на посиделках порезвиться?

— Ты приглашаешь?

Дзурох кивнул:

— К вечеру еще пара наших отрядов подтянется, будем посидеть за встречу.

Я выразительно стрельнула глазами в сторону принца. Он словно почувствовал — придержал коня и обернулся.

— Официальная встреча с представителями уже состоялась, — (Дзурох негромко хмыкнул, видимо припомнив подробности той недавней попойки), — обстоятельства же таковы, что, к сожалению, мое присутствие будет необходимо в другом месте. А госпожа «видящая» располагает временем по своему усмотрению и вольна выбирать любое общество! — И снова пустил Бурана рысью.

Я пару секунд смотрела в его удаляющуюся спину, с трудом удержавшись, чтобы не скорчить вслед какую-нибудь гнусную рожу, потом снова повернулась к ожидавшему ответа кочевнику.

— Только учти — «самодур» я не пью! Вернее, пью, но за последствия не отвечаю, так что…

— Да уж для тебя-то расстараемся, — воодушевился вождь. — Спорим, добуду твое любимое вино?

— Что ж, тогда с меня брудершафт!

— Ловлю на слове!

— Лови-лови… А танцы будут?

— А как же!

— А мордобой?

— А то!!!

— И еще — я буду с подругой.

— С этой, что ли? — Дзурох кивнул в сторону Линги, которая как раз догоняла нас по незаметной глазу тропке по правой стороне ущелья. — Ей тоже понравится. Мяса будет — от пуза!

— Да уж, ты знаешь, чем девушку заинтересовать! — расхохоталась я. — Убедил! Присылай конвой…

Я, даже не глядя, краем глаза видела, как бешено пульсирует красноватое облако вокруг фигуры едущего впереди принца. От его нечеловечески острого слуха явно не ускользнуло ни словечка из нашей болтовни, но меня это почему-то не трогало. Самой странно — даже злорадства никакого, только сухая констатация факта: захотелось личной свободы, чтобы никто не мешал, — получите, что заказывали. Заварили кашку, ваше высочество? Таки теперь кушайте полной ложкой во весь рот, не обляпайтесь! А посыпать голову пеплом по поводу неожиданной немилости я не собираюсь, и уж тем более — уходить в монастырь. Разве что в мужской — массажисткой, например, при бане или ночным сторожем… Навязываться не в моих привычках, даже тебе. Вернее, так: особенно тебе — тем более!

Уже отвесив прощальный полупоклон, Дзурох придержал жеребца и, наклонившись, перехватил широкие бахромчатые поводья моего Агата.

— Скажу по дружбе, — он понизил голос, — служба службой, а все же зря ты на своего нелюдя время тратишь!

— Он не мой, Дзурох! — уточнила я вполне безмятежно. Еще не хватало с ним обсуждать подобные моменты!

— Вот именно поэтому… Ладно, до вечера! — уже обычным басом закончил он, отпуская поводья.

Сивый жеребец со звоном, ржанием и фырканьем умчался прочь.

ГЛАВА 6

Где-то часа за три до заката прибыл обещанный Дзурохом «конвой» — дюжина местных версий молчаливых Шварценеггеров, облаченных в одинаковые доспехи. Парни явно до мозга костей прониклись глубиной ответственности за безопасность меня, любимой, и сосредоточенно-суровое выражение на смуглых, сильно бородатых лицах еще больше делало их похожими друг на друга.

Неутомимый Агат, обрадовавшись возможности лишний раз поразмяться, то и дело срывался в галоп, озорно взбрыкивал, взбивая облачка снежной пыли, громко фыркал и тряс гривой, кося на меня фиолетовым глазом. В конце концов я отпустила поводья и хлопнула рукавицей по лоснящемуся крупу. Жеребец радостно припустил во весь опор, опередив не ожидавших такой прыти спутников. Вскоре наша группа выровнялась, но темпа не сбавила, поэтому до стана кочевников мы добрались очень быстро.

Надха наверняка знала какой-то другой путь в нужное ущелье, потому что за все время пути ни разу не попалась мне на сенсоры, а встретила нас уже возле коновязи. Сидела себе, щуря изумрудные глазищи, шевелила пышными усами да принюхивалась, не обращая, казалось, ни малейшего внимания на гомонящую вокруг толпу здоровенных бородатых мужиков, которые, завидев необычную гостью, почтительно понижали голос и старались не делать резких движений.

«Конвой» препроводил меня к самому высокому шатру, возле которого на воткнутых в снег копьях полоскались на ветру разновеликие и разномастные вымпелы, где я и была сдана с рук на руки Дзуроху. Приветливо скалящийся бородач торжественно ввел меня внутрь, с порога объявил все мои титулы и заслуги перед отечеством и представил своих «коллег». Затем я обменялась поклонами, положенными в таких случаях заверениями в безмерной радости по поводу долгожданной встречи и тому подобными перлами словоблудия с доброй дюжиной человек, на чем официальная часть закончилась, и начался пир горой.

Надхе, всячески выказывая уважение и восхищение, поднесли на серебряном блюде огромный кусище парной говядины, и она, отведя душеньку, теперь с благодушно-расслабленным видом сыто жмурилась у огня. Тем не менее одно ухо неотрывно отслеживало все мои перемещения. Меня тоже потчевали наперебой. «От пуза» было не только мяса — изумительно, кстати, приготовленного, — яств, мягко говоря, хватало.

Для начала я закопалась в глубокую миску, озадачившись дегустацией сушеных фруктов. Распознать сейчас в одинаково длинных и темных скукоженных дольках первоначальный вид и цвет плодов, подвергшихся экзекуции, было невозможно, а вот на вкус я отметила и целенаправленно выбирала два сорта — явный гибрид яблока и финика и нечто среднее между грушей и дыней.

От увлекательных раскопок меня оторвал Дзурох, шумно приземлившийся рядом со словами:

— Хватит уже траву жевать! Забыла?

— О чем бы это? — удивилась я и только восхищенно присвистнула, глядя, как вождь вытягивает из-за пазухи длинную синюю бутыль знакомой формы. — Тарнигальское белое?! Неслабо!

Когда же бородач заговорщицким шепотом, каверзно подхихикивая, на ушко поведал мне, у кого именно он сторговал эту экзотику, я добрых минут пять покатывалась от смеха.

— Неужели больше негде было взять? — Я кое-как утерла мокрые щеки.

— Обижаешь! Просто решил порадовать редкую гостью.

— В «яблочко»! — Я от души хлопнула улыбающегося бог знает во сколько зубов здоровяка по широченному накачанному плечу.

До сих пор ни один брудершафт не доставлял мне столько положительных эмоций! А что там по этому поводу мог подумать «не мой нелюдь», к тому же еще и раскулаченный на редкое вино, мне почему-то было совершенно фиолетово…

Поскольку предстояла еще культурная программа, я взяла себя в руки и не стала чересчур увлекаться чревоугодием, а вскоре и вовсе ускользнула из шатра. Уж если в кои-то веки попала на местные народные гуляния, надо хоть впечатлений впрок поднабраться, скоро будет не до того… А народ между тем развлекался вовсю. Всеобщее приподнято-благодушное настроение буквально разливалось в морозном воздухе — правда, с весомой примесью «самодурного» перегара.

Для начала я немного потолкалась в толпе болельщиков, азартно заключавших пари на победителей в местной разновидности армрестлинга, и успела отказаться от участия и в состязании, и в спорах. Поединки на копьях и коротких мечах привлекли мое внимание на гораздо более долгое время — настолько эффектным было зрелище! И перетягивание каната меня здорово развеселило: все участники щеголяли обнаженным торсом, а роль разделительной полосы играла впечатляющая куча свежего лошадиного навоза, так что спорить о том, кто победил, не приходилось, да и стимул опять же был что надо…

В конце неторопливых блужданий по принципу «куда кривая вывезет» меня прибило к довольно многочисленной группе весьма оживленных воинов, которые развлекались метанием кинжалов и дротиков. Ну с последними — это не ко мне, а вот кинжалы… Я раздухарилась настолько, что недолго думая затесалась в ряды участников.

Правила были предельно просты: выходишь к проведенной в притоптанном снегу черте и бросаешь. После каждого тура мишень относят на десяток-другой шагов дальше, самые «мазливые» выбывают, а победителю в итоге достается оружие последнего побежденного. Довольно быстро ряды участников поредели («самодур», да еще в таких количествах, вещь серьезная, как ни крути!), а еще через некоторое время осталось только двое финалистов — я и сын одного из прибывших вождей.

Пристальный взгляд его странно светлых глаз уже несколько раз вынуждал меня оборачиваться, но посмотреть на него в упор так ни разу и не удалось. Зато сейчас, пока он выходил из гомонящей толпы и присматривался к заново установленной мишени, я разглядела его как следует. Эффектная внешность, ничего не скажешь, явно чувствуется примесь иной крови: длинные волосы и ровные брови сажево-черные, но глаза в пушистых черных же ресницах серо-зеленые. Кожа намного светлее, чем у соплеменников, да и черты лица мягче. Высокий, широкоплечий, узкобедрый, он двигался с неторопливой грацией крупного хищника и выделялся среди коренастых бородатых здоровяков, как породистый скаковой конь среди тяглового поголовья.

Я невольно прищурилась — что-то явно было не так с этим красавцем… Во-первых, откуда это непонятное свечение вокруг сего столь гордого чела? Местный святой, сошедший с небес? Вряд ли. Скорее дело в каких-то неизвестных мне доселе способностях. А во-вторых… Улучив момент, когда он повернулся ко мне спиной, я, прикрыв глаза, незаметно повела в воздухе раскрытой ладонью сверху вниз. «Картинка» здорово рябила из-за кольчуги, скорее всего еще и заговоренной, деталей не разглядеть, но главное было ясно — травма. Свежайшая, и суток не минуло, полспины багровым полыхает. Наверняка не просто ссадина, он же еще и соревноваться полез! Бросает классно, ничего не скажешь, только у меня и более здоровому выиграть было бы теперь непросто: не прошли даром ни старания моих терпеливых учителей, ни многие часы тренировок, ни появившееся совсем недавно умение перенастраивать «зрение»…

Объект, столь пристально мною изучаемый, обернулся, но я уже с невинным видом стояла рядом, рассматривая необычное оружие.

— Можно взглянуть?

Тарглан — кажется, так его зовут — молча кивнул и протянул рукоятью вперед кинжал, который только что выдернул из мишени. Я прикинула его в руке — для меня, пожалуй, несколько тяжеловат, но сбалансирован идеально. Удобная рукоять сделана в виде трех переплетенных змеек, сомкнувших острые зеленоглазые головки в граненый набалдашник. А сталь какая-то нездешняя — смолисто-черная; солнечный блик высвечивает скрытый рисунок из параллельных зигзагообразных линий, в которые вплетена длинная, во весь клинок, надпись на незнакомом языке. Если задействовать боковое зрение, становится заметным легкое синеватое свечение, особенно яркое в области центрального желобка. Я прошлась кончиками пальцев по зеркально-гладкой поверхности, осторожно коснулась острия и вернула оружие владельцу:

— Редкая работа!

— Это «черная молния», — кивнул брюнет. — Старая школа, сейчас таких уже не делают.

Я припомнила, что вроде бы в свое время что-то слышала о них от принца.

— Если не ошибаюсь, этим секретом владели только мастера из Олларонагала, который сгинул во время извержения Глотки Дьявола почти век назад?

Мой соперник одобрительно хмыкнул, кивнул и неожиданно улыбнулся, блеснув ровными зубами:

— Может, без боя сдашься?

— Тебе настолько понравились мои кинжалы? — От удивления мои брови наверняка добрались до линии волос.

— «Перья сокола» теперь тоже нечасто встретишь, — пожал плечами сын вождя. — А уж из твоих рук им и вовсе цены не будет!

Вот нахал!!! Я даже не нашлась что сказать — так опешила, а «нахал» уже стоял на новом «огневом рубеже» и небрежно вертел в пальцах клинок, присматриваясь к мишени. Потом неуловимым движением послал свою «черную молнию» в самый центр круга. Толпа взорвалась криками восторга. Тарглан помахал болельщикам рукой и с легким полупоклоном уступил место мне.

Я задумчиво проводила его глазами, а он уже что-то бурно обсуждал с вынырнувшим откуда-то Дзурохом, который, перехватив мой взгляд, радостно осклабился и ободряюще кивнул. Красавец-брюнет взирал на меня совершенно спокойно, даже равнодушно, только мне-то было прекрасно видно, насколько ему не все равно, чем закончится турнир. Самолюбивый кадр… В любом случае для меня выиграть при таком раскладе — невелика честь. Я глубоко вздохнула и… отключила «зрение».

Обычно еще до броска или выстрела я четко прослеживала «взглядом» весь путь кинжала или стрелы, как бы задавая программу их полета до мишени, услужливо приближенной моими глазами, а дальше руки сами знали, что делать. Это уже отработалось до автоматизма, но сейчас…

Длинное серебристое лезвие, тонко свистнув, пронзило морозный воздух и с глухим звуком впилось в цель вровень с «черной молнией». Я досадливо махнула рукой. Дзурох, скрупулезно обследовав мишень с помощью нескольких воинов, объявил:

— Ничья! Будете биться до последнего?

Мой соперник успел кивнуть прежде, чем я сказала «нет». Вот болван! Впрочем, решение менять я не собиралась, и в следующий же заход мой клинок снова торчал в центральной части круга, но на два пальца ниже черного.

Лицо светлоглазого воина почему-то приняло странное выражение, весьма далекое от радостного. Перехватив мой взгляд, он и вовсе сурово нахмурился. Значит, меня все-таки раскусили! Этот красавчик догадался, что проигрыш подстроен специально, и теперь его самолюбивую натуру наверняка давила жаба, причем самая здоровенная за всю историю человечества. Ну и пусть, все равно поздно пить боржоми, когда почки напрочь отвалились — дело сделано! Разве что у него достанет окаянства уличить меня в нечестности и потребовать повтора… Хотя нет, если не дурак, то не станет затевать подобную суету: с меня ведь станется проделывать и дальше то же самое сколько угодно раз, пока самой не надоест, а это случится нескоро!..

Слава богу, и в самом деле не дурак! Правда, от его пронзительного, испепеляющего взгляда в моем хрупком организме, того и гляди, образуется пара впечатляющих, сильно дымящихся отверстий на самом видном месте, но, если буду чаще уворачиваться и прятаться за чью-нибудь спину пошире, может, и пронесет…

Я старательно состроила самую честную физиономию, сняла свой искусно выплетенный пояс, на котором крепились ножны, и, рассыпаясь в изысканных поздравлениях, вручила победителю под восторженные крики его темпераментных земляков.

— Качать обоих! — гаркнул во всю мощь Дзурох над самым ухом, и толпа радостно вопящих геркулесов с воодушевлением ринулась претворять свежую идею в жизнь.

Мои робкие протесты потонули в поднявшемся гвалте быстрее, чем комариный писк в раскатах грома. Хорошо еще, что столько же раз поймали, сколько подкинули, а то под бодрое настроение, подогретое «самодуром», всякое бывает…

Чуть позже мне удалось под шумок ускользнуть из оживленно галдящей толпы, перевести дух и даже почти привести себя в порядок. Багровое, словно тоже хватившее лишку солнце уже некоторое время пыталось удержать равновесие на гребне заснеженного безлесного хребта и наконец, явно утомившись, начало медленно спускаться в ущелье по ту сторону гор. Доблестные воины, потешивши душу демонстрацией молодецкой силушки, потянулись к полыхавшим кострам — подкрепиться. Дзурох, в очередной раз вынырнув из ниоткуда как бородатый и здорово поддатый призрак, снова привел меня в VIP-зону и без лишних слов усадил на почетное место у огня, попутно вручив увесистый шашлык с пылу с жару и полулитровый серебряный кубок с вином. Пить я больше не стала, зато заполучила в личное пользование большой кувшин с медово-ягодным напитком, а поджаристую краюху оторвала от ближайшего каравая, не утруждаясь поисками ножа.

