Нос – самое чувствительное место медведя. Он заревел и расставил лапы в стороны. Он мог бы, как яйцо, расплющить голову демона, мог вспороть его живот и с наслаждением сожрать внутренности… Его жажда убивать была равна жажде, испытываемой Тораком.
А Торак наконец получил возможность схватиться с демоном, который напал и мучил его подругу. Но только в этот миг Торак был внутри самого сильного охотника Леса.
Он обеими лапами кинулся на Наигинна, тот увернулся и попытался отмахнуться дубиной.
О Ренн демон уже забыл, думал только о том, как сбежать и спасти свою шкуру.
На мгновение встретился с медведем взглядом, и его блеклые глаза чуть не вылезли из орбит.
– Я знаю, ты там! Но я – твой сородич, помнишь об этом? Убьешь меня – и навсегда станешь изгоем, никогда не сможешь снова быть с Ренн!
Красный туман застлал глаза Торака, но останавливаться было нельзя, он должен разорвать демона на куски…
Медведь замер в нерешительности, красная пелена упала с глаз Торака.
Дальше все происходило очень быстро, но казалось, что тянется целую ночь.
Торак видел, как Дарк встал на колени. Лицо его было окровавлено, но он принялся дуть в дудочку из кости маммута.
Ренн невероятно быстро пускала в небо одну стрелу за другой, они летели к звездам, и наконечник каждой стрелы грозил впиться в оперение той, которая мчалась впереди.
Торак почувствовал укол в сердце. Он понял, что этого недостаточно, потому как у них не было необходимого для завершения обряда.
Самые яркие души.
Ходец сказал: «Если самые яркие души Леса смогут направить стрелы в цель, они вернут Первое Дерево и мир спасется».
Волк, забираясь на плоский камень, чтобы спасти сестру по стае, услышал поднимающийся к небу голос поющей кости.
А потом увидел медведя, который, покачиваясь, стоял на задних лапах, и почувствовал, что тот не нападает на сестру по стае, а, наоборот, ее защищает.
Демон тоже это понял и сбежал вниз к собакам и скользящим веткам. Волк хотел помчаться в погоню, но потом сестра по стае начала запускать в небо Длинные Летающие Когти. Сестра по стае запускала их так быстро, что они превратились в светящуюся арку, и Волк наконец понял, почему она оставила Большого Бесхвостого. Она пыталась вернуть Светящееся Дерево.
Длинные Когти не могли долететь до Светящегося Дерева, не могли взмыть так высоко.
И тогда Волк с уверенностью, которую бы сам не смог объяснить, но такое с ним порой случалось, задрал морду и завыл. Он выл так, как никогда прежде, его вой с каждым выдохом помогал Длинным Когтям подниматься сквозь Темноту, которая скрывала Светящееся Дерево.
Ренн услышала вой Волка, и глаза защипало от слез.
«Голос из Тех Времен станет Песней Настоящего. Если самые яркие души Леса смогут направить стрелы в цель, они вернут Первое Дерево и мир спасется».
Так сказал Ходец.
И вот самые яркие души Леса запели, и песня их была быстрой, как горная река. В ней звучали сила Моря и красота снега, тепло любви и многообразие жизни Леса. Все это сплелось в сияющую нить чистейшего звука, и звук этот, как по радуге, понес стрелы далеко за звезды.
Ренн опустилась на колени, Дарк, забыв о дудочке из кости маммута, которую все еще держал в руке, сел и прислонился спиной к камню.
Они слушали и, не отрываясь, смотрели в небо, отчаянно надеясь увидеть хотя бы слабый зеленый проблеск, который подсказал бы, что у Ренн получилось.
Все еще стоя на задних лапах, медведь в недоумении слушал вой Волка, а Торак внутри его почувствовал, как жажда крови исчезает, словно пятно грязи под потоком чистой родниковой воды.
Он увидел, как далеко внизу Наигинн бежит на собачьей упряжке, а Избранные, словно онемевшие, смотрят ему вслед.
Торак почувствовал, как медведь немного испуганно фыркнул.
«Что происходит? Как я здесь оказался?»
И потом, продолжая фыркать, встал на все четыре лапы и начал спускаться в Лес.
Глава 29
Ренн снилось лето в священной долине.
По камнепаду быстро текла новая река и заполняла водой впадину от удара Звезды-Молнии. Впадина превратилась в прекрасное озеро, которое сверкало от стай рыб. Лес шелестел, давая приют охотникам и добыче. За озером разрасталась новая священная роща: молодые падубы кольцом окружили крепкие и упорные проростки дуба и тиса. Они росли, и с ними зарождалось новое зеленое сердце…
Когда Ренн проснулась, ей показалось, что она спала в гнезде из теплого меха. Где-то неподалеку насвистывали чижи. Еще в полудреме, Ренн не могла открыть глаза и просто лежала, слушая чижей и наслаждаясь послевкусием прекрасного сна.
Чижи?
Ренн распахнула глаза. Получалось, она вернулась в еще не сгоревший дотла Лес?
Над Ренн склонилось жутковатое по виду лицо. Лысый череп залеплен желтой глиной, изрезанная шрамами кожа напоминает древесную кору. Все это сначала пугало, но карие с зелеными крапинками глаза улыбались.
Ренн встрепенулась и приподнялась:
– Где Торак? Дарк? Мой лук? Где они? Они целы?
