Колосов попросту не представлял, кто ему бросил вызов. Все его же тезисы, казавшиеся ему несокрушимыми, железобетонными, Свердлов обернул против него: «Яков Михайлович начал с шутки. Русскую буржуазию назвали щенком, но она может вырасти в большую собаку. Об этом свидетельствовал сам Колосов, который призывал „освобождать народы“ под знаменем русской буржуазии. „Война — империалистическая, — говорил Свердлов, — она затеяна в интересах буржуазии, а народ, кроме страданий, ничего не получает“» (203).
Свердлов своей зажигательной речью переломил ход пленума, симпатии большинства делегатов и выборных Красноярского совета склонились на сторону большевиков. Но Яков прекрасно понимал, что на одних лишь симпатиях далеко не уедешь. Поэтому, прощаясь 23 марта с сибиряками на вокзальной площади, он шепотом добавил Борису Шумяцкому пару дельных инструкций: «Бросьте все силы в рабочие массы и в части гарнизона. Сила нашей партии — в массах. Я уверен, уверен не только по информации из газет, но и по чутью своему, что в Петрограде сейчас борьба ведется не за завоевание большинства в Советах, а за влияние на массы, в результате которого Советы как органы революционной борьбы будут наши» (203).
В одном купе со Свердловым в Петроград ехал Филипп Голощекин. Делегатом от Красноярского совета в центр отправлялся старый надежный друг Якова — Иван Теодорович. С ним они немало спорили в темной камере Екатеринбургского централа, а теперь устремлялись в столицу — вместе строить светлое будущее.
Глава 36. Новый уральский триумф товарища Андрея
Свердлов и Филипп Голощекин по пути интересуются гораздо больше свежими газетами, чем пищей и кровом. После долгой ссылки он с жадностью поглощает всю доступную информацию — слухи и новости о развивающихся в Петрограде событиях, и легко представить, насколько он стремился и жаждал принять в них участие как можно скорее, прекрасно понимая, что завоеваниями революции могут воспользоваться конкуренты.
Первым делом после долгой дороги Яков и Филипп нагрянули к Саре Свердловой, и едва успев попить чаю, уже спешили дальше — в Таврический дворец, где уже размещался секретариат РСДРП.
Яков Михайлович появляется в революционной столице ровно в разгар Всероссийского совещания партийных работников, и сразу же в день прибытия его фамилия уже значится в протоколах совещания по персональному списку. Свердлову удалось выступить на съезде дважды — 29 и 30 марта 1917 года. После чего настало время готовиться к новой дороге — Михалыч был снова нужен на Урале, там, где однажды он уже совершил невероятное организационное усилие, восстановив из руин пермскую революционную организацию в далеком теперь 1906 году.
В этот раз ситуация была не менее тяжелой, большевики на Урале были разгромлены и дезориентированы. После Февральской революции большевики массово покидали тюрьмы и места ссылок и возвращались домой, подчас совершенно не понимая ситуации, сложившейся в стране. Такой могучей и пассионарной, но сбитой с толку революционной массе был просто необходим пламенный лидер и неутомимый вездесущий организатор. Именно такой организатор покинул бурлящий Петроград и, вооруженный небольшой суммой в 100 рублей, выданной ЦК партии, отправился обратно на восток.
Удостоверение Соединенного комитета по эвакуации политический ссыльных об освобождении Я. М. Свердлова из-под стражи и ссылки. 1917 год. Подлинник
[РГАСПИ. Ф. 86. Оп. 1. Д. 90. Л. 1–1 об]
Свердлов и не подозревал, что его срочный отъезд вновь помешает встрече с человеком, вместе с которым ему будет суждено определять судьбу России, — Владимиром Лениным. Вождь в это время, напротив, спешил в Петроград, навстречу своей исторической речи с броневика и апрельским тезисам, которые Свердлову также услышать вживую не удалось.
«Дорогие товарищи, солдаты, матросы и рабочие! Я счастлив приветствовать в вашем лице победившую русскую революцию, приветствовать вас как передовой отряд всемирной пролетарской армии… Грабительская империалистская война есть начало войны гражданской во всей Европе… Недалек час, когда по призыву нашего товарища, Карла Либкнехта, народы обратят оружие против своих эксплуататоров-капиталистов… Заря всемирной социалистической революции уже занялась… В Германии все кипит… Не нынче-завтра, каждый день может разразиться крах всего европейского империализма. Русская революция, совершенная вами, положила ему начало и открыла новую эпоху. Да здравствует всемирная социалистическая революция!» (204)
Но несмотря на некоторые разночтения историков, документы из фонда ЦК РСДРП и свидетельства современников ясно говорят, что историческая встреча Свердлова и Ленина в тот день так и не состоялась. Но перед Яковом Михайловичем стояла задача, которая вряд ли была по силам кому-то другому. Большевики в Екатеринбурге переживали сильный упадок, перед Февральской революцией практически все представители партии были схвачены, отправлены в тюрьмы и ссылки. К началу весны, после чисток, по всему Уралу на свободе оставалось едва ли три сотни человек, разбитых на мелкие группы и даже одиночек. Организация между ними практически отсутствовала, партийный центр был уничтожен, и восстановить его не представлялось возможным.