Новая порция калорий спровоцировала у народа очередной приступ двигательной активности — начались обещанные танцы. Само собой, никаких вальсов и мазурок не предвиделось, как и медленных танго и прочих изысков. Неустрашимые гордые воины Закатных пустошей кто в одиночку, кто в компании демонстрировали свою удаль и чувство ритма в имитации жарких боевых схваток и забавных бытовых ситуаций. Аккомпанементом служил результат совместных стараний дюжины особо одаренных кадров помоложе, которые сосредоточенно извлекали своеобразные и очень громкие звукосочетания из бубнов, разнокалиберных барабанов и некоего подобия контрабаса. Периодически к ним присоединялись трубачи, гордо вздымая к затянутому низкими облаками небу раздвоенные трехметровые, спирально закрученные рога каких-то невиданных животных, потрясая окрестности звуками, уже совершенно неописуемыми…

От созерцания впечатляющих суровых плясок мужественных степняков меня вдруг отвлекло странное, но знакомое ощущение: кто-то пристально смотрел мне в спину. Я невольно повела плечами, но не стала оборачиваться, только быстро запустила назад «поисковую сеть». Мерцающие зеленые искорки тут же выудили и добросовестно вылепили в пространстве трехмерную человеческую фигуру нехилых пропорций, причем совершенно неопознаваемую из-за сильной ряби, которую, как правило, давало магическое прикрытие. Объект наверняка понял, что его вычислили, потому что в два счета ускользнул за пределы досягаемости. Можно было, конечно, снова «дотянуться» до него, но я не стала напрягаться. Зачем? Ощущения опасности не возникало, так что пусть катится ко всем чертям, после разберусь. Хотя, конечно, странно это все…

Тем временем «дискотека» набирала обороты. Покончив с индивидуальными и групповыми выступлениями, народ затеял массовую развлекаловку вроде хоровода. Двигаться нужно было либо гуськом, держась как можно крепче за пояс идущего впереди, либо прыжками боком, ухватив соседей за руки. Ведущий некоторое время таскал за собой цепочку людей по кругу, потом начинал забирать внутрь. Добравшись до самого центра спирали, разворачивался и скакал обратно или пытался вывести всех напрямую, через движущиеся витки, подныривая под сцепленные руки, а также старательно избегая подножек.

При условии всеобщего приподнятого настроения и основательно порушенной после застолья координации потеха получалась что надо, так что я не стала сопротивляться, когда и меня потащили в круг. Забава мне понравилась, хоть и пришлось поднапрячься, чтобы успевать за воодушевленно скачущими огромными дядьками, попутно уворачиваясь от встречных и поперечных «цепочек», так и норовивших внести сумятицу в наши дружные ряды. Сил хватило только на четыре полных круга. Во время пятого у меня уже заплетались ноги, отваливались руки, болели от смеха скулы и основательно кружилась голова. Когда же я споткнулась и едва не пропахала носом плотно утоптанный снег, откуда-то возник светлоглазый воин. Он выхватил меня из растущей прямо на глазах куча-малы и буквально под мышкой унес в шатер, который принадлежал, как потом выяснилось, его отцу.

Я из чистой вредности попыталась было побрыкаться и прокомментировать нежданное вмешательство на свой обычный манер, но это его нисколько не смутило. Он доставил-таки меня до завешанного шкурой входа, молча сдернул мою шубку, вывалянную в снегу до полной потери цвета, помог отряхнуться, так же — под мышкой — занес внутрь и опустил на огромную мохнатую шкуру возле едва теплившегося костра.

Я на некоторое время позволила себе расслабиться и, кажется, даже задремала, потому что, снова открыв глаза, узрела на столбе свою выхлопанную и аккуратно развешанную одежину, а рядом — недавнего соперника. Мужчина сидел скрестив ноги, опираясь локтями о колени и как будто гипнотизировал разгорающееся пламя немигающим взглядом.

Ощущение дискомфорта в спине, появившееся коварно и без объявления войны, не только застало меня врасплох, вынудив поморщиться и припомнить пару непечатных высказываний, но и навело на размышления. Шевелиться отчаянно не хотелось, но я все-таки встала, закатывая рукава рубашки.

— По-моему, пришла пора отплатить за гостеприимство встречной любезностью… Давай-ка сюда твою спину!

— Не стоит. — Он даже головы не повернул. — Ты ведь приехала веселиться и отдыхать.

— Теперь не смогу! — покачала я головой, поправляя закатанный рукав. — Хочешь верь, хочешь смейся…

Серо-зеленые глаза насмешливо прищурились мне навстречу.

— Профессиональный кодекс?

— У меня один кодекс — человеческий. А уж благодаря щедрости высших сил я все время на боевом посту… хотя неволить никого не стану.

— Значит, от меня требуется только попросить?

Я молча пожала плечами: как хочешь! Прищуренные глаза несколько долгих мгновений мерили меня пристальным взглядом из-под шикарных ресниц, потом их обладатель усмехнулся и проговорил:

— Что ж… Буду безмерно признателен госпоже «видящей», если она сочтет возможным уделить несколько минут своего драгоценного времени моей скромной персоне!

Я только хмыкнула — нашелся скромник! Но тут же шагнула к висящей на гвозде шубке, выудила из внутреннего кармана высокий плоский пузырек зеленого стекла, с которым не расставалась, и уронила пару тягучих смолистых капель на раскаленный багровый уголек, выкатившийся из костра. Легкий дымок тут же заслоился тонкими струйками невысоко от пола, разнося по всему шатру терпкий, горьковато-сладкий аромат.

— И во что будем превращаться? — негромко раздалось из-за спины. Судя по звукам, кольчуга успела покинуть своего хозяина.

— Боишься? — подначила я, не оборачиваясь.

— Еще бы! Твоя нынешняя ипостась меня вполне устраивает.

— Ты не поверишь, но меня тоже! — Я грела руки над огнем. — Так что превращаться будешь ты.

— ?!!

— Во что-нибудь молчаливое и расслабленное, потому как отвлекать меня — себе дороже. Впрочем, если хочешь, можешь рискнуть! — Я обернулась.

Сын вождя, обнаженный по пояс, уже расстелился на животе по ту сторону костра, отвернув лицо. Наверное, поэтому голос его звучал приглушенно:

— Ты всегда раздеваешь мужчин сразу после знакомства?

— Глупости! — фыркнула я, разминая руки. — Была нужда — еще на знакомство время тратить! — Он одобрительно хмыкнул, но я тормознула следующую реплику нетерпеливой просьбой: — Помолчи, пожалуйста!

Для настройки даже не пришлось прилагать усилий. Я опустилась на колени возле неподвижного тела и, не удержавшись, протяжно присвистнула:

— Ох, и ни фига ж себе! Какая офигительная фиготень!

— Я тоже считаю, что у меня прекрасная фигура, — подал голос пострадавший.

— Знаешь, если каждую отбивную считать фигурой… Мне интересно: куда и чем смотрели ваши знахари?!

— Если бы они у нас были! Во вчерашней стычке последнего потеряли.

— Тогда спрошу по-другому: чем ты сам вообще думаешь? Или понадеялся, что эта ядрена хрень сама по себе пройдет?!

— А разве нет? — очень убедительно удивился Тарглан.

— Еще раненые имеются?

— Человек двадцать к вашим знахарям уже отправили.

— Тебя, надо полагать, отправить было некому? Или ты просто мазохист?

— Кто?!

— Ладно, проехали, — отмахнулась я, примериваясь к «отбивной».

Посмотреть и впрямь было на что. На добрых полспины (насчет фигуры, кстати, новый знакомый нисколько не преувеличил, даже поскромничал!) вспух багрово-фиолетовый, местами черный кровоподтек с многочисленными подсохшими ссадинами. Похоже, красавца-брюнета угораздило нарваться на «качели» — ловушку, которую местные злыдни любят устраивать на лесных тропах. Внушительный кусок толстого сучковатого бревна подвешивают за срезы над тропой и подтягивают настолько высоко, насколько хватит здоровья. В нужный момент привязь перерубается, и «качели», свистнув туда-обратно вдоль тропы, буквально размазывают по родной природе подвернувшихся «счастливчиков».

Мне стало ясно, что именно произошло. Наш противник тоже учился на своих ошибках и стал маскировать засады с помощью мощной магии. Моего новоявленного пациента сначала не тронули — пропустили, когда он вырвался далеко вперед, а вот спокойно вернуться не дали. Поэтому досталось его спине, и, если бы не ловкость и молниеносная реакция, сломало бы пополам как пить дать! И так-то зрелище не для слабонервных…

Я потерла руки, плавно повела раскрытыми ладонями вдоль тела, едва не касаясь его и слегка перебирая пальцами.

— Будет больно — не дергайся!

— Я — воин! — повел плечом пострадавший.

— Догадываюсь. И все же если захочется высказаться, от избытка впечатлений например, можешь не стесняться.

— С ума сойти, какая девушка добрая! — пробормотал он себе в плечо. — Может, я прямо сейчас и начну?

— А что, уже впечатлений набралось?

— Вдруг потом не до того будет…

— Валяй!

Я, по привычке глядя немного в сторону, видела своеобразную цветовую гамму: чуть мерцающее золотистое свечение, идущее от моих ладоней направленными волнами, фиолетово-красные очаги воспаления и боли, поврежденные мышцы и разбитые сосуды, а сместившиеся позвонки неровно сияли багровым. Мои руки плавно завершили движение вокруг самой яркой «горячей точки», красное свечение быстро запульсировало — сначала вразнобой, а затем в такт мерцанию ладоней. Теперь быстрым касанием снять боль…

Коротко переведя дыхание, я перешла к очагам поменьше и осторожно, чтобы не причинять лишней боли, привела их пульсацию в единый ритм. Теперь, когда перемещение жидкостной среды по сосудам было практически восстановлено, можно браться и за позвонки.

Руки ощутимо заледенели, но до завершения работы было еще далеко. Следующую пару капель смолистой смеси я вытряхнула из любимого зеленоватого флакона прямо в ладони, подержала их над огнем и растирала до тех пор, пока приятное тепло не разлилось до самых запястий. Кончиками пальцев коснулась кожи над пострадавшими позвонками. Нет, этот сейчас трогать не стоит, а вот здесь попробуем… короткий, едва слышный даже мне звук — есть!

Теперь вот этот… ч-ч-черт! Словно резиновой лентой по пальцам!

— Не напрягайся, мешаешь!

— Я не нарочно, извини…

Конечно, больно, понимаю, но блокировать пока нельзя — без контроля перестараюсь ненароком, пусть уж сам организм просигналит, если что не так. Еще чуть-чуть…

— …! …!! …!!! — От моего шипения едва не задуло пламя — левую руку свела жестокая судорога.

Вовремя, ничего не скажешь! Усилие воли плюс несколько нажатий в нужных местах — вроде отпустило, только в локоть еще отдает. Можно продолжать.

Впрочем, с позвонками на сегодня хватит. Я, нетерпеливо встряхнув головой, отбросила с лица намокшие пряди волос и зубами подтянула сползший рукав, держа ладони на весу. Теперь вторая часть марлезонского балета…

— Повернись на бок.

Сын вождя молча повиновался, глядя на меня во все глаза, но мне было не до смены выражений на его лице — я сквозь приопущенные веки пристально изучала картину внутренних повреждений. За один раз, пожалуй, не исправить. Сделаем так…

Моя правая ладонь, пройдя по-над грудиной, остановилась у основания шеи, подушечка среднего пальца коснулась межключичной ямки. Я машинально прикинула пульс. Не пойдет, слишком быстро, успокойся… Так-то лучше! Левая рука легла на позвоночник на одном уровне с правой, посылая встречный поток энергии сквозь неслабую толщу мышц и костей. Ладони плавно заскользили вниз вдоль тела, пальцы отмечали одновременным нажатием промежутки между позвонками со спины и между ребер — со стороны груди.

У нижней границы поврежденной области леденеющие руки перекликнулись последней волной тепла — и я, мокрая как мышь, рухнула рядом с пациентом и лежала, накрепко зажмурившись и ожидая, когда прекратится навязчивое мелькание черных колючих мушек перед глазами. Вот уж точно — то ли дар, то ли проклятие…

Неожиданное прикосновение горячего шершавого языка к моему лицу заставило меня подскочить на месте, несмотря на размазанное состояние.

— Линга?! Ты откуда?

Мохнатая партизанка насмешливо мурлыкнула густым басом и разлеглась у меня в ногах, заняв добрую половину шкуры.

— А еще у меня иногда в левом ухе звенит, — неожиданно подал голос Тарглан, — голова кружится, и сердце!..

— Тоже кружится? Что ж, — понимающе покивала я, по-прежнему не открывая саднящих глаз, — есть верное средство:

Спробуй заячий помет:

Он ядреный, он проймет,

И куда целебней меду,

Хоть по вкусу и не мед!

Он на вкус хотя и крут,

И с него, бывает, мрут,

Но какие выживают —

Те до старости живут!

(За точность цитаты не ручаюсь, да простит мне Филатов такие вольности с его знаменитой сказкой!)

— Да ты просто сама доброта! — расхохотался сын вождя.

— Нет целебней медицины, чем природная среда! — авторитетно заявила я, а потом вдруг представила, какую весьма живописную композицию мог бы застать властительный папочка Тарглана, если бы зашел в свой шатер прямо сейчас, — и на меня накатило.

Сначала я просто молча тряслась от смеха, потом же мое неуемное воображение разыгралось не на шутку. Я прямо-таки воочию узрела выражение, которое должно было бы появиться на лице пожилого вождя сразу на входе. Картина и впрямь та еще: хохочущий полуобнаженный сыночек, лежащий вповалку с растрепанной запаленной мной и здоровенной невозмутимой рысью, — и закатилась до слез.

И даже не сразу сообразила, что красавец-брюнет рядом со мной тоже посмеивается, хотя ему полагалось либо спать, либо находиться в глубокой отключке после всего, что я над ним вытворяла.

— Ты почему не спишь? — попыталась я возмутиться сквозь смех.

— Рядом с такой девушкой? Да я себя уважать перестану!

— Тьфу ты! Что, ни о чем другом и говорить не умеешь?

— Почему же? Ты здорово ругаешься. Кстати, второго слова я до сих пор не слышал. Что оно значит?

Я покраснела до ушей:

— Хватит меня в краску вгонять! В следующий раз для работы сосновое полено возьму — нарастил мяса, никаких рук не хватит!

— А что, нужен следующий раз?

— И даже не один.

— Замечательно! Не надо будет искать повод для встречи.

Я поспешила сменить тему:

— Кстати, с чего ты так ухохатывался?

— Зрелище и в самом деле было что надо! Даже как-то жаль, что папочка так и не зашел.

До меня наконец дошло, и я приподнялась на локте, несмотря на слабость.

— Так ты что же…

— Да. «Слышащий».

Вот и ответ насчет непонятного сияния! Все просто, как дрова… Тарглан успел встать и теперь осторожно поводил плечами, прислушиваясь к своим ощущениям и недоверчиво хмыкая. Когда же он опять повернулся ко мне, на его лице было такое удивленное выражение, что я невольно улыбнулась.

— А ручки-то у тебя и впрямь колдовские!

— А ото ж! Или ты думал, что это просто способ мужчину в постель затащить? — огрызнулась я, снова растягиваясь на мохнатой шкуре.

— Тебе-то уж вряд ли приходится много ради этого стараться…

Я оставила реплику без ответа — переваривала информацию, которая огорошила не хуже шаровой молнии. До сих пор о телепатах среди кочевников и слуху не было. И вообще уникумы такого класса встречаются редко: я совершенно не ощутила момент его вторжения в свое сознание…

Опять накатила тяжелая липкая волна слабости, спутав мысли как рассыпавшиеся карты. Видимо, выложилась я гораздо сильнее, чем рассчитывала, зато и результат налицо. Или на спину?..

Тарглан, уже одетый и затягивавший последние ремешки тонкой кольчуги, внимательно взглянул на меня, прикрыл мои малоподвижные останки тут же снятым с гвоздя плащом и куда-то вышел. Я похлопала рукой рядом с собой, и надха понятливо прижалась ко мне теплым боком. Пока я отогревала в густом пушистом меху все еще ледяные ладони, она сторожко поводила бархатными ушами, украшенными длинными черными кисточками.

— Не спишь? — раздался от входа голос моего живучего пациента. — Держи!

— Мм! От вашего брата-телепата, оказывается, тоже может быть польза в хозяйстве! — Я впилась почти всеми зубами в спину огромной жареной птицы, урча не хуже Линги, которая тут же получила свою законную долю.

После такой работы на меня нападал жуткий жор и не менее жуткий «хлеб». «Слышащий» ничего не упустил — прихватил еще поджаристую хрустящую лепешку, мешочек так впечатливших меня сушеных фруктов и непочатую бутыль знакомого цвета и формы.

— А это где взял? — удивилась я, кивая на экзотическое вино.

— Ты что думаешь, если уж Дзурох ради тебя взялся клянчить вино у предводителя, так одной бутылкой ограничился?

— Нет, не думаю! — расхохоталась я. — Не те у него масштабы… да и душа широкая!

— Как ты? — Сын вождя присел у огня.

— Уже лучше, спасибо. Кстати, что ты Дзуроху сказал?

— Все как есть, — пожал плечами красавец-брюнет. — Что нашей драгоценной гостье в хороводе отдавили ноги, а заодно руки и уши, она вся обиделась, взяла приступом шатер моего отца и теперь отказывается вести переговоры, пока не подадут вино в постель…

— Вот гад! — Я запустила в него костью, да куда там!

