Гномий маг отступил, губы его затряслись, во взгляде мелькнул откровенный страх.
– Прорываемся! Шпоры! – быстрее всех сориентировалась в ситуации Саттия.
Олен послушался, не задумываясь, едва успел схватиться за поводья. Кусака заржал и рванул вперед, один из гномов-воинов успел отскочить, другого сбило наземь. Мелькнуло злое лицо седовласого предводителя, и обитатели гор остались позади. Сбоку выдвинулся серый мерин Бенеша с прижатыми ушами и вздымающимися боками.
Грудь его работала как мехи. Сам ученик мага выглядел так, словно получил сковородкой по голове – глаза выпучены, на лице ошеломление.
– Стоп! Хватит! – крикнула Саттия, когда они спустились в низину, и под ногами лошадей заплескала вода ручейка. – Еще коней запалим.
Всадники перешли на шаг.
– Что это было? – Олен поглядел на руку, на меч, без свечения кажущийся выточенным из обыкновенного льда. – Ты можешь объяснить?
– Нет, я никогда такого не видел… – залепетал Бенеш, – и учитель не говорил, да… если бы у меня имелись книги…
– Но книг нет, – оборвала его Саттия, – зато есть висящие на хвосте враги. Так что хватит болтать, и вперед.
Ехали быстро, но так, чтобы беречь лошадей. Постепенно темнело, дождик капал то сильнее, то слабее. Лес тянулся и тянулся без малейших признаков человеческого или иного жилья. Попадались болота, воздух над которыми дрожал от кваканья. Комары то и дело пускались в погоню за всадниками, зудели над ухом, потом отставали. Но на смену им являлись новые.
– Места тут дикие, и я их не знаю, – проговорила Саттия, когда стало так темно, что дорогу удавалось различить с большим трудом. – Так что лучше, наверное, остановиться. А то заедем еще куда-нибудь.
– Но темно… холодно… сыро… – донесся жалобный голос Бенеша. – Как тут можно ночевать?
– Я разведу костер. Это не так сложно, как кажется, – Олен нащупал на поясе сохраненный во всех передрягах мешочек с трутом и огнивом.
Проехали шагом еще около полумили, затем свернули к небольшому холму, на вершине которого почва оказалась посуше. Олен выбрал место, где пламя не будет видно с дороги. Спешились, привязали лошадей и принялись собирать хворост. Когда набралась большая куча, он выбрал тончайшие веточки. Стукнул огнивом, и слабенькие желтые огонечки заплясали на дереве.
– Я прослежу, чтобы разгорелось, а вы пока наломайте лапника. Не спать же на голой земле?
– Спать? Вряд ли я смогу тут даже задремать, – вздохнул Бенеш, но покорно ушел во тьму вслед за Саттией.
Некоторое время оттуда доносился треск и приглушенные голоса. Когда девушка и ученик мага приволокли охапку еловых ветвей, костер пылал вовсю, от него шло ровное, устойчивое тепло. Дрожащий оранжевый свет падал на лошадиные морды, на мокрые кусты. Из тьмы выступали древесные стволы, но дальше клубилась пронизанная шорохом падающих капель тьма.
– Ну так что, Бенеш, будешь ложиться? – поинтересовался Олен, глядя, как Саттия расстилает ветки ровным слоем.
– Нет, вряд ли… Это все так необычно, что со мной случилось в последние дни, да. Я не знаю…
– Тогда попробуй узнать подробности относительно знака твоего учителя. Это можно сделать, если я буду спать?
– Так даже лучше.
– Отлично. Ну и подумай насчет того, что сегодня было. Поизучай мой меч. – Олен зевнул, посмотрел в сторону костра, рядом с которым лежала толстенная лесина, от нее валил пар. – Как эта штука высохнет, сунешь ее в пламя. Будет греть неярко, медленно, до утра хватит.
Он развязал плащ, постелил его рядом с улегшейся Саттией. Захрустели ветки, Олен завернулся в накидку целиком. Некоторое время ворочался, ощущая боками «укусы» колючих веток, а затем провалился в сон. Поначалу тот был обычной смесью мутных видений, а затем…
… Олен точно проснулся, открыл глаза. Обнаружил нависающее над ним огромное женское лицо. Разглядел темную синеву зрачков, крохотные морщинки у уголков глаз, блестящую кожу щек, лба, а также небольшой шрам под нижней губой, пухлой и немного оттопыренной.
Женщина что-то сказала, но речь ее прозвучала как набор грохочущих звуков, лишенных всякого смысла. Она отклонилась, и Олен увидел комнату, очень большую, настоящий зал.
Сам Рендалл, судя по всему, лежал в кровати. Видел спинку, поднимающиеся от нее столбики светло-коричневого цвета, украшенные резьбой. На стенах мягко золотились ковры, потолок закрывал укрепленный на столбиках полог. Черный, с синими, белыми и зелеными блестками, он напоминал звездное небо.
Женщина улыбнулась и пошла к двери. Олен попытался шевельнуться, поднять руку, но не смог. Он повернул голову, чтобы оглядеться, и обнаружил, что до самых плеч замотан в плотную белую ткань. Сердце заскакало от страха, что неведомо как попал к врагам в плен, он дернулся и…
…проснулся по-настоящему.
Перед лицом колыхались усаженные зазубренными листьями ветки. На них висели прозрачные капли. Намокший плащ неприятно облеплял тело, над ухом назойливо зудел комар. Через его нудную песню прорывались потрескивания дров в костре и негромкие голоса.
