Пока одни лидеры компартии спешно бежали из столицы, другие изо всех сил старались в нее вернуться. Ленин решил идти ва-банк, он поставил Павлу Малькову ультиматум, и комендант Кремля не решился возражать Ильичу: «Ленин: Ремонт в Кремле уже два дня как закончен, я это выяснил. Завтра же я возвращаюсь в Москву и приступаю к работе. Да, да. Завтра. Передайте, между прочим, об этом Якову Михайловичу. Я ведь знаю, кто вас инструктирует. Так запомните — завтра!» (324)
Но возвращение в Кремль вовсе не означало, что Ленин полностью восстановил свою прежнюю власть, и даже что он обрел настоящую свободу. Владимир Ильич находился под надзором верных Свердлову людей. Охране и коменданту Кремля было приказано не выпускать Ленина из Кремля без охраны — то есть без разрешения (336).
Свердлов доверил контролировать перемещения Ленина и доступ к вождю уже не раз проверенному Павлу Малькову. Комендант Кремля ведал вопросами обеспечения безопасности первых лиц государства. И его стараниями отличить телохранителей от конвоиров было очень непросто: «Ответственность за организацию охраны возложили на меня. Я велел устроить специальную сигнализацию. Как только Ильич намеревался покинуть здание Совнаркома, часовой у дверей его квартиры нажимал кнопку, и дежурные сотрудники охраны выходили к совнаркомовскому подъезду, там ожидали Ильича и следовали за ним, если он покидал Кремль.
В загородные поездки должен был ездить с Ильичом я сам. Еще по указанию Якова Михайловича мне была предоставлена для этого быстроходная машина» (324).
Из перечисленных фактов можно допустить предположение, что хитроумный Свердлов пытался контролировать Ленина, подобно серому кардиналу тяжелобольного правителя, но того явно не устраивала такая роль. И в ближайшее время должно было решиться: останется ли Ильич живым, но недееспособным символом партии, или же он поборется за власть со своим талантливым учеником.
Глава 51. Невидимая схватка вождей революции
Когда Ленин вернулся в Кремль, по счастливому стечению обстоятельств и Красная армия начала делать успехи на фронтах Гражданской войны. Вскоре стало ясно, что кольцо борьбы за выживание Советской республики отступило от Москвы и Петрограда. На этом фоне волнения в рядах коммунистической верхушки утихли. Успокоился и Феликс Эдмундович, который вскоре вернулся из-за границы как ни в чем не бывало, на пост главы теперь уже вполне состоятельной и грозной спецслужбы.
К этому моменту маховик красного террора, запущенный Свердловым, раскрутился до полных оборотов. Вряд ли можно серьезно считать Якова Михайловича алчным до крови маньяком. Зато среди исполнителей высшей политической воли таковых было хоть отбавляй. Свидетельства очевидцев, сохранившиеся в архивах расстрельные дела показывают, что в тот период цена человеческой жизни была окончательно девальвирована: «Молодой прапорщик Семенов арестован за то, что во время крупного пожара летом 1918 года на Курском вокзале (горели вагоны на линии), находясь среди зрителей, заметил, что вероятно вагоны подожгли сами большевики, чтобы скрыть следы хищения. Его арестовали, a вместе с ним арестовали на квартире его отца и брата. Вдруг… „с вещами по городу“. И через несколько дней его фамилия значилась в числе расстрелянных» (337).
«С вещами по городу» — эта фраза во второй половине 1918 года звучала вместо «приговорен к высшей мере наказания — расстрелу». В то время «прикосновенных» к контрреволюции ликвидировали не в тюрьмах, не в специально оборудованных подвалах, а за городом. Обреченных вызывали из камеры ночью словами «с вещами по городу» и на автомобиле доставляли к месту казни, чтобы на рассвете расстрелять. Были и такие случаи, когда люди выходили из камеры, думая, что их освобождают, и сокамерники провожали их, желая удачи. Но через несколько дней фамилии этих «освобожденных» указывались в списке расстрелянных. А сколько было таких, имена которых просто не опубликовывались… (337)
Страна сгорала в красно-белых пожарищах, во взаимном уничтожении разных классов одного народа. А один из основных поджигателей Гражданской войны, Яков Свердлов, тихонечко уступал в аппаратной борьбе своему старшему, гораздо более мастеровитому и авторитетному, товарищу. Владимир Ильич пока что не проделал такого же трюка с Яковом Михайловичем, каковым тот в сентябре-октябре 1918 года попытался выбить власть из рук вождя. Но Свердлов осознавал, что в рамках существующей РСФСР им с Лениным разойтись как ни в чем не бывало вряд ли окажется возможным.
Настало время освежить старую идею Троцкого о мировой революции. В силу вступает новый план — борьба за дело рабочих на международном уровне: «Свердлов, смирившись с утратой значения своих Советов и ВЦИК, пытался освоить другое поприще международное. Он становится главным организатором коммунистической „пятой колонны“ среди бывших пленных, возвращающихся в Германию и Австро-Венгрию, в ноябре 18-го создает из них „Федерацию иностранных групп РКП(б)“, где занимает ключевое положение» (331).
