— Совсем взбесились, — грустно шепнул Леон Марте, наблюдая общее помешательство.
— Естественно в такой момент, разве нет? — возразила девушка. Она сама была взволнована, и ей с трудом удавалось держать себя в руках. — А вы, дорогой, разве остались равнодушны?
— Эта груда металла меня совершенно не трогает.
— Ах, посмотрите, как они скачут, хватаются за руки… Настоящие медведи в экстазе! — смеялась мадемуазель Грандье. — А вот этот — мудрец. — И она показала на прислонившегося к скале индейца.
Надо сказать, что в горячке ликования никто не подумал поблагодарить вольного охотника. Тем временем заря стала гаснуть, яркие блики больше не золотили металл, на небе снова зажглись звезды. К людям вернулся разум, и журналист вытер лоб:
— Уф, как жарко! То ли от радости, то ли от плясок, но я не чувствую больше мороза.
— Давайте подумаем, как нам отбить кусочек золота. — Навязчивая идея не покидала Дюшато.
— Да-да, — подхватил старик, — давайте, я хочу подержать его в руках, погладить!
— Но как?
— Инструментом здесь ничего не сделаешь, этот гранит тверже наших ломов.
— Я бы изгрыз его зубами, ногтями расцарапал бы…
— Бесполезно, — отрезал Фортэн. — А вот динамитный заряд отколет от утеса изрядный кусок.
Все засуетились. Вообще-то мысль была не нова. На Клондайке часто прибегают к этому средству, когда больше невмоготу копаться с киркой и лопатой, поэтому наши друзья захватили с собой все необходимое для работ с динамитом.
Стали согревать под одеждой патроны. Дюшато и старый канадец принялись искать у подножия скалы расщелину, чтобы использовать ее для зарядов. Леон разложил их в намеченных местах, подвел бикфордов шнур и скомандовал убрать нарты и собак. В мгновение ока пространство было очищено, все отошли на безопасное расстояние, и Фортэн, не торопясь, поджег пять шнуров, ведшие к пяти патронам. Удостоверившись, что все пять горят как надо, ученый неспешно присоединился к зрителям.
Прошло четыре минуты. Все затаили дыхание. Вдруг земля дрогнула и покачнулась под снегом, в глубине тупика взметнулся столб белого дыма, раздались один за другим несколько взрывов. В стороны брызнули осколки, собаки в ужасе завыли и бросились бежать. Люди, напротив, кинулись к месту взрыва. Динамит поработал на славу; часть утеса обвалилась, его черные и дымящиеся обломки усыпали снег. Металлический слой был нарушен, и булыжники из металла лежали на земле, желтея изломами. Индеец не верил своим глазам. Оглушенный, что-то бормоча, он смотрел на хаос, сотворенный его новыми друзьями. Все бросились к особенно крупному блоку. Безумие готово было возобновиться, но холодный тон Леона и сказанные им несколько слов остановили изъявления восторга. Ученый наклонился, подобрал кусок величиной с орех и внимательно его рассмотрел.
— Цвет не тот и выглядит не так, — заключил он.
Вокруг него сжались кулаки, забились в тревоге сердца. Леон сильно потер металл о свою меховую парку, чтобы разогреть его, и понюхал:
— Не тот запах!
У папаши Лестанга задрожали руки.
— Месье Леон, что же это? Не пугайте меня… Ведь перед нами «Золотое море», правда? Ну, пожалуйста, скажите… — умолял он, заикаясь.
— Увы, мой бедный друг, — вздохнул Леон, — боюсь, я всех разочарую. Это не золото, это медь.
Старый канадец был вне себя.
— А ведь это самое крупное месторождение меди в мире, я полагаю, — продолжал ученый. Поведение стрелки подготовило его к сюрпризам.
— Медь! — закричал Дюшато. — Но тогда этот индеец просто негодяй и обманщик! Он что, посмеялся над нами?
— Но ты уверен, что не ошибаешься? — Репортер тоже был удручен. — Смотри, как металл блестит, какой чистый у него цвет, гораздо ярче, чем у «корзины с апельсинами». Докажи нам, что это не золото.
— Пожалуйста. Знаешь, что такое «пробный камень»?
— Смутно.
— Это очень крепкий базальт, на котором проверяют истинность золота. Подозрительный металл трут о камень, на нем остается легкий желтый след. На след капают хлоргидритом. Если это действительно золото, след остается, если, например, медь, след исчезает, потому что она растворяется в кислоте. Хлоргидрит у нас есть, сейчас попробуем.
— Не беспокойтесь, месье Леон, — вмешался папаша Лестанг, — я двадцать лет ищу золото и вижу теперь, что вы абсолютно правы. Это медь, стоит только попробовать на вкус. И вообще, как можно было спутать ее с золотом?! В первый момент, — продолжал старик, — я старался убедить себя, что мы нашли «Золотое море». Ведь я так долго за ним ходил, почти четверть века…
— Вина индейца! — продолжал настаивать Дюшато, которому нужно было выплеснуть на кого-нибудь свое разочарование.
Он повернулся к ничего не понимавшему Серому Медведю и закричал на него:
— Ты, обманщик, обещал золото, а подсунул медь?!
— Золото?.. Медь?.. Не понимаю, — качал головой индеец. — Я сказал Лестангу, что знаю место, где много желтого металла. Это металл? Металл. Желтый? Желтый. Его много!
