Он ни разу не выразил сочувствия, которое я бы все равно отвергла, но он внимательно слушал и задавал вопросы, вытаскивая из меня мысли, которые иногда удивляли меня. И однажды я рассказала ему о том дне, когда пришли солдаты. Голос у меня перехватило, я забыла, с кем говорю, позволив себе опять окунуться в страх и ужас того дня. Когда я, вытерев глаза, взглянула на него, он смотрел на меня с такой глубокой яростью, что я отшатнулась назад.
– Теперь я знаю, почему ты нас так ненавидишь.
Я моргнула в замешательстве.
– Я не ненавижу тебя.
– Ну, может, тебе стоило бы.
Я пыталась быстро сообразить, что можно ответить, но все ответы казались неправильными – либо слишком обнажали, что я чувствовала, либо казались недостаточно искренними из-за сильных эмоций.
– Здесь я чувствую себя в безопасности, – наконец сказала я.
Он сглотнул и резко встал.
– В фехтовании ты достигла всего, на что способна. Теперь сосредоточься на занятиях с братом Тислом.
Смущенная, я обиженно смотрела, как он шагает прочь к конюшне. Я так старалась, думала, что совершенствуюсь. А оказалось, что он считает иначе.
Собирая еду, чтобы вернуться к брату Пилу, я увидела, как Аркус верхом на своем коне Алебастре быстро скачет к лесу.
Теплым весенним днем, почти два месяца спустя после моего появления в аббатстве, я надела тренировочные штаны и тунику и направилась к каменистой площадке, где проходили наши занятия с братом Тислом. Сквозь землю уже пробивались тонкие травинки, упорно тянувшиеся к солнцу, а юго-западный ветер тихо шевелил ветви деревьев с набухшими почками. Воздух пах сырой землей, со двора пивоварни доносился запах дрожжей.
– Этот прием называется «хвост дракона», – сказал брат Тисл.
Опираясь на трость, он выставил вперед левую ногу и свободной рукой начал производить быстрые движения вперед-назад, будто взмахивая невидимым хлыстом. В воздухе образовалась плотная ледяная воронка, узкий конец которой треснул, ударившись о землю, которую тут же схватило инеем.
– Я видел, как мастер Огненной Крови использовал этот прием в битве на равнинах Арис, – сказал он.
Я выставила ногу вперед и стала вращать запястьем. Из моей руки выскочила искра и упала на землю, тут же погаснув. Я выругалась и попробовала еще раз. На этот раз мне удалось сформировать тонкий язык пламени, которое метнулось к земле и, свернувшись кольцом, потухло.
– Только вчера ты с легкостью метала огненные стрелы, – сказал он слегка разочарованным тоном.
– Я знаю. Просто… каждый раз получается по-разному.
Я не знала, почему так происходит. Иногда мне удавалось быстро сосредоточиться, разум был ясным, и мой дар подчинялся каждой команде. А иногда я чувствовала себя рассеянной, и было неважно, стараюсь я или работаю спустя рукава. Казалось, что на меня давит какой-то груз, а сердце будто сковал холод.
– Я чувствую в тебе столько мощи, Руби, – сказал он с надеждой и отчаянием. – Что тебя останавливает?
Я вдруг вспомнила маму. Я часто вспоминала о ней, вспоминала ее спокойствие и практичность, с какой она смотрела на мир, как медленно она вздыхала, когда сердилась, и как быстро прощала. Я видела ее ловкие руки, умело смешивавшиеся новые настойки и мази. Иногда, когда ее образ возникал в сознании, я чувствовала, как гаснут во мне искры.
– Думаю… это из-за воспитания. Моя мама ненавидела любое насилие. Она бы не хотела, чтобы я планировала убийство при помощи своего дара.
– Поэтому ты сопротивляешься? Потому что твоя мать не одобрила бы это?
– Дело не только в этом.
У меня всегда было такое чувство, будто что-то бурлит у меня под кожей. Словно внутри меня котел с кипящей водой или вулкан, готовый к извержению. И всю жизнь я боролась с этими ощущениями. А Брат Тисл хотел, чтобы я выпустила их на свободу.
– Меня учили скрывать мой дар, – объяснила я. – Никогда не пользоваться им. Если я выходила из себя, контролировать его было сложно. Моя мама называла это даром, но… – Я пожала плечами, глядя на землю. – Она понимала, как это опасно. И так оно и было. Однажды я так разозлилась, что чуть не сожгла нашу хижину. – Я смущенно посмотрела на монаха. – Огнекровные не должны жить в домах из дерева и тростника.
Позади нас раздался низкий смешок. Я обернулась. Неслышно, как тень, к нам приблизился Аркус.
– Значит, если твоя сила зависит от того, насколько ты зла, – сказал Аркус, шагнув вперед, – может, нам удастся разозлить тебя.
– Что? – спросила я, пульс участился от неуверенности.
Так случалось каждый раз, когда я видела его, начиная с того дня, когда мы в последний раз разговаривали под фруктовыми деревьями.
– И как ты это сделаешь?
– Ну, я помню, что тебе не нравится, когда тебя бросают в реку или пруд. Мы могли бы начать с этого.
Я скрестила руки.
– Это также ослабляет мою силу.
Он задумался.
– Тогда, может, воспользуемся более мягким вариантом.
