– Ты должна была сказать, что собираешься в город, – воскликнула она. – Я бы составила тебе компанию.
– Это случилось спонтанно. Мне не спалось, и я решила чем-нибудь заняться.
– Ах да, фотографии. – Пайпер улыбнулась мне. – Можно посмотреть?
– Что-то случилось с камерой, – посетовала я, с удовольствием замечая, что это прозвучало достаточно естественно. Похоже, я становилась мастером по части вранья. – Ничего не удалось сфотографировать.
– Какая жалость, – произнесла кузина.
Мы посмотрели друг на друга, и я поняла: она мне не верила, и, что еще хуже, я попала в собственный капкан – теперь я не могла показать ей снимок с Ребеккой.
Мне отчаянно нужны были доказательства, и все же я обрадовалась тому, что мне не придется посвящать Пайпер в это дело. В последнее время мне стало с ней неуютно. Однако при первой же возможности я показала фотографию Камерону.
Тем же утром из окна своей спальни я увидела, как он вышел из дома, и побежала по тропинке следом за ним. Это был отличный шанс пообщаться, ведь мы не разговаривали со вчерашнего дня, когда он практически назвал меня сумасшедшей.
– Камерон, – окликнула я кузена.
Он остановился и повернулся ко мне.
– Я хочу тебе кое-что показать.
Я достала камеру и открыла фотографию, опасаясь, что Ребекка с нее таинственным образом исчезла, но она была на месте – такая же жуткая, как прежде.
– Взгляни, – сказала я, протягивая ему камеру.
Он взял ее, не говоря ни слова, и посмотрел на экран. Долго вглядывался в снимок, затем поднял глаза.
– Впечатляет, – холодно проговорил он. – С таким снимком ты займешь первое место на конкурсе по фотошопу. Хотя должен сказать, у тебя дурной вкус.
– Это не поделка на конкурс, идиот! – я теряла терпение. – Я сфотографировала ее внизу, ночью.
– Какой ночью?
– Этой.
– Невозможно. Рояль еще на месте.
– Знаю. Но это правда случилось. Ребекка здесь, рядом с нами, и она пытается мне что-то сказать. Что-то, связанное с Ледяными Шарлоттами. Я считаю, они имели отношение к ее смерти.
– Не понимаю какое, – в голосе кузена звучало презрение. Он вернул мне камеру. – Бога ради, это всего лишь куклы.
Он отвернулся и пошел прочь. Я побежала за ним, схватила за руку.
– Ты должен мне поверить, – сказала я, ненавидя отчаянье, с которым к нему обращалась. – Если даже фотография для тебя не достаточное доказательство того, что Ребекка вернулась, тогда как мне тебя убедить?
Камерон с секунду смотрел на меня, а потом произнес:
– Мне надо увидеть ее своими глазами, хотя даже в этом случае, скорее всего, я им не поверю.
Он высвободил руку и ушел. На этот раз я не стала его удерживать.
Я стояла, сжав руки так, что ногти впивались в ладони, и пыталась справиться с кипевшим внутри гневом. Тут в моем кармане завибрировал мобильник. Я вытащила его и увидела: звонила мама. Нахмурилась, вспомнив, что не ответила на ее письмо. У нас была огромная разница во времени – сейчас в Сан-Франциско стояла ночь.
Я нажала на кнопку и приняла звонок:
– Алло?
– Софи! – Голос мамы звучал неясно, словно с другого конца света, и из-за ветра на утесе его было слышно еще хуже.
Я прижала мобильник к уху покрепче:
– Мам, тебя плохо слышно. Что-то случилось?
– Я просто хотела убедиться, что с тобой все в порядке, – сказала мама.
– Все хорошо, – ответила я. – Прости, что не ответила на письмо, но…
– Вчера у тебя был такой грустный голос.
– Что? – Я снова нахмурилась. – Мы не говорили вчера. Ты о письме?
– … Ты пропадаешь, Софи, – послышалось из трубки. Я еле разбирала слова, прорывавшиеся сквозь треск на линии. – Я хотела удостовериться… очень трудно для тебя… смерть Джея…
– Мам, я правда тебя почти не слышу, – почти прокричала я. – Напишу тебе позже, ладно?
– Ладно, милая. Будь сильной, договорились? Мы скоро вернемся.
– Вы лучше отдыхайте, мам. Обо мне не волнуйтесь, я в норме.
Завершив вызов, я закатила глаза. Вот почему мне не надо было говорить с ней о Джее. Почему все за меня так ужасно переживают? Словно мне нельзя тосковать из-за смерти лучшего друга.
Я тогда не понимала, даже представить себе не могла всей правды. Будь я внимательней, этот телефонный звонок открыл бы, какая угроза нависла надо мной.
Пайпер пришла ко мне около шести и сказала, что все собрались на пляже. Я не хотела идти, но не смогла найти предлога отказаться, ведь кузину, как она сама говорила, отпустили только из-за меня. К сожалению, прогноз погоды оказался верным и ветер после обеда совершенно стих.
Я собирала сумку, когда в комнату вошла Лилиаз.
– Ребекка говорит, я должна тебе еще кое-что передать, – сообщила она, нахмурившись. – Она говорит, это важно. В прошлый раз ты странно вела себя и не дала мне закончить, но она говорит: проверь мобильный. Он оставил тебе кое-что, ты должна это увидеть.
– Кто оставил?
– Твой друг. Тот, что умер, – он попросил Ребекку передать тебе сообщение. Она говорит, что обещала ему.
