Михаил Израилевич и Елизавета Соломоновна Свердловы, молодые и красивые, до рождения Яши еще 5 лет. 1880 год
[РГАСПИ. Ф 86. Оп. 1 Д. 139. Л. 1]
Граверное дело давало семье стабильный доход и возможность уверенно стоять на ногах, да и сам Моисей Израилевич, по всей видимости, обладал определенными способностями и деловой хваткой. На следующий год в доме Свердловых родилась дочь Софья, а еще через два года старший брат Якова Свердлова — Залман (Зиновий).
В будущем, через десять лет после рождения самого Якова, его отца будет ждать большой успех — в 1896 году в Нижнем Новгороде открывается знаменитая Всероссийская художественно-промышленная выставка. Удивительные экспонаты и невиданные новинки, электрический трамвай, первый русский автомобиль, гиперболоидная башня Шухова — все это и не только на один год превратило Нижний Новгород в главный торговый и научный центр России.
Разумеется, все это принесло огромное количество работы для маленькой граверной мастерской. Предприимчивый Моисей Свердлов немедленно арендовал место на ярмарке, рядом с Бразильским павильоном, где принимал не оскудевавший поток заказов на изготовление печатей и табличек. Деньги, заработанные на ярмарке, пошли на покупку печатного станка, который теперь целыми днями шумел и стучал в маленькой комнатке по соседству с мастерской, а к надписи над входом «Граверная мастерская» добавилось еще одно слово — «Скоропечатная». Пришлось семье Свердловых, в которой к тому времени было уже шестеро детей, наконец перебраться в двухэтажный деревянный флигель в глубине двора.
Все эти события рисуют образ Моисея Свердлова как талантливого и хваткого предпринимателя, организовавшего дело на бойком и денежном месте, человека, озабоченного в первую очередь соображениями достатка и благополучия. Впрочем, советская историческая традиция старательно приучила массового читателя видеть Свердлова-старшего пламенным революционером, по ночам печатавшим листовки для подпольного движения, изготавливавшим фальшивые печати для партийных организаций, при помощи которых революционные подпольщики фабриковали себе подложные документы. В этой же традиции, при покровительстве хозяина мастерской, его рабочие добывали шрифты для подпольных типографий нижегородских социалистов (2, 3).
Однако сложившаяся картина человека «революционно настроенного», живущего в крайней нищете и считающего каждую копейку, не слишком вяжется с реальными фактами. Как мы увидим в дальнейшем, отец в какой-то момент просто пошел на поводу у своих харизматичных и не по возрасту политизированных детей.
По словам Клавдии Тимофеевны Свердловой (Новгородцевой), происходившей из небедной купеческой семьи, при мастерской же в небольшой комнатке ютилась вся семья. Дабы справиться с нуждой и прокормить детей, отцу и матери приходилось работать не покладая рук.
Чтобы оценить степень художественного преувеличения, достаточно беспристрастно взглянуть фактам в лицо. На фотографиях и музейных экспонатах дом Свердлова совсем не кажется нищенской лачугой. А «крайняя нужда» — это один из элементов бытия стандартного героя из советского пантеона, которые нам нередко будут попадаться на протяжении всей нашей книги.
Патриарх со своими питомцами. Михаил Израилевич Свердлов с детьми и внуками: сын Александр Свердлов, сын Герман, внучка Ида Авербах, внучка Евгения Свердлова и внук Леопольд Авербах. Как видим, и отца, и дедушку, солидного коммерсанта, любили и уважали. 1915 год
[РГАСПИ. Ф. 86. Оп. 1 Д. 139. Л. 63]
Фотографии Моисея Израилевича показывают вполне преуспевающего человека, почтенного владельца мастерской, занятого прибыльным и перспективным делом. Он не только обеспечивал семью из восьми человек, но и содержал в своей мастерской наемных рабочих. Что в дальнейшем, очевидно, стало непростым моментом в отношениях Якова Свердлова и его отца, который охотно оказывал материальную помощь сыну и искренне обижался, когда тот в шутку называл его эксплуататором. Такого юмора Моисей Свердлов не понимал.
Ведь глава большой еврейской семьи требовал к себе, по Закону Моисея, не только почитания, но и беспрекословного подчинения. Дети привыкали с малых лет помогать отцу и его работникам в мастерской и не имели права это хотя бы обсуждать.
Но даже в отлакированной официальной историографии можно встретить подлинные воспоминания Якова Свердлова. Они своей искренностью выделяются из железобетонных блоков окружающих их штампов.
Вот отец Якова словно невзначай бросает:
— Круглое-то окно на чердаке не надо забивать. Вдруг пожар в доме, мало ли что, всегда можно на крышу выбраться, а там и в переулок. Так-то! — и хитро улыбается (2).
Конечно же, эта реплика свидетельствует вовсе не о том, что дом Свердловых был изначально пронизан революционными настроениями. Держать чердачную форточку наготове заставляла неблагополучная обстановка в той части города.