— Ты бы видела, сколько добровольцев сразу набежало! Только я убедил народ, что справлюсь как-нибудь сам, и получил благословение от всех вождей сразу, а от остальных вдобавок еще и уйму полезных советов, подходящих случаю.

— Какому? — искренне удивилась я без всякой задней мысли.

Сын вождя только бровью шевельнул, что почему-то заставило меня покраснеть. Пришлось незамедлительно заняться бутылкой, которая никак не желала открываться. Собеседник деликатно ее отобрал, одним движением выбил несговорчивую пробку и предложил:

— Может, на брудершафт? А то, можно сказать, полночи наедине…

— Не считая надхи.

— И ей дадим, если захочет.

Рысь только пренебрежительно фыркнула и демонстративно прижала уши, отворачиваясь в сторону.

— Твое счастье, а то пришлось бы и с ней целоваться! — подколола я, вставая и возвращая початую бутыль.

— К тебе же я не побоялся подойти! — пожал плечами Тарглан, прикладываясь к горлышку.

— Ну знаешь! — Я возмущенно тряхнула головой, развернулась на каблуках и вышла, прихватив по дороге шубку.

Надха неслышно скользнула следом.

Пока я практиковалась в целительстве и восстанавливала силы, народ успел утоптать весь выпавший накануне снег и разбрелся по шатрам, дабы предаться азартным играм. И меня начали подбивать на партию в карты, а я не стала сопротивляться: если окружающим угодно демонстрировать свою недальновидность, полагая, что мое «видение» распространяется только на дичь, погоду и поломки в организме, то кто я такая, чтобы их в этом разочаровывать?! Ну и …!

Что характерно: я не запомнила, да толком и не разглядела ни стиль оформления карт, ни цвета «рубашки», а вот крап на них просто бил в глаза, выделяясь яркими объемными наслоениями на тускло светящихся плоскостях захватанных прямоугольников пергамента. Сами же карты воспринимались мною как предметы, отличающиеся по весу, так что сами посудите, каковы у всей орды были шансы против меня…

Я от души повеселилась, то проигрывая завалявшиеся в карманах монетки, то в последний момент «обувая» противников по полной программе. В толпе зрителей мелькнуло лицо Тарглана, который, поймав мой взгляд, ехидно улыбнулся, но промолчал.

Партий через десять мне наскучила игра, и я стала собираться в обратный путь. Само собой, заставлять проигравшихся в пух и прах азартных игроков раздеваться до подштанников я не стала — все-таки зима на дворе, да и перспектива тащить с собой самое малое четыре пуда чужих доспехов и оружия не очень-то радовала, так что я великодушно вернула выигранное прежним владельцам и подалась на выход.

Прощание у коновязи несколько затянулось. Дзурох под одобрительный гул многочисленных провожающих преподнес мне изящное кольцо из какого-то странного дымчатого металла, украшенное редкой разновидностью халцедона. Круглый выпуклый камень зеленовато-песочного цвета с темными крапинами был вделан в резную оправу в форме глаза.

— Для полного комплекта! — подколол он меня, подмигивая.

Но чтобы я да в долгу осталась?! Не то у меня воспитание! Я сразила всю толпу наповал, когда вытянула из нагрудного кармана впечатляющих размеров медвежий клык в узорной серебряной оправе на такой же цепи толщиной в мой мизинец и надела на шею потерявшему дар речи вождю.

— И тебе для полного комплекта! Носи на здоровье — думаю, пригодится!

— Ну, рыжая… то есть медно-каштановая! — еле выговорил икающий Дзурох, размазывая выступившие от хохота слезы по счастливой физиономии. — Бросай к чертям своего благородного — мы с тобой точно споемся!

Я не стала высказывать вслух подозрение, что еще точнее и еще быстрее мы тогда сопьемся, просто с подчеркнутым сожалением развела руками, выдержала напоследок по меньшей мере сорок восемь крепких мужских рукопожатий и взяла услужливо кем-то поданный повод своего иноходца.

Надха давно сидела рядом, смачно позевывая во всю розовую саблезубую пасть, и время от времени облизывалась после съеденного «на посошок» внушительного фрагмента оленьей туши, от чего беспокойно ежились и оглядывались не только лошади. Неожиданно меня снова «повело» на чье-то незримое присутствие, но я даже не стала в этот раз тратить энергию на поиск любителя пялиться мне в спину. Если ему больше не на что посмотреть, это его сугубо личные проблемы, а спины мне в общем-то не жалко, раз уж опасностью никакой не веет…

Тарглан, возникший из темноты, жестом отпустил прежний «конвой» догуливать, галантно подержал стремя, пока я взбиралась в седло, и легко вскочил на стоящего рядом вороного жеребца.

ГЛАВА 7

Глуховатый перестук подкованных копыт неторопливо шагающих рядом коней действовал убаюкивающе, даже громкое лошадиное фырканье, время от времени разбивающее звенящую тишину, совсем не портило впечатления. А ведь ночь была действительно волшебная! Ветер утих, успев разогнать облака, и в черно-бархатном небе алмазной россыпью искрились мириады звезд, образуя уже немного знакомые мне созвездия. Легкий дневной морозец к ночи заметно покрепчал и теперь, мимоходом пощипывая полуночников за носы, подкарауливал дыхание и ткал из него причудливые белесые кружева, хорошо заметные в стеклянно-звенящем воздухе.

Слева, из-за Драконьего хребта, неспешно взбиралась на небосвод меньшая из двух здешних лун — серебристая Диллия, заливая заснеженные горы и притихший лес зеленоватым призрачным сиянием. Где-то недалеко волки громко радовались возможности вслух излить бродячую душу, но на этот счет я не беспокоилась: учуяв Парящую Рысь, они обойдут нас километров за восемь, да еще и на цыпочках.

Спутник, видимо, уловил мое настроение и хранил молчание, а у меня слегка кружилась голова — от шумной развеселой компании, основательной и успешной работы, изумительного вина и вкусной еды… Давненько мне уже не было так хорошо и спокойно, и я вовсю наслаждалась моментом.

Линга безмолвным, но впечатляющим призраком вынырнула из леса, потерлась о мое колено и снова неслышно растворилась меж заметенных снегом низкорослых сосенок. Мысли, бредущие неторопливо, нога за ногу, по расслабившемуся сознанию, как перегруженный караван по Сахаре, незаметно свернули на тропинку, ведущую к делам насущным. Так, день-другой мы сниматься с места не будем, дожидаясь остальных, так что можно спокойно заняться ранеными. С этим красавцем-страдальцем тоже придется еще повозиться. Завтра… то есть уже сегодня посмотрю его на свежую голову.

— Когда и куда явиться? — нарушил тишину звучный, чуть хрипловатый голос красавца.

— Пожалуй, в полдень — хоть выспаться успею. На пологе шатра — стилизованный глаз.

— Догадываюсь, — кивнул он. — «Видящая» как-никак!

— Если не застанешь, иди к знахаркам — на пологе…

— Клевер-четырехлистник, — перебил меня спутник, явно забавляясь, а я в отместку представила во всех красочных деталях, что должно красоваться на пологе жилища телепата-«слышащего».

— Там вовсе нет никаких ушей — ни заячьих, ни ослиных! — праведно возмутился Тарглан, сдерживая смех. — Только папочкин родовой герб.

— А ты, кстати, не очень-то на него и похож, — не удержалась я.

— На герб?

— На папочку! Как и на остальных соплеменников. Это что, какая-нибудь страшная тайна?

— Да где там! — отмахнулся он. — Просто я — побочный отпрыск сего славного рода. Произошла в свое время одна довольно романтическая история с необычным финалом…

— Расскажешь? — осторожно поинтересовалась я, не выдержав паузы, поскольку была заинтригована до безобразия.

«Отпрыск» пожал плечами:

— Рассказчик из меня неважный. Впрочем, если ты настаиваешь…

— Если ты не против…

— С чего бы? — хмыкнул он. — Слушай на здоровье! В один далеко не прекрасный день король Грозоморских островов, прихватив часть казны, охрану и единственную дочь — принцессу на выданье, которая была к тому времени помолвлена с наследным принцем Крондоронским, — отправился с неофициальным визитом к своему будущему родственнику для обсуждения деталей проведения свадебной церемонии, брачного договора и прочих радостей уже недалекого знаменательного события. Во время плавания на них напали пираты, что само по себе было чем-то из ряда вон выходящим, ведь подобных происшествий в тех краях лет семьдесят как не случалось. Они перебили охрану, порушили такелаж, похитили принцессу и скрылись, оставив короля и часть команды болтаться на неуправляемом корабле посреди океана. Им все-таки удалось не только выжить, но и добраться до берега. Безутешные родственники — и уже имеющиеся, и почти добавившиеся, — собравшись вместе, быстро просчитали, что дело не обошлось без участия общего соседа, короля Нарагодонии, который в свое время не однажды сватался к принцессе, но получал отказ. Кроме того, ему по многим причинам был невыгоден родственный союз двух настолько могучих государств…

— Которым он тем не менее рискнул перейти дорогу?!

— Тем не менее, — кивнул рассказчик. — То ли был слишком самонадеян, то ли с ума сошел между делом, то ли какие-то козыри были в рукаве… Кто его теперь знает, покойники — народ молчаливый! В общем, похищенную спрятали так, что обоим правителям пришлось бросить всенародный клич и посулить воистину королевскую награду тому, кто сможет вернуть принцессу хотя бы живой. Охотников нашлось немало, но удача улыбнулась именно моему отцу и его людям. Боги сподобились наградить дочь монарха неукротимой натурой: она не только смогла держать в напряжении своих похитителей, но еще и сбежала, попутно лишив жизни четырех пиратов, которые охраняли ее в ту грозовую ночь…

— Наш человек! — не удержалась я. — Но добровольно остаться в дураках они наверняка не согласились?

— Это уж само собой! — снова кивнул Тарглан. — Была долгая погоня со стрельбой, и, не окажись мой отец в нужный момент в нужном месте, история имела бы весьма трагический финал: «морские шакалы» разозлились настолько, что вряд ли бы стали следовать ценным указаниям нанимателя по поводу неприкосновенности добычи. Произошло еще много событий, самых разных, но в конце концов пиратов истребили, причем атаману мой отец лично свернул шею, их заказчик и вдохновитель получил по заслугам, а девушку вернули родителям…

— И где же в этой истории ты? — Я не выдержала паузы, начиная кое о чем догадываться.

— Пока нигде — история-то не закончена. Вождь кочевников и королевская дочь полюбили друг друга, да только вот о том, чтобы остаться вместе, и мечтать не стоило: у отца уже была семья, а многоженство у нас не принято. Да и будь он свободен, король ни за что не отдал бы за него Дилану, имея столь далеко идущие политические планы… Впрочем, их все равно пришлось менять, потому что принцесса не захотела жить с нелюбимым и самовольно расторгла помолвку.

— Ох и скандал же был, наверное!

— Это еще мягко сказано! — усмехнулся мой спутник. — Дело чуть не дошло до войны. Только благодаря усилиям самой Диланы и главного советника пострадавшая сторона сменила гнев на милость и «забыла» о смертельном оскорблении, получив огромную сумму золотом. А непокорная дочь ушла из королевского дворца и поселилась у родственников матери, где и вырастила единственного сына, больше не взглянув ни на одного мужчину до конца жизни, хотя желающих скрасить ее одиночество было предостаточно.

— Как же родичи приняли мать-одиночку, да еще после такой бучи?

— К счастью, люди этого клана не придают особого значения подобным условностям. В общем, среди них я и воспитывался, пока не оперился и не вылетел из гнезда.

— Но ведь это было явно не вчера?

— И даже не месяц назад. — По голосу было слышно, что мой провожатый улыбается.

— И где же ты летал все это время, птичка певчая?

— Долго рассказывать…

— А сюда тебя как занесло?

— Благодаря нынешнему правителю. — Голос Тарглана стал жестче. — Год назад его наемники напали на племя, когда большинство мужчин уехали на сезонную охоту, и перебили всех, кого застали. Многие тогда потеряли свои семьи, в том числе и мой отец, который счел момент подходящим, чтобы принять меня под свое крыло.

— И со временем передать полномочия?

Тарглан молча кивнул.

— А как же мама?

— Схоронили два года назад, — последовал короткий ответ.

— Извини…

— Все нормально.

— Так ты до сих пор отца и не видел? — поспешила я сменить тему.

— Почему же? Он все это время нам помогал. Правда, сам приезжал редко. Слишком уж далеко мы обосновались, а у вождя все-таки обязанностей и хлопот больше, чем свободного времени. Да и родственники не очень-то жаловали гостей, они вообще держатся достаточно изолированно.

— Почему?

— У окружающих обычно сложное отношение к наемным убийцам.

Я поперхнулась очередным вопросом.

— Да, — просто сказал красавец-брюнет. — И мама, и бабушка, и я тоже.

— Династия, значит, — подытожила я все еще сиплым голосом. — Но как же твоя бабушка попала в королевы?! Небось опять «история с необычным финалом»?

— Пожалуй, — сдержанно улыбнулся собеседник. — Не устала слушать?

— Вовсе нет! И ехать еще далеко.

— Намек понял! Просто эта история намного прозаичнее: короля-отца решили убрать с дороги бывшие союзники. Они привлекли на свою сторону кое-кого из верховных советников и передали заказ и деньги старейшинам клана. Жребий вытянула Эделина, которая, несмотря на молодость, уже имела весомую репутацию профессионала. Только вот именно это задание она не смогла выполнить…

— Влюбилась? — почему-то сразу догадалась я.

— Она всего лишь человек! — развел руками сын вождя. — Дорога назад ей была заказана — такого позорного нарушения правил ей бы не простили, вот и пришлось устроить ритуальное самоубийство.

Я невольно вздрогнула.

— Я же сказал: ритуальное! — успокоил меня Тарглан. — То есть прервался жизненный путь Неуловимой Эделины из клана Разящих Змей, зато в миру появилась Элидана — девушка редкого ума и неописуемой красоты, но без роду без племени. Кстати, король влюбился в нее без памяти еще до того, как она помогла ему раскрыть самый зловещий заговор за всю историю правящей династии.

— Полный хеппи-энд, — задумчиво кивнула я, поправляя капюшон.

Судя по всему, женщины в его роду и впрямь отличались незаурядными данными, раз уж у мужчин сносило крышу напрочь.

— Истинно так! — весело подтвердил мой спутник.

«Да и ты недалеко ушел!» — невольно подумала я и покосилась на его мужественный профиль. Потом спохватилась — опять наверняка «подслушивает»! — но он промолчал.

— И тебе не жаль было бросать налаженную жизнь там? — после недолгой паузы спросила я.

— Нет! — Ответ последовал сразу, без раздумий. — После смерти матери меня в тех краях уже ничто не удерживало. Работа везде найдется.

— А семья?

— В смысле — жена и дети? Свободен как ветер, сама же видишь.

— Что так? — Мне стало по-настоящему интересно: ведь наверняка поклонниц и возможностей у него было хоть отбавляй, впору конкурс устраивать на самых жестких условиях. Или дело как раз в том, что выбор был чересчур богат и глаза разбежались?

В ответ на мои мысли сын вождя скромно пожал плечами, вслух же сказал только:

— Это не тот выбор, с которым стоит чересчур торопиться, и потом… суженых не выбирают, их находят!

Надеюсь, он в такой темноте не заметил, как сильно я вздрогнула, вспомнив, от кого в свое время слышала то же глубокое умозаключение — слово в слово… К черту воспоминания, продолжаем светскую беседу:

— Близкими друзьями, как я понимаю, ты тоже не обзавелся?

— Будучи наемным убийцей с даром телепата? — хмыкнул Тарглан. — Видимо, слишком уж везло мне на людей, которым было что скрывать! А здесь я и в самом деле нужен.

Я задумчиво покивала, соглашаясь.

— А ты? — последовал неожиданный вопрос.

— Что — я?

— Тебя откуда занесло?

— Почему ты решил, что меня занесло?!

— Ты другая, — качнул он головой. — Впрочем, не хочешь — не говори…

— Не то чтобы не хочу, просто не смогу объяснить — сама еще многого не понимаю. Скажу только, что у нас всего лишь одна луна и совсем другие созвездия…

— Трудно тебе здесь! — неожиданно выдал Тарглан, взглянув на меня искоса.

Я удивилась. Трудно ли? Сейчас, пожалуй, уже не настолько все и страшно — как-то пообвыклась и с обстановкой, и с походными условиями, и с окружением. Своим даром пользоваться более-менее научилась, на ближайшее будущее программу составили за меня, а дальше… слепой сказал: «Посмотрим!»

— С чего ты взял? — все-таки переспросила я, поворачивая Агата в сторону приотставшего спутника.

Тот зачем-то распахнул плащ с меховым подбоем и расстегивал пояс.

