уральские социал-демократы по старой памяти продолжали поддерживать доброжелательно-союзнические отношения. В общем, ленинцы тут были на положении аутсайдеров. Исправить ситуацию меньше чем за полгода? Любой современный политтехнолог сказал бы, что в реальном мире такое невозможно. Если вы, конечно, не Яков Свердлов.
Федор Федорович Сыромолотов, или же попросту Федич, с типично уральской железной непреклонностью помог Якову поднять градус противодействия с «черносотенцами» осенью 1905 года, не боясь ни крови, ни тюрьмы
Клин между социалистами-революционерами и марксистами первым вбил Свердлов. В октябре в Верх-Исетском театре намечался эсеровский (социалисты-революционеры) митинг. По городу было расклеено множество объявлений о нелегальном мероприятии, и зал был переполнен, и большинство публики составляли рабочие — главный объект охоты социал-демократов. Особенно много присутствовало металлургов с ВИЗа (Верх-Исетского завода), и возможность обосноваться на этом крупном заводе казалась Якову очень заманчивой.
Главным эсеровским оратором был представитель городского комитета социалистов-революционеров студент по прозвищу Тужурка, который, открывая митинг, предложил выбрать председателя. Он ни на секунду не сомневался, что эта почетная роль достанется ему самому. Но в этот момент ситуация стала развиваться совершенно не по эсеровскому сценарию (77).
«Андрея», — раздалось предложение из зала. «Митинг организован партией социалистов-революционеров, — возразил было опешивший Тужурка, — поэтому желательно, чтобы собрание вел представитель этой партии. Наконец, товарища Андрея и нет сейчас в театре». Этот аргумент, казавшийся самому Тужурке неотразимым, собственно, и хотели услышать Яков Свердлов и играющий роль заводилы в зале бывший визовский технолог Лука. «Андрея!» — продолжил скандировать Лука, ему вторили полста большевистских бузотеров, рассредоточившихся в зрительном зале, и они не дали открыть митинг до тех пор, пока в президиуме не появилась невысокая фигура Свердлова.
Яков по-хозяйски взял на себя роль председателя собрания, навязал собственную повестку, как ни в чем не бывало повел собрание, в конце которого большинством голосов была принята большевистская резолюция (77). И подобных случаев в ту осень было немало. Звезда Якова Свердлова восходила над будущим городом его имени.
Та сходка в театре и первый удар по эсерам помогли Свердлову добиться всех поставленных целей. Вскоре он смог просочиться непосредственно на Верх-Исетский завод. В том же октябре 1905 года некий почти безымянный, но уже крайне популярный товарищ Андрей собрал более двухсот рабочих в листовом цехе. Организатором и открывающим оратором митинга был слесарь по ремонту машин П. З. Ермаков. Через тринадцать лет ему предстояло сыграть одну из страшнейших ролей в большевистской революции. И вот это знакомство в цеху станет одним из изобличающих Свердлова следов. Но сейчас все ждали товарища Андрея, о дерзком захвате митинга в театре коим были наслышаны абсолютно все присутствующие. В том числе, и провокаторы полиции (71).
Впрочем, Петр Ермаков был готов к подобному повороту событий. Он заранее расставил патрули по всем проходным, чтобы полиция не застала митингующих врасплох. При первом сигнале тревоги рабочие бросились врассыпную, а спасать товарища Андрея визовский лидер поручил своему родному брату Алексею. Тот схватил рабочую одежду, шапку, закутал Андрея, подмазал ему физиономию сажей и машинным маслом. А затем через котлы, через задний двор и заднюю проходную будку вывел на Китайскую гору. На все ушло не больше пяти минут, Свердлов благополучно скрылся. А тем временем актив сумел забаррикадировать заводские ворота и прибывших полицейских встретить дружными залпами кусков руды — вот уж поистине первейшим оружием уральского пролетариата (78).
Всего же в течение октября 1905 года на Урале произошло 24 забастовки. И к большей части этих протестных акций непосредственное отношение имел посланец большевистского ЦК (Центральный комитет). Присутствие Свердлова в городе сделалось заметным буквально за месяц. Местная газета «Уральская жизнь» писала в конце октября, что социал-демократы работают, «безусловно, с очень большим успехом» (79). Это было первым значимым независимым свидетельством высокого качества организаторских способностей Якова. Ведь в своих симпатиях это влиятельное издание склонялось к либерально-центристскому спектру политических сил, а буквально в следующем номере от 1 ноября 1905 года в этой газете была напечатана программа конституционно-демократической партии.