Женщина из племени Зубра мягко надавила ей на плечи и уложила обратно.
– С ними все хорошо, увидишься позже. Но сначала ты должна поесть.
Женщину звали Аксаш, и ответа «нет» она не принимала. Просто сидела рядом и смотрела, как Ренн с аппетитом ест из миски тушеные грибы, которые были приправлены редкими кусочками бельчатины.
Ренн, пока ела, пыталась восстановить в памяти происходящее после обряда.
Вспомнила, как снегом останавливала кровотечение из раны у Дарка на голове, а потом тащила его на себе вниз по склону камнепада.
Вспомнила, как удивилась, когда увидела, что Йаким и сотоварищи присматривают за Тораком. Вернее, они не присматривали, а изумленно таращились на Торака, пока он сидел, прислонившись спиной к останкам Великого Тиса, бормотал что-то себе под нос и водил по сторонам невидящими глазами.
У Ренн не было сил на объяснения: мол, Торак умеет отправлять свои души блуждать, но этого и не потребовалось.
Избранные видели, как Торак сбежал с табуном священных лошадей, и больше не верили в то, что он – Сдирающий Кожу. А она… Они видели, как она совершала обряд. А Дарк и его белая самка ворона сразу вызвали их уважение.
Но что важнее всего, они узнали правду о Наигинне. Он не был Великим Вождем. Он был ледяным демоном, который на самом деле не имел власти над медведями и в страхе бежал, встретившись с хищником.
Как они могли так ошибаться?
После этого Ренн мало что помнила. Разве только то, как ее несли на носилках…
Спросила Аксаш, как долго она спала.
– Долго, – ответила Аксаш. – Мы напоили тебя настойкой, ты столько сил потратила на колдовство, тебе надо было хорошенько выспаться.
– А я думала, Избранные считают колдовство злом.
Аксаш виновато опустила голову:
– Так было, но теперь нет. И мы больше не Избранные, мы снова стали разными племенами.
И только тут Ренн поняла, что Аксаш не измазана мелом, у нее в ушах были красные кольца из коры ольхи, одежда – из коричневого меха оленя, а амулет на груди – из золотистого рога.
– Но ведь это хорошо, что вы снова стали разными племенами? – спросила Ренн.
– Ты не понимаешь! Нас провел демон! Эта ноша всегда будет давить на плечи!
Аксаш умолкла, помрачнев лицом, и Ренн больше ее не донимала.
Дарка она нашла снаружи, он сидел у костра и вырезал фигурку из зеленого сланца, а рядом толпились детишки и собаки, которые с открытыми ртами наблюдали за его работой. Голова Дарка была умело перевязана бинтом из плетеных волокон коры, лицо такое бледное, как будто прозрачное, а под глазами – темно-синие тени.
Увидев Ренн, он криво улыбнулся и сказал:
– Торак в порядке, он сейчас с Волком в Лесу. Вот твой лук, я за ним приглядывал.
Ренн осмотрела старый лук и решила не рассказывать Дарку о своем сне. Она не была уверена в том, что действительно видела все эти цвета или потом их додумала. А это было важно, потому что сбывались только ее цветные сны.
Дарк вырезал фигурку, и Ренн, глядя на него, чувствовала неподдельный покой. Какая-то женщина отогнала детей и собак, но одна собака не убежала. Дарк рассеянно почесал ее за ухом. Собака напряглась, а потом слабо вильнула хвостом. Ренн догадалась, что ее никогда не гладили.
Неподалеку от костра три женщины снегом соскребали мел со сваленной в кучу одежды.
– Странные люди, – пробормотал Дарк. – Им прямо не терпится наказать себя за то, что поверили в Наигинна.
– А как насчет Сдирающих Кожу?
– Ну, это другое. Я пытался им объяснить, но они не в состоянии поверить в то, что боялись существ, которых на самом деле не существовало. В итоге сказал им, что Сдирающие Кожу нападают, только когда у них есть глаза, а я послал Арк, чтобы она их выклевала. Арк все сделала как надо, и больше Сдирающих Кожу нет. В это они поверили.
Ренн рассмеялась.
Потом они какое-то время сидели у костра, наслаждались теплом от огня и светом зимнего солнца.
Ренн спросила, кого Дарк вырезает, и он ей показал. Это была маленькая, почти законченная фигурка бобра. Бобер сидел на задних лапах, а в передних держал крохотное зеленое яйцо. Яйцо Дарк вырезал из оставшегося от сердцевины осколка.
– Это чтобы помочь Лесу залечить раны, – сказал Дарк. – Я захороню его в священной роще.
Ренн не хотелось думать о той ночи или о Наигинне, который убежал на собачьей упряжке…
– Они нашли в пещере его одежду из медвежьей шкуры, – тихо сказал Дарк. – Все сожгли.
– А сам Наигинн?
Дарк покачал головой:
– Они проследили его следы до Челюстей Глубокого Леса, а потом след потеряли. – Он немного помолчал и добавил: – Риалви тоже исчез.
– О Дарк.
– Мог пойти за своим вождем, – без выражения сказал Дарк. – Или вернулся в Горы. Мне все равно.
Но оба знали, что это не так.
Ренн сказала, что собирается найти Торака, и спросила, не хочет ли Дарк пойти с ней. Почувствовала облегчение, когда он сказал, что не хочет. А потом ей стало неловко – ведь он мог догадаться, что она хочет уйти без него.