— Поживее, друзья! — Редон тыльной стороной ладони отер пот. — Мы зарабатываем тысячу франков в час, кругленькая сумма, а?
— Боже правый! — взревел вдруг старый золотопроходец.
— Что случилось?
— Посмотрите, да посмотрите же! Сдается, что мы нашли знаменитое «Золотое море», золотой «карман» Юкона! — Удар лома выворотил из земли самородок величиною с кулак. Леон и Поль хорошенько рассмотрели находку старика и понимающе переглянулись.
— Возьмите его, дружище, он ваш, — сказали они своему новому товарищу.
Тот сначала не понял.
— Вы его нашли, и он принадлежит вам. Не правда ли, господа?
Друзья с восторгом одобрили это предложение. Старик побледнел, его лицо, задубевшее от долгих лет работы под дождем и снегом, скривила растерянная улыбка. Придя наконец в себя, он пробормотал:
— Вы очень добры… Славные ребята… Золотые сердца, как этот самородок… Вы достойны своей удачи… Теперь я богат и до гробовой доски буду делать для вас все, что смогу, клянусь честью, а в моих краях слов на ветер не бросают! Я из Сен-Банифаса, из Канады, и зовут меня Пьер Лестанг.
— Да мы же земляки! — Месье Дюшато протянул старику руку.
— Мы все земляки, — добавил Фортэн, — все из старой доброй Франции.
Во время этого небольшого происшествия к участку приблизилась группа оборванцев. Если лохмотья доусонцев были даже живописны, то от вида и одежды подошедших бродяг несло преступлением и бедой. Наши счастливчики, все еще находясь в состоянии эйфории, не заметили ни бродяг, ни тем более их алчных взглядов.
Подозрительная компания, внимательно оглядев палатки, колодец и самородки удачливых старателей, направилась к открытому здесь предприимчивым дельцом ресторанчику на колесах. Расположившись так, чтобы не привлекать чужого внимания, оборванцы заказали виски.
— Вы сами все видели, — тихо заговорил один из них. По тому, как его слушали, было видно, что в этой сомнительной компании он главный. — Золота там тысяч на триста… Не позднее сорока восьми часов оно должно стать нашим.
ГЛАВА 6
Конные полицейские. — Западня. — Убийство. — Два трупа. — Протест. — Расчленение тел. — Переодевание. — «Казнь». — Пожар. — Фальшивые стражи порядка. — Охрана обеспечена.
Неделю спустя сомнительная компания, так жадно рассматривавшая «корзину с апельсинами», найденную нашими друзьями, объявилась в деревне Ла-Фаруш.
Поселение стояло в месте слияния Эльдорадо и Бонанзы и являло собой маленькую копию Доусон-Сити: то же расположение, та же грязь, те же развлечения и люди, только все погрубее и более низкого качества. В Ла-Фаруше также была своя конная полиция, но уступающая числом доусонской и часто находящаяся в разъездах, поэтому в поселке нередко вспыхивали ссоры, иногда доходило до стрельбы и некому было вмешаться. Впрочем, у жителей с полицейскими установились вполне приятельские отношения. С ними охотно разговаривали, зазывали к себе, предлагали стаканчик. А стражи порядка, со своей стороны, по-отечески смотрели на вверенных им граждан и редко отказывались от угощения, что было вполне понятно, если принять во внимание мизерность их жалованья.
В тот день двое полицейских возвращались из объезда в Ла-Фаруш. В одном из домов, расположившихся на окраине поселка, горел яркий свет, из приоткрытой двери доносились смех и крики, там явно проходила какая-то пирушка. Когда лошади полицейских поравнялись с домом, на крыльцо вышел человек.
— Эй! — позвал он. — Не хотите выпить с нами по стаканчику? — Язык незнакомца заплетался.
Полицейские охотно согласились: после четырех часов, проведенных в дозоре, промочить горло и перекусить было нелишним.
— У нас праздник, — продолжал выпивоха, — повеселимся вместе.
— Сначала надо стреножить лошадей, — уныло сказал один из полицейских, ему не терпелось попасть в тепло, к накрытому столу.
— Ни о чем не беспокойтесь. Хозяин сделает все, что нужно, — задаст коням корму, хорошую свежую подстилку и крепко привяжет.
— Спасибо, друг, — обрадовались гости, — лошадки тоже неплохо потрудились сегодня, не грех им и отдохнуть.
Появился хозяин, здоровый малый лет тридцати, со светлыми волосами и бородой. С видом знатока он оглядел лошадей.
— Эй, — сказал один из полицейских, — да вы новичок.
— Да, я здесь всего неделю. Взял концессию Джоя Гросса, он умер на той неделе от белой горячки.
— Ничего удивительного, — заметил другой полицейский. — Бедняга выпивал не меньше галлона[15] спиртного за день, все же многовато.
— Надеюсь, печальный опыт моего предшественника не помешает выпить за наше знакомство? Входите, господа, а я займусь лошадьми.
Сопровождаемые окликнувшим их гулякой, полисмены вошли в довольно просторную комнату, в которой весело пили и ели четыре человека. Гостей радостно приветствовали, освободили место и усадили за стол.
Пирушки — дело обычное в этих краях, полисмены нередко принимали в них участие и привыкли к радушию и гостеприимству местных жителей. Поэтому, намерзшись и наголодавшись на ветру, они с удовольствием сделали первый большой глоток, а затем набросились на еду, не забывая орошать ее хорошими порциями виски. Тепло разлилось по всему телу, на лицах появились блаженные улыбки.