Удивительно, но радикальный большевик пользовался немалым уважением кадетов. На диспуте с конституционными демократами юный эмиссар Ленина в пух и прах разбивает опытного сторонника кадетов. Тот говорит, что большевистская программа — это погоня за неуловимым журавлем в небе. Не лучше ли, дескать, рабочим согласиться на умеренной жирности синицу в руках кадетов, которые не пытаются уничтожить самодержавие, а благоразумно сотрудничают с режимом. На эту снисходительно-язвительную речь Яков отвечает с убедительным жаром: «Мы даем 8-часовой рабочий день, в Петербурге рабочие уже пользуются им, мы увеличили на 10 процентов вашу заработную плату, мы даем улучшение санитарного состояния фабрик. Какой же это журавль? Это и есть синица» (80). Аплодисменты, и победа однозначно засчитана двадцатилетнему трибуну революции. Большевики, вчерашние аутсайдеры политического Екатеринбурга, стремительно набирают авторитет и вес.
Глава 10. Во главе Совета рабочих депутатов
Но даже эти очень яркие и заметные всему политическому бомонду успехи все же были не более чем просто заявкой на присутствие большевиков в столице Урала. Необходима была организация планомерной пропагандистской работы. И первый кружок агитаторов Яков организует на одном из наиболее высокотехнологичных предприятий города — на электростанции «Луч». И здесь снова проявляется удивительный талант Свердлова — вербовать союзников в рядах своих идеологических противников (71).
Директором первой екатеринбургской электростанции был Лев Афанасьевич Кроль — влиятельный масон и региональный лидер конституционных демократов. Общего со Свердловым у него было только еврейское происхождение, которое мало что значило для самого Якова, во остальном же они были принципиальными противоборствующими сторонами. Однако Лев Кроль позволил Якову вести агитацию среди своих рабочих, и более того — помогал ему, нелегалу, получать официальное прикрытие перед властями, самого себя подвергая немалому риску. Лев Афанасьевич сохранял со Свердловым дружеские отношения даже после революции и во время Гражданской войны, при этом активно противодействуя большевикам в составе Уфимской директории.
Кроль описывал свои впечатления о Свердлове, пребывая в парижской эмиграции: «Знакомство мое со Свердловым было давнее, но тогда, когда я с ним познакомился, я его фамилии не знал. Он был в то время товарищем Андреем. Это было в 1905 году. Встретился я с ним впервые в Екатеринбурге на митинге как с политическим противником. Товарищ Андрей гремел, и гремел во всех смыслах. Это был не только яркий оратор, обладающий сильным голосом: громовым, потрясающим весь зал и одновременно с особенно мягким, приятным тембром. Этот необыкновенно характерный чарующий голос играл немалую роль в карьере товарища Андрея. Он зачаровывал им аудиторию, он становился трибуном, за которым толпа могла двинуться не в силу логики его речи, а в силу того, что призыв был сделан его голосом… Подкупала в нем искренность и убежденность, граничащая, сказал бы я, с детской верой, что большевики создадут рай на земле. Это действовало в его пользу на самых горячих его политических противников» (81).
А в тот момент, напомним, Якову было всего-навсего двадцать. Это был настоящий алмаз в короне большевистского ЦК, который проходил огранку и начинал сверкать бриллиантовыми гранями.
Но если с одними противниками Яков Свердлов был искренен и, насколько ему позволяла генеральная линия, дружелюбен, то к иным же он был безжалостен и кровожаден. В ноябре 1905-го в столице была создана правая монархическая организация — «Союз русского народа», благословленная самим императором (82).
Еще до первой своей масштабной ноябрьской акции в Михайловском манеже в Санкт-Петербурге «черносотенцы» напали в Екатеринбурге на демонстрацию эсеров и эсдеков. Боевики-националисты многих поколотили, а двух студентов забили насмерть. Малочисленная вооруженная охрана большевиков устроила перестрелку, охраняя своих ораторов. Это несколько охладило пыл монархистов и дало возможность разойтись с площади участникам демонстрации без дальнейших потерь.
Яков Свердлов во все низовые ячейки кинул клич быстро создавать по заводам и фабрикам отряды — группы рабочей самообороны, боевые дружины, названные потом Красной гвардией.
Общее руководство отрядами самообороны поручено было Федору Сыромолотову, ставшему главным по боевым акциям и обеспечению силового прикрытия. Основным оружием стала продукция металлургических предприятий — на заводах спешно ковались и гнулись короткие железные палки-трости, один конец которой был загнут, а другой откован на острие. Эта пика-дубинка была весьма удобна для соблюдения конспирации — ее можно было незаметно носить под пальто, повесив загнутым концом за рукав. Но в рукопашной схватке увесистое оружие оказывалось по-настоящему страшным — им можно было и бить, и колоть. Впрочем, встречалось у большевистских боевиков и огнестрельное оружие — револьверы, винтовки, охотничьи ружья, — но это была редкость, огнестрел берегли и использовали только на особо значимых мероприятиях (83).
Федич поначалу и по старой екатеринбургской традиции объединял силы в боевых дружинах с боевиками социалистов-революционеров и даже группой левых анархистов. Но этому союзу резко воспротивился Свердлов, памятуя об установках, полученных им в Центральном комитете. Сыромолотов переманил на большевистскую сторону, кого удалось, остальные же былые союзники отложились. Кроме того, была создана особая боевая дружина при партийном комитете большевиков — своеобразный спецназ, вооруженный револьверами (84).