Я покачала головой, не в силах произнести ни слова.
– Я рассказывал, что уехал – совершил ошибку, отправившись в летнюю музыкальную школу. Когда я вернулся, маму уже поместили в лечебницу. Она говорила, что слышала голос Ребекки, когда поблизости никого не было. Пайпер – отличный имитатор. Она, конечно, все отрицала, но я готов поклясться жизнью, она говорила голосом Ребекки, просто чтобы помучить маму. Произошла случайность… с таблетками… маме посчастливилось выжить. Думаю, она поправится, вдали от Пайпер. Вот почему тебе небезопасно здесь находиться. Я все еще считаю, что ты должна уехать.
Я дрожала всем телом, не в силах понять слова Камерона:
– Не могу.
– Почему, бога ради?
– Из-за Ребекки.
Он уставился на меня:
– Из-за Ребекки? Она-то здесь при чем? Она умерла.
– Я приехала, чтобы узнать как.
Камерон раздраженно покачал головой и отвернулся.
– Не хочу о ней говорить.
– Знаю, ты винишь ее в том, что случилось с твоей рукой, – сказала я. – За тот пожар. Но я приехала, чтобы узнать о ней больше.
Камерон медленно повернулся ко мне. Его взгляд был таким пугающим… Мне потребовалась вся сила воли, чтобы не отшатнуться.
– Ребекка ничего не поджигала, – медленно произнес он. – Это сделала Пайпер.
Глава 13
И Чарльз сказал: «Как быстро снег
Одел мое чело!»
Чуть слышно прозвучал ответ:
– А мне уже тепло.
– Это Пайпер устроила пожар? – изумилась я. – Но мне казалось, Ребекка была в домике на дереве, когда все случилось.
– Да. Играла там с куклами, когда огонь разгорелся. Я увидел дым из окна спальни. И Пайпер, стоявшую на лужайке и смотревшую на домик на дереве. Из него вырывался дым, листья чернели от огня, Ребекка звала и звала на помощь, а Пайпер просто стояла, смотрела, улыбалась и ничего не делала.
– Ты хочешь сказать, – я была просто в ужасе, – что Пайпер хотела, чтобы Ребекка умерла в огне?
Камерон глубоко вдохнул и выдохнул.
– Конечно, нет, – тихо сказал он. – Ничего такого я сказать не хочу, я так не считаю. Но тебе опасно находиться рядом с Пайпер, и ты не должна здесь оставаться – услышь это. Уезжай, беги с острова и не оглядывайся.
– Я не уеду.
– Я что, должен тебя умолять? – огрызнулся Камерон. – Мне встать на колени, да? Хочешь закончить как я или Лилиаз?
Он вынул из кармана обожженную руку и поднял так, чтобы я ее видела. На сей раз я не отшатнулась.
– Вот что будет, если ты не уедешь. Рано или поздно произойдет несчастье, непредвиденная случайность, что-то плохое… и ты пострадаешь.
Он убрал руку в карман.
– Хочешь уехать отсюда с новыми шрамами?
– Мой лучший друг умер, – проговорила я, наконец собираясь с духом. – До того, как я приехала сюда.
Камерон нахмурился:
– Да, я знаю. Мне жаль, но я не понимаю, как…
– Мы с ним были в кафе, играли с приложением на телефоне – доской уиджа, – продолжила я. – Когда Джей спросил, кого мы будем вызывать, я вспомнила Ребекку – ее имя само всплыло в моей голове. И доска подтвердила, что ее дух пришел. Я знаю, это звучит безумно. В ту ночь случилось что-то страшное. Свет в кафе вырубился, все начали кричать, одна из официанток получила ужасные ожоги. И Джей погиб. Думаю, мы вызвали Ребекку, и она выбралась из доски, а теперь я привезла ее домой. Она злится и хочет чего-то, но чего – я не знаю.
Камерон уставился на меня, в воздухе повисло напряженное молчание. Волны бились о камни, ветер хлестал утесы, и чайки пронзительно перекликались вдалеке.
Наконец он проговорил:
– Что я, по-твоему, должен тебе ответить? Ты действительно в это веришь, или ты просто сошла с ума, как и все в этом доме?
– Это правда.
Он поднял руки:
– Хорошо, пусть так! Что дальше? Если Джей действительно был твоим другом, он не захотел бы, чтобы ты пострадала. Если бы он был здесь, то посоветовал бы тебе вернуться домой.
– Не говори за него!
– Послушай, конечно, я никогда с ним не встречался и ничего о нем не знаю, но повторяю, если ты была ему дорога, он бы хотел, чтобы ты держалась от нас подальше.
Я понимала: Камерон прав. Почти слышала голос Джея у себя в голове, не веселый, как раньше, но тихий и серьезный.
– Возвращайся домой, пожалуйста, Софи.
Но это мы с Джеем освободили Ребекку, и я привезла ее на Скай. Она могла навредить Лилиаз, или Камерону, или Пайпер, и это была бы моя вина. Что, если я вернусь домой, а через несколько недель раздастся телефонный звонок и дядя Джеймс скажет, что Лилиаз насмерть замерзла в ванне? Или Пайпер упала с лестницы и сломала шею?
– Ребекка здесь, – заявила я. – Я это знаю. Я ее чувствую.
Я хотела рассказать Камерону о том, как Ледяные Шарлотты царапали стекло шкафа; о музыкальной шкатулке, игравшей среди ночи; о маленькой девочке, прыгавшей вокруг сгоревшего дерева; о ледяных пальцах, сплетавшихся с моими; о странном происшествии в комнате Ребекки – песне и зловонном дыхании смерти; и, наконец, о том, как вода в ванне замерзла вокруг меня, а на зеркале появилась надпись. Но я посмотрела на него и засомневалась. С чего бы ему мне верить?
