— Может, — улыбнулся Аркан, — и знаком. По крайней мере, сказки эти навевают мысли именно о той, о которой подумал я. Только она невеста холода, а не жена. И тепло её сердца заперто под коркой льда. Сердце, может, и бывает горячим и внешне живым, да только слой магии, окутывающий его, на самом деле холоднее снега. И никакое другое, живое и любящее сердце не растопит его. А теперь, — подошёл он ближе, — освободи лавку, я хочу спать.
Видя, как испортилось у него настроение, Арюшка не стала спорить. Спрашивать про сердце в ларце, что всё ещё хранилось под столом в самом дальнем углу, не стала тоже. Побоялась.
Она стояла молча, наблюдая за тем, как Аркан с раздражением ворочался на лавке и наконец, недовольно приподнялся на локтях.
— Как ты спала здесь? Жёстко.
— Можешь вернуться на лежанку к псу, — мрачно промолвила Аря, и бросила в него скомканный плед.
Аркан, поймав его, тут же укрылся и повернулся к ней спиной, больше ничего не говоря.
И в молчании этом звучало… осуждение? Обида?
Аря вздохнула, покачав головой.
Что за колдун, что за оборотень? Вот так и страшный зверь! Точно ребёнок он, капризный и надменный.
Но Арюшка не сердилась, устроившись у печи под горячим боком пса, она поняла, что так ей даже просторнее и теплее, а ещё спокойнее. Чувствовалась рядом с псом какая-то защищённость.
Ночь же окончательно укрыла её домик своими крыльями, не оставив и проблеска вечера или надвигающегося утра. Только вот тишина с темнотой в этот раз были какими-то другими…
Словно дом кто-то взял да спрятал в плотный чёрный мешок и беззвучно унёс на самый край мира, подвесив в тихой, гнетущей пустоте.
Аря долго из-за этого не могла заснуть, а, проснувшись на утро, не поняла даже, что уже наступил рассвет, потому что в комнате всё ещё царила темнота.
Она подошла к окну, попыталась хоть что-нибудь рассмотреть за белым стеклом, но тщетно. Тогда Арюшка вышла в прихожую и попыталась открыть дверь, но та не поддалась.
— Кажется, — возник за её спиной заспанный и растрёпанный Аркан, — нас засыпало снегом. Полностью.
— Как же так? Я не слышала метели.
— Думаю, здесь был один из духов зимы… Ты ведь видела его следы, так?
— Не знаю, чьи…
Аркан на это пожал плечами, мол: однако ж, нас замело до самой крыши, а то и выше.
— Что же делать?
— Попробую открыть дверь и прорыть проход, иначе мы замёрзнем или погибнем от голода. Вряд ли ведь твоих припасов, что хранятся в доме, надолго хватит, а хвороста, что я собрал, достаточно до весны…
— А сможешь? — поспешила Арюшка запереть за собой дверь в прихожую, чтобы не выпускать лишний раз тепло дома.
— Раны всё ещё саднят, но я попробую.
— Но зачем же, — совсем расстроилась она, — духам зимы вредить нам?
— Не то, чтобы именно нам… — проронил Аркан, прежде чем набросить на себя медвежью шкуру.
ГЛАВА 10. Весточка из рябины
Аркан не успел перекинуться в медведя, чтобы легче было раскопать снег, только с трудом раскрыл дверь, покрывшуюся корочкой льда. Как вдруг дом начал заполняться дымом.
Арюшка, вскрикнув, бросилась к печи, не понимая сразу, что послужило причиной задымления. Зато Аркан сориентировался быстро и вылил на угли ковш воды.
— Снег закрыл трубу, — мрачно бросил он Аре, когда комнату начал заполнять уже не дым, а удушающий пар, и вернулся в прихожую.
— Значит, согреться мы уже не сможем? — поспешила она за ним.
— И если не выберемся прежде, чем замёрзнем, то нам не хватит надолго воздуха.
Аря замерла в углу под связками ветвей с засушенными синими и красными ягодами.
— Оденься получше, не теряй тепло, — сказал Аркан и плотнее сомкнул на себе шкуру, после чего на его месте оказался уже огромный тёмный медведь.
Пока Арюшка натягивала на себя шубку, зверь сильными и большими лапами пытался прорыть себе проход наружу. Только вот из-за открытой двери и попадающего в прихожую снега становилось всё холоднее. А туннель при этом расширялся и удлинялся неохотно и медленно даже под медвежьем натиске. А холод всё охотнее заполнял пространство, вытесняя остатки тепла.
Вскоре стало ясно, что если так продолжится, то места для снега в доме не останется, а силы уходят, раны Аркана открываются вновь, и вот уже на снегу становятся заметны алые пятна. Пока ещё небольшие, но рвение к работе заметно угасало, а Арюшка всё сильнее тряслась от холода, поглаживая жмущегося к её ногам скулящего пса.
— Аркан, если даже трубу засыпало так, что воздух перестал проникать, слой снега очень большой…
Медведь остановился, немного подумал и, пытаясь отряхиваться на ходу, вернулся в прихожую, в которой теперь помещался с ещё большим трудом из-за снега.
— Зачем с нами так поступили? — спросила Аря жалобно и тихо.