Теперь, после падения царского режима, перед РСДРП стоял новый, не менее опасный враг — конкуренты в борьбе за ослабевшую власть. Пермь, город очень хорошо знакомый Михалычу еще по работе над сетью тайных организаций в 1906 году, — теперь находилась под полным влиянием меньшевиков и эсеров. Бывшие партийные товарищи по всей области, возвращаясь из ссылок, зачастую объединялись с меньшевиками, это же касалось и без того немногочисленных группировок РСДРП, выходивших из подполья. Превосходство эсеров и меньшевиков в Нижнем Тагиле и Уфе было подавляющим. Всего в регионе большевики проигрывали по численности меньшевикам в два раза, и это не считая эсеров, контролировавших, кроме прочего, Совет губернского центра.
«В дни Февральской революции на Урале численность партийных организаций всех направлений была невелика. Например, действовало всего 12 большевистских организаций, насчитывающих 306 человек. Если общую численность социал-демократов на Урале историки определяют в начале 1917 года примерно в 900 человек, то получается, что в рядах меньшевиков находилось порядка 600 партийцев, или в 2 раза больше, чем у их оппонентов-большевиков» (205).
Переломить это положение за считаные дни, внести ясность в ряды союзников, устыдить сомневающихся, хлестко высмеять оппонентов в прямой дискуссии — все это товарищ Андрей мог и умел. Он повзрослел, заматерел за годы ссылок, прочитал много книг и здорово прибавил к своей ораторской харизме. И главное — теперь ему не нужно было больше скрываться, что давало невиданную доселе свободу.
С первых же дней он выступает на заводских митингах, яркий, пламенный, знающий место простой, иногда грубой, шутке, но главное, простой и понятный простому рабочему, знакомый по славным временам 1905 года. Безусловно, он имел огромный успех. Но помимо агитации необходимо было также разобраться с партийной организацией, был необходим масштабный съезд большевиков всего Урала. И он состоялся уже 14 апреля, под именем «Свободная Уральская областная конференция партии». Действительно, эта конференция была первой на Урале, которой не грозила судьба быть разогнанной нагайками.
Следует отметить, что воспоминания очевидцев о Свердлове из этого (впрочем, как и из многих других) периода, изложенные в советской истории, очевидным образом идеализированы. Штампы старых большевиков про «зычный голос», «пламенный взгляд», аскезу и неутомимость — в этом, безусловно, есть правда. Но все же не стоит приписывать все заслуги этого большевистского прорыва одному ему.
«В советской историографии возвеличивали фигуру Я. М. Свердлова и замалчивали факт выступления с докладами на конференции Н. Н. Крестинского и Л. С. Сосновского. Н. Шушканов подчеркивал, что „товарищ Андрей был центральной фигурой съезда. Он выступал докладчиком по большинству вопросов, в том числе и по аграрному“. Протоколы конференции свидетельствуют, что по основным тактическим вопросам на ней выступил Н. Н. Крестинский (об отношении к Временному правительству, о войне). Он также подготовил резолюцию по вопросу „О займе свободы“, по которому сделал доклад Л. С. Сосновский» (206).
Как бы то ни было, очевидно, что Свердлов в Екатеринбурге доминирует абсолютно, и никто из товарищей по партии не смотрится для него конкурентом. По итогам Свободной конференции Яков Михайлович единогласно избирается делегатом, в этот раз на Всероссийскую конференцию большевиков, а это значит, что нужно немедленно отправляться обратно в Петроград. После себя он оставляет картину потрясающего успеха — вместо десятка рабочих кружков большевистская партия на Урале теперь представляла собой могучую политическую силу. Безусловно, сверхъестественный дар Свердлова был использован в нужное время и в нужном месте, и у РСДРП появился мощный штаб в ключевом регионе.
«Опираясь на большевистскую гвардию Урала — И. М. Малышева, С. М. Цвиллинга, Н. Г. Толмачева, Л. И. Вайнера, П. М. Быкова, Я. С. Шейнкмана и других крупных руководителей, Свердлов сплотил большевистскую организацию Урала. К середине апреля здесь, по данным Свердлова, было уже не 10, а 43 партийные организации, а число членов партии возросло от нескольких сот до 14–16 тысяч. Решающее значение имела связь члена ЦК Свердлова с самыми широкими массами рабочих» (16).
Яков Михайлович, выступая с речью на VII (Апрельской) конференции, и сам подробно отчитается о своем успехе, ведь ему действительно есть чем гордиться, вопросов много и острых, но уверенность в своих силах у Свердлова теперь просто колоссальная.
Но конференция и триумфальное выступление в украшенном красными флагами дворце Матильды Кшесинской, знаменитой балерины Императорских театров, — все это еще впереди, а сразу по приезде Свердлова ждало событие гораздо более важное и для него, и для истории всей страны — встреча с Владимиром Ильичом Лениным.