— Ты что, стриптиз решил устроить в такую холодрыгу?! — поразилась я. — Тогда хоть огонь разведи, а то видно так себе, да и тебя зовут не Снегурочкой!

— Где остановимся? — не стал спорить Тарглан, разворачивая коня.

— Нет уж, давай в другой раз! — Я, смеясь, махнула рукой. — На сегодня с меня впечатлений вполне достаточно…

— Много теряешь! — хмыкнул он, подъезжая ближе. — Возьми.

В его протянутой руке был зажат широкий пояс из толстой черной кожи, затейливо украшенный серебряными заклепками, с парой таких же ножен.

— Зачем?

— Это — тебе.

— Ты с ума соскочил?! — обомлела я, разглядев при лунном свете блеск изумрудных змеиных глаз на граненых набалдашниках рукоятей давешних кинжалов. — С чего вдруг?!

— Ты бы все равно их выиграла.

— Но не выиграла же!

— Потому что сжульничала!

— Нет!

— Да!!! Ты с кем споришь?!

— С тобой! С моей стороны победа была бы нечестной!

— Ничего подобного! Я знал, на что шел, и мне нужна была честная победа, но не милостыня!

— Извини! — Я сбавила обороты. — Поверь, даже в мыслях не было тебя оскорбить или унизить! Кто же знал, что ты тоже нестандартный, мне вообще твоя разбитая спина весь белый свет застила… Я-то приехала и уехала, тебе-то еще и своей ордой командовать!

— Знаю, — он тоже поутих, — потому и хочу тебе сделать подарок.

— Это слишком ценный подарок!

— Это мне решать!

— !!!

— Спрячь иголки, в конце концов, и послушай! — Он заговорил тише и подъехал совсем близко, мы почти касались коленями. — Ты сегодня увидела меня впервые в жизни, но без колебаний приняла на себя боль и поделилась жизненной силой. Только не надо мне говорить, что ты сделаешь это для кого угодно — такое тем более дорогого стоит! А я умею это ценить, как никто другой… И потом, заботиться о моем авторитете среди будущих подданных и вовсе было не обязательно…

Я покачала головой. Тарглан досадливо прищелкнул языком:

— Упрямая девчонка! — И сбавил тон, явно заметив, как у меня сузились глаза: — Между прочим, я сегодня впервые увидел, как работает человек, «осчастливленный» милостью богов, и, честно говоря, порадовался, что мне достался иной дар — не настолько вредный для здоровья! — И добавил, заметив мои колебания: — Да и не дело это — ходить без оружия!

— Ты что же думаешь…

— Нет, я совсем не думаю, что у вас плохо с оружием, но такого уж точно нет! Возьми, прошу тебя!.. Пожалуйста!

Я еще немного посомневалась и распахнула шубку:

— Надевай!

Сын вождя не стал спешиваться, просто перегнулся с коня, ловко затянул на мне пояс и тронул поводья. Я, снова закутавшись, подбодрила своего иноходца. Некоторое время мы ехали молча — мой провожатый думал о чем-то своем, а я украдкой оглаживала теплую, словно живую, витую рукоять «черной молнии».

Надха легко скользила по заснеженной дороге между нами, принюхиваясь и время от времени громко фыркая, отчего норовистый вороной жеребец то и дело скалился и настороженно косил блестящим глазом. Мой спутник, наклонившись, протянул руку…

— Нет!!! — От моего вскрика в соседнем ущелье наверняка сошла приличная лавина.

— Я всего лишь хотел ее погладить! — Тарглан замер в неудобной позе.

— Линга, пожалуйста, иди ко мне!

Черно-рыжая громадина, ставшая заметно больше из-за вздыбленной шерсти, перешла на мою сторону дороги, все еще рыча и скалясь.

— Не сердись на него, умоляю! Он ведь многого пока не знает…

— Прошу прощения! — мгновенно сориентировался сын вождя, склоняя голову в почтительном полупоклоне. — Я просто не удержался при виде меха столь изумительной красоты, но ничего дурного даже в мыслях не было, клянусь!

Огромная кошка величественно вскинула голову, медленно села в снег и, недобро щуря миндалевидные глазищи, склонила голову набок, меряя взглядом человека. Я торопливо спешилась, подошла к ней и осторожно обняла за мощную шею.

— Линга, сокровище мое, ты же мудрее всех нас, вместе взятых! Он исправится, обещаю — я лично за этим прослежу!

Холодный нос ткнулся в мою щеку, словно говоря: «Только ради тебя!» — и, басовито рыкнув напоследок для порядка, Парящая Рысь бесшумно ускользнула в темноту. На меня же опять накатила внезапная волна страшной слабости, да такая, что я просто рухнула бы там, где стояла, не подхвати Тарглан меня вовремя — и когда только с коня успел соскочить?! Я медленно стекла в сугроб, уже примятый надхой, и сжала руками гудящую голову.

— Ты меня сегодня доконаешь!

— Слушай, — он присел рядом, — я же и в самом деле не знал!

— Вот и спросил бы, прежде чем рукам волю давать! — Я рычала вполголоса, поскольку на большее просто не было сил. — Я, знаешь ли, не Господь Бог и не умею пришивать оторванные вместе с головой конечности, а уж выращивать новые — тем паче!!!

— Все так серьезно?

— До чего же вы, мужики, бываете упертыми! — взорвалась я, отнимая ладони от лица. — Это тебе не домашняя киска и даже не прирученный для охоты зверь. Это — представитель древней разумной дружественной расы, к тому же близкая родственница их повелителя! Хоть она и согласилась помогать в исполнении моей великой миссии, настолько вольно с ней обращаться непозволительно даже мне… И потом, надха — прежде всего хищник, у нее инстинкт идет впереди разума, тем более когда кто-то чужой — а ты еще и вино пил! — нарушает неписаные правила и лезет куда не звали! И ни черта не думает о последствиях! А-а-а, дьявол!!! — Резкая боль словно расколола череп, в глазах полыхнуло багровым. Я, сжав кулаками виски, могла сейчас только зубами скрипеть и раскачиваться из стороны в сторону.

— Чем тебе помочь? — забеспокоился Тарглан, тоже невольно морщась.

— Помоги доехать. Это надолго, мне нужно лечь…

— Ты в седле-то удержишься?

Я тихо зарычала: конечно, удержусь, какой разговор, вопрос в том — надолго ли?! Сын вождя молча закинул мою руку на свое плечо, обхватил за талию и бережно вытянул из глубокого сугроба обмякшую тушку, которая осталась от всегда такой жизнерадостной меня. Вороной жеребец послушно подошел на свист и встал прямо перед нами. Тарглан подсадил меня в седло, следом вскочил сам и движением коленей послал коня вперед. Его рослый Ворон словно не заметил, что седоков стало двое, и пошел размашистой рысью. Агат понятливо, без всякого понукания двигался рядом.

Я смогла наконец-то расслабиться и усилием воли погрузить себя в состояние, напоминающее полудрему, не боясь упасть: сильные руки надежно и крепко прижимали меня к широкой груди. Он еще и свой плащ поверх шубки запахнул, очень даже кстати, надо сказать. Я моментально согрелась и почувствовала себя гораздо лучше.

Пушистый волчий мех подбоя щекотал кожу, и я машинально потерлась щекой о край плаща. Странно, никакого запаха не ощущается, даже дыма от костров… Или это я нюх от слабости потеряла?

— Как же мне исправиться? — нарушил молчание мой спутник.

Я невольно улыбнулась, поняв, о чем речь, и добросовестно приступила к изложению «курса молодого бойца».

— Во-первых, веди себя примерно и выказывай почтение на расстоянии. Когда надха сочтет нужным, подойдет сама.

— Понял. Что дальше?

— Во-вторых, почаще угощай вкусным. Эти кошки очень любят боровую дичь — рябчиков там, тетеревов, но самим на них охотиться сложно: слишком уж массивны.

— Это я тоже осилю.

— И в-третьих, — я старательно сохраняла серьезное лицо, — как можно чаще и разными способами демонстрируй любовь и заботу по отношению к ее подопечной!

— А вот сейчас, по-моему, ты нахально пользуешься положением в личных целях!

— И в мыслях не было! — поддразнила я его.

— Ты опять со мной споришь?!

— Почему бы и нет? Сейчас ты не можешь меня «слышать».

— В самом деле… — помолчав, удивленно протянул Тарглан. — Однако… Кто тебя этому научил?!

— Это всего лишь одна из моих способностей. Но, если честно, долго удерживать блокировку я не могу.

Он только хмыкнул в ответ.

— Кстати, — продолжила я после небольшой паузы, — хочешь, объясню, почему ты не почувствовал опасности, когда полез любезничать с Лингой, и даже не понял, насколько же она разумна?

— Хочу. Объясни.

— Дело в том, что надхи — все поголовно — телепаты, причем такого уровня, который людям разве что приснится когда-нибудь. И уж чему они за столько поколений лучше всего научились, так это самой глухой блокировке, чтобы никто посторонний даже намека на запах мысли не смог уловить. Так что любой из нас для них — открытая книга, да еще и напечатанная аршинными буквами…

Впереди замерцал огонь, и через пару минут Ворон сбавил шаг, завидев часовых. Они не стали задерживать нас, только молча отсалютовали копьями. У коновязи Тарглан остановил жеребца, спешился и помог сойти мне.

— Дальше я сама.

— Ты уверена?

— Вполне, я уже почти в порядке. Спасибо за помощь.

— Тебе в таком случае уже трижды спасибо.

— Это когда же столько набралось? — искренне удивилась я, но сын вождя только улыбнулся. — Не забудь…

— В полдень. Я запомнил. Ты тоже не забудь.

— О чем?

— Ты мне кое-что должна.

— ???

— А брудершафт? Вино-то мы выпили…

Я почувствовала, что краснею, и порадовалась, что костер так далеко. Тарглан легко вскочил в седло и подобрал поводья.

— Спокойной ночи! — И это уже надхе, с почтительным поклоном: — Еще раз прошу прощения!

Хищница снисходительно фыркнула в ответ. Ворон изящно развернулся на задних копытах и длинным прыжком ушел в сгустившуюся перед рассветом темноту. И вот тут-то мне снова свело спину от уже знакомого пристального взгляда. Да что за дьявол до меня довязался, так его, растак и переэдак?! Не враг, однозначно — реакция была бы иной, да и Линга спокойна как никогда… Кому ж это из «ближних» не спится в ночь глухую?!

Я уже кое о чем догадывалась, когда, не поворачивая головы, повела «взглядом» вокруг себя. Присутствие бодрствующей особи поблизости было достаточно явным, и место его нахождения тоже теперь не секрет. Поэтому я не стала торопиться: проследила, как устраивают на ночь моего скакуна, кивком отпустила человека досыпать, нащупала в кармане горсть сухих фруктовых ломтиков и кусочек сахара, постояла, прислонившись к мощной шелковистой шее коня и поглаживая вкусно хрупающую морду… Лично расчесала специальной щеткой пушистую шубу надхи, удостоилась благодарного вылизывания щек…

Я уже собиралась отойти от коновязи, когда мой Агат, подняв голову, перекликнулся с кем-то приветливым ржанием. Я невольно проследила его взгляд и увидела Бурана — серебристого жеребца, на котором обычно ездил Дин. Конь стоял, понурив голову и поджав переднюю ногу. На мое приближение он против обыкновения отреагировал почему-то вяло, что показалось мне довольно странным. Я провела рукой по шелковистой шкуре под попоной и ощутила, как мелко вибрируют мышцы, которые пока не отпустило недавнее напряжение, а ладонь стала влажной. Так-так, и где же это вас черти носили среди ночи, наше высочество? Хотя… какое мне теперь дело?! Небось опять «высокая политика», не для средних умов… только вот магическое прикрытие тщательнее ставить надо!

Я не стала трогать повязку, красовавшуюся на серебристой шкуре, просто положила руки поверх нее, сняла боль в потянутом сухожилии коня и выгребла из кармана остатки угощения. Буран благодарно потерся о мое плечо и фыркнул в самое ухо. Жеребец выглядел намного веселее, когда я зашагала наконец к своему жилищу по вытоптанной в снегу тропинке.

Возле шатра принца, мимо которого мне предстояло пройти, факелы успели давно погаснуть, но в них не было нужды: обнаружить разумное существо в глухой тьме я смогу и с накрепко закрытыми глазами, особенно если оно с головы до ног окутано столь плотным свечением столь яркого оттенка. Наш семь раз благословенный предводитель возвышался у входа в свой шатер, прекрасно зная, что я не менее прекрасно его вижу, но так и не произнес ни единого слова. Я тоже хранила молчание, вальяжной походкой проходя мимо, и даже не обернулась, опуская за собой тяжелую коричневую шкуру с изображением стилизованного глаза.

ГЛАВА 8

Холодный мокрый нос ткнулся прямо в шею, а горячий не менее мокрый язык принялся старательно вылизывать мне лицо. Я поежилась, не открывая глаз, и с раздраженным бурчанием попыталась укрыться под одеялом, но не тут-то было — мохнатая наглая морда проникла и туда.

— Серый, ну дай поспать!

— Вставай, засоня!

— Тиальсы на тебя нет!

— Тем и пользуюсь, пока она у знахарок. Вставай, тебя ждут великие дела!

— Скажи, пусть придут вечером и запишутся на прием в порядке живой очереди, — буркнула я, не глядя поймав серого вреднюка за мохнатую скулу.

— Ты твердо решила и обед проспать? Зря!

— А оно того стоит? И что за срочность?

— Минут пять еще можешь подавить подушку, — лизнув напоследок и руку, Ворх уселся рядом, — пока похлебка доварится.

— Из кого? — Я кое-как протерла сонные глаза.

— С утра медведя завалили, из той берлоги, что ты указала, вот Ургун и расстарался! Велено через полчаса прибыть с ложкой наперевес.

— А какого же черта будишь так рано?! — закипела я праведным гневом.

— Рано?! Да ты еще боги знают сколько будешь потягиваться и плескаться! — Волк безнадежно махнул лапой и снова затеребил зубами край одеяла. — Вставай, лежебока!

— Это кто здесь лежебока?! — Моему благородному возмущению не было предела. — Всю ночь глаз не сомкнула, трудилась аки пчела!.. Отвернись, нахал!

— На пиру с вождями, ага — каторга, да и только! — ехидно ухмыльнулся волк, послушно садясь у входа ко мне спиной, но вдруг осекся.

Я встала, набросила одежду и обернулась, удивленная его затянувшимся молчанием. Ворх сидел с ошарашенным видом и недоверчиво принюхивался к висящему на столбе поясу с «черными молниями».

— Серый, ты что, язык проглотил, не дождавшись обеда?

— Откуда это у тебя? — Голос так и не обернувшегося волка звучал как-то странно.

— Говорю же — пришлось вчера подлатать кое-кого. Да в чем дело-то?!

— При другом раскладе я бы не сомневался, что сначала этот «кое-кто» ненароком попался тебе под горячую руку… А дело-то в том, что такое оружие — большая редкость и сохранилось практически только у потомственных наемных убийц!

— Ну и что?

— И кто же тот новоявленный страдалец? — Волк опять принюхался. — По-моему, я уже догадываюсь, но поверить все равно не могу!

От входа послышалось деликатное покашливание.

— Я не вовремя? — Тарглан действительно ничего не забыл.

— Обожди минут пять, хорошо?

— Ладно, схожу пока поздороваться с твоей соратницей. — Сын вождя, заглянув было внутрь, снова опустил шкуру, закрывающую вход.

— Осторожней там! — заволновалась я, не дойдя до занавески.

Он только рассмеялся в ответ. Я добралась-таки до кувшина, с наслаждением умылась и окликнула все еще молчащего Ворха:

— Может, объяснишь недогадливой мне, что происходит?

— Ничего, если не считать, что у тебя поистине редкая способность вляпываться в интересные ситуации… Это и был твой очередной страждущий?

— Да. С ним что-то не так?

— Надо же, Призрак объявился! — Голос по ту сторону занавески звучал одновременно удивленно и озадаченно. — Это сколько же времени о нем не было слышно? Года три, если не больше…

— Призрак?!

— Ну да… Тьфу, все время забываю, что ты у нас нездешняя! Призраком его прозвали за умение оставаться незамеченным где угодно, несмотря на яркую внешность, и бесследно исчезать на глазах у толпы народа, да так, что ни с какими собаками не догонишь и не выследишь. Самый легендарный из наемных убийц нашего времени, который прославился, кстати, совсем не количеством блестяще выполненных заданий. Вернее, не только этим — ведь он профессионал высшего класса.

— Чем же тогда?

— Принципиальностью. Всегда дотошно копался в ситуации, никогда не соглашался на заказ только ради денег, а некоторых предназначенных на убой даже брал под свое покровительство, и тогда обращаться к другим было бесполезно. Охотников связываться с ним и выяснять, чьи принципы круче, немного находилось, да и то в самом начале его, так сказать, карьеры… Ты там, часом, не утонула? Или просто спишь стоя?

