– Я говорила тебе, что побывала в доме Алекс на прошлой неделе. Но не сказала, что в это время в дом заходил кто-то еще. Тот, кто целенаправленно прошел в спальню и что-то там взял. Поначалу я не поняла, что именно, но после того, как проверила, кому звонила Алекс со своего телефона в последний раз, вспомнила, чего не хватало в комнате. Такой же сборник лежит у меня дома.
Дан стоял перед ней молча, и Эрика продолжила:
– Не так-то легко догадаться, зачем кому-то понадобилось утруждать себя вламываться в дом Алекс только ради того, чтобы забрать оттуда такую безобидную вещь, как книга. Там ведь была дарственная надпись, не так ли? «Дорогой Алекс от Дана»…
– «Со всей любовью передаю тебе свою главную страсть. Дан», – поправил он.
Эту фразу Дан тоже продекламировал, после чего, в свой черед, устремил невидящий взгляд в сторону горизонта. Он опустился на один из ящиков на палубе и снял шапку. Волосы торчали в разные стороны, и Дан был вынужден стащить с руки варежку, чтобы пригладить их рукой. Потом оглянулся на Эрику.
– Об этом никто не должен был знать. Это было нашим безумием, тем, что нельзя допустить в реальную жизнь. Мы оба понимали, что скоро это закончится.
– Есть версия, что вы должны были встретиться в ту пятницу, когда она умерла.
В лице Дана что-то дернулось. Сколько раз после смерти Алекс он думал о том, что произошло бы, если б он и в самом деле объявился у нее в тот день. Что, если в этом случае Алекс была бы жива до сих пор?
– Да, мы должны были встретиться в ту пятницу. Пернилла собиралась уехать к сестре в Мункедаль, вместе с детьми. Я отговорился тем, что неважно себя чувствую, и остался дома.
– Но Пернилла не уехала?
Нависла долгая пауза.
– Она уехала, но и я остался дома. Отключил мобильник, потому что знал, что на стационарный Алекс звонить не решится. Я попросту струсил. Я не мог, глядя ей в глаза, вот так объявить, что все кончено. Притом что она сама все понимала, с самого начала, я не находил в себе силы сделать первый шаг. Я подумал, что, если потихоньку уйду в тень, она сама оборвет со мной отношения. Это очень по-мужски, не так ли?
Эрика знала, что самое трудное еще предстоит поднять, поэтому продолжала. Дану будет лучше узнать правду от нее.
– Дело в том, Дан, что Алекс, похоже, не рассчитывала на то, что все должно закончиться. Алекс полагала, что у ваших отношений есть будущее. Что ты оставишь свою семью, а она – Хенрика, и вы будете счастливы до конца своих дней.
Дан сникал с каждым ее словом, хотя все еще не слышал главного.
– Алекс ждала от тебя ребенка, Дан. Возможно, именно в тот вечер она собиралась сказать тебе об этом. Приготовила праздничный ужин, охладила бутылку шампанского…
Дан не смел поднять глаз. Он пытался остановить взгляд то на том, то на этом, но слезы уже затуманили его глаза. Похоже, они давно копились где-то внутри, потому что вдруг хлынули потоком. Плач перешел в рыдания, и теперь Дан все время утирал варежкой под носом, чтобы сдержать сопли. Наконец он просто уронил голову на руки.
Эрика присела рядом на корточки и положила на Дана руки, которые он стряхнул. Тогда она поняла, что Дан сам должен вытащить себя из пропасти, в которую угодил. Эрика сложила руки на груди и стала ждать. Спустя некоторое время поток слез пошел на спад, и Дан смог спокойно дышать.
– Откуда ты знаешь про ребенка? – спросил он, заикаясь.
– От комиссара полиции, – солгала Эрика. – Он вызывал меня, Хенрика и Биргит.
– Откуда им известно, что это мой ребенок, а не Хенрика?
– Одному Хенрику известно, что ребенок не его.
Дан кивнул. Похоже, его утешило, что родители Алекс все еще про него не знают.
– Как вы познакомились? – Эрике захотелось оставить самую больную тему, хотя бы ненадолго, чтобы дать Дану возможность отдышаться.
Он горько улыбнулся.
– В «Галере», где еще знакомятся во Фьельбаке люди нашего возраста… Я увидел ее с противоположного конца зала, и меня будто что-то толкнуло. Никогда раньше со мной не случалось ничего подобного.
У Эрики кольнуло в сердце – ревность, пусть и на долю секунды.
– В тот раз ничего не произошло, – продолжал Дан, – но спустя пару выходных она позвонила мне на мобильный. Я сразу приехал, и все завертелось… Стоило Пернилле отвернуться, и мы ловили момент. То есть вечеров и ночей нам выпало совсем немного, по большей части мы встречались днем.
– А ты не боялся, что соседи обратят внимание, что ты зачастил к Алекс? Знаешь ведь, как у нас распространяются слухи…
– Конечно, я думал об этом. Обычно прыгал через забор позади ее дома и входил к ней через подвал. От этого все становилось только интереснее, понимаешь?
– Но разве ты не знал, чем рискуешь?
Дан мял в руках шапку, сфокусировав взгляд в невидимой точке на палубе.
– Конечно, я все знал… с одной стороны. Но с другой – чувствовал себя неуязвимым. Все самое плохое всегда случалось с другими, не со мной. Знакомо?
