Между тем часа в два утра молодые девушки почему-то пробудились и, удивленные окружающей тишиной, медленно поднялись с мест. Жанна первая, покинув то, что Редон в шутку называл дамским купе, направилась к мужскому отделению и принялась звать отца, не понимая, каким образом деятельный канадец, всегда встававший раньше других, мог спать столь глубоким сном.
— Ну, отец, вставай! Солнце уже высоко!
В ответ не раздалось ни шороха, ни даже лая собаки, обыкновенно очень чуткой.
Молодую девушку охватил страх; звенящим от отчаяния голосом она позвала подругу.
— Марта! Идите скорее… несчастье… О Боже мой!.. Я боюсь!..
Марта быстро подбежала к палатке и, войдя в нее, при виде пяти неподвижных, как трупы, мужчин испустила горестный крик.
— Мертвы… О!.. Нет… это невозможно!
Обезумев от ужаса, она бросилась в глубь палатки и остановилась, пораженная каким-то запахом, напоминавшим запах хлороформа. В то же время ее подруга обнаружила отсутствие лошадей.
— Полицейские уехали!
Подозрение закралось в сердце Марты, невольно спрашивавшей себя, чем объяснить это внезапное исчезновение; однако рассуждать было некогда. Призвав на помощь все свое хладнокровие, она закричала подруге:
— Воздуху!.. Нужно воздуху!.. Скорее!.. Вынесем их отсюда!
С откуда-то взявшейся силой обе девушки вынесли из палатки по очереди всех мужчин и положили на землю. Тела были еще теплые.
— Жанна!.. Холодной воды… Бегите, пожалуйста!
Пока канадка, захватив кружку, бегала к соседнему ручью, Марта расстегнула вороты больных, обнажила их грудь и стала растирать, но вскоре пришла в отчаяние, видя бесполезность этих усилий. Наконец, когда возвратилась Жанна с водой, она, намочив платок, стала прикладывать его к неподвижным лицам.
— Делайте то же, Жанна, трите сильнее! — сказала она подруге.
Розоватый оттенок показался на коже Лестанга, и девушка, пытаясь вспомнить некоторые правила гигиены и помощи раненым, решила применить искусственное дыхание. Она нажимала на грудь старого рудокопа, чтобы уменьшить объем легких, потом внезапно отпускала, желая вызвать сильный вдох. Средство оказалось действенным, старик стал слабо шевелиться. Теперь очередь была за Леоном.
Руки молодой девушки дрожали при прикосновении к доброму, преданному другу. Язык его был слегка сжат зубами, и пульс почти незаметен. С изобретательностью, удивившей ее саму, девушка схватила железную ложку, всунула ручку между челюстями, с силою раскрыла их и, не зная, что делать, влила большой глоток виски в рот. А нужно заметить, Леон употреблял только воду. Потому, как только горячительный напиток коснулся рта и обжег его, горловые мускулы молодого человека подернулись и живот слегка поднялся. Тотчас после этого кровь хлынула к лицу, легкие наполнились воздухом, тело порозовело, глаза открылись, — и Леон внезапно ожил.
Энергичным усилием он поднялся на ноги и при виде молодой девушки, улыбавшейся сквозь слезы, нетвердым голосом произнес:
— Мадемуазель Марта, я спасен вами, благодарю!
Тут Фортен заметил других мужчин, все еще распростертых на земле, и Жанну, смачивающую их свежей водой. Ему тотчас же пришла в голову мысль об отравлении ядовитыми газами, вырвавшимися из почвы.
— Задохнулись? — спросил он молодую девушку.
— Покушение, полисмены исчезли… Проснувшись, мы нашли вас умирающими!
Леон тотчас поднялся, дотащился до Жана, насильно открыл ему рот, схватил пальцами, обернутыми носовым платком, язык его и произвел несколько ритмичных движений. Это средство, лучшее при удушье, подействовало очень быстро и возвратило к жизни молодого человека.
В то время как Марта занялась старым рудокопом, а Жанна своим отцом, Леон принялся за Редона. Опять вытягивание языка сделало чудо, но потребовало от еще слабого Леона доброй четверти часа труда.
— А Портос? — вспомнили о собаке. Однако оказалось, что ньюфаундленд отлично обошелся без врачебной помощи. Он явился из глубины палатки, зевая и шатаясь, как пьяный. Собака присоединилась к людям, старавшимся прийти в себя.
— Где же полицейские? — спросили, едва ворочая языками, канадец и репортер.
— Уехали!
Этот отъезд, слишком похожий на бегство, показался всем более чем подозрительным.
— Лишь бы они не обокрали нас! — воскликнул Леон.
Эта же мысль обеспокоила и других, и все нетвердыми еще шагами бросились осматривать кладовые под своими постелями. Они, как известно, были пусты. Только присутствие молодых девушек удержало поток проклятий, готовых было сорваться с губ компаньонов. Но от этой сдержанности ярость не уменьшилась.
— Нас провели самым жестоким образом! — вскричал Дюшато.
— Но глупее всего, — пробурчал Редон, — что мы обобраны в тот момент, когда журналы Доусона публикуют наши интервью, наши портреты, наши фотографии, когда всякий завидует нам, принимая за счастливейших, сказочных владельцев знаменитого гнезда самородков!
