Как ни странно, обрадовались приезду супруги своего беспокойного подопечного и полицейские. Пристав Овсянников немедленно написал обращение на имя губернатора Грана: «Почтительнейше ходатайствую о поселении Свердлова, ввиду окончания навигации, в с. Парабель; к Свердлову прибыла жена Клавдия Тимофеевна Новгородцева с полуторагодовалым ребенком, которая предполагает остаться с Свердловым в ссылке добровольно» (54). И суровый Петр Карлович ходатайство удовлетворил — задача транспортировки Свердлова в Максимкин Яр, обеспечения его охраной и ежемесячным денежным довольствием отпадала за ненадобностью. Ну куда он теперь с бабой да дитем побежит?
А что же с недавним увлечением ветреной актрисой? Как утверждает Борис Бажанов, Свердлов ухитрился не испортить отношения с женой, сохранить товарищеское общение с Верой Дилевской и впоследствии даже… принять ее в свою семью: «По возвращении из ссылки Яков Свердлов вернулся к семье (у него была жена, Клавдия Новгородцева, и сын Андрей) и к своим новым высоким государственным функциям, и Вера Александровна перешла, так сказать, на холостое положение. Но когда ее увидел Вениамин Свердлов, он немедленно ею пленился, и они поженились. Брачный союз их продолжался и во время моего с ними знакомства» (149).
Свердловым новое место жительства определили поближе к Нарыму — в 30 верстах выше по течению в деревне Костарево, примыкающей к селу Парабель. Достаточно далеко от шумной политической общины Нарыма и Колпашева, достаточно близко к надзирающему оку, но притом и достаточно комфортно для того, чтобы не вызывать искушения протестовать или каким иным способом нарушать спокойствие охранки. Полицейские удовлетворенно рапортовали — Свердлов выписывает много книг и периодики. Только в сентябре он получил 24 номера «Правды» и 3 номера «Звезды». Секретный агент доносил: «Объект целиком посвятил себя семье. Постоянно играет с сыном, берет его с собой на прогулки вдоль реки. Помогает жене по хозяйству. Время от времени выходит на рыбный промысел с обывателями, охотится. В контактах со ссыльными с.-д. — ми из Парабели за истекший отчетный период не замечен» (152). Овсянников, Мазурин и Гран могли с облегчением выдохнуть — их беспокойный подопечный обрел счастье и пригасил свой революционный пыл.
Иван Чугурин 3 апреля 1917 года удостоился вручить партбилет за № 600 самому Ленину на Финляндском вокзале при возвращении его из эмиграции. Правда, этот знаменательный эпизод биографии не помог ему в период репрессий — бывший красный директор индустриальных гигантов всю войну до самой смерти работал простым жестянщиком в кустарной артели
Впоследствии Свердлов всегда с удовольствием вспоминал то короткое время, что он провел с семьей в Костареве. Однако через два месяца он списался с Краевским — пора было готовиться к новому побегу. Ближайшим помощником и связным товарища Андрея стал Иван Чугурин, живший в соседней Парабели. Встречались земляки-нижегородцы вне поля зрения шпиков — на охоте или рыбалке. Яков Михайлович снова собрался бежать. Чугурин советовался с другими товарищами, как это сделать, и помогал в организации (67). Предполагалось отправить Свердлова зимним санным путем по Оби. До Томска предстояло преодолеть по навалившимся декабрьским морозам более 400 верст. Немалый риск представляла и вероятная погоня — у крестьян-проводников, в отличие от полицейских, не было возможности гнать лошадей во весь опор, рассчитывая на подмену на почтовых станциях. План бегства тщательно разрабатывался Борисом Краевским и Ольгой Дилевской.
Побег был назначен на Николин день. В ночь с 5 на 6 декабря 1912 года Свердлов, простившись с женой и сыном, был готов отправиться в дальний путь. Первую часть дороги обеспечивал Иван Чугурин: «Я поздно вечером зашел в избу крестьянина-ссыльного, дяди Семена… и завел разговор о том, что нужно увезти одного человека. Дядя Семен не поинтересовался даже, кого именно, и только спросил: — Когда? Сегодня? Я ответил, что да. В три часа утра он зажег фонарь и пошел готовить лошадь. Дело было сделано. Я бросился к Якову Михайловичу, сказал, что все готово» (67).
Пока Свердлов обнимал Клавдию, играл с Андрюшей, крестьянину изменила выдержка. Он прекрасно понимал, какими последствиями ему грозит участие в побеге вожака большевиков. Если план бы раскрылся, Семен с Яковом отправились бы не на юг, а на северо-восток — в таежную глушь. А то и на каторгу. Семен заартачился и наотрез отказался везти Свердлова. Ситуация была патовая.
Находчивый Чугурин прибег к старинному российскому методу убеждения. Лошадь уже была запряжена. Дядя Семен вдруг начал трусить. Одумался и испугался, что если узнают, то будут неприятности. Увидев, что дело осложняется, Чугурин вынул бутылку водки и сунул ее дяде Семену за пазуху. Тот крякнул, перекрестился, пошел на двор. Яков Михайлович лег в корзину, закутался в тулуп. Семен должен был доставить Свердлова до Колпашева. Там эстафету принимал на себя энергичный Краевский. Однако теперь необходимо было во что бы то ни стало оттянуть погоню, дать беглецам солидную временную фору.