— Нет. — Я спохватилась, закрыла рот, вытерла наконец мокрое лицо и раскатала рукава рубашки. — А что дальше?

— А дальше было покушение на него самого — бывшие друзья и «собратья по оружию» расстарались, но Призрак выжил. Буквально чудом, и после этого исчез. Никто не знал, где он и что с ним. Говорили всякое: мол, за океан подался, очередная отвергнутая невеста отравила, в монастырь ушел, нанялся штатным «охотником за головами» при дворе одного правителя, печально известного своей жестокостью, — в общем, кто во что горазд… И вот в один прекрасный, надеюсь, день я в твоем шатре натыкаюсь на его любимое фамильное оружие, а после он сам возникает на пороге в натуральную величину. Ты-то его где откопала?!

Я коротко поведал сагу о моих вчерашних похождениях.

— Сын вождя, значит? Что ж, может, оно и к лучшему. — Волк задумчиво почесал за ухом и встал.

Я отложила расческу и сняла с гвоздя шубку. Из шатра мы вышли вместе. На неярком зимнем небе соседствовали бледно-желтое солнышко и откуда-то взявшаяся тучка приличных размеров, из которой неторопливо сыпались крупные легкие снежинки. Ворх махнул на прощание хвостом и затрусил по тропинке в центр лагеря, а мое внимание привлекла иная картина.

Неподалеку от моего жилища на подмерзшем за ночь снегу возлежала надха и с деловитым урчанием выдергивала жесткие маховые перья из крыльев крупного глухаря. Еще один такой же краснобровый красавец лежал рядом. У стенки шатра на пенечке устроился бывший киллер и, скрестив руки на груди, вдумчиво наблюдал за процессом. Меховой капюшон плаща был откинут за спину, и на длинных сажево-черных волосах успело примоститься приличное количество мохнатых снежинок.

Линга, встретившись глазами со мной, хитро прищурилась, неожиданно прервала свое увлекательное занятие, громко чихнула, взметнув целый фонтан переливчато-черных перьев, и медленно поднялась на мускулистых лапах, вперив немигающий взгляд в гостя. Затем непринужденной походкой она приблизилась к нему, постояла в полном смысле слова нос к носу, любуясь на его невозмутимое лицо и наклоняя ушастую голову то в одну, то в другую сторону… и вдруг резко нагнулась и сомкнула саблезубые челюсти на голенище высокого сапога!

К чести Призрака, он вовсе не упал в обморок, не вскочил, проклиная все на свете, и даже не огрел нахальную зверюгу по хитрой рыжей морде. Только желваки, на какой-то миг проступившие на скулах, выдали его состояние. Вот мое сердце, напротив, оказалось куда менее стойким и сейчас тщетно пыталось выполнять свои прямые обязанности, обессиленно трепыхаясь где-то на уровне каблуков — настолько неожиданной даже для меня была выходка мохнатой бестии! Впрочем, она и не собиралась отгрызать ему ногу: от страшенных клыков, запросто ломающих позвонки крупному лосю, на мягкой коже голенища остались только едва заметные вмятины…

Выдержав эффектную паузу, хулиганка выпустила злополучную конечность и зевнула «жертве» прямо в лицо, громко клацнув челюстями. Потом встряхнулась и, развязно виляя пушистой пятой точкой, вернулась на облюбованное место, где с довольным урчанием вгрызлась в уже остывшую тушку птицы.

— Скажи мне, кто твой друг — и я буду знать, чего ждать от тебя! — не оборачиваясь, покачал головой сын вождя кочевников.

— Не вздрагивай — уж я-то тебя ни за ногу, ни за какое другое место кусать не собираюсь!

— Отрадно слышать! — Он все-таки обернулся и теперь смотрел на меня в упор.

— Считай, что прошел посвящение, — хмыкнула я. — Теперь ты почти свой.

— Почти?! — Изогнутая бровь придала лицу саркастическое выражение. — Чем же будет отмечено мое повышение до «совсем своего»? Принародным отгрызанием головы? Или вы на пару затеете чего позабавнее?!

— Можешь не сомневаться, уж для тебя-то мы расстараемся и организуем что-нибудь совсем нетрадиционное! — обнадежила я собеседника. — Да ты никак нервничаешь?!

— Есть немного, — признался Тарглан. — Ведь она меня действительно подловила, когда я совсем этого не ожидал. Обычно я даже мелких зверей на охоте просчитываю, а с ней — полный мрак!..

— А ведь я предупреждала тебя еще ночью… Истинно мужской подход к делу: пока сам, лично не вляпается по уши, не поверит, что г…! — Я покачала головой. — Надху сначала забавляли твои попытки забраться в ее сознание, а когда надоело, решила преподать урок на будущее. Впредь не пытайся ее расколоть — ни за едой, ни во сне они блокировку не ослабляют!

— В этом я уже убедился.

— Ты еще легко отделался, хотя, отдаю тебе должное, держался как надо. Пошли?

Слегка обескураженный телепат кивнул, поднялся и неслышно двинулся за мной. При виде висящих на столбе ножен Тарглан хлопнул себя по лбу:

— Совсем забыл тебя предупредить! Прежде чем начинать работать с этими кинжалами, нужно дать им понять, что ты — хозяин, а не случайный человек, иначе… — Он сделал красноречивый жест.

— Каким образом дать понять?

— Напоить своей кровью.

— Харакири себе ими сделать? — мрачно поинтересовалась я.

— А что это? — удивился он.

Я коротко пояснила.

— Зачем же такие крайности? Не бойся. — С этими словами Призрак вытянул из ножен одну из «черных молний», раз-другой быстро чиркнул кончиком лезвия по пламени костра и, повернув мою руку ладонью кверху, легонько уколол в тонкую жилку на запястье.

Острое до жути лезвие без труда вскрыло сосуд. Боли не было, только почему-то закружилась голова.

Первая капля, крупная и очень яркая, как будто впиталась в черную сталь, вторая торопливо потянула за собой по светлой коже тонкую красную дорожку. Тарглан проворно перехватил кинжал за оголовье и нажал на плоские шестигранные черные кристаллы, вделанные с двух сторон в крестовину. Головки змеек, образующие граненый набалдашник рукояти, чуть разошлись — как будто распускался бутон странного тюльпана — и, пропустив каплю моей крови внутрь «чашечки», сомкнулись вновь. Изумрудные глазки на мгновение вспыхнули красным и тут же погасли. Третья капля упала в центр начального символа загадочной надписи на самом клинке. Сын вождя чуть наклонил зеркально-гладкое лезвие — капля растеклась по письменам, точно повторяя все линии и завитушки. Кинжал неожиданно полыхнул багровым и принял свой прежний вид, а кровь бесследно исчезла.

Проделав те же манипуляции со второй «молнией», Тарглан вернул кинжалы в ножны и, лизнув поврежденную вену, остановил кровотечение. Я наблюдала за происходящим как будто со стороны, находясь в каком-то странном оцепенении, спросила только:

— К чему такие сложности?

— Это не совсем обычное оружие. — Голос его звучал очень серьезно. — Уж не знаю, что там был за секрет у сгинувших мастеров, только «молнии» ведут себя как живые существа, причем с непростым характером. Ты еще сама увидишь их в деле!..

Я невольно передернула плечами:

— Ладно, давай работать.

Сегодня «отбивная» выглядела намного приличнее, но в еще одном заходе необходимость все-таки была. Я не глядя выудила из шеренги склянок на столе нужные и привычным жестом размяла руки…

Однако на удивление крепко сработан организм у этой особи, тем более для Призрака! Другой бы на его месте как минимум час пластом лежал после моих манипуляций, а этот… Светлоглазый брюнет уже сидел, натягивая рубашку, я стояла рядом и пыталась отогреть над огнем заледеневшие как никогда руки. Неожиданно Тарглан взял мои ладони в свои, подышал на них и осторожно коснулся горячими губами сначала запястья — там, где прощупывается пульс, потом промежутка между большим и указательным пальцами, всех костяшек по очереди, начиная с мизинца; потом настал черед ямочки у основания ладони… Меня словно захлестнула горячая волна: так обычно согревал мне руки Дин. Только давно — когда все было хорошо и понятно без слов, хоть нам и приходилось пробираться с оглядкой по завьюженным ущельям, ночевать в снегу или промерзших гротах, даже не всегда имея возможность развести огонь и поровну деля на всех последнюю горстку сухарей. А сейчас у него все идет как надо, зато мне, чтобы как-то жить, не подавая виду и скрывая бурю истинных эмоций, пришлось намертво заковать свое бедное бестолковое сердце в толстенную ледяную броню, которая теперь нещадно давила на него. Это сколько же накопилось в душе горечи, что нежные прикосновения отзываются жесткой физической болью, как будто все внутри терзает чья-то безжалостная лапа, пронизывая стонущую плоть раскаленными когтями!..

— Не надо! — Я отдернула руки, с шипением втянула воздух сквозь крепко стиснутые зубы, пытаясь сглотнуть горячий ком, застрявший в горле, и не дать пролиться вдруг подступившим слезам, от которых уже отчаянно щипало глаза.

Не удалось — я только и успела закрыть лицо ладонями, сведя плечи так, что заныли мышцы. Слезы хлынули обжигающим соленым потоком, стекая по пальцам и запястьям в широкие рукава, а я судорожно пыталась вдохнуть, всхлипывая и давясь.

Тарглан, опешивший вначале, молча встал, притянул меня к себе и осторожно поцеловал в макушку; я же уподобилась тропическому ливню, уткнувшись в любезно предоставленную широкую грудь. Благородный доброволец легонько придерживал мои вздрагивающие плечи и, гладя по растрепавшимся волосам, то ли тихо проговорил, то ли громко подумал: «Ничего, девочка, все образуется!..» Добрый дедушка, да и только! Его бы устами…

Запасы горючих слез постепенно истощались, и я хлюпала носом больше по инерции, все еще не отнимая лица от насквозь промокшей рубашки, когда сын вождя вскинул голову, насторожившись, а потом взял меня за локти и деликатно подтолкнул на занавешенную половину шатра. Я поняла его без слов и срочно разыскала кувшин с водой и расческу.

Спешно принятые меры пошли на пользу. Мое лицо выглядело почти нормально, когда от входа раздался знакомый голос:

— К тебе можно?

— Конечно, мой принц, в любое время! — отозвалась я вполне радушно.

Дин, войдя, на мгновение замер у входа, окинул быстрым взглядом открытые склянки на столе, едва тлеющую свечу, еще курившуюся терпко пахнущим дымком, красавца-брюнета, невозмутимо поправляющего шнуровку на рукавах идеально подогнанной куртки, нахмурился (почти незаметно, только не для меня!) и запоздало поинтересовался:

— Я не помешал?

— Нет, мой принц, мы закончили.

Я окинула отражение придирчивым взглядом, удостоверилась, что буря не нанесла заметного урона моей несказанной красоте, и сочла возможным разбавить своей персоной благородное мужское общество, подозрительно притихшее на другой половине шатра.

— Ты представишь мне гостя? — не дал затянуться неловкой паузе Дин.

— Раненого, — поправил гость, склоняя голову в полупоклоне. — Тарглан, сын Ортлиха, вождя клана Саадгар-Тхара, что из числа племен, ранее населявших Полуденные степи. Прибыли вчера. По дороге попали в засаду, потеряли несколько человек, в том числе и знахаря. Твоя «видящая» милостиво согласилась помочь. Надеюсь, это не будет сочтено дерзостью или нарушением правил?

— Разумеется, нет! — повел плечом Дин. — «Видящая» послана богами, чтобы использовать свой дар на свое же усмотрение. А я, даже будучи вправе, не стал бы запрещать ей оказывать помощь друзьям и союзникам. Рад встрече!

Мужчины обменялись крепким рукопожатием, и разговор продолжался без особых церемоний.

— Где остальные вожди?

— В лагере. Мы приехали вместе.

— Значит, сможем пообедать и обсудить кое-что прямо сейчас. Ты присоединишься к нам? — Дин повернулся ко мне и нахмурился, разглядев интересную бледность моего лица. — Тебе нездоровится?

— Не стоит обращать внимание, мой принц, не успела восстановиться. С радостью окажу благородным воинам посильную помощь!

Дин едва заметно поморщился: мое упорное следование этикету коробило его чем дальше, тем больше. Сам напросился!

— Ворх!

На пороге возник волк, серьезный как никогда.

— Пригласи вождей в мой шатер и скажи Ургуну, что мы все обедаем там.

От подобного количества совсем немаленьких особей мужского пола даже в просторном жилище принца стало тесновато. Один Дзурох, приветливый оскал которого, казалось, при движении намного опережал своего хозяина, занял бородой треть полезного пространства. Следом за Ворхом вошли двое черноволосых одинаковых крепышей, бороды которых пока не закрывали выпуклых, искусно кованных медальонов с изображением родовых гербов, синхронно склонили головы и подняли руки в приветственном жесте, а потом так же синхронно сели у стола и поддернули рукава. Я невольно улыбнулась, наблюдая такую согласованность.

Принц, Дрогар, Сотрес и Тарглан тоже не были обижены габаритами, а вот старый вождь привлек мое внимание особо. Кроме впечатляющих атрибутов здешней мужской красоты, как то: атлетическое телосложение, правильные — правда, немного резковатые — черты мужественного лица, окаймленного довольно коротко подстриженной в отличие от многих кочевников бородой, — был ироничный проницательный взгляд антрацитово-черных глаз и еще такое что-то… Я попыталась представить, как он выглядел, будучи моложе, и поймала себя на мысли, что, пожалуй, понимаю королевскую дочь.

В застольной беседе, тут же завязавшейся и протекавшей весьма оживленно, я участия почти не принимала, ограничиваясь односложными ответами, пока не поправила здоровье солидной порцией вкуснейшего варева. Мужчины тоже отдавали должное стряпне нашего шеф-повара, успевая при этом обсудить массу важных моментов, начиная с прогноза погоды на ближайшую неделю и заканчивая попытками просчитать, каких еще союзников сумеет привлечь на свою сторону нынешний правитель Северного Королевства, а я под шумок сканировала обстановку.

Седой вождь был величественно спокоен, Тарглан — выжидательно-внимателен, Дрогар чем-то не на шутку обеспокоен, хоть и удачно скрывает это, Дзурох в своем обычном состоянии — хитрый, веселый и злой, а вот принц напряжен, как высоковольтная линия, и весь окутан режущим глаза беспокойным алым свечением. Но как при этом владеет собой — залюбуешься: держится естественно, улыбается шуткам, сам умеренно остроумен, уделяет внимание каждому, ненавязчиво направляя разговор в нужное русло, и безукоризненно вежлив, особенно когда обращается к… Черт подери! Могла бы и раньше догадаться, ведь не первый день его знаю!

Я невольно взглянула на сидевшего напротив принца невозмутимого красавца-брюнета, ставшего причиной нарушенного равновесия. Да уж, когда настолько «сексапыльный» экземпляр появляется на расстоянии ближе десяти километров, мужчинам пора начинать всерьез беспокоиться насчет своего рейтинга среди женской части населения! Если же учесть, что этот конкретный экземпляр обнаружился не где-нибудь, а в моем шатре… К тому же Дин с его нечеловечески острым слухом и способностью видеть в темноте наверняка узнал моего вчерашнего столь заботливого провожатого — не зря ведь всю ночь мне спину взглядом прожигал! Только вот при таком раскладе я совсем ничегошеньки не понимаю. Сам и вполне добровольно турнул меня восвояси, как надоевшую игрушку, чего же теперь беситься? Может, просто вечная проблема «собаки на сене»? Или… неужели все-таки ревнует?!

На губах Тарглана заиграла насмешливая улыбка, серо-зеленые глаза довольно сощурились. Я сурово нахмурила брови — улыбка стала ехидной. Чертов слухач! У меня и без того в личной жизни все черти ада ногу сломят, а если еще и он вмешается между делом… Я сосредоточилась, напрягла воображение и вылепила в своем сознании огромный кулачище, который, поманипулировав пальцами, сначала остановился на версии «оттопыренный средний», а затем сложился во вполне убедительный кукиш.

Сын вождя прикрыл глаза рукой, но литые плечи предательски затряслись. Дзурох, как всегда внимательно бдевший за всем, происходящим вокруг, словно у него была еще одна пара глаз на затылке, пнул его под столом и подмигнул мне. Дрогар подозрительно покосился на наш угол, но у мужчин уже снова были вполне железобетонные физиономии, а я скромно потупилась и в силу давней привычки принялась бездумно черкать по светлой столешнице огрызком завалявшегося в кармане карандаша.

