– Смешно, да? Победитель… – голосок уже не звенел от напряжения, скорее в нем чувствовалась невероятная усталость. – Еще одна такая выходка, и я… я… Будешь спать в рубке. Вот…
Тихон только хмыкнул, не зная, как реагировать на подобную угрозу. К счастью, поправ прежние обещания, в назревающую семейную сцену совершенно беспардонно вклинился старейшина аборигенов.
Его довольно улыбающаяся и от этого кажущаяся перекошенной жуткой гримасой, физиономия заняла все пространство перед мысленным взором Тихона и наверняка Ани. Потом лицо стало удаляться, и камера, сменив ракурс, наползла на репортаж из праздника в честь победы. А как еще обозвать мероприятие, где все члены племени, невзирая на пол и возраст, жрут, пьют и пляшут под свой же дикий и многоголосый ор? Потом старик, видно, вспомнил молодость, потому что последующие сценки, которые он выдал «на-гора», были из разряда тех, что прячут от детей под грифом «21+».
– Эй! Эй! Полегче… – помня, как девушка реагирует на подобные «скриншоты», возмутился Тихон. – А то поссоримся.
Старейшина убеждению внял… Но по-своему. Демонстрация любовных шалостей сменилась привязанным к столбу эннэми, которому вождь перерезает горло.
– Я не понял?! Что за самодеятельность? Мы же условились…
Тихон даже стал оглядываться, не занялись ли аборигены подготовкой к казни не только в воображении, но и в действительности.
– Аня? Где пленник? Ты его видишь?
– Да… Воины несут «черного» по направлению к яхте. Ты не волнуйся. Гулливер заряд так рассчитал, что тот еще не меньше часа без сознания будет. Не убежит.
– Это хорошо… А что наш друг предлагает, ты видела?
– Нет. Я блок от сканирования поставила. Старейшину не слышу, но и он меня прочесть больше не сможет. Не знаю, как ты к этому относишься, а меня напрягает, когда в мозгах, как в кармане, копаются.
– Хорошо… – Тихон облегченно вздохнул. Лучше так, чем все время опасаться, что старик чего-то не то в мыслях подсмотрит, а потом «ляпнет» Ане во всеуслышание. С детской непосредственностью. Как в анекдоте: «Мама… А чем папа тетю Лизу обидел?» «С чего ты, доченька, взяла?» «Она сама ему вчера сказала: «Больше не дам! Даже не проси».
Нож из руки старейшины исчез. Вместо этого в привязанного к столбу полетели комки грязи из рук прыгающего вокруг племени.
– Послушай, вождь!
Тихон придал голосу максимальной твердости.
– Я понимаю, у вас радость. Враг повержен и все такое… Но давай я объясню еще раз… – фон Виден намеренно перешел на упрощенный вариант. – Черный бог не сам по себе. Там… – парень указал на небо. – …много таких, как он. И раньше или позже другие темные боги хватятся своего родича и будут искать.
Это старейшина понял, поскольку показал охотника, идущего по следу.
– Да… И, вполне вероятно, найдут. Как думаешь, им понравится, если они узнают, что вы убили их родича?
Теперь возле столба стоял сам слепой, а некто похожий на эннэми перерезал ему горло.
– Примерно… Вот поэтому я и не стал убивать его. Хотя мы враги более давние. И счет у меня гораздо длиннее вашего.
Тихон попытался представить себе, как он стреляет в кракозябра, и тварь исчезает в аннигиляционной вспышке. Потом вспомнить, как подействовал удар парализатора.
Старейшина поклонился. Мысленно… Ведь старика рядом не было. В его возрасте уже не водят отряд в бой. Поэтому и непонятна такая воинственность. Впрочем, тут скорее мудрость и опыт. «Хороший враг – мертвый враг».
Тихон встряхнул головой, поскольку почудилось, что последняя мысль была не совсем его. Думал он, но словно по чужой подсказке. М-да… Ох, непрост старик… С таким собеседником лучше держать ушки на макушке, а мысли прятать поглубже.
Снова изображение бьющего поклоны вождя.
– Ладно. Я думаю, ты не нарочно… Просто пойми. Сейчас гораздо важнее суметь найти общий язык с пленником… Возможно, даже договориться. Или хотя бы узнать нечто важное. Потом мы улетим и заберем его с собой. И вам не придется опасаться мести других черных богов. Надеюсь, я объяснил доступно?
– Да…
Это уже был не уже ставший привычным мыслеобраз, а слово!
– Мой… твой… понимаешь… твой надо… моя… помощь…
Слова звучали не совсем правильно, неуверенно, перемежаясь длинными интервалами. Но это уже была внятная речь. Хотя и произносимая по-прежнему мысленно.
– Мой помочь… Светлые боги говорить как… мой помогает… Все делает…
– Спасибо. Помощь и в самом деле будет нужна. Эти ваши способности видеть мысли нам очень пригодятся. Но это все завтра. Сегодня у вас праздник. Вы доблестно победили грозного врага. Веселитесь. Помяните воина… героя, который отдал свою жизнь за то, чтобы остальным ничто не угрожало.