Он высоко поднял руку и стал махать ей в воздухе, образуя круги. Капельки воды в воздухе превращались в крошечные льдинки, которые падали на меня, как тогда, когда он пришел ко мне в камеру. Коснувшись лица, они быстро таяли, превращаясь в пар.
Я стиснула зубы.
Затем он дохнул холодом мне в лицо – ресницы покрылись инеем. Сердце мое забилось быстрее, дыхание участилось. Я потерла глаза, расплавив кристаллы инея на ресницах, и впилась в него взглядом.
– Достаточно, – прорычала я, чувствуя, как внутри меня разгорается огонь.
Он щелкнул пальцами у моих ног, и я внезапно оказался на гладком льду. Подошва у моих ботинок была мягкой, и я не устояла. Поскользнувшись, я опустилась на одно колено.
– Я сказала, достаточно! – заорала я, направив поток горячего воздуха на лед, чтобы растопить его. – В следующий раз это будешь ты!
– Меня так легко сжечь не получится, – ответил Аркус, мрачно наблюдая за происходящим.
– Хотелось бы попробовать, – сказала я сквозь стиснутые зубы, распространяя волны жара.
Он кивнул.
– Тогда сожги меня, моя бушующая преисподняя.
Сначала я швырнула в него вихрем горячего воздуха, чтобы немного подпалить его мантию. Но он шевельнул пальцем, и горячий воздух вернулся ко мне, подгоняемый холодным ветром.
Я выставила вперед руку, концентрируя тепло вокруг сердца. Пламя вырвалось из моей ладони, но его тут же проглотил сгусток холода.
Я протянула к нему обе руки и создала стену из огня – она была самой большой из всех, которые когда-либо мне удавались. И тут же навстречу ей двинулась стена льда. Направив еще один огненный вихрь ко льду, я попыталась растопить его. Но ничего не вышло – Аркус швырнул мне под ноги холодный вихрь, и я споткнулась.
Я поняла, что брат Тисл сдерживал себя, позволяя мне проявить свою силу, когда мы устраивали спарринги. Аркус же не давал мне никакой поблажки.
Успокоившись, я изменила положение и метнула несколько огненных стрел в него под разными углами. С головокружительной скоростью он увернулся от всех. Они с шумом врезались в прохладную землю и исчезли.
Мы кружили друг против друга.
– Тебя тренируют уже несколько недель, и это все, на что ты способна? – насмехался он.
Я глубоко вздохнула, его насмешки задели меня за живое. Именно этого я боялась, именно к этому не была готова. Обида сменилась волной гнева. Кровь вскипела, и на этот раз я не пыталась сдерживать себя.
Брат Тисл, который молча наблюдал, вышел вперед.
– Не думаю, что стоит продолжать.
– Она не причинит мне вреда, – сказал Аркус. – Она никому не способна причинить боль. Никому, включая короля.
– Осторожно, – предупредила я, понизив голос.
Он направил спираль холода мне в шею. Я отмахнулась.
Мои огненные стрелы он встретил осколками льда. Я отбила их ногами, растопив прежде, чем они слились в монолит.
– Лучше, – сказал он, – перестань сдерживаться.
Мы обменивались ударами, увеличивая их скорость и интенсивность. Он отбил все мои атаки, и я взбесилась. Я швырнула в него огненный вихрь, который мог бы сжечь многих врагов, но Аркус с лёгкостью увернулся.
– Сосредоточься! – закричал он. – Отпусти себя, Огнекровная!
Но я не могла. Внутри меня все еще был барьер, преодолеть который я была не в силах.
– Не сможет она этого сделать, – сказал Аркус брату Тислу, который застыл, напряженный, как тетива, на краю тренировочной площадки. – Она упадет к ногам короля и попросит о пощаде.
– Нет! – крикнула я, направив в него бушующую волну огня, которую он погасил ответной стеной льда.
– Ты боишься своей силы, – презрительно сказал он ледяным тоном. – Слишком боишься причинить боль. Бедняжка, ты такая слабая.
Внутри меня вспыхнула ярость, вскинулась на дыбы, как тигр, которого часто били. После нападения на деревню я испытала столько чувств – обиду и страх, гнев и горе. Теперь я светилась белым жаром. Вращая рукой, я сформировала хвост дракона. Толстый столб огня острием выстрелил ему в грудь.
Аркус поднял руку и создал щит изо льда. Мне показалась, что он слегка пошатнулся, но пламя зашипело, превратившись в безобидное облако пара.
Он покачал головой, и внезапно я увидела, что он дрожит от ярости. Он повернулся к брату Тислу.
– Она никогда не будет готова. Мы уже потерпели неудачу.
– У нас еще есть время, – ответил монах.
– Недостаточно, – Аркус рассек рукой воздух и повернулся, чтобы уйти.
Я сжала кулаки так, что ногти впились в ладони. Как бы я ни старалась, он всегда будет лучше. Вся власть – у него! У меня ничего нет.
Он – Ледокровный!
И, как все Ледокровные на этой земле, он был моим хозяином. От ярости я забыла все – свои успехи и достижения и то, что считала его союзником, – исчезло все. Осталась только боль, от которой вспыхнуло сердце, извергнув ненависть, как огонь извергает дым.
Я взмахнула рукой, целясь ему в спину. Но вместо этого пламя вспыхнуло на капюшоне.
Аркус вскрикнул и упал на колени.