Вошел хозяин, нагруженный новыми бутылками и едой. Подмигнув одному из своей компании, он обратился к полицейским:
— Лошади устроены, господа, можете спокойно отдыхать.
Те поблагодарили и, отбросив все заботы, полностью отдались еде и питью, сняли мундиры, расстегнули пояса и усердно заработали челюстями. Один из собутыльников вскоре затянул песню. Слова и исполнение оставляли желать лучшего, но певцу похлопали, а затем снова и снова пили. Так прошел не один час, вечеринка уже стала перерастать в оргию, и полисмены поднялись из-за стола, ссылаясь на службу. Однако хозяева не хотели отпускать гостей — оставалось еще много питья и еды. Полицейские твердо стояли на своем, тогда светлобородый предложил выпить по последнему глотку якобы особо вкусной настойки по пятнадцать долларов бутылка. Полисмены согласились. Стаканы снова наполнились, все чокнулись, гости сделали глоток… Внезапно глаза их расширились, взгляд остановился, страдальческая гримаса исказила лица, и оба без единого стона замертво упали на пол.
— Они случаем не отдали Богу душу, а, Фрэнсис? — подозрительно спросил один из собутыльников.
— Конечно, я их убил, и без всяких угрызений совести, — спокойно отозвался Фрэнсис. — Хорошая доза цианистого калия в стакан, и бедняги перешли в мир иной, даже не заметив, а главное, не пошумев.
— Но жители деревни узнают… Это же суд Линча… Нас повесят.
— Линчуют за воровство, а не за убийство.
— Здесь не делают разницы.
— Ладно, ты слишком много болтаешь. Нужно снять с этих господ форму, пока они еще теплые. За дело! — И Фрэнсис первый принялся раздевать несчастного, который лежал ближе к нему. Он расстегнул пояс с кобурой, в которой находился пистолет, и, стягивая с плеч мертвеца мундир, усмехнулся: — Мы одного роста, он будет на мне как влитой.
— Об убийстве речи не было! — возмущенно воскликнул парень, усердно зазывавший полицейских в дом. — Я согласен воровать, но убивать отказываюсь, слышишь, Фрэнсис? Больше не рассчитывай на меня, я выхожу из игры.
— Ты окончательно решил?
— Окончательно.
— А твоя доля? Ведь это больше миллиона ливров стерлингов! Ради такого куша можно бы и потрудиться.
— Я не убийца.
Фрэнсис молниеносно схватил пистолет полисмена и разрядил его в голову говорившего. Тот упал с разнесенным черепом.
— Сам нарывался на пулю, идиот, — процедил бандит. — Не желаю иметь дело со слабаками и трусами. Завтра он бы нас предал.
— Верно, Фрэнсис! Браво, Фрэнсис! — послышался разнобой голосов.
Хозяин дома вошел в комнату в момент выстрела.
— Ты стрелял, Фрэнсис? Зря. Мы не в Калифорнии и не в Австралии.
— Необходимо, Боб. Он был ненадежен.
— Ладно, надеюсь, выстрел не привлек внимания. А сейчас необходимо освободиться от трупов. Выройте яму, да поскорее, — приказал он притихшим головорезам.
— Похороним всех троих в братской могиле, — хохотнул один из собутыльников.
— Почва промерзла на метр и тверда как камень, — заметил другой.
— Да, верно. Что за дурацкая страна!
— Не ругайся, в этой стране под ногами валяются миллионы.
— Не вижу другого способа избавиться от этой груды мяса, — вмешался Боб, — как только разрезать его на куски, завернуть и бросить в старую шахту.
— Прекрасно придумано, — одобрил Фрэнсис. — Не будем терять времени, но прежде запрем дверь.
С полицейскими разделались довольно быстро. Еще бы, вид убитого товарища, а также виски, лившееся рекой, подстегивали бандитов, одуревших и от выпитого, и от случившегося.
— Ну, а что будем делать с этим? — спросил Фрэнсис, указывая на труп своего бывшего сообщника.
— Подождите, у меня блестящая идея, — сказал Боб. Не вдаваясь в объяснения, он схватил крепкую веревку, сделал петлю и набросил ее на шею убитому. — Превратим его в повешенного, вернее, в казненного. Это объяснит и выстрел — будто он сам размозжил себе череп.
— Не понимаю, — покачал головой Фрэнсис.
— Сейчас поймешь.
Боб написал на куске картона: «Казнен за воровство. Суд Линча» — и прикрепил его на груди несчастного.
— Еще осталось часа два темного времени. Повесим тело на дереве здесь неподалеку. Все подумают, что был суд Линча, и сочтут этот случай хорошим уроком для воров.
— Превосходно, друг, — одобрил Фрэнсис. — А теперь переоденемся.
Он разделся, натянул одежду одного из полицейских и приказал Бобу сделать то же самое. Боб, не мешкая, последовал примеру шефа, и через несколько минут оба были неузнаваемы. Форма на бандитах сидела превосходно, даже наметанный глаз не разглядел бы подмены. Остальные быстро вымыли стол, принесли новые бутылки, и попойка продолжилась как ни в чем не бывало, будто рядом не лежали свертки с едва остывшими телами.