По словам Гиляровского, этот район считали волчьим логовом, всегда буйным, пьяным… Вся уголовщина, сбегавшаяся отовсюду на ярмарку, чувствовала себя здесь как дома. Туда безбоязненно входил всякий, потому что полицейского надзора не существовало во всем этом обширном районе водников — работников речного флота… Там было возле кого погреть руки разбойному люду. Кроме карманников, вроде Пашки Рябчика, рязанского Щучки, Байстрюкова и Софьи Блювштейн, знаменитой Соньки Золотой Ручки, съезжались сюда шулера и воры не только из Москвы, Одессы, Ростова, Варшавы, но даже с Дальнего Востока и из Средней Азии…(3)
Разумеется, и глава семейства, и его смышленые не по годам, шустрые сыновья — в той или иной степени пересекались с окружающей их опасной действительностью. Но был ли Яков Свердлов всерьез связан с профессиональной преступностью? Этот вопрос мы исследуем чуть позже.
Помимо уголовников, в Нижнем Новгороде конца XIX века хватало и других подозрительных личностей. Как и во всей остальной стране, здесь происходил экспоненциальный рост революционных настроений. Город рос, становился все более значительным, в нем росли новые предприятия, фабрики, мастерские. Число фабрично-заводских предприятий в Нижегородской губернии к этому времени перевалило за 500. На них работало до 40 тысяч человек. 23 процента более чем полуторамиллионного населения губернии было занято в промышленности и торговле, на железнодорожном и водном транспорте. А это значит, что в Нижний Новгород прибывали все новые рабочие, люди из низов общества в поисках заработка, да и просто босяки и криминальные элементы, привлеченные возможностями большого города. Так, в 1901 году в городе было зарегистрировано 4 тысячи босяков (4).
Это очень большое число, свидетельствующее о катастрофической социальной ситуации. Приведем простые цифры. Население Нижнего Новгорода в тот момент составляло всего около 100 тысяч человек. Фактически, каждый двадцать пятый нижегородец был бездомным за чертой бедности. Для сравнения, в 2010 году во всей Нижегородской области насчитывалось 1400 лиц без определенного места жительства, и это при населении региона свыше 3,3 млн человек.
Поволжье в то время лихорадило почти каждый год: голод, эпидемии, неурожаи. Люди часто оказывались на грани выживания, подвергались несправедливостям и произволу властей. Безусловно, все это давало почву для распространения революционных и марксистских идей, появлению все новых и новых подпольных рабочих кружков.
Тем временем у Моисея Израилевича подрастали его собственные дети. В семье их было шестеро — Софья, Залман, Яков, Вениамин, Сарра и Лев. С еще одним знаменитым семейством Свердловых свело появление на свет наследников. В новой синагоге имена детей в метрики вписывал новый раввин — Борух Заходер, дед детского поэта и переводчика Бориса Владимировича Заходера.
Яков рано научился читать, причем самостоятельно. Особенно его увлекали писатели С. М. Степняк-Кравчинский, Э. Л. Войнич, Р. Джованьоли. Роман «Спартак» Яша обожал. Эта книга была запрещена к распространению в учебных заведениях Российской империи, но небольшой тираж был отпечатан Моисеем Израилевичем — по заказу первого нижегородского марксистского кружка. А потому у его детей была редкая возможность ознакомиться с увлекательным историческим романом в первом его русском переводе.
Запись № 15, сделанная казенным раввином г. Нижнего Новгорода Б. И. Заходером в документе «Метрическая книга еврейского раввина г. Нижнего Новгорода за 1885 год с записью о рождении Якова Михайловича (Моисеевича) Свердлова» о рождении 23 мая (4 июня по новому стилю) 1885 г. в Нижнем Новгороде «младенца мужского пола, наречено имя Яков-Аарон». Родители: мещанин Витебской губернии города Полоцка Моша Светлов (зачеркнуто и написано выше «Свердлов») и жена его Ита-Лея. Ниже приписка: «вместо „Светлов“ читать „Свердлов“. Исправлено согласно предписания Нижегородского губернского правления от 19 ноября 1893 г. за № 647. Раввин С. Я. Надельман». Обряд обрезания совершил Ицхок Подиско
[Центральный архив Нижегородской области]
Можно с уверенностью сказать, что именно революционная литература и чтение сыграли важную роль в том, что «народ книги», отвергнувший книги отцов, но не забывший их уроки, избрал своим путем борьбу за свободу.
Впрочем, «книжным червем» Яша не был. Он рос хоть и невысоким да худощавым, но очень подвижным и смелым мальчишкой. Под обаяние его природной харизмы попадали все домочадцы, кроме старшего Залмана — тот не уступал брату ни в одаренности, ни в лидерских качествах, а год разницы позволял ему глядеть на младшего несколько снисходительно.
Я. М. Свердлов (третий слева в нижнем ряду) в группе учеников 2-го основного класса Нижегородской губернской гимназии. 1898 год
[РГАСПИ. Ф. 86. Оп. 1. Д. 139. Л. 5]
Зато вот с каким восторгом Вениамин и сестры Свердлова вспоминали о детстве знаменитого брата: «Яков прекрасно плавал, умел грести и вместе с друзьями в летнее время целыми днями пропадал на Волге».
В зимнее время Яша был завсегдатаем катка на Черном пруду, ежедневно упражнялся с гирями. Но особенно любил он лазить на деревья, крыши домов, заборы и проделывал это артистически, демонстрируя незаурядную ловкость. Отец с гордостью говорил, что нет такой крыши в городе, на которой не побывал бы Яков. Сарра подчеркивает, что выработанная братом в детстве ловкость впоследствии ему пригодилась, когда нужно было уходить от преследования агентов охранки.