В условиях постоянной охоты за лидером, когда полицейские буквально висели у него на пятках, Екатеринбургский комитет принял единственно правильное решение: товарищу Андрею переехать на работу в Пермь — административный центр Урала. Вместе с Яковом Михайловичем выехала и товарищ Ольга — Клавдия Новгородцева.
Глава 12. Революционер Пермского периода
В январе 1906 года никем не узнанный, неуловимый Яков Свердлов, с лицом, перевязанным платком, словно у человека, страдающего зубной болью, успешно миновал ожидавших его полицейских. Его отъезд стал настоящей спецоперацией, ловко провернутой эсдеками: «У входа на платформу стоял жандарм. У него было детальное описание Якова Михайловича и приказ немедленно задержать при обнаружении. Товарищи пошли на хитрость. Чуцкаев обладал солидной внешностью и барскими манерами. В роскошной шубе он, проходя мимо жандарма, небрежно сунул ему серебрянный целковый. Стражник засуетился при виде столь важной и щедрой персоны, проводил его вдоль состава и пожелал счастливого пути. А товарищ Андрей в это время, никем не замеченный, прошмыгнул в свой вагон» (61).
В вагоне первого класса Свердлов покинул Екатеринбург и направился в Пермь. Именно там, в самом сердце Урала, должно было вновь вспыхнуть революционное пламя — так считали его товарищи по борьбе, так считал и сам Свердлов.
И угли для этого пламени уже тлели. За месяц до этого, в начале декабря 1905 года, всеобщая политическая стачка, начавшись в Москве, достигла Урала, и на снарядном заводе рядом с Пермью, в Мотовилихе, рабочие поддержали забастовку, а после взялись за оружие. Здание завода было захвачено, производство полностью остановилось. Вечером 12 декабря на улицах города появились вооруженные ружьями, револьверами, ножами и кастетами отряды рабочих. Руководил отрядами милиции революционер Александр Лукич Борчаринов. Рабочие блокировали железную дорогу, разоружили местных жандармов и захватили арсенал.
Михаил Павлович Туркин, девятнадцати лет от роду, оставался единственным социал-демократом на свободе после зимней череды арестов
Губернское начальство было серьезно обеспокоено: речь шла об известных на всю Россию казенных пушечных заводах. Двое суток дружинники Мотовилихи держали оборону, но против казаков и солдат устоять не смогли. Восстание было подавлено. Партийная организация Мотовилихи была разгромлена (16).
Конечно, царское правительство не могло оставить крупнейший уральский пушечный завод в руках рабочих. Восстание было не просто подавлено, на улицах разыгрались настоящие боевые действия: казаки 7-го Уральского полка штурмовали железнодорожную стрелку, солдаты прочесывали город и вели перестрелку с рабочей милицией на территории завода, не обошлось без убитых и раненых с обеих сторон. Всего против 1500 восставших выступили три роты 232-го Ирбитского полка и около сотни казаков. Вся верхушка РСДРП была арестована, немногие, оставшиеся на свободе скрывались и находились в бегах.
В Перми Свердлова встретил одинокий Михаил Павлович Туркин, единственный член Пермского комитета, чудом избежавший ареста. Туркин станет для Михалыча верным спутником и проводником на все первое время, проведенное им в Перми и, главное, в Мотовилихе, ведь там скрывались от полицейских облав товарищи, кровь которых еще бурлила — не прошло и месяца с тех пор, как они вели перестрелки с жандармами, строили баррикады и отражали конные атаки казаков. Они должны были стать превосходным подспорьем при восстановлении пермского подполья.
Из воспоминаний о деятельности Якова в Мотовилихе
[РГАСПИ. Ф. 86. Оп. 1. Д. 109. Л. 109]
Туркин знал Мотовилиху как свои пять пальцев, знал все входы и выходы, всех уцелевших большевиков, многих рабочих, знал также в лицо шпиков пермской охранки, что было далеко не лишним. Это помогало своевременно обнаружить слежку.
Встречался Яков Михайлович с Туркиным обычно ранним утром, и они появлялись в Мотовилихе, пока филеры не выходили еще на посты. Шли они порознь, никогда на улице друг с другом не заговаривали, будто не замечали друг друга, и никто со стороны не мог заподозрить, что эти два человека знакомы (77).
Туркин и Свердлов отправились в Мотовилиху пешком, минуя станции и людные места, в первый же день по приезде. Михаил стал на время проводником товарища Андрея и многое сделал для того, чтобы уберечь Михалыча от происков охранки.
В тот же день Свердлов проводит в Мотовилихе экстренную встречу на квартире у одного из революционных рабочих по фамилии Кайгородов. На его радость, на этой встрече, он видит много знакомых с юности лиц из числа сормовчан — И. Д. Чугурина, Г. П. Котова, И. С. Савинова. Позже Иван Дмитриевич Чугурин вспоминал: «Я его встретил в 1906 году, в январе, в Мотовилихе, куда я переехал после баррикадных боев в Сормове. Установить связь с мотовилихинской организацией нам было трудновато, так как шли аресты. Товарищи, скрываясь от полиции, разъезжались в другие места. Организация рассыпалась. Надо было быстро наладить работу. Мы назначили собрание. На этом собрании я встретился с Яковом Михайловичем, приехавшим из Екатеринбурга.