Разговор по-прежнему крутился вокруг возможных планов противника. Я только успевала отмечать про себя звучавшие во фразах названия регионов и племен, имена вождей и правителей, что-то еще тому подобное… Мельком подумалось: при всем своем старании помочь им сейчас никак не могу, слишком уж мало сведуща в области местного краеведения! Поэтому я продолжала прежнюю малохудожественную деятельность, шепотом чертыхаясь, когда грифель цеплялся за неровности толстой сосновой доски.

Мужчины с возрастающим оживлением словно перебирали колоду карт в попытке вычислить, кому еще из обитателей данной части планеты может прийти в голову светлая идея поучаствовать в предстоящей заварухе и какие причины способны их до этого довести. Кое-какие сведения на этот счет у нас конечно же были, но исчерпывающе полной информации обо всех тайных переговорах зловредного братца нашего предводителя, к сожалению, добыть не удалось…

— Принц, посмотри-ка сюда! — Низкий хрипловатый голос, внезапно раздавшийся над головой, заставил меня сильно вздрогнуть.

Погрузившись в невеселые размышления о собственной бесполезности на данном этапе развития событий, я и не заметила, что седой Ортлих покинул свое место и уже некоторое время стоит рядом со мной. Сейчас его рука показывала на мою небрежную картину графитом по столешнице.

Тарглан догадливо переставил поближе подсвечник, и десять пар глаз, включая мои собственные, заинтересованно уставились на указанное место. Потом девять пар — на меня и снова на картину. От этого пристального внимания мне стало как-то не по себе. Ну да, не Айвазовский и даже не Малевич, кто спорит, — просто легкий набросок не то эмблемы, не то герба. Вертикально поставленный ромб с чересчур вытянутым нижним углом, в центре — уплощенная спираль, над ней — зачерненная звезда побольше, обнимающая лучами незаштрихованную звезду поменьше, и все это пронизано двурогим копьем с девятью хвостатыми вымпелами по древку.

Кто-то из вождей протяжно присвистнул.

— Вот это «видящая»! — хлопнул себя по колену Дзурох.

Остальные возбужденно загомонили с новой силой. Я, все еще не понимая, что за штуку в очередной раз отмочило мое неуправляемое подсознание, подняла глаза на сидящего напротив Тарглана, и он, сочувственно улыбаясь, пояснил:

— Это герб обитателей Глубинных подземелий. А ведь мы о них даже не вспомнили!..

— Потому что эти существа, как правило, не вмешиваются в дела наземных жителей, — подал голос Дин.

— Значит, Крониган сумел их чем-то заинтересовать!

— Знать бы еще, с которым из девяти Сияющих у него вдруг обнаружились общие дела…

На моментально прибранном столе разложили потертую карту на пергаменте внушительных размеров. Встав рядом, я с любопытством рассматривала изображение доброй половины Материка, выполненное необычайно красиво и тщательно, до мельчайших подробностей, пока не натолкнулась взглядом на большое неровное пятно, освещавшее тревожным багровым сиянием северо-восточную часть карты.

— Что-нибудь видишь? — осторожно поинтересовался Дин.

Я, невольно щурясь от режущего глаза свечения, медленно провела кончиками пальцев по извилистой границе пятна, Дрогар тут же прошелся следом угольком, сделав опасную область видимой и для других. Дин озабоченно сдвинул брови, поворачиваясь к остальным:

— Что скажете, вожди?

— Два сапога пара! — тут же выдал Дзурох с недовольной миной. — Эгассор — самый скрытный и непредсказуемый из правящей девятки!

— И у него самое многочисленное и обученное войско, — как бы между прочим проронил Ортлих, качая головой. — Нам бы не помешала помощь союзников, хорошо знающих слабые места этих созданий…

Я, не отнимая руки от интересующей нас территории, продолжала изучать карту. Внезапно еще один участок ожил под моим пристальным взглядом. Центральная часть пергамента была занята изображением обширной и практически непроходимой горной страны. Именно здесь в настоящий момент мерцали ярко-синие искорки, которые очень быстро слились в одно пульсирующее и растущее на глазах пятно. Я машинально коснулась его свободной рукой и невольно вскрикнула: ощущение было такое, будто я замкнула собой цепь и через меня прошел мощный электрический разряд.

За то время, что я пыталась выровнять дыхание и унять бешено колотящееся сердце, не отнимая рук от пергамента, картина успела измениться. Багровая область под правой ладонью стала покрываться россыпью синих огоньков, которые выстраивались по самой границе пятна, пока не окружили его полностью пульсирующим ярким контуром. Раздражающее свечение заметно слабело по мере того, как синяя «петля» затягивалась все сильнее. В конце концов сочащееся кровавым светом пятно уменьшилось вдвое и погасло совсем. Теперь территория, внушавшая такое опасение, ничем не отличалась от окружающих земель, только ярко-синяя, тепло мерцающая извилистая линия напоминала о происходящих минуту назад метаморфозах.

Оторвавшись от завораживающего зрелища, я с минуту постояла, закрыв ладонями саднящие глаза, и лишь потом обратила внимание на то, что все присутствующие уже некоторое время смотрят на меня, буквально не дыша. Я обреченно вздохнула, сосредоточилась и постаралась коротко и четко пересказать все увиденное. Напряженные лица просветлели, мужчины запереглядывались и снова оживленно загомонили все разом. Я не принимала участия в обсуждении свежих идей — чувствуя себя совершенно разбитой, опустилась на свое место и принялась бережно массировать закрытые глаза, пытаясь ускорить процесс исчезновения надоедливых колючих мушек, которые, как всегда после работы с внутренним зрением, обрадованно взялись мешать мне смотреть на белый свет. В голове гудело, и я улавливала только разрозненные обрывки разговора:

— …так все же пещерные жители или Стражи Перевалов?

— …и к тем, и к другим…

— …опять враждуют…

— …предложить перемирие…

— …только с предводителем…

— …слишком опасно…

— …если «видящая»…

Неожиданно горячие пальцы коснулись моей руки, а голос принца удивленно произнес над самым ухом:

— Откуда оно у тебя?!

— Что именно? — переспросила я, неохотно приоткрывая один глаз: даже неяркий свет вызывал обильное слезотечение.

— Вот это. — Он аккуратно повернул мою руку, и на среднем пальце переливчато блеснул перстень с халцедоном.

Я перевела недоуменный взгляд на Дина и, забыв о слезах, распахнула глаза во всю ширь. Надо было видеть, как он смотрел на это украшение!

Разговор привлек внимание остальных. Дзурох кашлянул, Тарглан заинтересованно прищурился и подался вперед, как хищник перед прыжком, а старый вождь, неотрывно глядя на мою руку, потирал подбородок, словно пытаясь что-то вспомнить. Глаза цвета грозовой полуночи безошибочно задержали взгляд на одном из присутствующих:

— Дзурох?!

— Да, мой принц, это наш подарок. Девочке самой малости не хватило, чтобы в состязаниях победить, вот и решили поднять ей настроение. Забавное колечко, будто для нее делали…

— Уж куда забавнее! — покачал головой Дин, разглядывая вышеупомянутое изделие безвестных ныне ювелиров. — Как оно к тебе попало?

Дзурох, припоминая, озабоченно почесал в бороде.

— Вроде в карты выиграл… Точно — у Бордуса, покойничка, месяца три назад. А уж где он его взял… — Он развел руками, качая головой.

— С этим кольцом что-то не так? — осторожно поинтересовалась я, порываясь его снять, но Дин покачал головой:

— Оставь. Как раз тебе оно действительно подойдет в комплект, как никому другому. Такие кольца носили жрецы Бога Света.

— Ваше высочество упускает из виду, что мои познания в области местной истории и теологии оставляют желать лучшего!

— Бог Света — один из древних небожителей, властвовавших несколько тысяч лет назад, — вступил в разговор седой Ортлих с молчаливого согласия принца. — Святилища, в которых ему поклонялись, еще сохранились кое-где в наших землях, но они давно пустуют. Кольца же использовали жрецы для того, чтобы видеть происходящее далеко за пределами человеческого взгляда.

— Каким образом?

— Они умели смотреть глазами других живых существ. Особенно хорошо это получалось у тех, кто был отмечен особой милостью богов.

Я заковыристо чертыхнулась про себя — опять мне быть крайней! Нет, в самом деле: как насчет везения в чем-то стоящем, так извините-подвиньтесь, в паршивую лотерею ни разу не выиграла, но как только нарисуется любой, даже самый маленький шанс вляпаться в очередное… нестандартное происшествие, так хоть бы раз мимо денег!

— Но что для этого нужно, вождь? — Само собой, принцу тоже стало интересно.

— Существовал некий ритуал. — Отец и сын переглянулись. — Надо расспросить наших, может, и припомнит кто…

— А если вызвать кого-нибудь из богов? — предложила я, но Дин отрицательно качнул головой:

— Древние теперь слишком далеки от суеты смертных, поэтому на прямой разговор не пойдут, а обращаться за посредничеством к нынешним себе дороже…

Входной полог откинулся, пропуская воина в полном вооружении. Выслушав доклад о прибытии гонцов с востока, присутствующие оживились и стали снова рассаживаться вокруг стола. Я же, закрыв глаза, прислонилась к опорному столбу, пытаясь побороть головокружение, от которого меня уже начинало всерьез поташнивать. Рука Дина коснулась моего плеча.

— Тебе нужен отдых, возвращайся к себе. Проводить?

— Благодарю, мой принц, но для беспокойства нет причины: обо мне найдется кому позаботиться! — Я выдала дежурную улыбку с не менее дежурным полупоклоном.

Дин досадливо повел плечом:

— Как пожелаешь. Благодарю за помощь!

— Всегда рада оказать содействие!

Я кивком простилась с остальными, но у выхода задержалась, поправляя застежку плаща. На самом-то деле мое внимание привлек Тарглан, который под шумок пытался мне что-то втолковать с помощью незаметных жестов. Я, стоя к нему спиной, сфокусировала на нем «взгляд»: что там за шпионские страсти? Так, взгляд вверх, движение пальца по дуге закончилось на раскрытой ладони — «закат». Быстрая манипуляция пальцами — «ты — я — вдвоем». Ясен пень, если больше — это уже извращение, хотя, конечно, смотря чем заниматься! Черные брови нетерпеливо нахмурились. Ладно, шутки в сторону, что дальше? Движение пальцем вокруг лица и кулак, сжатый под подбородком, — «уздечка»? «Лошадь»? «Коновязь»! Я, по-прежнему не оборачиваясь, кивнула и вышла, провожаемая пристальным взглядом серо-зеленых глаз.

До своего шатра я так и не добралась: была перехвачена Альниолой, которая намеревалась было задействовать меня для диагностики новоприбывших пациентов, но, взглянув на мое лицо, затейливо чертыхнулась и чуть ли не за шиворот утащила в наш полевой «лазарет». Сестрички вдвоем быстро и слаженно, невзирая на сопротивление — впрочем, довольно слабое, — распластали меня по лежанке, в четыре руки отмассировали все что можно и не очень и заставили выпить медленными глотками драконью дозу какого-то суперукрепляющего и пупервитаминизированного пойла. На робкие заверения, что со мной уже все в порядке, последовал безапелляционный ответ, что на люди я выйду, только если высплюсь и перестану цветом лица соперничать с капустой…

В общем, спустя часа три я все-таки смогла приступить к работе в качестве рентгеновского аппарата и УЗИ в одном флаконе и освободилась как раз к вечеру. Хоть основная перевязочная работа и досталась островитянкам, у меня резвости тоже поубавилось, и до коновязи я шла нога за ногу.

Агат встретил обожаемую хозяйку радостным ржанием и первым делом полез мордой в карман за угощением. Потом он вкусно хрупал сухарями, а я стояла вцепившись в его волнистую гриву и тихо радуясь, что есть к чему прислониться — снова накатила слабость и тошнота.

— Помочь? — Призрак возник из ниоткуда, словно вознамерился оправдать свое прозвище.

— Да нет, уже терпимо. — Я все-таки не спешила выпускать гриву из рук.

— Когда терпимо, выглядят бодрее…

— Если кому-то не нравится, как я выгляжу, он может отвернуться… или вообще — пойти куда-нибудь очень далеко, надолго и без карты! — огрызнулась я весьма недружелюбно. — Адрес подсказать?

— Не стоит! — Призрак шагнул ближе. — Я хотел извиниться.

— За что?

— За то, что испортил тебе настроение.

— Это ты меня извини, — смутилась я. — Ни с того ни с сего устроила всемирный потоп… Нервы ни к черту!

— Дело не в нервах. Я пытался сделать приятное для тебя, но неправильно понял то, что удалось прочитать в твоей памяти.

— А какого дьявола ты вообще полез в мои мозги, да еще и без разрешения?!

— По привычке: хотел быстрее разобраться что к чему! — обезоруживающе улыбнулся мой собеседник.

— Сейчас, надо полагать, занимаешься тем же?

— В общем, да, — помялся, но признался Призрак. — Поскольку не уверен, стоит ли тебя просвещать по поводу кольца.

— Так ты знаешь…

— Как оно работает? Во всех деталях и давно.

— Почему же не сказал сразу?!

— Хотел убедиться, что ты хотя бы подумаешь, прежде чем пускать его в ход, потому что это небезопасно.

— С чего вдруг такая забота? — подозрительно прищурилась я.

— Тебе не следует рисковать лишний раз…

— Мы все ходим по лезвию ножа! — Я пожала плечами. — Жизнь по своей сути — явление далеко не безопасное для здоровья!

Тарглан одобрительно кивнул, но продолжал гнуть свою линию:

— Тебе нужно быть осмотрительнее.

— Да в чем дело, черт подери все на свете?!

— В том, что смерть следит за тобой гораздо пристальнее, чем за всеми остальными.

Я невольно повела плечами — от этих слов по спине ощутимо продрало холодком. Собеседник, уловив мое движение, поспешил успокоить:

— Это не предвидение скорой гибели, а предупреждение.

— Чем же я заслужила такое внимание? — Мне хоть и не сразу, но удалось-таки разогнать буйную толпу галопирующих по спине ледяных мурашек.

— Тем, что уже однажды побывала за Пределом и умудрилась вернуться в мир живых без посторонней помощи, да еще и прихватила ее законную добычу.

— Но как ты… ах да! Опять рылся в моей памяти?! — Я начала злиться уже всерьез. Какого черта, в самом деле?!

Но Призрак отрицательно покачал головой:

— В этом не было необходимости. После посещения Запределья на ауре остается отпечаток на всю оставшуюся жизнь, что-то вроде неясной тени за спиной «счастливца». Я ощутил это, как только ты прибыла в наш лагерь.

— Поэтому и обратил на меня свое благосклонное внимание, да еще и столь пристальное? А я-то думала, что ты просто наповал сражен моим обаянием и неземной красотой! — Усмешка вышла несколько принужденной: почему-то разговор меня здорово нервировал.

— Это само собой, — невозмутимо кивнул сын вождя. — Тем более странным выглядело подобное дополнение к такому юному существу, к тому же еще и женского пола.

— Погоди-ка, — я наконец-то ухватила ускользнувшую было мысль, — а каким образом ты сумел обнаружить это самое дополнение к моему небесному образу? Или умеешь между делом еще и «видеть»?

— Упаси боги! — Призрак тряхнул головой, отбрасывая назад рассыпавшиеся по плечам сажево-черные пряди. — Все гораздо проще.

— ?!!

Ответом был насмешливый взгляд прищуренных серо-зеленых глаз да едва заметное движение бровью. Меня осенило:

— Ты сам тоже из числа носителей этого «клейма»?! И такие «счастливчики» способны узнавать себе подобных…

— …среди любой толпы, — кивнул Тарглан, явно довольный моей догадливостью.

— А тебя-то как угораздило?!

— Долгая история, — отмахнулся он. — Сейчас не обо мне речь.

— В самом деле… И к чему же мы пришли?

— К тому, с чего начали: тебе следует быть осторожней, а с этим кольцом не все так просто, как хотелось бы, а вот если тебя попросит принц…

— Ты считаешь меня настолько безмозглой?! — возмутилась я.

— Нет, чересчур преданной — вопреки всему.

— Вопреки чему?! Что ты вообще можешь знать об этом?! — От крика я все же как-то воздержалась, только шипела, прожигая собеседника яростным взглядом.

Тарглан промолчал, лишь опять шевельнул бровью, что разозлило меня еще больше.

— … … …! Кто дал тебе право копаться там, где не звали?! Чего ты лезешь в то, что тебя не касается?!

— Касается. — Сын вождя говорил очень тихо и четко, сохраняя непроницаемое выражение лица. — Хотя бы потому, что успех всей затеи со сменой власти во многом зависит от тебя. А если ты угробишь свою жизнь или даже только способности, меня, как и всех остальных, это коснется еще больше. Кстати, принца тоже — и сильнее, чем кого бы то ни было! Поэтому я и пытаюсь донести до твоего сознания, что не стоит разбрасываться жизнью и здоровьем без особой на то необходимости.

