Несмотря на жару, они были закутаны в глухие плащи с капюшонами. Васель Ушастый шестым чувством, что присуще крысам и стражникам, ощутил приближение неприятностей. Он сплюнул в пыль, поправил шлем с небольшим гребнем на макушке и зашагал к телегам.
– Кто такие? Что везем? – первым к незнакомцам в плащах подошел Трох, стражник молодой, но нахальный, как зажравшийся кот.
– Ничего, – странный, шуршащий голос заставил его отступить на шаг. – Позволь нам проехать.
– Но так нельзя, вы должны заплатить пошлину… – забормотал Трох, пытаясь ухватить за хвост удравшую наглость.
Васель Ушастый могучей рукой отодвинул его в сторону, откашлялся и проговорил солидно:
– Всякий, въезжающий в Безарион должен назвать имя и заплатить пошлину. Разбойникам же, врагам консула и государства в город въезда нет.
– Мы не враги никому, – и вновь десятник не смог определить, кто из четырех сидящих в телеге существ говорит, – и не разбойники. А что касается золота – то с этим проблем не будет…
Васель Ушастый попытался заглянуть под капюшон ближайшего существа, но нашел там лишь тьму. По спине у него побежали мурашки, из глубин памяти всплыли сказки, слышанные еще в детстве – о древних, обитающих далеко на юге людях-змеях, пожирающих непослушных мальчиков…
– Вот, – прошипел один из чужаков, из рукава его высунулась рука, похожая на человеческую, но покрытая слизью и с перепонками между пальцев. В ней обнаружился брусок золота весом не меньше унции. – Этого хватит?
– Э… да, вполне… – десятник преодолел отвращение и взял слиток. Нечаянно тронул влажную, мягкую кожу, и от этого прикосновения по спине Васеля побежала дрожь.
Ни одно из существ в телеге не шевельнуло и пальцем, но кони сами тронулись с места. Телега покатилась вперед, за ней вторая и третья, закачались сидящие в них фигуры.
– Сохрани нас боги… – Трох брызнул горячим шепотом в ухо десятнику. – Это же нагхи! Доложим начальству?
– Ты с ума сошел? Тогда придется отдать добычу… – слиток золота, равный пятидесяти цехинам, приятно оттягивал карман. – Нет уж, мы как-нибудь сами. Надеюсь, эти… люди не натворят чего-нибудь.
Последняя из телег с нагхами проехала через ворота и исчезла из виду. Васель Ушастый посмотрел ей вслед и решил, что сегодня вечером он напьется до зеленых троллей.
Глава 13. Око Истины.
– Так, вот мы и пришли… – пробормотал Олен, под ложечкой у него засосало, а спина точно покрылась инеем. – Что делать будем?
Сражаться хотелось мало, убивать ни в чем не повинных людей – еще меньше.
– Вариантов немного, корни и листья, – Саттия поглядела сначала направо, потом налево, – укрыться негде, кроме школы, а выбраться из города нам не дадут.
– Если я выну меч, то все местные маги всполошатся, как лесные твари во время пожара, – Олен взялся за нагревшийся под солнцем эфес, – и вряд ли оставят мне столь необычную вещь.
– Погоди… он… твой клинок, – вмешался Бенеш, – он умеет скрывать себя, прятать собственное естество. Вспомни схватку с разбойниками. Я… мы, маги чуем волшебство, но этот меч иногда… как сказать? Пылает, пышет жаром… а в другое время ничем не отличается от обычной железки… да. Вот я могу почувствовать другого колдуна, только когда он действует. Если же ничего не делает, то не могу… И с мечом твоим то же самое. Понятно?
– Тогда пошли? – Саттия улыбнулась и посмотрела Олену прямо в глаза, грустно-грустно, словно прощаясь.
– Пошли, – сказал он.
И они двинулись вперед по Колдовскому Подбрюшью. Меж стражников началась суета, один из них со всех ног побежал прочь. Остальные выстроились в линию, подняли мечи.
– Сдавайтесь без боя, – предложил десятник, чей правый глаз скрывала черная повязка, а на шлеме виднелся короткий гребень.
– Как же, разбежались, – проворчал Олен и выдернул клинок. Солнце отразилось от матового серого лезвия, и яркая вспышка…
…яркая вспышка ослепила. Столб белого пламени поднялся к высокому куполу потолка и застыл, подобно диковинному фонтану. Орочий маг, рыжий и низкорослый, выкрикнул что-то на своем языке, и огонь стал прозрачным. В нем появилось чудное существо, похожее на громадного богомола.
Большие глаза равнодушно смотрели с овальной головы. Передние лапы, длинные и тонкие, топорщились шипами на локтях. Ноги были выгнуты в обратную сторону, как у кузнечика. Вытянутое тело, напоминающее бревно, покрывали округлые пластинки то ли чешуи, то ли брони. Фигура в огне поворачивалась, давая рассмотреть себя со всех сторон.
– Они называют себя тиренами, – орочий маг, чьи плечи выглядели бесстыдно голыми из-за отсутствия родовых татуировок, заговорил на языке людей, – о том, как мы столкнулись с ними, вам известно. За шесть лет сонмы таких существ появились в Опорных горах и начали спускаться на равнину. Двигаются они…
Человек, в чью память угодил Олен, сидел в высоком кресле с подлокотниками и спинкой. Такие же кресла стояли широким кругом, в центре которого и находился орк со столбом огня, а располагались на них самые разные существа. Тут были важные гномы в одеждах из шкур, с парадными топориками у пояса и с вплетенными в седые бороды кольцами. Рядом с ними надменно взирали на происходящее эльфы, черноволосые дети Великого леса, и уроженцы Мероэ, чьи кудри сверкали золотом. Вожди орочьих кланов соседствовали с магами людей, и подозрительно блестели алые глаза гоблинов.