Масштаб задачи соответствовал характеру самого Якова. Как мы помним, он любил бросать вызов самым сильным и самым лучшим. И многие историки полагают, что Яков Михайлович мог стать идеальной кандидатурой на роль вождя не российского, но международного пролетариата. Он был человеком, нацеленным на власть в максимальных объемах. Не он в мировой революции, а он во главе мировой революции (338).
В конце концов, удайся ему невероятный план по экспорту революции из Советской России, он бы безо всяких сомнений заслужил прощение Ленина. Ведь победителей не судят: «Я. М. Свердлов знал, какое громадное значение будет иметь для успеха всей нашей пролетарской революции организация Коммунистического Интернационала» (339).
Подготовительная работа была проделана заранее. 15 сентября 1918 года на совещании представителей подпольных коммунистических организаций было избрано Центральное бюро для руководства их подпольной работы. А уже через месяц было проведено первое масштабное мероприятие с участием коммунистических организаций из отколовшихся от империи осколков: «В связи с нарастанием сопротивления оккупантам 19 октября в Москве была созвана I конференция коммунистических организаций оккупированных областей» (340).
И хотя у него хватает повседневных забот, именно Свердлов берет на себя организацию и руководство этой конференцией. В ней приняли участие почти все подпольные партийные организации — представители Украины, Белоруссии, Литвы, Польши, Эстонии, Латвии: «Что касается настроений и симпатий населения, то оно во всей Эстляндии в подавляющем большинстве за нас, коммунистов. И рабочие в городах, и бедняки в деревнях ждут не дождутся возвращения Советской власти» (341).
Успокоившаяся западная граница РСФСР явилась великолепным плацдармом для формирования ударной силы против Украины, Эстонии, Белоруссии и Литвы. Что немаловажно, наступление должно было вестись под лозунгами освобождения от немецкой оккупации: «Постановления конференции явились для коммунистов оккупированных областей программой подготовки массового вооруженного восстания» (342). Большевики чувствовали, что теперь они могут безнаказанно нарушать условия Брестского мира — Западный фронт кайзеровской армии трещал по всем швам. Теперь уже правительству Германии не из кого было формировать бы карательные экспедиции на востоке.
Но прежде чем осуществились надежды оккупированных подпольщиков, сбылось предсказание Ленина. 3 ноября 1918 года в немецком городе Киль вспыхнуло Ноябрьское восстание матросов, солдат и рабочих. И очень скоро практически во всех городах Германии были созданы революционные советы, принявшие на себя руководство страной. Вслед за матросами на революцию поднялись рабочие и солдаты, которые выдвигали все более жесткие политические требования (343). Спустя всего лишь год революция повторялась по другую сторону фронта.
Многие члены Российской коммунистической партии, а особенно те, кто был против Брестского мира, пребывали в глубоком изумлении. Ленин казался им подлинным пророком. Человеком — хитрый ход которого остановил войну с Германией так, что Россия почти ничего не потеряла: «Гениальное предвидение Ленина о неизбежности революционного взрыва в Германии исторически оправдалось. Еще в марте 1918 года Ленин на основе строго научного анализа политической обстановки в Европе сделал вывод, что „в Германии революция зреет, растет…“» (342)
На этой волне большевики устроили пышные празднества годовщины своего вооруженного восстания. 13 ноября 1918 года Советская Россия аннулировала Брест-Литовский договор и дополнительные соглашения к нему. Вскоре же были урегулированы и все международные негативные последствия сепаратного мира с кайзеровским правительством: «Брест-Литовский договор и все другие соглашения, заключенные Германией с советским правительством, были также отменены 116-й статьей Версальского договора 28 июня 1919 г.» (344).
Это был настоящий триумф Ленина и его сторонников. Из проклятых наймитов, продавшихся за немецкое золото, они в одночасье трансформировались в хитроумных патриотов, дипломатическим способом обдуривших глупых империалистов. Но радости от событий в Германии было столько же, сколько и разочарования. Ведь с падением в Германии монархии развеивались надежды на поддержку патриотов в бывших провинциях Российской империи. Теперь лидеры национальных движений двигались к полному суверенитету своих молодых государств.
Хотя в то же время открывалась другая перспектива — поддержка интернациональных революционеров. Пламя борьбы с буржуазией уже полыхало в Германии. В представлении Свердлова и Ленина оно должно было озарить и воспламенить всю Европу. А для стран Антанты — создать угрозу переворота внутри их государств.
Свердлов предлагает созвать VI чрезвычайный съезд Советов и от его имени обратиться к революционерам всех наций — поддержать огонь восстаний и борьбы за социализм, а также обратиться к интервентам с предложением о мирных переговорах: «Съезд твердо уверен, что начавшееся ныне революционное пробуждение в широких массах неизбежно приведет к победе мирового пролетариата над эксплуататорами и империалистами всех стран» (345).