Лилиаз не дала мне шанса ответить, просто выбежала из комнаты. Я долго смотрела ей вслед. Взяла телефон, но тут снизу меня позвала Пайпер. Я положила его в карман и пошла к ней.
Мы спустились по утесу на гладкий, черный песок. Бретт уже ждал нас. С ним был еще один парень, Кайл, и пара одноклассниц Пайпер.
Ночевка начала превращаться в катастрофу сразу же. Рядом с друзьями Пайпер совершенно переменилась. Из милой и дружелюбной девушки она внезапно превратилась в настоящую змею.
Представляя меня одноклассникам, она сказала:
– Это моя кузина, Софи. Она ничего, правда. Просто иногда чересчур примерная, да? – Она улыбнулась, словно это была милая шутка.
Что-то между нами изменилось, но я не понимала, что и почему. Внезапно она стала вести себя так, будто я никогда ей не нравилась.
Две другие девчонки – Джемма и Сара – были хорошенькими, но вовсе не столь ослепительными, как Пайпер. Они раздражали меня с самого начала. Было очевидно: я им сразу не понравилась. Джемма выпендрилась, надев туфли на высокой платформе, – странный выбор для ночевки на пляже – и все время оступалась. В конце концов Кайл взял ее на руки и донес, хихикая, до места, где мы разбили палатки.
Когда запылал костер и мы начали готовить еду, я подумала было, что, возможно, этот вечер будет не совсем плох, но затем Пайпер предложила переодеться на ночь.
Я переоделась в палатке и почистила зубы. Вернувшись, обнаружила остальных девочек сидящими вокруг костра – в шелковых сорочках с кружевными оборками. Увидев мою пижаму с овечками, они рассмеялись. Пайпер хохотала громче всех.
– О боже, Софи, ты такой ребенок! – пропела она сладким голоском. – Что же нам с тобой делать?
Я стиснула зубы. Пайпер вела себя так, будто мы друзья и она изо всех сил старается не быть слишком жестокой. Я не хотела делать из мухи слона, поэтому пришлось проигнорировать ее реплику.
– Тебе как будто шесть лет! – взвизгнула Джемма. – Что, у вас в Англии нет пижам для взрослых?
«А у вас в Шотландии есть только развратные сорочки?» – хотела поинтересоваться я в ответ, но промолчала.
Вместо этого я ослепительно ей улыбнулась:
– Видела бы ты мой ночной комбинезон. Весь в единорогах.
Это был подарок Джея на прошлое Рождество. Он вручил мне его в кафе. Играла рождественская музыка, мы сидели друг напротив друга и ели сладкие пирожки, а снаружи шел снег. Воспоминание было таким прекрасным, что сейчас причиняло мне только боль. Жаль, оно пришло ко мне именно в этот момент – когда я сидела на черном пляже с людьми, которые мне не нравились. Затея с ночевкой была ошибкой, но я уже не могла вернуться домой. Это выглядело бы так, словно они прогнали меня, а я бы скорее умерла, чем доставила им такое удовольствие.
Бретт достал пачку сигарет и пустил ее по кругу. Когда она дошла до меня, я просто передала ее дальше. Разумеется, Пайпер обратила на это внимание и спросила:
– Ты никогда раньше не курила?
– Нет, и не собираюсь, спасибо. – Я постаралась, чтобы голос звучал ровно.
События вечера складывались так, что я стала ужасно скучать по Джею, хотя изо всех сил пыталась не думать о нем. Когда остальные заговорили о вечеринке, на которой они были несколько недель назад, я не устояла, достала мобильник и начала листать фотографии, пытаясь найти то, о чем говорила Лилиаз.
И тут я увидела фото, которое раньше не видела.
Джей делал селфи в моей спальне. Я сразу поняла, когда это было снято, – увидела пирожные, которые мы купили в супермаркете по дороге домой. В тот день Джей попросил меня пойти с ним на выпускной бал, а я рассмеялась. После этого я спустилась вниз за тарелками, а Джей, наверное, взял мой телефон. На снимке он улыбался и держал листок, на котором накарябал: «Я не шутил, глупышка. И спрошу тебя снова».
Я долго смотрела на фото.
Я не заплачу, сказала я себе. Я точно не заплачу.
Нет, я разревусь, но не здесь, не сейчас, не перед этими людьми, которые не были мне друзьями. Но почему же Ребекка хотела, чтобы я увидела это фото? Она была мстительным, злым духом. То, что случилось с Джеем, – наверняка ее вина. Разве не так?
– Что-то скучно, – внезапно заявила Пайпер, возвращая меня к реальности. – Надо бы оживить вечерок. Как насчет игры в правду или действие?
Ничего хорошего из этого не выйдет, но остальным идея очень понравилась. Я убрала мобильник в сумку и тревожно стала ждать своей очереди.
– Правда или действие? – спросила Пайпер, улыбнувшись мне. Костер бросал на ее лицо странные тени, и теперь она совсем не выглядела красивой. Ожерелье из Ледяных Шарлотт было на виду – не под футболкой, – и мне казалось, что глаза кукол следили за мной.
– Правда, – ответила я, надеясь отделаться малой кровью.
– Ты когда-нибудь целовалась?
Мои щеки вспыхнули:
– Нет.
– Неудивительно, с такими-то пижамами! – засмеялась Сара, а я мечтала, чтобы песок разверзся и поглотил меня.