— Лучше внушать зависть, нежели жалость! — философски вмешался Леон Фортен. Мы поквитаемся, добыв новые богатства!
— Болтай себе на здоровье! — возразил на это с комическим оттенком Редон. — Неужели ты думаешь, что найдется вторая землеройка, которая, зарывшись во вторую нору, натолкнет Портоса на второе гнездо?
— Как знать?! — прервал загадочным тоном Леон Фортен. — Я сам мог бы действовать, без Портоса.
— Так не теряй же времени и поищи! Скучно заносить в разряд убытков великолепную груду золота, похищенного полицейскими чинами! А я находил их такими добряками!
— Ну дай же мне начать поиски!
— Ты хочешь остаться один?
— Да!
С этими словами Леон повернулся спиною к остальным членам группы и стал медленно пересекать клем по всем направлениям. Время от времени он наклонялся, потом на минуту становился на колени и вскоре продолжал поиски, вызывая живой интерес друзей. Он работал около часа. Потом утомленный, покрытый потом, возвратился к палатке, где его ждал накрытый стол.
Фортен сохранял непроницаемость, заставлявшую девушек улыбаться, но раздражавшую мужчин и особенно Редона.
Завтрак затянулся. За исключением Марты и Жанны каждый чувствовал боль в конечностях и затрудненное дыхание. К физическим последствиям хлороформа присоединялось еще и уныние по поводу кражи. Наконец, Редон, будучи не в силах сдерживаться, воскликнул:
— Ну!.. Пожалуйста, скажи нам о золоте. Что ты нашел?
— Клем почти везде имеет золото, но в малом количестве!
— Ах, Боже мой! Мадемуазель Марта, ваш клем плох! Итак, ни малейшего гнезда самородков?
— Я нашел кое-что, но не смею раскапывать. Слишком боюсь неудачи!
— Напротив, возьмем кирки и лопаты, осмотрим место, и дело с концом! А ты, дружище Портос, сопровождай нас!
Все семеро — мужчины, женщины и ньюфаундленд — быстро оставили палатку и отправились к месту, указанному Леоном.
Последний, слегка побледнев, кусал свой длинный ус и казался сильно взволнованным. Конечно, в нем сказывался обыкновенный человек, который никогда не может равнодушно смотреть на золото. Но ученый имел и другую причину волноваться: он хотел знать, чего же в действительности стоит его открытие — открытие особого металла, притягивающего золото.
ГЛАВА 8
Новое открытие. — Не случайность. — Гнездо самородков. — Редон пал духом. — Избалованный счастьем. — Золотая буссоль. — Периодический закон Менделеева.
Итак, Фортен направился к клему в сопровождении всей компании, включая и девушек; все были крайне заинтригованы поведением молодого ученого. Дюшато просто решил, что Леон не в своем уме, увидев, как тот ходит и размахивает своим брелоком. Старый канадец, с двадцатилетнего возраста бывший на золотых приисках и принадлежавший к числу самых опытных рудокопов континента, напоминал сейчас тех крестьян, которые, слушая речи профессора земледелия, говорят под сурдинку:
— Посмотрите, этот прекрасный господин из города хочет научить нас, как выращивать морковь и капусту!
Группа пересекла клем и пошла к западной границе его, до которой едва осталось два метра.
— Здесь! — произнес немного дрожащим голосом Леон, обозначив место крестом, начертанным на почве.
— Ну, будем рыть! — сказал Редон, делая первый удар киркою.
Старый канадец пожал плечами и, обращаясь к Дюшато, заметил вполголоса:
— Нет!.. Это детская затея… Ничего не найдут!
Тот понимающе кивнул, как бы говоря: «Э, я и сам хорошо знаю! Но что делать, если это доставляет удовольствие нашим землякам!» — и принялся за работу.
Рыли уже полчаса. Яма увеличивалась в ширину и в глубину. Через минуту должен был начаться ледяной слой. Вдруг лопата журналиста наткнулась на что-то твердое и издала отчетливый звук.
— Что это?
Старый рудокоп, бросив свою кирку, наклонился и, подняв небольшой ком, вскричал от изумления:
— Боже!.. Золото!..
Потом, будто взятый предмет жжет его, он бросил к ногам Фортена прекрасный слиток золота, величиной с каштан.
— Черт возьми! — вскричал, в свою очередь, Редон, разрывая рукояткой своей лопаты кусок земли. — Жила возвращается! Браво! Мы вновь разбогатеем!
— Опять счастливый случай, или француз приходится сродни дьяволу?!
Леон подобрал слиток, поднес Марте и с улыбкой сказал:
— Надеюсь, мадемуазель, здесь нет ни малейшей случайности, как думает наш бравый товарищ!
— Кажется невероятным, но я верю вам!
— Это чисто научное открытие, смысл которого, если позволите, объясню немного позднее.
— А мне, месье Леон, скажете? — спросил Жан, внимательно смотревший на слиток в руке сестры.
— Да, друг мой, на случай несчастья я хочу вас сделать своим наследником, а это наследство сделает вас царем золота!
— О, не говорите так, прошу!
Восклицание Дюшато прервало эту беседу, шедшую вполголоса.
— Еще слиток!.. Меньший по величине, но такой же чистоты!
Действительно, второй кусок золота был величиною с орех.
— Еще один! — На этот раз кричал старый рудокоп Лестанг.