Иван предусмотрел и этот момент. Главной задачей было сделать так, чтоб полиция как можно дольше Свердлова не хватилась. А это было непросто, потому что каждое утро полицейские обходили квартиры ссыльных и проверяли, не бежал ли кто из них. Но получилось договориться со старичком ссыльным дядей Петром, чтобы, когда к нему придет полицейский, он пригласил бы его присесть и угостил выпивкой: выпившему полицейскому на квартиру Якова Михайловича идти неудобно. Так дядя Петр задерживал полицейского три дня. Но потом тот сообразил: тут что-то неладно. Явившись на квартиру поднадзорного, полицейский спросил: «Где Свердлов?» А Свердлова поминай как звали (67).
В тот самый момент, когда всполошились парабельские полицейские, когда они только писали срочное донесение о побеге, чтобы доставить с нарочным начальству в Нарым, Свердлов уже въезжал в Колпашево. 160 верст по льду за три перегона при самом коротком световом дне в году — это была поистине курьерская прыть. Борис Краевский выложился на все сто, обеспечивая побег своего вожака и учителя: «В самом срочном порядке мы предупредили наших ямщиков, чтобы они подготовили по всей линии Колпашево — Томск смены лошадей. Для побега мы воспользовались казенными ямщиками, то есть теми, которые возили почту». Погоня уже не грозила Свердлову, но это не означало, что все опасности позади.
Хотя Яков и завершил романтические отношения с Верой, но отправился он прямиком в салон Дилевских. В тот вечер там не было случайных гостей — Борис предупредил хозяек клуба об особенном госте заранее. Они со Свердловым оживленно разговаривали, когда вдруг распахнулась дверь и вбежал дозорный, предупреждая, что идет полиция. Скрыться из квартиры было невозможно, так как ночь была очень светлая, кругом лежали глубокие сугробы снега, а полиция уже подходила к дому. Что тут было делать? (135)
Но недаром же Верочка была актрисой, да не какого-то погорелого театра, а Московского Художественного. Она все взяла в свои руки, показав себя подлинным мастером революционной импровизации. Свердлов лег на кровать под матрац, Дилевская нырнула под одеяло и стала стонать, изображая больную (124). Остальные присутствовавшие подхватили идею. Когда через несколько минут вошли стражники, все вскочили из-за стола и подняли шум: «Что за безобразие — даже ночью не дают покоя! В квартире больной человек, но даже с этим не считаются». В итоге визит ограничился лишь поверхностным осмотром квартиры и погреба, после чего стражники удалились восвояси (135). Как этот поступок назвать? Пример подлинного большевистского товарищества? Подвиг актрисы? Самоотверженный поступок любящей женщины? Как бы там ни было, именно Вера Дилевская спасла и Якова, и сестру с матерью, и других подпольщиков.
С дальнейшей отправкой задерживать не стали. Рано утром Яков простился с колпашевцами и тронулся дальше: «Доставку Якова Михайловича из села Колпашева в Томск взял на себя ямщик Алеша». На пятый день Свердлов прибыл в Томск. Он не стал обращаться в городской комитет — память о шантаже меньшевистских лидеров полуторагодовой давности была еще свежа. Краевский к тому времени наладил в Томске свою агентуру. Свердлова ждали поддельный паспорт и билеты до Санкт-Петербурга.
Настойчивость Свердлова, умение вербовать соратников и косность неповоротливой полицейской машины сделали удачный побег просто вопросом времени. Замечательный знаток истории революционного движения писатель Анатолий Рыбаков вывел чеканную формулу — почему же большевики неизменно одерживали верх в противостоянии с карательной системой: «Царская власть не допускала сменяемости, слабость ее была в тупости и самоуверенности, бюрократизм сводил на нет ее беспощадность, боязнь мирового общественного мнения ослабляла свирепость, фикция законности позволяла действовать ее противникам, революционеры чувствовали себя сильными, а противник, чувствующий себя сильным, опасен для власти» (153).
А после Рождества покинуть Костарево решила и Новгородцева с сыном. В Томске ее встречал вездесущий Краевский — вскоре после побега Свердлова его по болезни отправили в Томск. Туда же приехала и Клавдия Тимофеевна с маленьким Андреем. Она решила ехать в Питер (135). Клавдия ехала в столицу, надеясь на скорую встречу с ненаглядным мужем. Суждено ли им было хотя бы в этот раз урвать немного времени для тихого семейного счастья?
Глава 27. «Правда» всегда одна
В Петербург Свердлов прибыл во второй половине декабря 1912 года. Первым делом он разыскал там свою любимую младшую сестру Сару. Двадцатидвухлетняя девушка совсем не походила на тощую верткую девчонку, которую запомнил Яков. Она получала высшее медицинское образование в университете и уже проходила интернатуру. Не изменилась она в главном — Сарра все так же обожала своего брата, готова была выполнять его поручения и делать это с немалым для себя риском. Яков попросил сестричку первым делом разыскать его старшего друга Ольминского. Оставаться долго на ее квартире было нельзя — охранка со дня на день могла получить донесение из Томска об очередном, пятом по счету, побеге Свердлова из Нарымского края. Да и работа не ждала — у Якова буквально руки горели. Он истосковался по большим, настоящим делам.