В эти дни разыгрывалась военная катастрофа в Поволжье: части Красной армии под командованием Троцкого потеряли контроль над Казанью. Но когда наркомвоенмор узнал о покушении на Ленина, он забыл о своих обязанностях, бросил фронт и срочно отправился в Москву. Опытный политик понимал, что именно сейчас в столице происходит передел власти и ему необходимо во что бы то ни стало успеть заявить свои права.
Но и Свердлов не собирается отдавать кому бы то ни было инициативу в политической игре. Яков Михайлович резко взвинчивает ставки: «По предложению Свердлова ВЦИК постановил применять для защиты революции самые жесткие и суровые меры» (39). В его руках находится созданный им карательный механизм. ВЧК наконец получает полный карт-бланш для подавления контрреволюции и того, что Яков Михайлович решит назвать «контрреволюцией»:
«На белый террор врагов рабоче-крестьянской власти рабочие и крестьяне ответят массовым красным террором против буржуазии и ее агентов» (319).
Поиск внутренних врагов, их истребление, поддержание риторики ненависти, создание атмосферы тотальной неуверенности в завтрашнем дне — что у обывателей, что у высоких руководителей — такой рецепт выхода из кризиса на сей раз создал Яков Свердлов. На сей раз он никому его не предлагал, ни с кем не советовался. Возможно, Яков Михайлович считал, что во время схватки с эсерами и другими потенциальными мятежниками нет места для дискуссий. А могло быть и так, что громче всех «держите вора» кричал тот, на ком горела шапка.
Глава 50. На вершине власти и могущества
И вот в самом начале сентября 1918 года настал момент, когда место Ленина должен был кто-то занять. Троцкий или Свердлов. Или же тандем вождей. Оба они планировали сконцентрировать в своих руках максимум власти и способной поддержать ее вооруженной силы. Трибун революции Лев Троцкий решил выступить на поле своего необъявленного соперника за первенство — на заседании ВЦИК под председательством Свердлова.
— Мы стоим, — импульсивно заявлял Лев Давидович, — перед концентрированным бешенством мирового империализма, который сегодня повернулся к нам своим англо-французским и японо-американским лицом, мы обязаны Советскую республику превратить в один вооруженный лагерь, и все наши средства, все силы, все достояние страны, личное достояние граждан и каждый гражданин в отдельности должны быть прямо поставлены на защиту Советский республики! (320)
При этом Лев Давидович не забывал, разумеется, тянуть одеяло на себя. Вопрос распределения полномочий в тот момент стоял как никогда остро: «Во главе всех вооруженных сил и средств Советской Республики должен быть поставлен один руководящий орган в лице Революционного Совета и один главнокомандующий» 320.
Пожалуй, сам факт этого публичного выступления свидетельствовал, что дуэт Троцкого и Свердлова уже состоялся. Яков Михайлович в данном случае выступал как старший. Троцкий испрашивает полномочий, Свердлов ими наделяет. Но стоило измениться соотношению сил на политической арене — вождю на короткий срок отойти от управления страной, — как Свердлов при поддержке Троцкого создает антиконституционный орган. Новую структуру назвали Реввоенсоветом и наделили его безграничной властью: «Свердлов: Позвольте предложить вам назначить председателем Революционного Военного Совета т. Троцкого. (Аплодисменты.) Других кандидатов не имеется. (Голосует.) Принято единогласно» (321).
Резолюция ВЦИК по поводу покушения на В. И. Ленина и ответе рабочих и крестьян на белый террор контрреволюции красным террором от 2 сентября 1918 г. Правки железной рукой вносит сам Свердлов
[РГАСПИ. Ф. 86. Оп. 1. Д. 49. Л. 1–4]
Других кандидатов и не могло иметься. Члены ВЦИК не ожидали такого поворота, который выглядит как заранее заготовленная схема действий и передел власти. Современные историки оценивают это именно как акцию, продуманную и спланированную Свердловым: «Голосование большинства членов ВЦИК „за“ Троцкого являлось вотумом доверия Свердлову, который занял место рулевого у партийного и государственного штурвала и уже именовал себя „председатель ЦК РКП“» (322).
Свердлов, бывший до покушения на Ленина фактически вторым человеком в большевистской иерархии, теперь переместился на первое место. И, по мнению ряда исследователей, останься этот расклад таковым и дальше — вся история России могла сложиться иначе: «В целом в том, что в условиях ранения вождя его место временно занял Свердлов, не было ничего удивительного: в 1917 г., после провала июльской попытки военного переворота, он уже вставал у руля большевистской партии. Однако если летом 1917 г. Ленин навязал Свердлову во временные соправители Сталина, который руководил, наряду со Свердловым, VI съездом РСДРП(б), то в конце лета — начале осени 1918 г. руководитель Секретариата ЦК выбрал себе „соправителя“ сам…» (322)
Свердлов не собирался более делить власть с бывшим туруханским соперником. Ему нужен был лишь один союзник — за которым стояла реальная военная сила. К тому же Лев Давидович был, с точки зрения Свердлова, более гибким и договороспособным лидером, нежели Иосиф Виссарионович. Под авторитетным влиянием Свердлова и Троцкого на заседании ВЦИК 2 сентября общим голосованием принимается постановление о тотальной трансформации Советской республики. Теперь страна становилась жестко централизованной и гораздо более управляемой:
«Центральный Исполнительный Комитет Советов рабочих, крестьянских, красноармейских и казачьих депутатов постановляет: Советская республика превращается в военный лагерь.