Разрешив несколько организационных вопросов, мы начали обсуждать, как спасти нашу организацию от дальнейшего распыления. Положение было трудное, так как многие товарищи побаивались работать.
Меня и приехавшего со мной из Сормова товарища Caвинова тотчас же ввели в Пермский комитет партии. Кроме нас в него входили Яков Свердлов, Клавдия Новгородцева и Потапыч (рабочий-боевик)» (91).
На следующий день Свердлов проводит большое собрание, в этот раз у пермяка Обросова — еще одного будущего лидера уральского подполья, чернорабочего Мотовилихинского завода (92).
Активность Свердлова в Перми и других уральских городах в этот период просто поражает, в кратчайшие сроки он производит реформу структуры местной РСДРП, разделив ее на пять автономных ячеек, и ставит во главе каждой ячейки самых надежных и удачливых товарищей. Пропагандистские кружки возглавляют «сормовцы», проверенные еще в Нижнем Новгороде, а также М. П. Туркин, П. М. Обросов и прочие.
География перемещений и скорость организации потрясающие: Лысьва, Чусовая, Балашиха, Алапаевск — все эти и еще многие заводские города находились в зоне влияния товарища Андрея. Информация о деятельности Свердлова весной 1906 года строится в основном на воспоминаниях уральских рабочих — свидетельствах всегда восторженных, пристрастных и носящих несколько лубочный, идеализированный характер: «Жил Свердлов на Урале на 10–12 рублей в месяц. Когда он отдыхал, никто сказать не мог. Небольшого роста, щупленький, со смолистой шапкой густых черных волос на голове, в простых сапогах шагает Михалыч с собрания на собрание и везде, где он ни появляется, своим зычным, не по росту, голосом вливает во всех бодрость и уверенность» (93).
Он бесконечно перемещается, уходя от погони и ускользая в последний момент из-под самого носа охранки, неуловимый конспиратор и четкий организатор. В воспоминаниях большевиков его фигура обрастает почти легендарными подробностями: «Мотовилиха задавала тон всему Уралу, и Яков Михайлович ежедневно приходил туда из Перми. Обсуждал с нами все вопросы до мелочей. Постоянно спрашивал то об одном, то о другом члене партии. Если узнавал, что кто-нибудь захандрил, обязательно заставлял сходить к этому товарищу и поговорить с ним, подбодрить его» (94).
Не понятно до конца, какие из этих воспоминаний действительны, какие — выдуманы позднее. Неразбериху вносил и сам Свердлов, постоянно дезинформируя преследователей и сбивая их со следа.
Кроме того, Яков вспомнил дело своего отца — типографию. После череды неудач и арестов изготовление листовок пошло на лад, когда за дело взялся вездесущий Михаил Туркин, и успех оказался весьма впечатляющим: «За период с марта по май было напечатано 52 500 листовок, которые распространялись также за пределами Перми» (95).
Но эти успехи не могли остаться незамеченными и противниками РСДРП. Среди сотен новых членов рабочего движения неизбежно оказывалось все больше двойных агентов.
Последней каплей стала перехваченная переписка лидеров ячеек, в которой упоминались пароли и места встреч. 10 июня 1906 года, когда Свердлов и Новгородцева вернулись в Пермь после очередной агитационной поездки, их уже ждала ловушка полиции. Верная и неразлучная товарищ Ольга описывает их арест, как романтический и остросюжетный момент из шпионского фильма:
«Но на этот раз мы недооценили наших противников. Слишком уж крупной „дичью“ являлся товарищ Андрей, и охота за ним была организована по всем правилам. В облаве участвовали десятки полицейских, жандармов, шпиков. Даже из Екатеринбурга вызвали несколько филеров, хорошо знавших Андрея в лицо. Слежку мы заметили, не пройдя и полдороги до пристани…
— Давай в переулок, — тихо сказал Яков Михайлович, — а там на первого попавшегося извозчика. Будь что будет!
Мы свернули в один из переулков, где виднелось несколько извозчичьих пролеток. Но странное дело: пустой до этого переулок стал быстро заполняться. Навстречу нам шли какие-то подозрительные типы. За нами раздавались шаги. Штатские и военные так и устремились в этот ничем не примечательный переулок, на перекрестке замаячили полицейские…
…Взявшись под руку, мы быстро обменивались последними фразами, но шли так спокойно, с таким безмятежным видом, что полицейский чиновник, который должен был нас арестовать, поравнявшись с нами, заколебался и… прошел мимо.
Неужели проскочили? Но нет… Не сделали мы и нескольких шагов, как сзади раздалось: „Этих хватай, чего зеваешь?“ — и на нас кинулось несколько человек. Якова Михайловича толкнули в одну пролетку, меня — в другую, на подножки вскочили полицейские, раздались свистки, и лошади понеслись» (2).
Свердлов был схвачен, и за ним последовали десятки его соратников. Революционному движению на Урале был нанесен очередной удар. Но схватка еще только началась.