Ровный, спокойный голос отрезвил меня не хуже ледяного душа. Я прикусила губу и отвела глаза. Он прав, я не имею права поддаваться эмоциям и рисковать попусту: слишком уж много жизней поставлено на карту…

— В чем же секрет? — Я по-прежнему не поднимала глаз.

— Кольцо активируется довольно простым заклинанием, так что сложность не в этом.

— Да говори же, не тяни!

— Желающий расширить свое поле зрения должен сначала набрать себе помощников, которые станут его «глазами», но им будет нужно выпить по глотку его крови.

— И в чем опасность?

— В количестве. Ради одного «глаза» не стоит и заводиться. К тому же представь, каков глоток, например, у дракона!

Я даже пытаться не стала.

— Нет, это просто вампирье царство какое-то! Все — от оружия до людей — так и хлебали бы кровь по каждому поводу и без повода!!! Просто счастье, что зима на дворе и хотя бы комаров нет! Где я столько нужной валюты наберу?!

— В том-то и дело. — В голосе Призрака прорезались нотки сочувствия. — Теперь понимаешь, почему я позволил себе вмешаться?

— Да. Извини. Спасибо! — Я кое-как собрала разбежавшиеся мысли. — Еще раз извини за резкость.

— Ничего, переживу. — Он улыбнулся краем губ, но я, крепко задумавшись, не обратила на него внимания.

Должен же быть хоть один подходящий способ…

— А если выдавать кровь понемногу, с разрывом в несколько дней? Тогда ведь можно успеть восстановиться…

— Вряд ли, — покачал головой Тарглан. — Через трое суток придется начинать все сначала с теми, кого напоишь первыми.

Я в сердцах не сдержалась и выругалась так, что даже привычный ко всему Агат всхрапнул и беспокойно запрядал ушами, а брови Призрака взлетели вверх до самой прически.

— Кто научил тебя так выражаться?!

— Жизнь! — мрачно буркнула я, усиленно думая о своем. — Самый крутой учитель всех времен и народов… Слушай, должно же быть какое-то приемлемое решение, ведь не зря ко мне попало это древнее сокровище!..

— Может быть. — Тихий голос Призрака зазвучал неожиданно мягко, и я вскинула на собеседника удивленные глаза. — Всему свое время. Не стоит ломать голову сейчас — ты и так еле стоишь на ногах! День был долгим, а восход принесет новый свет и новые мысли…

Я невольно улыбнулась, услышав местную трактовку истины, что утро вечера мудренее. И не сразу обратила внимание, что спину снова свело под чьим-то совсем не легким, но уже знакомым пристальным взглядом. Тарглан явно тоже уловил стороннее присутствие, но не счел нужным отвлекаться и продолжил еще тише, глядя прямо в глаза и отводя с моего лица выбившуюся прядь:

— Побереги себя, договорились? Обидно будет из-за глупой неосторожности прерывать интересное знакомство, начавшееся столь интригующе, ты не находишь? Обещай мне подумать как следует, прежде чем что-то решишь!

— Да, сэр! Так точно, сэр! Слушаюсь, сэр! — отчеканила я, дурашливо козыряя и старательно пожирая глазами новоявленного строгого наставника и опекуна.

Сын вождя лишь покачал головой, смеясь и отвязывая повод. Легкое прикосновение кончиков горячих пальцев к моей щеке напоследок — и он уже в седле, а застоявшийся Ворон, всхрапывая, разворачивается на задних копытах и прыжком уходит в пасмурную синеву ранних сумерек.

Я проводила всадника взглядом, потрепала по расчесанной гриве Агата и зашагала к своему жилищу, не оглядываясь по сторонам: какое мне, по большому счету, дело до всяких там любопытствующих бездельников, кем бы они ни были?..

ГЛАВА 9

Так интересно и весело бывало далеко не всегда. Об одном эпизоде того времени до сих пор вспоминается тяжело и стыдно. В тот злополучный день я то ли встала утром не с той ноги, то ли ложку взяла не с той руки, то ли думала не той частью организма, которая для этого предусмотрена природой, — не знаю. Совершенно ясно одно: я тогда умудрилась допустить максимально возможное количество ляпов, недосмотров и ошибок. Даже если стараться специально, вряд ли получилось бы больше и глупее!..

Дело было так. Весь короткий зимний день мы провели в седлах, преодолевая настолько мерзопакостный участок пути, что даже оглядываться не хотелось на ту, мягко говоря, сильно пересеченную местность. Измотанная дорогой, встречным ветром и морозом, раздраженная подчеркнутой учтивостью принца по отношению к моей светлости, я как никогда остро нуждалась хотя бы в получасе гордого одиночества, чтобы отдохнуть от людей, от необходимости «держать лицо» и прийти в себя хотя бы местами. Поэтому, окинув рассеянным взором готовящийся к ночлегу лагерь, движением коленей развернула жеребца в другую сторону — туда, где мои сенсоры засекли пару-тройку горячих источников.

Порядком уставший Агат удивленно покосил на меня фиолетовым глазом, пофыркал и поартачился, но после поддался на уговоры и зарысил в сторону вожделенного ущелья. Оставалось проехать небольшой, но густой лесок, будь он таки неладен!..

Нет, за мной сразу же последовала положенная по штату дюжина вооруженных до зубов конников, но я их быстренько завернула. Нет, они даже не собирались оставить меня в покое, ссылаясь на приказ предводителя, а на нескромное напоминание о том, кто здесь по жизни главный, командир моего «почетного конвоя» тактично возразил, что подчиняются они только приказам принца, поскольку именно ему присягали. Я же, основательно закипев, «обрадовала» их известием, что именно ему и не поздоровится в первую очередь, если моя светлость ненароком выйдет из себя…

Самой большой моей глупостью было то, что я не дождалась возвращения надхи, которая в тот момент заканчивала прочесывать ближний к лагерю лес. Глупостями поменьше — то, что я наотрез отказалась от компании Ворха и не обратила внимания на поведение коня. А уж «отключить» сенсоры, хоть и перегруженные за день, — это и вовсе идиотизм высшей пробы!..

Я только слегка удивилась, когда мой своенравный, но прекрасно выученный и надежный жеребец вдруг самостоятельно решил свернуть с курса. Пришлось настаивать на своем, и некоторое время мы соревновались, кто кого переупрямит. В конце концов ему пришлось подчиниться; тут оно все и случилось…

Первым сюрпризом стал слаженный встречный залп из боевых луков. Агат с переливчатым ржанием с ходу встал на дыбы и затанцевал на задних копытах, потом развернулся и рванул галопом к лагерю, двигаясь не по прямой, а каким-то неровным зигзагом. В седле я удержалась просто чудом, но вот оценить сообразительность боевого друга смогла намного позже, когда из меня вытаскивали наконечник боевой стрелы — из плеча, а не из сердца, и один, а не …надцать! Пока же я была способна только цепляться за густую гриву и стараться даже не думать о том, что будет, если все-таки свалюсь…

Проверить это на практике пришлось довольно скоро. Из-за невысоких кустиков, занесенных снегом до полной неузнаваемости, вдруг выскочило нечто шипастое, огромное и хвостатое и ринулось нам наперерез — тройные челюсти с железным лязгом сомкнулись у самых копыт жеребца. Немыслимый скачок в сторону с разворотом — я кубарем слетела в глубокий сугроб, и меня тут же накрыло тяжелой горячей волной. Стало трудно дышать и невозможно шевелиться, поэтому часть последующих событий пришлось наблюдать сквозь какое-то марево и в режиме замедленного кино, причем немого и без музыкального сопровождения.

Это уже потом, спустя порядочное количество времени, Дин объяснил, что меня поймали в хитроумную ловушку. Та полянка, где я барахталась в снегу, находилась в ином времени, чем все остальное пространство, поэтому любые попытки пробиться ко мне до снятия заклятия были заранее обречены на провал. Оставалось лишь наблюдать происходящее — каждому со своей стороны, кусая локти от собственного бессилия и необходимости подчиниться чужой злой воле…

Я видела, как моя личная охрана, все-таки следовавшая за мной в отдалении, лихо изрубила в капусту пару дюжин сидевших в засаде лучников, несмотря на их яростное сопротивление и помеху в виде целой стаи каких-то уродливых и лохматых летучих мышей, как из лагеря мчались на подмогу наши… Как Линга, прокатившись пару километров на загривке шипастой твари, напоминавшей гибрид крокодила, носорога и еловой шишки, загнала ее в глубокую, заметенную снегом яму и там добила после непродолжительной борьбы, отыскав-таки уязвимое место под нижней челюстью… Как друзья пытались прорваться на злополучную поляну, что-то крича, но невидимая черта, вдруг отделившая меня от остального мира, была непреодолима для них, а мне даже пальцем пошевелить не удавалось… Потом упала вязкая темнота, оглушив и ослепив до полной потери чувств.

Возвращение в реальный мир никак нельзя было назвать приятным. Дышалось почему-то через раз, мутило, сердце билось где-то в глотке, в голове гудело, во рту жгло, и сильно саднило раненое плечо, из которого никто не потрудился вытащить наконечник стрелы. В довершение всех неприятных новостей обнаружилось, что я стою навытяжку с руками, туго связанными сзади, в полный рост примотанная к толстому столбу. Я облизнула пересохшие губы и невольно скривилась — вкус категорически не понравился. Видимо, мне что-то влили в рот, пользуясь бессознательным состоянием. Вопрос: кто и зачем?..

Ответ обнаружился бы намного быстрее, будь мои сенсоры в рабочем состоянии, но ни один из них не откликался. Подозреваю, что причиной тому было неведомое пойло, так что пришлось пользоваться стандартным человеческим набором. Когда в глазах перестали мельтешить разноцветные круги, я смогла разглядеть, что нахожусь в просторном помещении, напоминающем придорожную забегаловку, только народу в ней было маловато. Шестеро качков, одетых почти одинаково, сидели у дальнего стола за картами, еще один ворошил кочергой дрова в пылающем камине. Видна была его спина, обтянутая потертой кожей длинной безрукавки, да спускавшийся до лопаток хвост русых волос.

— Что за … … …?!

На большее меня не хватило — в пересохшем горле словно ворочался угловатый ком грубой наждачной бумаги. Сидевшие за столом даже не обернулись на мой хриплый возглас, но их товарищ неспешно поднялся и подошел ближе. Не обращая внимания на мои попытки высказаться, он так же неторопливо проверил узлы на веревках, поправил повязку на плече и, взяв со стола кувшин, выплеснул мне в лицо литра три ледяной колодезной воды. В голове сразу прояснилось, немного попало в рот, но… надо ли говорить, насколько бурной была моя реакция на это хамское действо?! Впрочем, на стоявшего передо мной мужчину затейливая гневная тирада никакого впечатления не произвела.

— Закрой рот, — негромко посоветовал он абсолютно бесстрастным голосом, — и лучше сама, иначе я просто заткну его кляпом. Причем церемониться не стану — с тобой и так слишком уж много хлопот.

— Какого … … …?!

Он вроде бы слегка взмахнул рукой, словно муху отгонял, но от хлесткого удара у меня зазвенело в голове, перед глазами снова поплыли разноцветные круги, а по мокрому подбородку заструилась кровь из разбитой губы.

— Повторять не буду. — Неприветливый собеседник шагнул еще ближе.

Теперь я могла рассмотреть его в деталях: гладко зализанные назад волосы, заостренные уши, в мочке одного из них качается тяжелая вычурная серьга странной формы; правильные, но чересчур жесткие черты лишенного всякого выражения лица, и глаза… От стылого взгляда этих мертвых, пустых глаз меня мороз продрал по коже, бросило в дрожь, а слова застряли в горле…

— Тебя приказано доставить живой, — так же тихо продолжал мужчина, глядя куда-то поверх моей головы, — а вот насчет «здоровой» и «целой» разговора не было. Поняла?

Инстинкт самосохранения без труда взял верх над пакостностью характера. Я с трудом сглотнула и молча сплюнула кровью на пол.

— Умница. — В бесцветном голосе по-прежнему не было и намека на эмоции. — Во дворце наговоришься. Там тебя уже заждались, да и собеседники будут не нам чета.

Подельники, с интересом наблюдавшие за развитием диалога, поддержали реплику одобрительными смешками. Спасибо, утешил, чтоб тебе … …!!! Нужен мне ваш дворец со всеми его дворнягами, как ежу стоп-сигнал на пояснице! Но делать нечего, придется дожидаться — хоть чего-нибудь…

Время тянулось медленно. Я успела измучиться от ноющей боли в опухшем плече и неудобной позы, к тому же снова стали донимать горечь и сухость во рту. Насколько можно было понять из отрывистых фраз, которыми время от времени перебрасывались мои похитители, обратная переброска задерживалась из-за остальных подельников, почему-то задержавшихся в процессе обхода дозором окрестностей. Потом они перешли на незнакомый мне язык, а я вообще впала в полузабытье…

Внезапно все встрепенулись и зашевелились, а один привстал и ткнул пальцем в полузамерзшее стекло.

— Вот и наши!

Двое, подхватив оружие, вышли наружу, а у меня в голове словно что-то взорвалось горячим фонтаном, включив сенсоры все разом и обрадовав присутствием поблизости знакомых объектов.

— Гостей принимаете?

Спокойный голос Дина, прозвучавший от порога, произвел эффект разорвавшейся бомбы. Четверо картежников одновременно вскочили, повалив лавки и перевернув стол, и ринулись к принцу, а недружелюбный блондин уже стоял сзади, прикрываясь мною как щитом.

— Полегче на поворотах! — Моей шеи недвусмысленно коснулось острое лезвие длинного кинжала.

— Отойди от нее! — Даже при тусклом свете прогоревшего камина было видно, как мерцают фиолетовым глаза Дина.

— Подойди и отгони, если хочешь! — по-прежнему бесстрастно предложил оставшийся в живых, не обращая внимания на колоритную картину, раскинувшуюся прямо перед нами.

Двоих воинов пригвоздили к бревенчатым стенам «клыки дракона», по самую рукоять ушедшие в ямки у основания накачанных шей, а головы третьего и четвертого, припав щеками к затоптанному и залитому кровью полу, вдумчиво созерцали копчики бывших собственных тел.

— Выйди и сражайся как мужчина! — Лезвие черно-серебристого меча описало в воздухе мерцающий полукруг.

— Еще чего! — Что-то похожее на пренебрежительную усмешку промелькнуло на каменном лице. — Я не наемное мясо, а мастер тонкой работы!

— Тогда хоть поздоровайся с товарищем по цеху, ведь столько лет не виделись! — Глубокий, чуть хрипловатый голос, прозвучавший за спиной, заставил дрогнуть руку моего пленителя — острое лезвие ощутимо кольнуло меня в шею.

— Призрак?!! Но как… Не может быть! — Сильное потрясение вернуло безжизненному голосу когда-то утраченные интонации.

— Почему же? Для призраков почти нет невозможного!

Судя по всему, Тарглан улыбался во всю ширь, когда в длинном прыжке достал несговорчивого собеседника. Кинжал острием все-таки напоследок чиркнул меня по щеке, но его хозяин уже лежал у моих ног, неестественно изогнув шею, которую сын вождя свернул одним неуловимым движением…

— Ты цела?!

— Н-н-е знаю… Н-н-не оч-чень… — Я обессиленно повисла на веревках.

Несколько быстрых взмахов короткого ножа, беглый осмотр — и сын вождя, убрав оружие, сухо поинтересовался:

— Может, хоть сейчас объяснишь, в чем дело?

— Какое дело?! — Я, машинально растирая затекшие руки, недоуменно воззрилась на него.

— Вот именно! — Тарглан, схватив за отвороты шубки, несколько раз встряхнул меня, как залежавшийся половик, и глухо прорычал в лицо: — За каким дьяволом тебя понесло в тот лес?!!

— Т-т-ч-т-то, с-сд-д-р-рел?! П-пс-т-ти! — только и смогла выдавить я и умолкла совсем, боясь откусить язык.

Дин, который до сих пор меланхолично тер меч полой чужого плаща, негромко кашлянул. Призрак оглянулся на него и выпустил меня из рук. Я прижалась к столбу спиной, чтобы не упасть — ноги тряслись и прогибались в коленках.

— Какого черта?! Я что, не имею права побыть одна?

— Права?! — Знакомые глаза окончательно превратились в острые осколки зеленоватого льда. — Конечно же имеешь! Все что вздумается вашей светлости!

Я вообще перестала что-либо понимать. С чего вдруг он так взбеленился?! Мое недоумение словно подлило масла в огонь — Тарглан, едва сдерживаясь, ухватил меня за подбородок и резко повернулся кое-как оттертым лицом в сторону принца:

— Смотри! Хорошо смотри, госпожа «видящая»! Ты даже такой ценой готова получать желаемое?!

