Лидеров надежно охраняли вооруженные рабочие-дружинники, студенты и гимназисты. Над толпой сплошным гулом висели возгласы: «Долой самодержавие!», «Долой царя-убийцу!», «Да здравствует революция!», «Да здравствует политическая свобода!» Полиция предприняла несколько попыток преградить путь демонстрации и отобрать крамольную ленту. Но куда там! Численный перевес был на стороне протестующих, а от опрометчивых действий стражей порядка удерживали то и дело мелькавшие в руках дружинников револьверы.
Полиция не стала разгонять митинг, однако установила слежку за всеми организаторами митинга. Агент охранки доносил своему начальству, что в демонстрации участвовали «известные по наружному наблюдению доктор Плаксин, Я. М. Свердлов („Бегун“), В. Р. Менжинский („Контрольный“), Зезюлинский, Н. И. Подвойский, Н. А. и М. А. Дидрикиль…» В списке перечислено до 40 активных социал-демократов и эсеров (63).
На Николая Подвойского совместная работа со Свердловым произвела сильное впечатление: «Свердлов мастерски производил инструктирование исполнителей, производил проверку исполнения. Добивался точного, последовательного и безостановочно быстрого „производственного“ процесса для достижения цели. Он не допускал засорения, загрязнения политической линии, организационных, тактических путей партии, политики Советской власти. Тут же сразу, в ходе обсуждения, производил очищение. Для этого в резерве товарища Свердлова всегда наготове были ответственные ораторы…» (64)
Одним из признаков выдающейся ловкости Якова служит оперативный псевдоним, под которым он проходил в розыскных делах Ярославского департамента — Бегун. Несмотря на директивы начальства «обратить на деятельность и сношения Свердлова… надлежащее внимание», охранка раз за разом упускала Бегуна (62). Революция только разгоралась, а годами отлаживавшиеся оперативно-агентурные цепочки на глазах осыпались, словно облупившаяся краска.
Вячеслав Менжинский. Ярославль, 1900-е годы
А тем временем Свердлов был лично представлен одному из виднейших руководителей Северного комитета РСДРП, ответственному секретарю газеты «Северный край», а также неофициальному местному главе подпольных спецопераций и партийной контрразведки — В. Р. Менжинскому (65).
Этот неприветливый и крайне сосредоточенный человек был одаренной личностью — выходец из польской шляхетской семьи, окончил гимназию с золотой медалью и с отличием юридический факультет Петербургского университета. В дальнейшем Менжинский стал наркомом финансов, а потом сменил другого поляка — Дзержинского — на посту председателя ОГПУ (Объединенное государственное политическое управление) при СНК (Совет народных комиссаров) СССР (Союз Советских Социалистических Республик). По сути, именно он стал отцом советской зарубежной нелегальной разведки (66).
Юный Яков не встречал еще до тех пор столь интеллектуально развитого человека. Вячеслав Рудольфович, в свою очередь, тоже оценил потенциал вундеркинда революции. Эта встреча определила дальнейшие перемещения Якова по стране. Ведь официальным прикрытием Менжинского была должность помощника правителя дел в управлении строительством Вологодско-Вятской железной дороги. Он сумел устроить так, чтобы неуловимый Бегун, появлялся в различных волжских городах, а затем бесследно исчезал.
Свердлов успел отметиться и в родном городе. 29 апреля 1905 года решено было устроить митинг на железнодорожной насыпи, куда приходило много рабочих. Собравшись на лодках, участники митинга по сигналу подъехали к берегу, и немедленно открыли собрание. Народу собралось около тысячи человек: «Яков Михайлович выступил с речью от имени Нижегородского комитета партии. Содержание речи я хорошо не помню; помню только, что он проклинал царское правительство за войну с Японией, эта война была не нужна никому, кроме капиталистов и помещиков. В своей речи Свердлов призывал к прекращению войны и свержению самодержавия… Он говорил громовым голосом. В ясных, полных гнева и ненависти словах он раскрыл зло царского строя».
Но отчаянной революционной молодежи одного лишь удачного митинга не хватило. Они были заведены, накачаны адреналином и сами искали повода подраться с полицией: «После выступления Свердлова мы двинулись на Большую улицу, на которой собирались рабочие после работы. Там нас встретила полиция. Дело дошло до сражения, во время которого шесть наших товарищей было ранено. Яков Михайлович принял в этом сражении участие. После этого ему пришлось покинуть Нижний» (67).
Следующей важной командировкой Якова Свердлова стала работа в Казани. Первомай традиционно был главным днем года для социал-демократов, а уж в разгар революции его значимость стала поистине эпической. Свердлов в Казани уже побывал в начале 1905 года перед третьим визитом в Ярославль. И там он успел познакомиться с местным активом и даже заработать некоторую репутацию. Как раз на первой волне революционных событий социал-демократам негласно удалось войти в редколлегию легально издававшейся влиятельной газеты «Волжский листок». Свердлов зарекомендовал себя, как толкового публициста. Именно в этом издании он начал использовать псевдоним Михайлович.
