Тайное заседание в квартире на набережной реки Карповки, как и многие другие тайные встречи, организовал Яков Свердлов. Для него это была одна из последних возможностей проявить свой талант конспиратора — в скором времени нужда таиться для большевиков исчезнет «Заседание ЦК партии 22 октября 1917 г.», художник Юрий Белов
Ленин выступать не торопился. Он внимательно выслушал доклад Свердлова о положении дел в большевистских организациях в провинциальных городах и на фронтах. По Владимиру Ильичу было заметно, что он доволен оратором — еще бы, сам же его и подготовил.
Ленин и Свердлов осторожничали. Основную тему — поднимать ли вооруженное восстание или отложить его на неопределенное время — в первом докладе решено было не затрагивать вообще.
Только убедившись, что бойкий отчет о достигнутых успехах произвел на цекистов запланированное впечатление, слово взял Ленин. И тут-то он огорошил соратников простыми и безжалостными выводами — ситуация дозрела, пора брать власть в свои руки. Он требовал, ни много ни мало, как сейчас же, немедленно выступить с оружием в руках, в крайнем случае завтра, послезавтра, но не позже:
«…Пришел час выработать детальный план боевых действий и осуществить революцию, потому что массы устали от бесконечных обещаний и резолюций; они рвутся в бой под лозунгом: „Вся власть Советам!“ Проволочки немыслимы, поскольку именно в данный момент международная обстановка работает на большевиков. Еще в июле большевики могли взять власть, но они не смогли бы ее удержать. Теперь же массы поддерживают большевиков, назрел момент сменить власть» (220).
Ильич находился в состоянии крайнего возбуждения, опасаясь, что благоприятная ситуация переменится и победа снова ускользнет из рук. Всю ночь длился яростный спор, и лишь под утро десятью голосами против двух была принята секретная резолюция о необходимости вооруженного восстания. Выступление должно начаться до 25 октября, прежде чем начнется заседание Учредительного собрания, которое могло изменить ситуацию не в пользу большевиков.
Два голоса против — Зиновьева и Каменева, видных членов ЦК, — оказались для Ленина тяжким ударом. Ильич до конца жизни не мог простить недавним друзьям и соратникам «предательства революции», тем более в такой переломный момент, когда их мнение было как никогда важно для Ильича. Эту «оппозицию революции» многие годы спустя использует Сталин в борьбе за лидерство в партии. Зиновьеву и Каменеву очень дорого обойдутся эти «два малодушных голоса».
Но тем не менее решение было принято. Самым главным теперь было — насколько это возможно, сохранить планы большевиков в тайне. Что было не так-то просто, учитывая весьма и весьма бурную подготовку к восстанию, которую проводил именно Свердлов. На съезде 10 октября Яков Михайлович в очередной раз убедил Ленина в своей безусловной преданности. Свердлов оказался одним из немногих, кто не стал оспаривать решение о немедленном восстании, а напротив — поддержал горячо и безапелляционно. После предательства Зиновьева и Каменева лояльность приобрела особенную значимость в глазах вождя. К тому же Свердлов был непревзойденным специалистом по организационной работе в рабочей и солдатской среде, что за последние месяцы не раз с блеском доказал.
Официальным прикрытием подготовки восстания стали мероприятия по организации обороны Петрограда от якобы вероятного нападения германских войск. Бурную деятельность в данном направлении развернул свежесозданный Петроградский военно-революционный комитет под руководством Троцкого. Но яркий «трибун революции» был лишь декоративной фигурой, отвлекающей на себя внимание властей и политически активной публики. Львиная доля практических задач по подготовке будущей революции легла на плечи Свердлова.
Яков Михайлович занимался оповещением партийных ячеек и организацией вооруженного выступления в регионах — в первую очередь в Москве и на Урале. Главный партийный организатор рассылал бесчисленные письма губернским и городским комитетам, направлял местным лидерам обязательные к исполнению резолюции Центрального комитета. Он лично постоянно общался с представителями заводских комитетов и гарнизонов, планировал тайные встречи и съезды, на которых сам и председательствовал, — по-настоящему держал руку на пульсе событий. Во всех публичных выступлениях и частных беседах он последовательно, решительно и однозначно поддерживал позицию Ленина.
Ловкость, с которой Яков Михайлович преодолевал любое сопротивление, предупреждая даже возможность его зарождения, отмечали биографы: «В своем выступлении председатель собрания Свердлов заявил, что резолюция ЦК — это приказ, суть дела в том, что вопрос из области политической перешел в область техническую…
…Свердлов твердо заявляет, что „соотношение сил в нашу пользу“, „в Питере сила наша“, нужно только сохранить за собой инициативу, выступить первыми — в успехе он не сомневается. Все участники этого исторического собрания знают — у Свердлова точные данные, никто эти данные не опровергнет. В его выступлении характерная для революционера-большевика логика — если и есть слабые стороны в подготовке восстания, то из этого следует только одно: „нужно предпринять более энергичную работу!“» (16)
Оппозиция не собиралась покорно принимать решение большинства. По-настоящему обескураживающий удар последовал 18 октября в виде публикации Каменева в газете «Новая жизнь». В этой публикации он не только обозначал свое и Зиновьева несогласие с решением ЦК, но и оповещал общественность об этом решении. Хуже того, Каменев даже открывал сроки восстания, до которого оставались считаные дни. Ленин был в ярости. Более коварной и вместе с тем действенной диверсии нельзя было даже предположить.