Сенсоры вновь работали в полную силу, и увиденное сразило меня наповал. Во-первых, силуэт принца, безмолвно подпиравшего плечом дверной косяк, был почти начисто лишен живого свечения, характерного для всех мало-мальски одушевленных объектов. Это насколько же надо было выложиться?! А во-вторых, прикосновение Тарглана бросило на «экран» целую череду ярких подвижных «картинок» из недавнего прошлого…

— Вот-вот! — весомо подтвердил раскаленный добела сын вождя. — Бой в лесу не в счет — «всего-то» шесть раненых, есть о чем говорить! Самое интересное началось потом, когда обнаружилось твое отсутствие. Сначала весь отряд вместо отдыха полночи прочесывал окрестности в поисках следов похитителей, а если бы не надха, развлечение продолжалось бы до сих пор. Потом один известный тебе знаток магии — кстати, единственный среди нас! — последовательно взламывал поставленную неслабыми мастерами защиту на всех промежуточных точках каскадной переброски, между делом поддерживая маскировку для нас обоих, чтобы враги не почуяли неладное раньше времени… Одни боги знают, как он вообще до сих пор дышит! А ведь еще твои «собеседники» требовали внимания, как и те наемники, что их охраняли…

Теперь Тарглан говорил тихо, почти без выражения, но это пугало еще больше, чем давешний рык и тряска. Свинцово-ледяной взгляд буквально вдавил меня в сухое дерево… Мог бы так и не стараться: можно подумать, не видит, что мои щеки уже вовсю полыхают от стыда и от подкативших слез перехватило горло… Сказать было нечего — и впрямь отличилась, устроила незабываемый «праздник» всем ближним поголовно! И как теперь людям в глаза смотреть?! А нелюдям?!!

Ноги подкосились окончательно, и я сползла по столбу на пол, уткнувшись хлюпающим носом в свои колени. Дин зябко повел плечами, отлепился от косяка и дернул Призрака за рукав. Тот умолк, некоторое время смотрел на меня, покусывая губу, потом присел рядом:

— Ладно, хватит сырость разводить! Вставай, пора возвращаться — там все с ума от беспокойства сходят.

Его слова только спровоцировали новый приступ сдавленных рыданий. Тарглан беспомощно развел руками, оборачиваясь к принцу, который все так же молча смотрел на происходящее ничего не выражающими глазами. Последовал короткий безмолвный диалог с переглядываниями, после чего сын вождя, легко подхватив с пола растрепанную и зареванную меня, пристроил к себе на плечо как полотенце и развернулся к выходу.

Сама переброска вспоминается как чередование накатывающих волн лучистого тепла и коротких периодов холода и темноты. Детали как-то ускользнули от моего сознания, поглощенного попытками разобраться в мыслях и чувствах. С одной стороны, как ни крути, налицо вся, мягко выражаясь, необдуманность моих поступков, которая причинила множество лишних неудобств окружающим, не говоря уже о риске для жизни. С другой стороны, главная причина моих же депрессивных заскоков — неожиданная немилость, в которую я каким-то макаром умудрилась впасть, так что сам виноват… С третьей стороны, благодаря моей же выходке сорвалась очередная вражеская каверза, что не может не радовать в целом. А с четвертой… Дьявол бы побрал все эти сложности!!!

Перед последним рывком во время короткой передышки я все-таки осмелилась и задала молчавшему всю дорогу Призраку давно интересующий вопрос:

— Ты действительно знал прежде того, с ушами?

— Безухих, насколько помню, там не было, — буркнул он. — А если ты о Шаллаттхаре… Да, знал. Можно сказать, мой сосед, бывший друг и собрат по оружию. До некоторых пор, пока он вдруг не решил помочь тем, кому зачем-то понадобилось исключить меня из числа живущих на этом свете…

— Понятно… — протянула я. — Но зачем ты забрал его серьгу? На память?

— Углядела-таки? — невесело усмехнулся бывший киллер. — Так, дань традиции. Полезно держать при себе клановый знак убитого тобой кровного врага, тогда никакой проводник не поможет его душе выбраться из дебрей Запределья… Хочешь взглянуть?

Я с интересом оглядела затейливую вещицу из дымчатого металла с чернением и протянула руку, но сын вождя отрицательно качнул головой:

— Поверь на слово: трогать не стоит! Прошлое подобных «мастеров тонкой работы» — не самое веселое зрелище. Хотя, возможно, поучительное…

Необычное украшение тускло поблескивало на его ладони. Четыре острых изогнутых луча были умело стилизованы под крылья пикирующего сокола.

— Это же вроде бы метательная «звезда»?

— Не вроде бы, — Тарглан повертел в пальцах трофей, — а фамильное оружие убийц из клана Разящих Без Промаха. Металл специальной закалки, даже доспехи пробивает играючи…

Но я уже не слушала, поскольку пыталась разобраться в нахлынувшем вдруг потоке воспоминаний и ассоциаций. Разящие Без Промаха, значит?..

— Слушайте, соратники, а вам ни о чем не говорит выражение… — И я навскидку воспроизвела кое-что из услышанного во время вынужденного бездействия в плену.

Потемневшие глаза принца взглянули на меня в упор.

— Это все?!

— Нет. — Я сосредоточилась и выдала все, что смогла нашарить в памяти, старательно копируя звукосочетания незнакомого языка.

Мои спутники переглянулись, принц шевельнул бровью и присвистнул, а Тарглан разогнался было хлопнуть меня по плечу, но зацепился взглядом за кровавое пятно, придержал руку и осторожно похлопал по другому.

— Ну, девочка, считай, оправдана по всем пунктам! За такое знание и трудов не жалко!

— Да?! — искренне обрадовалась я. — Что-нибудь важное?

— Всего лишь объяснение некоторых событий да сведения, куда наверняка не стоит обращаться за помощью и кому из числа старых знакомых не следует больше доверять.

— Всего лишь?!

— Всего лишь! — Призрак удержал-таки на лице серьезное выражение. — Но ты все равно молодец!..

В лагере нас и в самом деле ждали — спали только те, кому предстояло заступать в ночной дозор. Сначала меня и вконец измотанного предводителя отдали на растерзание знахаркам, потом всех троих накормили до полного беспамятства и разнесли по шатрам. Дальнейшая программа была у каждого своя. Например, Дин спешно передавал членам Совета последние добытые сведения. Мне же в качестве десерта перепала вполне заслуженная нотация в исполнении Ворха и Тиальсы, а укоризненное фырканье Линги я уже не дослушала, отключившись на полуслове во время своего покаянного монолога. Но мечтам о безмятежном отдыхе так и не суждено было сбыться…

Меня словно подхватывает горячая упругая волна, окунает с головой и несет куда-то вперед и вверх, быстро, но недалеко — в шатер его высочества. Невольно удивляюсь — только что ведь расстались, ничего интересного произойти просто не могло успеть! — и тут же замечаю, что принц не один. Сыну вождя, оказывается, тоже не спится, и он пришел скоротать время к предводителю на огонек. В глубине души начинает взбулькивать недовольство — стоило меня тормошить?! После такого насыщенного времяпрепровождения хочется как следует отдохнуть, и совсем не до зрелищ…

Впрочем, зрелище-то — залюбуешься! Впору срочно хватать кисти да творить очередной незабываемый шедевр: под одной крышей сразу два таких образчика мужской красоты — застрелиться… из ухвата дуплетом! Или с ума сойти — кому что больше нравится…

Оба — полукровки: первый — наследный принц, хоть и проклятый, сын Ледяного Короля; второй — результат своевольной любви вождя кочевников и королевской дочери. Оба сейчас восседают, скрестив ноги, друг против друга, разделенные пламенем костра. Одеты почти одинаково, разнятся только безрукавки, наброшенные на голые торсы (в шатре довольно тепло): на Дине — темная меховая, на Тарглане — блестящая кожаная.

О внешности судите сами. Дин — загорелый, высокий, статный, скорее худощавый; густые шелковистые волосы, перехваченные вокруг головы широким плетеным ремешком, растеклись по мускулистым плечам потоками тускло мерцающего серебра. Тарглан — чуть ниже ростом, старше, смуглее от рождения, шире в плечах и крепче в кости; буйные сажево-черные пряди стянуты в длинный — ниже лопаток — хвост.

Сапфировые глаза принца смотрят спокойно, выжидательно, чуть мрачновато. Прямо и открыто встречает он испытующе-ироничный взгляд прищуренных серо-зеленых глаз. Разговор идет, судя по всему, не самый приятный.

— …ты снова отпустил ее одну!

— «Видящая» вправе сама выбирать, где, когда и с кем ей находиться!

Сын вождя качает головой:

— Принц, твоя «видящая» — совсем юная женщина из другого мира, что может она знать о нашей жизни? Тем более — смыслить в делах военных… Ты — мужчина, воин и предводитель, ты больше всех за нее в ответе!

— Если бы она еще слушала, что ей говорят! — Невольная досадливая гримаса принца красноречива дальше некуда.

— Значит, надо не говорить, а действовать! — Взгляд собеседника становится жестким.

Изломившаяся бровь придает лицу принца саркастическое выражение.

— Мне, как ни странно, тоже пришло в голову нечто подобное, причем давно, иначе таких происшествий было бы гораздо больше! Но ее способности все время растут… В этот раз она раскрыла моих воинов через магическое прикрытие и отправила восвояси, потому что искала уединения. Им пришлось держаться поодаль, потому и опоздали…

Призрак упрямо качает головой:

— Значит, надо старательнее шевелить мозгами, раз уж ваше высочество впало в немилость до такой степени, что даже забота с твоей стороны ей не в радость!

Лицо Дина сохраняет вежливо-бесстрастное выражение, но сузившиеся глаза говорят о том, что укол достиг цели.

— А почему тебя, собственно, так беспокоит степень ее немилости ко мне? До сих пор мы с выяснением отношений справлялись без посторонней помощи!

— До сих пор это не касалось такого количества разумных существ! — парирует собеседник. — Если она из упрямства, в пику тебе станет рисковать жизнью…

Дин качает головой, на губах — ироничная усмешка.

— Призрак, я не умею читать мысли, но со слухом у меня порядок, и фальшь я различаю не только в музыке! Тебя ведь волнует не столько успех всей нашей затеи, сколько сама «видящая»? Уж признайся честно, что намерен завоевать ее сердце!..

Теперь очередь собеседника покачать головой, но взгляд его выражает почему-то насмешливое сожаление и укор.

— Значит, за столько времени ты так ничего и не понял?! Это сердце не из тех, что можно завоевать или взять измором. Это сердце из тех, что добровольно позволяют себя покорить, но… только раз в жизни и только тому, кого выберут сами. Или никому!..

Такого Дин явно не ожидал — сквозь бесстрастную светскую маску проступает нормальная человеческая растерянность, переходящая в глубокую задумчивость. Он хмурится и смотрит на танцующее пламя невидящими глазами. Голос Призрака звучит жестко:

— Запомни, принц: если ты ее не убережешь и с ней что-нибудь случится, я найду твое высочество где угодно, даже если это будет стоить жизни мне самому. И день этой нашей встречи станет последним для тебя!

Дин медленно поднимает потемневшие глаза и некоторое время с каким-то пристальным интересом задумчиво изучает суровое лицо собеседника, затем с расстановкой произносит:

— Что ж, в таком случае ты окажешь мне большую услугу.

Вскинутая бровь дает понять, что сын вождя оценил ответ по достоинству. Он кивает и встает:

— Я рад, что мы поняли друг друга!

Дин тоже поднимается одним плавным движением, протягивает руку:

— Спасибо! — И поясняет в ответ на вопросительный взгляд: — За откровенность.

Тарглан еще несколько мгновений меряет принца пристальным взглядом вприщур, затем кивает и коротко пожимает протянутую руку. Разворачивается и уходит, сдернув мимоходом плащ с гвоздя. Дин снова опускается на лохматую шкуру и замирает, глядя сквозь огонь в никуда немигающими глазами…

Вопреки ожиданиям на другой день я чувствовала себя вполне бодро и довольно легко перенесла следующий переход. Возможно, грело душу еще и то, что на вечер намечались посиделки с песнями, поскольку очередная остановка на отдых и ночлег планировалась у стен городка, который силами партизанствующих местных жителей был уже освобожден от наемников и наместников Черного Короля. Учитывая недавние события, поводов для радости насчитали целых два, решили, что это намного лучше, чем один, и утроили рвение. Так что задолго до заката мы уже были на месте.

Среди толпы оживленно снующего и гомонящего народа я никак не могла высмотреть сестричек-островитянок, поэтому решила проведать главу семейства.

— Мир крову твоему, наш глубокочтимый и высокопроизводительный Папаша Хелль! — Под хорошее настроение мне вздумалось блеснуть учтивостью — разумеется, на свой лад. — Как себя чувствуют прославленные драгметаллические связки сладкоголосого барда?

Вальгранарх, поглощенный настройкой своего фантастического инструмента, отвесил мне изысканный полупоклон, показывая, что по достоинству оценил усилия и заботу.

— А не будет ли так любезен многоуважаемый «золотой голос» и неутомимый отец-герой… — Тут я не удержалась и прыснула в голос. — Короче, не появлялись ли поблизости твои дочурки?

— Появлялись. — Изящные пальцы осторожно подкрутили очередной колок. — И обещали появиться снова, так что будет разумней просто подождать их здесь.

— Уговорил! — Я с готовностью приземлилась рядом и приняла кружку с горячим травяным настоем. — Кстати, о героическом отцовстве…

— Тебя интересует мой богатый опыт или результат?

— Просто интересно, сколько же у тебя детей?

— Восемнадцать, — скромно потупился бард, не прерывая своего кропотливого занятия (в смысле — настройки инструмента). — Все от четырех законных жен. Причем дочек только пять.

— А где сыночки?

— В ополчении, кто где. Не будут же они в такие времена отсиживаться по домам!

— Когда ты только успел?!

— Жизнь — штука долгая, особенно моя! — философски пожал плечами отец-герой. — Можно многое успеть, если захотеть по-настоящему…

— И потрудиться от всей своей широкой души! А как насчет внебрачных деток? — подмигнула я и подтолкнула его локтем в бок.

Темная бровь изогнулась лукаво.

— Мне и чисел-то таких отродясь не выучить!..

— Еще покрасней, шалунишка! — прыснула я.

— Рад бы, да за давностью лет разучился, — развел он руками, сокрушаясь почти по-настоящему. — И вообще, насмехаться над престарелыми и немощными грешно!

Теперь мы хохотали дуэтом.

— Что, папочка, снова злыдни обижают? — Входной полог тяжело колыхнулся, пропуская старшую из наследниц.

Ну и жизнь — аж в горле ком,

Нет сочувствия ни в ком!

Вот сыщу лесок поглуше

И устроюсь лесником!

— Это я нашла удобный случай процитировать любимую сказку. — Только долго ли тот лесок простоит при такой-то популярности… Не грусти, дай только срок — всех врагов уроем и займемся тобой…

— Меня-то за что?!

— Да нет, в смысле — воздадим должное твоему вкладу в историю королевства. Памятник воздвигнем, например…

Договорить не удалось: я представила, как должен будет выглядеть сей монумент с учетом талантов и пристрастий нашего певца и сочинителя, а по совместительству сердцееда и отца-героя — поперхнулась на полуслове, закашлялась и зашлась от хохота.

Вальгранарх наградил меня взглядом эстета-великомученика, беспочвенно и понапрасну оскорбленного придурковатым и необразованным обывателем.

— И ведь ехидничают все кому не лень! — озвучила сию поучительную картину Эльорина. — Бедный мой папенька: трудишься-трудишься над пополнением населения и улучшением породы, буквально себя не жалея и не покладая рук… вернее, не покладая… в общем, неважно чего, — и никакого тебе сочувствия!

— Спасибо, дочурка! — старательно хлюпнул носом «золотой голос королевства», подмигивая мне и утирая воображаемую слезу. — Хоть кто-то понимает…

— А то мало у тебя понималок и утешалок! — Я весьма непочтительно расхохоталась и махнула рукой.

— Угу, — поддержала меня дочурка. — Вон две уже мчатся наперегонки прямо сюда, половину дозорных затоптали…

Медногривый сердцеед еще глубже вошел в образ — умудрился состроить настолько минорную физиономию, словно ненароком попал на собственные поминки.

— Может, пеплом голову посыпать? — услужливо предложила я, стараясь громко не хихикать.

— Не поверят, — скорбно качнуло головой это чудо ликуартисского разлива. — Посиделки ведь по радостному поводу. А то получится, что меня до такой степени расстроило твое благополучное спасение…

— Тех, кто хорошо меня знает, это нисколько не удивило бы! — хмыкнула я, неохотно покидая свое нагретое местечко. — Но портить обедню тебе, так и быть, не станем. Утешайся на здоровье!

И мы с Эльориной уступили территорию подоспевшей «группе поддержки».

Часть третья