Затевая военную операцию, а по сути – авантюру, Тихон не строил далеко идущих планов. Руководствуясь старинной мудростью, что сперва надо собрать урожай с грядки, а сколько делать солений и в какой таре – можно и позже решить.
У него была одна цель – обезвредить врага. Во-первых, чтобы обезопасить себя. Во-вторых, упрочить положение в глазах аборигенов. Что было весьма важно, учитывая тот печальный факт, что пока совершенно неизвестно, сколько времени понадобится Гулливеру на расчеты. И если уж им с Аней предстоит здесь задержаться на месяцы… или годы, то лучше иметь в соседях не просто приятелей или друзей, а верных и преданных клиентов[9].
И вот только теперь, когда задача была почти выполнена, – оставалось только уничтожить капсулу, чтобы гарантированно устранить работу вражеского маяка, и, объясняя старейшине, почему так важно сохранить жизнь пленнику, – Тихон впервые по-настоящему задумался над открывающимися возможностями.
Ведь если с помощью уникальных телепатических возможностей аборигенов ему и в самом деле удастся наладить контакт с эннэми…
Тихон даже остановился и машинально провел тыльной стороной ладони по лицевому щитку, словно это могло вытереть вспотевший лоб. Оценил комичность ситуации и снял шлем…
– Ф-фу…
Фильтры гермошлема совершенно не препятствовали свободному дыханию, даже наоборот – по мере надобности насыщали смесь активными ионами кислорода, но все же не могли заменить удовольствие от ощущения влажной кожей лица легкого дуновения ветра.
– Сделал дело – гуляй смело…
Теперь стало понятно, почему Аня прошмыгнула у Тихона над головой и унеслась к яхте. Он думал, что девушка все еще сердится, а оказалось – ей просто нужно было время в личных целях…
Вопреки выволочке, сделанной на повышенных тонах в эфире, «страна» встречала героя цветами, объятиями и поцелуями.
Одетая в самое красивое праздничное платье, соорудив на голове весьма замысловатую конструкцию… назвать прической это произведение парикмахерского искусства не поворачивался язык… Аня вышла Тихону навстречу почти как царственная особа. Но важность выдержала всего лишь несколько секунд, а потом – наплевав на платье, прическу и дюжину посторонних глаз, с радостным визгом повисла у него на шее, плача, целуя и шепча при этом:
– Ты представить себе не можешь, как я волновалась! Лучше б я приманивала эннэми, а ты – стрелял…
Чем такая рокировка лучше, Тихон не смог понять. Да, в общем-то, и не сильно старался. Целовать девушку было гораздо приятнее и интереснее. Причем сейчас это чувство оказалось во много раз мощнее, даже самой первой минуты. Он едва сумел справиться с нахлынувшим желанием и освободиться из объятий.
– Не сейчас… извини… – произнес твердо, с трудом отводя взгляд от полуоткрытых, влажных губ девушки. – Сперва пленник. Сдадим его Гулливеру. Вот тогда и… – парень вспомнил о вездесущем старейшине и закончил фразу так, что понять намек могла только Анюта: – …в душ можно… Хоть на два цикла.
Девушка поняла, потому что улыбнулась, показала Тихону язык, величественно кивнула коленопреклоненным аборигенам и, придерживая подол платья, неторопливо прошествовала обратно на яхту. Предоставляя мужчинам возможность заниматься грязными делами, которые даже присутствие красивой женщины облагородить не может…
Эннэми в полной экипировке весил, наверное, килограммов сто пятьдесят, если не больше.
Заботясь о вещах более важных для девушки, об этой мелочи Аня, естественно, не подумала. Правда, и Тихону не пришлось тащить пленника к яхте самому. Нашлось кому плечи подставить. Еще и повздорили за право нести добычу… Но с таким вождем долго не поспоришь. Что именно он внушил воинам, фон Виден не понял – старик использовал местную символику, но соплеменников убедило. Мигом все разногласия прекратились. И поверженного врага подхватили на руки шестеро носильщиков, меняясь через каждые сто шагов.
Хорошо, что во всех судах предусмотрен люк для срочной медицинской помощи. Через который внутрь может попасть даже смертельно раненный. Достаточно позвать на помощь или оказаться в зоне сенсоров. Дальнейшее – забота робота-реаниматора. Сам втащит в бокс, установит диагноз и окажет всю необходимую медицинскую помощь. А то и полный курс лечения проведет, если не получит другого приказа.
Бокс полностью автономный, так что может использоваться и для карантина, и для краткосрочного содержания под стражей. А в случае с эннэми – как для одного, так и для другого. Историю с оспой, практически уничтожившей красную расу на Земле, до сих пор вспоминают на уроках вирусологии во всех учебных заведениях. Особенно в мирах, колонизованных относительно недавно.
Так что, пока Гулливер не проведет весь комплекс исследований, с чужаком лучше общаться через бронированное стекло и пленку силового поля. Для его же в том числе пользы… А то может все быть и наоборот. Его микрофлора для человека безвредна, а человеческая – для эннэми убийственна. Никто ж не проверял. А они, возможно, именно поэтому и сражаются с Империей насмерть, что воспринимают человечество как распространителей пандемии. Ну, как те же люди, к примеру, всегда пытались избавиться от соседства крыс или комаров.