— Жанна! Жанна, где ты? Где вы? — восклицали одновременно Дюшато и Редон.
— Марта! Жан! — звал Леон.
Ни звука, ни слова в ответ.
— Лестанг! Лестанг! — кричали несчастные.
— Я здесь! — отозвался старый рудокоп. — А молодежь-то где? Господи Боже! Да где же они?
— Огня! Огня! Скорее огня! — кричал Редон.
У каждого были постоянно при себе кремень и огниво, коробка спичек и свеча в маленьком футлярчике. Канадец проворно зажег фитилек и прежде всего осмотрел постели. Постель Жана не только была пуста, но и совершенно холодна, как и постели обеих девушек. Это необъяснимое исчезновение товарищей до того поразило друзей, что они даже забыли на мгновение о страшном взрыве.
Мужчины направились к выходу, но, к их удивлению, он был завален громадными обломками. Несчастные оказались теперь заживо замурованными в этой пещере.
— Черт побери! Что же случилось здесь? — воскликнул журналист.
— Вероятно, произошел какой-нибудь геологический обвал. Но у нас есть орудия, дружно примемся за дело, отроем себе выход и…
— Да разве ты не чувствуешь запаха? — прервал его встревоженным голосом Леон. — Запаха динамита!
— Да, да… Но неужели ты полагаешь, что был умышленный взрыв? Кто же мог это сделать?
— Кто?! Да те, кто увез наши сани, похитил наших дорогих спутниц и Жана…
— Эх, черт возьми! Весьма похоже, это дело рук «Красной звезды»!
— Да, я тоже так думаю! — сказал Леон.
— Как бы то ни было, нам следует как можно скорее выбраться отсюда! Где наши заступы и кирки?
— Да я же тебе говорю, они унесли решительно все: и оружие, и инструменты, и съестные припасы, словом — все!
— Будем искать лаз, — заявил решительным тоном Дюшато, — здесь обитали двое медведей, следовательно, в пещере должен быть еще и другой выход!
— Весьма возможно! Прежде всего осмотрим коридор, из которого проникли к нам в пещеру медведи. Я пойду вперед, следуйте за мной, друзья! — произнес канадец.
Они вышли в коридор. Вначале он был широкий и высокий, но потом суживался так, что местами несчастные боялись задохнуться от недостатка воздуха. Наконец, они очутились в своего рода яме, где можно было стоять во весь рост. Яма эта имела от двух с половиной до трех сажен в диаметре и вся оказалась устланной мягким мхом, на котором еще валялись там и сям обглоданные кости.
— Это спальня медведей, — объявил Лестанг. — Как видите, зверь любит удобства! Какая у него мягкая постель!
Стены ямы состояли из сыпучего песка, и Редон, проведя по ним ладонью, заявил:
— Будь у нас когти, как у медведей, мы могли бы прорыть себе выход!
— Ничего не поделаешь! — проговорил Леон. — Выхода нет: я осмотрел все!
— Надо осмотреть еще и другой коридор! — произнес Дюшато. — Не отчаивайтесь!
Они снова отправились на поиски и, наконец, вышли в главный круглый зал пещеры. Второй коридор располагался гораздо ближе к месту взрыва и потому значительно больше пострадал: свод его был сильно расшатан, некоторые глыбы над проходом едва держались, поэтому, прежде чем решиться войти сюда, наши друзья сочли необходимым удалить их. Леон, как самый сильный и самый рослый, принял эту задачу на себя.
— Берегись! — крикнул он, захватывая руками одну глыбу.
Все посторонились. Раздался треск, шум. Когда поднятая пыль немного улеглась, из уст наших друзей вырвались крики изумления — им под ноги упала целая груда мутно-желтых камней, величиной с два здоровенных кулака. При свете одной свечи, бывшей в руках путешественников, трудно было разобраться, сколько тут золота — на целые миллионы или миллиарды. У всех мелькнула одна и та же мысль, а высказал ее Лестанг: «Мать золота»!»
На этот раз привычный глаз рудокопа не ошибался: это было действительно золото, чистое золото, а не «желтое железо» простодушного индейца.
Старик набросился на эти глыбы, прижимая их к груди, смеясь и плача, словно ребенок.
— Да… да… это она, которую я так искал и уже не надеялся найти. Теперь можно умереть спокойно… О, чудо!..
Несмотря на весь ужас своего положения, и остальные невольно поддались странному, опьяняющему обаянию золота. Всех невольно тянуло взглянуть на эти сказочные богатства. Поль Редон и Леон зажгли свои свечи, чтобы как следует насладиться волнующим зрелищем. Перед этими грудами сокровищ все забыли про грозящую ужасную смерть: любящий отец забыл про свое дитя, единственную дочь; бескорыстные, в сущности, и прекрасные молодые люди — про своих исчезнувших невест. Все было забыто, душу поглотило какое-то безотчетное чувство алчности.
— Глыба эта свалилась оттуда, — точно в бреду, бормотал Лестанг. — Там может быть, есть еще золото… много!
Несчастному рудокопу уже показалось мало этих миллионов, мало всех этих несметных богатств, валявшихся под ногами; он простирал дрожащие от волнения руки к своду, сверкающему самородками при свете поднятой вверх свечи! О! Сколько золота! Его так много, что больно глазам! Дикий порыв безумия снова готов был охватить этих людей, но Дюшато и двое молодых людей очнулись все-таки от золотого бреда и вспомнили о дорогих их сердцу существах.