– А Пернилла?
– Ни о чем не подозревала. Во всяком случае, не подавала виду. Хотя, похоже, потом и она начала о чем-то догадываться. Ты ведь помнишь, как она отреагировала на нас с тобой? И такой она была все последние месяцы – настороженной, ревнивой… Думаю, она чувствовала, что у меня кто-то есть.
– Ты понимаешь, что теперь придется все ей рассказать?
Дан замотал головой, и слезы снова брызнули из глаз.
– Нет, Эрика, у меня не получится. Я не смогу. Только после истории с Алекс я понял, как много значит для меня Пернилла. Если Алекс была моим безумием, то Пернилла – это моя жизнь. Я не смогу!
Эрика наклонилась и положила руку на плечо Дану. Ее голос звучал спокойно, не выдавая того возмущения, которое кипело внутри.
– Ты должен, Дан. Сделай это, пока до тебя не добралась полиция. Рано или поздно Пернилла обо всем узнает. Будет лучше, если ты сам поставишь ее в известность. Сейчас у тебя есть возможность подобрать для этого те слова, которые ты сочтешь нужными, но потом будет поздно. Ты ведь сам говорил, что она обо всем знает – во всяком случае, что-то чувствует. Твое признание может принести облегчение вам обоим. Прочисть воздух.
Эрика поняла, что Дан ее услышал. Плечи под ее рукой задрожали.
– А если она меня бросит? Представь только, Эрика, что она заберет детей и оставит меня одного? Куда я пойду, что я буду значить?
Где-то глубоко-глубоко внутри робкий голос подсказывал Эрике, что об этом Дан должен был думать раньше. В то же время другой, более громкий, говорил, что время упреков миновало. Теперь есть задачи поважней воспитательных. Эрика наклонилась и обеими руками похлопала Дана по спине. Рыдания усилились, но вскоре пошли на убыль. Высвобождаясь из ее объятий, Дан вытирал слезы. В его глазах Эрика прочитала решимость немедленно уладить то, с чем больше нельзя медлить.
Отъезжая от набережной, она наблюдала за ним в зеркало заднего вида. Дан стоял на своей любимой лодке, устремив взгляд к горизонту. Эрика скрестила пальцы, чтобы у него получилось подобрать правильные слова. Это будет нелегко.
Зевок будто поднялся по телу от самых пяток. Никогда еще Патрик не чувствовал себя таким усталым, хотя и таким счастливым тоже.
Сосредоточиться на кипе бумаг, наваленной перед ним на столе, давалось с трудом. Расследование убийства всегда связано с бюрократией, и задача Патрика была вдоль и поперек изучить каждый документ, чтобы найти тот крохотный кусочек пазла, который подтолкнет работу в нужном направлении. Патрик потер глаза средним и указательным пальцами и глубоко вдохнул, набираясь энергии для нового броска.
Каждые десять минут он вставал, чтобы размяться, принести кофе, попрыгать на месте или сделать еще что-нибудь, чтобы только не уснуть. Вот уже не раз рука сама тянулась к телефону, чтобы набрать номер Эрики, но Патрику удавалось ее остановить. Если Эрика так же устала, как и он, то наверняка спит. Он надеялся на это. Со своей стороны, Патрик сделал все возможное, чтобы как можно дольше продержать ее ночью без сна, можно сказать и так.
Куча бумаг перед ним содержала сведения о семье Лоренц. Анника, как всегда добросовестно, продолжала рыть и время от времени появлялась с очередной порцией, которую складывала на столе аккуратной стопочкой. Патрик работал методично, и то и дело освежал нужное в памяти, переворачивая кипу и беря документы с самого низа, то есть те, которые читал в самом начале. За два часа возни с бумагами он не обнаружил ничего, что могло бы пробудить его интерес. При этом Патрика не покидало чувство, что он все время упускает из вида что-то важное.
Первая любопытная информация появилась ближе к низу кипы. Анника подложила ему заметку о пожаре в Буларене, около пяти миль от Фьельбаки. Номер газеты «Бохусленинген» был датирован 1975 годом, и эта статья занимала в нем почти целую страницу. Речь шла о доме, сгоревшем в ночь с шестого на седьмое июля 1975 года. Пламя в мгновение ока оставило на его месте лишь кучу пепла, в которой, правда, обнаружились останки сгоревших человеческих тел, предположительно супругов Стига и Элизабет Нурен, владельцев дома. Их десятилетний сын чудом спасся и был найден в одной из хозяйственных пристроек. Обстоятельства происшествия показались полиции до того странными, что было возбуждено дело о поджоге и убийстве.
К статье прилагалась папка с материалами расследования. Патрик спрашивал себя, какое отношение имеет все это к семье Лоренц, пока не прочитал имя спасшегося сына супругов Нуренов. Его звали Ян, в папке обнаружился рапорт социальной службы о взятии мальчика на попечение Нелли и Флорианом Лоренц. Патрик тихо присвистнул. Ему все еще не было ясно, какое все это имеет отношение к убийству Алекс и, соответственно, Андерса, но на самом краю сознания что-то зашевелилось. Будто некая тень мелькнула и скрылась, не дав Патрику возможности ее разглядеть. Но она указала, что он на правильном пути. Патрик взял на заметку историю Яна Нурена и продолжил изучение бумаг.