На помощь Ильичу, по сложившейся уже доброй традиции, пришел верный Свердлов. На собрании ЦК 20 октября он в отсутствие вождя громит его недругов, добивается отставки Каменева. Подписанное постановление ЦК в этот день звучит довольно экзотично и при этом весьма категорично:
«Вменяется в обязанность Каменеву и Зиновьеву не выступать ни с какими заявлениями против решений ЦК и намеченной им линии работы» (220).
Но на тот момент для подобной резолюции были основания — уж слишком болезненно Ленин переносил критику главного дела всей его жизни, получившего наконец шанс быть свершенным. В ответ Ильич разразился целым потоком писем и заявлений из подполья, которые для ЦК зачитывал его верный глашатай Свердлов:
«Трудное время. Тяжелая задача. Тяжелая измена. И все же таки задача будет решена, рабочие сплотятся, крестьянское восстание и крайнее нетерпение солдат на фронте сделают свое дело! Теснее сплотим ряды, — пролетариат должен победить!» (119)
Ленин пишет Свердлову 22 или 23 октября 1917 года. Характерное возмущение Ильича: «Только вчера вечером узнал, что Зиновьев письменно отрицает свое участие в выступлении Каменева в „Новой Жизни“. Как же это Вы ничего мне не присылаете??? Все письма о Каменеве и Зиновьеве я посылал только членам ЦК — Вы это знаете; не странно ли после этого, что Вы точно сомневаетесь в этом». Письмо В. И. Ленина Я. М. Свердлову. 22 или 23 октября 1917 года
[РГАСПИ Ф. 2. Оп. 1. Д. 24300. Л. 1]
Но основные события теперь зависели не от Ильича. Решение о восстании прошло точку невозврата. В Петрограде, с виду продолжающем жить обычной жизнью, подспудно происходили стремительные и тревожные необратимые изменения. ВРК Троцкого, находившийся в Смольном, предпринимал новые все более решительные шаги — комитетские комиссары назначались на все сколь-либо значимые военные и гражданские объекты уже вполне себе промышленным потоком.
Троцкий принимал решения — Свердлов исполнял их. Если рассмотреть, какое количество удостоверений, мандатов, постановлений он подписал, со сколькими людьми пообщался, на скольких митингах, встречах и съездах председательствовал и выступал, останется только изумление и неверие — неужели такое под силу одному-единственному человеку?!
Потрясающая острота и новизна момента, соответствие всего его жизненного пути этой точке кульминации, беспрецедентное доверие Ленина — все это наполняло Якова Михайловича поистине дьявольской энергией, невероятной выносливостью и исключительной остротой ума. Эти качества отмечали все, кто в те дни каким-либо образом пересекался со Свердловым.
Комиссары с мандатами ВРК заполонили город. Ставленники Свердлова и Троцкого взяли под свой контроль военные заводы, гарнизоны, склады оружия. В последующие дни они стали появляться в банках, на электростанциях и телефонных узлах, объявляя их подвластными большевикам именем все того же Военно-революционного комитета. Фактически происходил «бархатный» захват власти, а Керенский так и не предпринял практически никаких ответных шагов, чтобы защитить Временное правительство.
И лишь менее чем за два дня до восстания, под давлением потока предупреждений о грядущем выступлении большевиков, глава Временного правительства отдает приказы о привлечении из Царского Села специального штурмового батальона. Одновременно из Павловска выдвигаются артиллерийские части, а крейсер «Аврора», на котором давно уже шли революционные бурления, получает приказ выдвинуться из Петрограда — подальше в море.
Утром 24 октября в Смольный приходит обескураживающее известие — ночью юнкера разгромили редакцию газеты «Рабочий путь», сожгли тираж газеты и опечатали помещение. В ту же ночь саперы перерезали телефонные провода, ведущие в Смольный, оставив ВРК без связи. Именно такой «провокации» давно ожидал Троцкий. Теперь у него были развязаны руки, чтобы с формальными основаниями немедленно перейти к активным военным действиям. Во все гарнизоны Петрограда немедленно рассылается декрет: «Этой ночью враг народа предпринял попытку наступления. Военно-революционный комитет возглавил сопротивление вылазке заговорщиков» (221).
На освобождение захваченной типографии немедленно были высланы латышские стрелки, а в Смольный начали стягиваться силы Красной гвардии. Прозвучали первые выстрелы революции.