— Но один стоит полторы тысячи за ливр, а другой пятьдесят су, — втолковывал канадец.
— Не в этом дело, — упорствовал индеец. — Сдержал я слово привести моих белых друзей в место, где много желтого металла? Отвечай!
— Сдержал, — нехотя признал Дюшато.
— Тогда на что ты жалуешься?
— Да пойми, то золото, а то медь. Один металл драгоценный, а другой нет.
— Для меня между желтыми металлами нет разницы. Медь! Золото! Не понимаю.
— И из-за этого мы вытерпели столько мучений! — Лестанг все еще не мог прийти в себя. — Однако легенда о «Золотом море» существует, и в ней правда!
— Боюсь, дружище, что эта легенда так же врет, как сотни других, — мягко сказал Леон. — «Золотое море», Эльдорадо ледяных пустынь… Мираж, мечта… Эльдорадо… Вы не знаете, что это значит? Я расскажу, но только коротко, потому что здесь, скажем прямо, холодновато.
Все приготовились слушать.
— Около экватора, в Кайенне…[21]
— Там, по крайней мере, тепло, — перебил журналист.
— Даже слишком. Так вот, по легенде, в Кайенне находился таинственный дворец — El Dorado[22] — золотой дворец одного вождя. Дворец был из массивного золота: стены, мебель, украшения… все было золотое, включая статуи в человеческий рост. Его искали веками, легенда об Эльдорадо унесла много жизней. Однажды нашли, но что? Просторный грот, своды покоились на многочисленных сталактитах. Все блистало, как золото, но золота в пещере не было; стены, колонны, даже люди были покрыты алюмосиликатным порошком[23]. Слышите? Никакого золота! Весь блеск Эльдорадо не стоил и тысячи франков. «El Dorado», «Mer de l’or»[24] — легенда экваториального юга, легенда Заполярья… Здесь медь, там алюминий, но везде разочарование.
Редон ворчливо подытожил:
— Да, невесело. Мечты на ветер. Раз «Золотого моря» нет, так и гнаться вроде не за чем.
— Лучше всего о нем больше не думать, — как всегда разумно решила Марта. — Забудем, согласны?
— Конечно, — поддержала ее подруга. — Забудем о прошлом и заглянем в будущее.
— Ты права, моя девочка, — вздохнул Дюшато, — твои слова возвращают меня к действительности. Я совсем с ума сошел, обвинив индейца в обмане. Ему обещано вознаграждение, нельзя нарушать слово, не так ли?
Все поддержали. Тогда Дюшато, повернувшись к неподвижному, как изваяние, краснокожему, сказал:
— Брат, ты сдержал слово. Не твоя вина, если мы не поняли друг друга. Видишь эти сани с собаками, провизией и инструментами? Они твои, ты их заслужил.
Подобный подарок в Заполярье, такие богатства! Для индейцев, у которых почти нет собственности, это было неслыханно. Нагруженные нарты делали его самым богатым во всех окрестных стойбищах, эдаким арктическим Ротшильдом! Серый Медведь был потрясен. Минуту постояв неподвижно, он бросился к собакам, стал их ласкать, приподнял сани и обернулся к кучке людей, наблюдавших за ним с дружескими улыбками:
— О добрые белые… Серый Медведь никогда не забудет… Краснокожий друг белого… Прощайте!
Не медля и минуты, индеец прикрикнул на собак и скрылся в темноте.
— А что нам делать? — вздохнул Редон.
— Как можно скорее вернуться в Медвежью пещеру, — ответили все разом.
ГЛАВА 6
Стая волков. — Бой. — Резня. — Редон греет себе пальцы. — Отступление. — Страшный пир. — Новое нападение. — Катастрофа. — Тягловая сила. — В Медвежьей пещере. — Пропавшие.
Возвращение внушало страх. Мороз держался не менее 50°, ясное небо не предвещало потепления. Надежда и возбуждение, поддерживавшие силы друзей на пути к «Золотому морю», улетучились. Все, даже неутомимые канадцы почувствовали усталость и страшный холод. Люди угрюмо плелись по белой равнине, как разбитая армия после тяжелого поражения. Казалось, сама природа ополчилась против них: еще одним испытанием на прочность по дороге назад стало нападение волков.
Арктические волки занимают особое место в зверином царстве. Быстрые как ветер, жестокие и злые, всегда голодные, они обладают удивительным чутьем и улавливают запахи живого на расстоянии нескольких километров.
В темноте, окружавшей путников, послышался хриплый вой, прерываемый коротким лаем.
— К оружию! — услышав грозные голоса, воскликнул испуганно Дюшато, а он был неробкого десятка.
На Севере не расстаются с ружьем, носят его заряженным через плечо. Так что мужчины были готовы к бою. Ружья девушек лежали на нартах на расстоянии вытянутой руки. Собаки, услышав вой, сразу остановились и сбились в кучу за нартами. Снова раздался голос канадца, призывавшего беречь патроны.
В сумерках появились движущиеся тени, вспыхивали раскаленные угольки глаз. Волков было много, не менее двухсот. Издав охотничий клич, они бросились на людей. Мужчины и девушки расположились полукругом, наставив на нападающих скорострельные ружья с боем на пятьдесят метров. Выстрел Дюшато свалил первого волка. Затем одновременно заговорили несколько ружей, и полдюжины матерых хищников ткнулись головами в снег. Грохот выстрелов и огонь, вырывавшийся из дул, напугали стаю, она в нерешительности остановилась.