Орк, вызвавший огненный столб, замолчал, и заговорил один из эльфов, очень высокий, в желтой одежде:
– Ты хочешь сказать, что эти существа несут угрозу всем нам?
– Да, именно так.
– Но разве последними явившиеся в этот мир люди уничтожили нас или вас, или гномов? – эльф поднял руку с коротким жезлом. – Да, мы воевали, и не раз, проливали кровь, и еще сойдемся на поле брани. Ну и что?
– Достопочтенный Акриаллон не понимает опасности, – проскрипел один из гоблинов, чей гребень на голове был белым – признак глубокой старости, – но ветви и листья не дают смотреть на небо… Как бы мы ни отличались, но женщина моего народа может сойтись с гномом, а дочь орка – с человеком, и у них родятся дети. Эти существа – столь же чужды нам, как сираны, тролли или нагхи…
Глухой голос разносился по просторному, круглому залу, порождал эхо в укрытых за колоннами из серого мрамора закоулках. Через высокие стрельчатые окна падал яркий дневной свет, бликами лежал на полу, составленном квадратными плитами из синего камня с белыми прожилками.
Гоблин замолчал, поднялся один из гномов. Кольца в его бороде издали негромкий лязг…
…лязг прозвучал над самым ухом, и Олен вздрогнул.
– Очнись! – крикнула Саттия отчаянно.
– Да… – рука дернулась сама, и ледяной клинок, в этот момент больше всего похожий на стальной, отбил чужой меч.
Где-то рядом зашипел Рыжий, и вслед за этим раздался крик боли. Олен вздрогнул еще раз, окончательно выныривая из видения в реальность, и понял, что около него кипит схватка. Саттия отражала натиск троих стражников, еще двое пятились от впавшего в бешенство оцилана. Бенеша видно не было, но он, судя по пыхтению, топтался позади и разумно не лез вперед.
Не успел Олен сообразить, что именно делать, как тело его начало действовать само. Удар нанес столь быстро, что меч превратился в размазанное серое пятно. Один из стражников, атаковавших Саттию, с изумлением уставился на обломок клинка в руке.
– Вперед, козьи дети! – сориентировался десятник, и до сего момента остававшиеся в резерве стражники двинулись на Олена.
Он краем глаза увидел, что Саттия свалила одного из противников, как кот ловко уворачивается от чужих выпадов. При одной мысли, что им могут нанести рану, ощутил бешеную злость и прыгнул вперед. Ледяной меч замелькал, нанося удар за ударом. Послышался такой лязг, словно в переулке перевернулась телега, груженая железными инструментами.
Несмотря на быстроту, Олен бился спокойно и обдуманно. Убивать стражников он не хотел. Поэтому останавливал смертоносные удары на полпути, менял их направление так, чтобы ранить или выбить оружие. Безарионские вояки топтались, усердно сопели и махали мечами, но сделать ничего не могли.
Подпрыгнув, пропустил удар под собой, и тут же гибким движением ушел сразу от двух клинков. Длинным выпадом достал десятника, вонзив меч ему в бок. Ребра треснули, предводитель стражников пошатнулся, на лице его отразилось удивление. Единственный глаз выпучился.
– Мяу! – сбоку выскочил Рыжий, комком рыжей шерсти и воющей ярости ударил одного из врагов в грудь. Тот отлетел назад, шлепнулся на задницу. Ремешок под подбородком лопнул, и шлем с лязгом запрыгал по мостовой.
Это оказалось последней каплей. Еще остававшиеся на ногах стражники дружно завопили и обратились в бегство. Лишившийся шлема ратник вскочил и помчался за товарищами. В переулке остался труп с перегрызенным горлом, двое оглушенных, кому Олен засветил по шлему, и трое раненых. Два пострадали от руки Саттии, а десятника завалил Рендалл.
Пять глаз с испугом и страхом глядели на клинок в руках девушки.
– Муррмяу! – гордо сказал кот и принялся деловито слизывать с морды кровь.
– Это мы что, победили? – несколько удивленно спросил Бенеш.
– Мне такая победа не нужна, клянусь Селитой, – Олен убрал меч в ножны. – Лучше бы они удрали сразу.
– Чего уж теперь? – Саттия наклонилась к Рыжему. – Дальше тебе с нами нельзя. Если хозяева школы тебя увидят, то наверняка захотят распотрошить. Приходи в гости ночью. Ведь ты найдешь нас?
– Мяу, – кот встал, встряхнулся и потрусил по переулку в ту сторону, куда убежали стражники. Пробегая мимо десятника, оскалил зубы и зашипел так, что одноглазый сделался цвета только что выпавшего снега. А оцилан проследовал к щели между строениями, где и скрылся.
– Теперь все, корни и листья. Можно идти, – сказала девушка.
За воротами открылся широкий двор, посыпанный желтым песком. В центре его торчал вкопанный столб с висящим на нем гонгом и лежащим у подножия билом. Позади двора виднелось большое здание, возведенное из белого камня. Над центральной частью поднималась башня с плоской верхушкой, но без зубцов.