Помимо желания Олен прислушался.
– Странные вещи ты говоришь, – заметила Саттия. Впору подумать, что мы влипли в очень серьезную историю.
– Похоже на то, – ответил Бенеш. – Это выглядит как… часть некоего плана, да. Непонятно только, кто его задумал.
– Харугот Безарионский? Ведь это он хочет убить Олена.
– Сомнительно. Слишком все сложно. Это… ну – ученик мага помялся, – Саттия… ты не ответишь мне на один вопрос?
Олен ярко представил, как по веснушчатой физиономии расползается краска смущения, как пунцовеют торчащие из рыжих волос уши.
– Отвечу, – несколько удивленно отозвалась девушка.
– Почему ты помогаешь Олену? Заботишься о нем, опекаешь? Сначала я думал, что вы… как сказать?.. пара, да. А потом увидел, что это не так.
– Ну спросил, – вопреки ожиданиям Олена, в голосе Саттии не прозвучало раздражения. – Мы столкнулись в общем случайно, и я узнала, что именно с ним происходит. Поняла, что держаться рядом с этим парнем – возможность принять участие в большом, серьезном деле, доказать всем, что я настоящий альтаро! – говорить девушка начала спокойно, а закончила яростно. – А если у меня не будет такого дела, то остается только одно – с позором возвращаться домой, к родителям и презрительным взглядам чистокровных! А этого, корни и листья, я хочу меньше всего!
– То есть он для тебя что-то вроде оправдания…
На этом месте Олен решил, что пора «просыпаться». Нарочито шумно зевнув, он потянулся и принялся выпутываться из плаща. Бенеш спешно замолчал, Саттия повернула голову и сказала:
– А мы уже собирались бросать в тебя шишками.
– Нет уж, спасибо, клянусь Селитой, – выпутавшись из влажной ткани, Олен натянул сапоги и подошел к костру. Протянул к нему руки. – Ты вообще спал, великий колдун? Узнал чего-нибудь?
Небо, как и вчера вечером, затягивали тучи. Дождь не шел, но между стволами клубился серый туман. С востока доносилось кукование кукушки, мягко шелестела на ветру мокрая, точно лакированная листва.
– Отогнать усталость – плевое дело для любого мага, – махнул рукой Бенеш. – Что насчет знака… ну, тут такое дело… одно я понял – метка поставлена в Безарионе.
– Ничего себе! То есть какое-то время я провел там? – Олен вспомнил ночное видение, очень похожее на всплывшее из глубин памяти детское воспоминание. – Но это невозможно!
– Магия не может врать. Нужно… это, поехать туда и все выяснить на месте.
– Боюсь, что в Безарионе меня первым делом просто прирежут, – Олен почесал впалый живот и с тоской подумал, что зря они вчера не купили еды в дорогу. – Ну а что насчет меча?
– Тут все еще хуже, – Бенеш виновато опустил голову. – Мои… ну, заклинания познания отскакивали от него, как стрелы от камня. Это… это чужая и странная магия, недоступная не только людям, но и эльфам, наверное, – и он с испугом посмотрел на Саттию.
– То есть, ты не сможешь сказать, что за сила вчера проявила себя через меня?
– Нет, но я…
– Тогда нечего трепаться, – вмешалась Саттия. – Седлаем коней и поехали. А то у меня живот прилип к спине, а у вас я думаю, и подавно. Да и сидеть на одном месте, когда за тобой гонятся, неразумно.
Втроем расшвыряли костер, вбили тлеющие угли в землю, а Олен сверху присыпал землей, чтобы кострище было не так заметно. Когда подошел к Кусаке, тот покосился на хозяина недовольно, всем видом изображая, что неплохо бы покормить верного скакуна отборным овсом.
– Мяу! – сказали у Олена за спиной, и он резко повернулся, чтобы столкнуться с взглядом золотистых, лишенных зрачка глаз.
– Рыжий!
– Вернулся, бродяга, – Саттия улыбнулась. – Где только шлялся, когда мы от врагов отбивались?
Стоящий трубой пушистый хвост дернулся. Кот подошел к Олену, и принялся с урчанием тереться об его ноги, без любых слов говоря, что виноват, но что больше так себя вести не будет. Кусака испуганно всхрапнул, посмотрел на Рыжего без всякого дружелюбия.
– Это… это кто? – спросил Бенеш потрясенно.
– Оцилан, но мы зовем его просто Рыжий, – Олен наклонился и почесал между ушами. Урчание стало громче, в нем появились надрывные нотки. – Он привязался ко мне в Вечном лесу.
– Это невероятно, да! Не может быть… Они же пропали тысячи лет назад… Как же?
– Мечей из кости йотунов тоже никто давно не видел, – Саттия хихикнула. – Чего замерли? Так и будете им любоваться?
Олен накинул на спину Кусаке потник, положил седло и затянул подпругу. Погладил нервно храпящего коня по морде и влез на него. Когда сдвинулся с места, Рыжий побежал рядом.
– Невероятно… – прошептал Бенеш, глядя на кота выпученными глазами. – Мне кажется, что я сплю.
– Это потому, что ты всю ночь бодрствовал, – сказал Олен. – Расскажи лучше, откуда мог вообще взяться этот меч?
– Оружие из костей умерших сородичей делали сами йотуны. Ну, давно… когда они были разумны… Кроме того, в тех обрывках хроник троллей и летописей сигранов, что попали к нам, упоминаются древние, но пропавшие ныне народы, владевшие этим искусством.