— О, Жанна, дитя мое ненаглядное, где ты? — воскликнул несчастный отец.
— Марта, это все было для вас! — прошептал Леон.
— Какая злая насмешка судьбы! Теперь, став царями золота, мы пойманы здесь, как в ловушке, зарыты, замурованы!
— Надо придумать что-нибудь, если не хотим умереть от голода!
— Умереть! Кто произнес это страшное слово? — воскликнул Лестанг. — Теперь, когда мы нашли «Мать золота», — умереть?! Нет!..
«А ведь моя стрелка была права, — подумал Леон, — ясно, почему она оставалась неподвижной — здесь повсюду золото».
Наконец, и старый золотоискатель пришел в себя и понял весь ужас положения: эти архимиллионеры были несчастнейшими из людей! У них не было ни капли воды, ни крошки пищи, все они легли спать без ужина, и голод уже напоминал о себе. Время шло, а выход из пещеры не находился: второй коридор также оказался заваленным обрушившимися обломками. Видя, что все их усилия не приведут ни к чему, Леон мрачно произнес:
— Нет, друзья, то, что наделал динамит, можно ликвидировать только динамитом же, а у нас его нет!
— Стало быть, остается только ожидать помощи извне?
— Да, но могут пройти десятки лет, прежде чем явится эта помощь! — с горькою усмешкой отвечал Леон.
— Может случиться и невозможное! — произнес Лестанг. — А Жан, а наши барышни?
— Они, быть может, сильнее нас нуждаются в помощи!
— А мне кажется, тот, кто на воле, сможет помочь тем, кто в заключении!
— Дай Бог, чтобы все стало по-вашему! — проговорил с глубоким вздохом Дюшато.
ГЛАВА 8
Подвиг лицеиста. — Человек и собака. — След. — Под сенью шатра. — Бандиты и их жертвы. — Мертвецки пьяные. — От жизни к смерти. — Новый подвиг Жана. — Те, кого не ожидали.
Встревоженный сердитым ворчаньем Портоса, Жан, наконец, как мы помним, преодолел свой сон и в сопровождении собаки выбрался из пещеры, чтобы посмотреть, в чем дело. Он прошел уже саженей двести, когда вдруг спохватился, что при нем нет ни оружия, ни даже простой палки, а близко, может быть, бродят волки. Едва он успел об этом подумать, как Портос, вырвавшись, с громким, яростным лаем кинулся вперед. Вслед за этим из мрака раздался чей-то резкий и странный голос.
— Да возьмите же вашу собаку: мы — друзья!
— Люди… здесь?! — удивился молодой человек. — Портос! Ко мне!
Собака с видимой неохотой повиновалась, но продолжала рычать; скоро Жан ясно смог различить очертания пятерых мужчин, укутанных в теплые меховые одежды. Один из них обратился к юноше по-французски, но с сильным английским акцентом.
— Мы — золотоискатели; сани и собаки немного поотстали! Возвращаемся в Доусон-Сити и ищем, где бы укрыться на ночь!
Голос незнакомца показался знакомым Жану, и какое-то предчувствие подсказало, что перед ним — враги. Тем не менее он вежливо отвечал:
— Здесь неподалеку пещера, где отдыхают мои спутники! Если хотите, провожу вас туда!
С этими словами он кинулся к товарищам, надеясь поднять тревогу. Но — увы! — его окружили со всех сторон.
— Уложите молодого волчонка на месте! — крикнул тот же жесткий голос. — Это братец той барышни, я признал его!
Сильный удар в голову оглушил Жана; инстинктивным движением он протянул было руку вперед, но тут же упал, шепча: «Они убили меня… Марта! Леон! Я умираю!»
Верный Портос с остервенением кинулся на злодеев, но их, вооруженных ножами, было слишком много, — верный пес упал почти замертво подле своего безжизненного господина.
— Юнец, думаю, готов? — спросил кто-то из шайки.
— Этот молокосос? — презрительно переспросил кто-то из бандитов. — Я не таких разом отправлял на тот свет!
И они поспешили далее, оставив на снегу, в луже крови, несчастного мальчика и его верную собаку.
Однако Портос остался жив. Эти громадные сильные собаки вообще очень живучи. Вскоре он стал шевелиться, сопеть, чихать и, наконец, совершенно пришел в себя. Увидев рядом своего хозяина, пес стал лизать ему лицо, отогревать своим дыханием, но так как это не действовало — юноша не оживал, — умная собака стала разрывать вокруг снег и всем своим телом прижалась к раненому как можно ближе. Вдруг раздался глухой подземный гул, затем звук страшного взрыва, почва заколыхалась, дрогнула; юноша внезапно очнулся, и слабый крик вырвался из его груди. Портос, услыхав этот крик, стал всячески выражать радость, визжать, ласкаться. Сделав над собою усилие, Жан разом припомнил все, — и ужас охватил его при мысли о страшной опасности, настигшей, наверное, товарищей. Он хотел встать, бежать к ним на помощь, но не мог подняться: подтаявший под ним снег снова успел оледенеть; меховые одежды примерзли, и, несмотря на все усилия, он остался неподвижен. Сознание своей слабости и беспомощности вызвало невольные слезы у смелого юноши.