Во главе всех фронтов и всех военных учреждений Республики ставится Революционный военный совет с одним главнокомандующим» (323).
В это время в Кремле Виктор Кингисепп — член ВЦИК, следователь Верховного Ревтрибунала РСФСР — в последний раз допрашивает Фанни Каплан. На следующий день комендант Кремля Павел Мальков, верный человек Свердлова, получает устный приказ расстрелять Каплан без суда.
Аванесов предъявил постановление ВЧК: Каплан — расстрелять, приговор привести в исполнение коменданту Кремля Малькову.
— Когда? — коротко спросил тот.
— Сегодня. Немедленно (324).
Существовал ли в действительности документ, который Варлаам Аванесов якобы предъявил Малькову, или нет — по сей день остается тайной. Историки констатируют, что архивы пусты: «В протоколах заседаний Президиума ВЧК никаких сведений (постановлений) о расстреле Каплан не имеется. Мальков свидетельствует, что непосредственный приказ о расстреле Каплан он получил от Свердлова и Аванесова — руководства ВЦИК» (325). По всей видимости, Мальков после смерти Свердлова, не желая остаться крайним в этой истории, выдумал упомянутое постановление.
У Малькова возник резонный вопрос: если казнить Каплан немедленно, то нужно это сделать прямо сейчас и прямо в Кремле. Возить пленную эсерку по неспокойному городу — затея довольно рискованная и откровенно бессмысленная. Но что делать с ее трупом? На этот простой вопрос Аванесов не смог найти ответа. И сложившаяся ситуация, потребовавшая вмешательства человека, облеченного властными полномочиями, стала еще одним косвенным доказательством того, что за покушением на Ленина стояли отнюдь не эсеры.
Варлаам Александрович повторил Якову Свердлову вопрос Малькова: где хоронить Каплан? Тот в ответ жестко, раздельно произнес:
— Хоронить Каплан не будем. Останки уничтожить без следа (324).
Пытаясь в дальнейшем выгородить себя, Мальков с головой выдавал своего шефа. Ох, как же был прав Яков Михайлович, утверждая, что партии жизненно необходимы умные и бесстрашные молодые кадры, готовые брать на себя ответственность в сложных ситуациях!
Интересен факт, что записки Малькова публиковались в двух редакциях. Первая называлась «Записки коменданта Московского Кремля», и там было упоминание свердловских слов об уничтожении тела Каплан, но во второй редакции книга называется немного иначе — «Записки коменданта Кремля», и в ней эти строки уже отсутствуют: «По моему приказу часовой вывел Каплан из помещения, в котором она находилась, и мы приказали ей сесть в заранее подготовленную машину.
Было 4 часа дня 3 сентября 1918 года. Возмездие свершилось. Приговор был исполнен. Исполнил его я, член партии большевиков, матрос Балтийского флота, комендант Московского Кремля Павел Дмитриевич Мальков, — собственноручно» (324).
Тело Фанни запихнули в бочку из-под смолы, облили бензином и подожгли. Так без суда и практически без следствия была уничтожена террористка, посягнувшая на жизнь вождя мирового пролетариата. На что это похоже больше: на горячо-эмоциональную месть коварной эсеровской злодейке или на хладнокровное заметание ложных следов в шитом белыми нитками деле о покушении?
С позиции вдохновителей гипотетического внутрибольшевистского заговора подобная спешка была весьма логичной и оправданной. Ведь на следующий день после расправы над Каплан стало ясно — Ленин выживет. Врачи давали оптимистичные прогнозы: самочувствие хорошее. Дышит свободно. Рука не беспокоит. Ночь провел спокойно (326).
Постановление Совнаркома от 5 сентября 1918 года развязало страшный красный террор по всей стране, унесший сотни тысяч жизней
Но пока эскулапы не давали Ильичу вставать с постели, новым первым лицам государства необходимо было успеть многое для закрепления перестановок во власти. Еще через день, 5 сентября, Совет народных комиссаров, председателем которого временно стал Свердлов, публикует новое постановление:
«Совет Народных Комиссаров находит, что обеспечение тыла путем террора является прямой необходимостью.
Подлежат расстрелу все лица, прикосновенные к белогвардейским организациям, заговорам и мятежам» (327).
Расплывчатая формулировка «о прикосновенности» полностью развязывала руки борцам за власть рабочих и крестьян. Фактически открывалась прямая конфронтация с контрреволюционными силами. Ответная диктаторская реакция на убийство Урицкого и покушение на жизнь Ленина, которая носила название «красный террор». И наши современники единодушны в оценке того, на ком лежит основная ответственность за массовые показательные казни по классовому принципу без суда и следствия: «Яков Михайлович является одним из организаторов красного террора» (328).