– Я чувствовала ее присутствие, – слабо повторила я. – А Лилиаз ее видела. И говорила с ней.
Камерон помрачнел, едва я упомянула Лилиаз, и в два шага оказался передо мной. Его левая рука потянулась ко мне, и я подумала, что он меня схватит, но в последний момент он сжал кулак и опустил его.
– Не знаю, сошла ты с ума на самом деле, или такая же притворщица, как Пайпер, или просто печалишься о своем друге. Мне, честно говоря, на это плевать, но если ты расскажешь это все Лилиаз, я…
– Ты – что? – рассердилась я. Я знала, что сказала слишком много, но не желала, чтобы меня запугивали, Камерон или кто бы то ни было. Обеими руками я оттолкнула его так, что он оступился и едва не упал. – Отстегаешь меня хлыстом, как Бретта?
Камерон сжал челюсти – я увидела, как дрогнули мускулы на его лице.
– Говори мне что угодно, – тихо произнес он. – Донимай своими фантазиями Пайпер и отца, если хочешь, но не впутывай Лилиаз. Она боится комнаты Ребекки, живет в состоянии постоянного страха, убежденная, что призрак нашей сестры бродит по дому. Я не хочу, чтобы ее жизнь стала еще трудней, чем сейчас.
– Я понимаю, что ты мне не веришь. И я тебя за это не виню, но Ребекка здесь, это точно. И думаю, она может быть опасной.
Пару секунд Камерон молчал. Наконец он ответил:
– Все это было ошибкой. Теперь я это понял. Тебе нужно побыть одной и успокоиться.
Я смотрела, как он, еле сдерживая раздражение, развернулся и пошел прочь.
Мы ужинали в неловкой тишине, и это было неудивительно, если учитывать беду, случившуюся этим утром с роялем Камерона, и переполох, который вызвала вечером я. Дядя Джеймс кидал на меня нервные взгляды, словно ожидая, что я в любую секунду встану и снова заявлю, что хочу уехать. После ужина он откашлялся и заговорил:
– Завтра я повезу Лилиаз к психотерапевту. Я говорил с ним по телефону, и он сказал, что, если ты захочешь поговорить, у него есть полчаса после приема.
Мне потребовалась секунда, чтобы осознать: дядя Джеймс обращается ко мне.
– Зачем мне идти к психотерапевту? – спросила я.
Я посмотрела на Камерона: неужели он рассказал отцу о нашей беседе? Но затем заговорила Пайпер:
– О, надеюсь, ты не против, Софи, но я сказала папе о том, что ты… терзаешься после смерти Джея. – Она улыбнулась мне, играя ожерельем с Ледяными Шарлоттами, ее пальцы гладили белые фарфоровые щечки кукол.
Кровь бросилась мне в лицо. Все смотрели на меня.
– Терзаюсь? – повторила я. – Конечно, я его потеряла и очень скучаю по нему, но я бы не назвала это терзаниями. Это естественно.
– Конечно, – быстро согласился дядя Джеймс. – Конечно. Это абсолютно естественно. Я просто предложил, вот и все. Если ты не хочешь ехать с нами, не будем к этому возвращаться.
Когда мы пошли в спальни, я остановила Пайпер в коридоре и спросила:
– Зачем ты рассказала об этом своему отцу?
Кажется, она искренне удивилась.
– Ты ведь не против? Я просто подумала, что тебе будет полезно с кем-то поговорить. Я знаю кучу людей, которые не желают слышать о психотерапевтах, но доктор Филлипс действительно хороша. Она здорово помогла Лилиаз. Я слышала, что психотерапия может быть очень полезной. Надеюсь, ты не считаешь меня предательницей. Я просто умру, если ты так считаешь, правда.
Мгновение я молча смотрела на нее. Она казалась такой искренней. В обращенных на меня глазах читалась неподдельная тревога.
– Ты ведь не сердишься? – спросила Пайпер, положив руку мне на плечо. На ней уже не было бинта, и это показалось мне странным. – Прости, если я сделала что-то неправильно.
– Не важно, – ответила я. – Забудь.
Она пошла к себе, чему я была очень рада. Я уединилась в спальне, но через минуту в дверь тихо постучали. Открыв ее, я увидела Лилиаз. Оглядев коридор, словно опасаясь, что нас подслушают, кузина наклонилась ко мне и прошептала:
– Будь осторожней ночью. Одна из них выбралась.
– Одна из них? – нахмурилась я. – Ты о Ледяных Шарлоттах?
Лилиаз кивнула:
– Я пересчитала их. Только что. Одна пропала. Она выбралась. Проверь свою комнату. Убедись, что ее здесь нет, и запри дверь. Не открывай ее до утра.
– Но Лилиаз…
– Я не хочу ослепнуть, а ты? Запри дверь, если не желаешь закончить, как девочка на фото.
– Хорошо. А что насчет остальных?
– Остальных?
– Камерона и Пайпер?
– Куклы не тронут Пайпер, – ответила Лилиаз так, словно это было очевидно. – А Камерон в них не верит, поэтому я скажу ему, что злой скелет снова разговаривает со мной. Тогда он будет спать в кресле в моей комнате, и я уберегу его от опасности. Куклы очень хотят сделать ему больно.
– Почему именно Камерону?
– Пайпер его ненавидит. – Лилиаз презрительно скривила губы. – Он лучший брат на свете, но Пайпер его терпеть не может, ведь он видит, какая она на самом деле.