И ей показалось, что медведь, поджав губы, отвёл в сторону взгляд.
— Старались действовать гуманно? — предположил он. — Пожалели тебя и решили, что такая смерть будет менее мучительна?
Аря молча и долго смотрела на него.
— Прости, — ухмыльнулась медвежья морда. — Тебя, конечно, могли бы и не трогать. Да решили, я думаю, врасплох меня застать. Иначе не вышло бы, только и всего.
— Только и всего? — повторила она, глядя на него с такой строгостью, что медведь отступил на шаг.
— Не надо сердиться на меня, дева. В таком уж мире живём.
Он будто насмехался над ней, а потому на глаза Арюшки навернулись злые слёзы.
И Аркан… испугался?
— Я не прикрывался тобой, не думал даже пробовать, — добавил он на всякий случай. — Я не… Мне некуда было идти. А твой дом оказался на моём пу…
— И теперь засыпан снегом, — всхлипнула Арюшка, — будто с Великой горы сошла лавина.
Он попытался подняться на задние лапы, что, конечно же, из-за низкого потолка не вышло. И снял с себя, будто шубу, медвежью шкуру, вмиг становясь ниже ростом, тоньше и слабее.
И несмотря ни на что, Арюшка отвела взгляд, только в этот момент понимая, что одежда Аркана всё это время лежала на полу засыпанная снегом.
Он отряхнул её кое как и надел на себя.
— Мы всё исправим, — произнёс тихо и успокаивающе. — Отнесись к этому, как к приключению. Ты ведь читала много сказок, так? Вот, теперь ты в одной из них.
— Я не хотела, — призналась она.
— Мм?
— Никогда не хотела оказаться в сказке. Поверишь или нет, я не мечтательная… В том смысле, что для себя самой всегда желала лишь защищённости, тепла и… любви. Никаких приключений. Сказки почти все страшные. Воображать можно многое, но мечтать, нет. Я совсем не борец, Аркан.
— Но меня ты впустила в дом, — заметил он, поправляя свои длинные волосы, перевязывая их кожаным шнурком на затылке.
— Потому что я… человек. Наверное, глупый, — утёрла она со щеки слезу. — Но, как было не впустить?
Он не ответил ей, молча прошёл в комнату, под ленивым и безразличным взглядом кота снял подоконника крысу и заключил её в своих ладонях, будто в клетке.
Она лишь маленькими своими цепкими лапками хваталась за его пальцы да просовывала между них мордочку, пытаясь выбраться.
— Что ты делаешь? — забеспокоилась Арюшка, пробуя её отобрать у него, но Аркан увернулся.
— Мыши ведь роют норы в снегу…
— Это крыса!
— Не мешай, — улыбнулся он и принялся что-то нашёптывать, время от времени дуя на серого зверька.
Затем выпустил крысу из рук, сорвал с потолка веточку рябины и подал ей зонтик ягод, после чего крыса выбежала в прихожую, нырнула в снег за дверью и скрылась с людских глаз.
Аркан закрыл дверь, пытаясь сохранить остатки слабого тепла, и довольный прошёл к лавке, чтобы укутаться на ней в одеяло.
— Эм… — замерла Арюшка над ним. — Что это было?
— Я заставил её бежать в деревню, чтобы привести помощь. Рябина — колдовское дерево. А ягоды её так хорошо видны в снегу... Привлечёт внимание, будет скакать да бегать перед местными, они и захотят проверить, что и почему. К тому же, — усмехнулся он, — наверняка кто-нибудь догадается, что крыса эта твоя. Чудная ты. Могу поклясться, что о тебе там слухи ходят и байки всякие.
Последнее Аря решила пропустить мимо ушей, а вот крыса её беспокоила.
— Она трусливая. Не подойдёт ни к кому близко. Замрёт на месте, будто заледенела…
Но Аркан и слушать не хотел. Он был занят попытками согреться.
ГЛАВА 11. Сугробы и слуги зимы
Кто-то в сером кителе, слишком лёгком для зимы, стоял в стороне и наблюдал за почти сравнявшимся с землёй домом. Он даже не был похож на сугроб, так много оказалось на нём снега. И человек, если был то, конечно, человек, стоял чуть выше трубы, а казалось ему, будто находится на равнине. Только сосны, так странно торчащие из белого, слепящего глаза снега, выдавали происходящее.
Под ногами его что-то зашуршало, но человек был настолько погружён в свои мысли, что не заметил этого. К тому же ветер играл в его волосах и разносил по округе хрустальную песнь колокольчика.
В перезвоне этом всегда слышался холод и магия. Впрочем, чего ожидать от вещицы, подаренной ему госпожой? От невесты Холода никогда он пока не видел тепла.
Но звуки этой магии сейчас сыграли с ним злую шутку, перекрыв собой отголоски другой силы, которая помогала маленьким лапкам, неутомимо скрестись о корочку льда. И вот уже небольшой зверёк серой тенью проскользнул мимо его ног и снова скрылся в ближайшем сугробе. А там вынырнул с другой стороны и поскакал прочь, оставляя за собой цепь мелких следов.
Милах лепил снежок в своих больших и горячих ладонях и уже прицеливался в окна одного из домов, чувствуя себя глупым мальчишкой.