Маевку планировали начать в самом центре города — парке Черное озеро. Это место было крайне популярным, как и у обывателей, так и у студентов, расположенного неподалеку Казанского университета. Парк не считался вполне благопристойным и безопасным. Но постоянное присутствие там разношерстной публики было на руку революционерам — проще незаметно собрать сплоченную толпу, которая будет уже не по зубам стражам порядка (68).
Но охранка переиграла подпольщиков. К назначенным дате и времени на прилегающих к Черному озеру улицах дежурили полицейские патрули, а в окрестных дворах были укрыты отряды вооруженных солдат. Большевики не растерялись — десятки посыльных бросились предупреждать участников демонстрации, что место сбора переносится на безлюдные луга за реку Казанку. Отдельный гонец отправился на вокзал — встречать дорогого гостя Якова Михайловича, девятнадцати лет от роду.
Находчивые рабочие Ягодной и Суконной слободок придумали, как обмануть полицейских. Они пошли прямо к лодочным пристаням на реке Казанке и захватили все лодки, а затем двинулась вверх по реке с революционными песнями. Стражи порядка слышали и видели манифестантов, но никак не могли до них добраться. Начальство бесилось и требовало пресечь беспорядки, подчиненные наводили нелепую бесполезную суету. И пока внимание полиции было приковано к лодочной процессии, большая часть митингующих небольшими группами скрытно по легким мостикам перешла за Казанку и расположилась в тальниковых и березовых зарослях.
На этом митинге Яков Свердлов уже играл первую скрипку. Его выступления ждали особо — как уполномоченного делегата не только нижегородцев, но и всех революционеров Поволжья. На Свердлове лежала крайне ответственная задача — разъяснить рабочим решения III съезда партии, закончившегося в Лондоне 27 апреля, за четыре дня до казанской маевки.
Все прошло идеально. Так об этом Первомае вспоминал один из казанских активистов Н. Н. Накоряков: «Маевка прошла хорошо. Вернулись мы с нее поздно вечером. Возвращались на лодках, опять с пением революционных песен и красными флагами. Особенное удовольствие доставили нам полицейские, которые растерянно бегали по топкому, болотистому берегу и ничего не могли с нами сделать» (69). Отдельный повод для веселья представила отчаянная и бестолковая попытка полиции пресечь-таки беспорядки. Шеренга синемундирников попыталась перехватить и окружить зачинщиков на пристани, пока толпа снова не собралась в несокрушимую коробочку.
Подпольщики были к этому готовы. С десяток дружинников прямо из лодок открыли беспорядочную пальбу из самых дешевых и распространенных в подполье французских пистолетов «Голуа». Маломощные патроны могли теоретически причинить ощутимый физический вред лишь при стрельбе в упор. Но недаром социал-демократы называли этот пистолет «пугачом». Все оружие было снаряжено специальными патронами — громкими и с яркими вспышками пламени, но совершенно безвредными. Однако психическая атака привела к ожидаемому эффекту — полицейские заметались по пристани, как зайцы, и в итоге позорно отступили ни с чем (70).
В тот вечер Яков отправился ночевать на конспиративную квартиру к Николаю Накорякову. Молодые социалисты разговорились и быстро нашли общий язык. И Яков, не вдаваясь в подробности, расспросил Николая — нет ли у того желания сменить место жительства и послужить делу революции в самом пролетарском месте страны? Как ни пытался Николай выведать детали, Яков оставался тверд и с загадочной улыбкой повторял: «Если согласишься сейчас, все тебе расскажу, когда придет время. Нужны люди молодые, отчаянные и готовые жизнь отдать за рабочий класс. Ищи таких!» Накоряков ответил согласием (71).
Первая удачная вербовка Якова Свердлова — казанский социалист Николай Накоряков, последовавший за товарищем Андреем на Урал. Пермь, 1906 год
В последующие два месяца Яков активно перемещается по стране. Прикрытие, организованное Вячеславом Рудольфовичем, работает безупречно. Полиция, подозревавшая всех и каждого в революционные деньки, не обращает никакого внимания на снующего, как челнок, Якова. Основная задача у него все та же — рассказывать об итогах III съезда и присматриваться к перспективным кадрам для своей команды. Успевает он заехать за последними наставлениями в Ярославль — Свердлов до сих пор подотчетен Северному комитету. У Менжинского он знакомится со сверстником, которому тоже недавно исполнилось двадцать лет — будущим полководцем и преемником Л. Д. Троцкого на посту наркомвоенмора (Народный комиссар по военным и морским делам) Советской республики М. В. Фрунзе.
Михаил уже успел себя достойно проявить на Дворцовой площади во время Кровавого воскресенья и только-только залечил простреленную руку. Неулыбчивый Вячеслав Рудольфович инструктирует обоих юношей, перед которыми стоят амбициозные задачи — разжечь пожар революции в двух ключевых городах империи. Молодым парням партия доверяет самые сложные и ответственные участки работы. Возможно, именно этот строгий руководитель дал обоим парням особые партийные псевдонимы.