Хватит!
Грудь сдавило так сильно, что я разрыдался. Здесь, в этом проклятом месте, только слезы позволяли дышать.
Но вода – или что это было – показала еще кое-что. Баэль в отражении играл. Я узнал эту самую длинную увертюру, – он исполнил ее, когда мы впервые пришли к Ледяному лесу. Опять возникло ощущение вечности. Слезы текли по щекам, когда я смотрел, как двигается смычок в руках Антонио. До моих ушей не долетало ни звука, но мелодия звучала где-то глубоко во мне. С того самого дня она не оставляла меня.
Вода текла под нашими ногами, отнимая дыхание и уводя все дальше в прошлое. Мы вернулись в те дни, когда еще никто не ступал на запретную землю Ледяного леса. Там, в самой чаще, спал он – хозяин этого места, властитель замерзшей сказки. Безжалостный монстр, которого через две тысячи лет пробудит Баэль.
Неужели… Я не мог поверить своим глазам. Мир снова изменился. Вода ушла, словно испарилась, картины прошлого исчезли, и я понял, что опять стою в том страшном месте, крепко сжимая руку Баэля. Слезы на моем лице были единственным доказательством произошедшего.
Ощущая себя полностью раздавленным, я не отрывал взгляда от земли. Куда же мы попали?
– Приветствую вас!
Я резко поднял голову. Перед нами стоял Властелин Леса, живое воплощение легенды. Он распростер руки, приветливо улыбаясь.
Мы с Баэлем застыли, Тристан же, упав на колени, взмолился:
– Я привел их, как и обещал. Теперь, я прошу, подарите ей покой.
Подарите…
Так вот о чем он просил в доме Климта Листа.
Монстр Ледяного леса великодушно улыбнулся, указывая рукой вдаль. Я проследил за его взглядом: в центре чащи стояло дерево, в котором была заключена несчастная Кисэ. Но… Распятая фигура исчезла. Остался лишь след на липком стволе.
– Оно поглотило ее! – в ужасе закричал я.
Тристан как зачарованный стал приближаться к дереву, не отводя глаз от страшного отпечатка.
– Тристан, остановись!
Бросившись вперед, я схватил его за рукав и потянул на себя.
– Отпусти его, – прошептал подбежавший ко мне Баэль.
– Но тогда он…
– Он уже… – Баэль прислонился к моей спине, беспомощно всхлипывая. – Он уже мертв.
Ошарашенный, я снова посмотрел вслед Тристану. Словно бестелесная тень, он упрямо шел к дереву, спотыкаясь и пошатываясь. Подойдя вплотную, Тристан протянул к нему руки. Я не видел его лица, но почему-то был уверен, что друг счастливо улыбается.
Кисэ…
Секунда – и мир ослепила пронзительная вспышка, когда Тристан крепко обнял ствол двумя руками. Мне пришлось закрыть глаза, а когда я вновь открыл их, Тристана больше не было. Остался лишь пепел, кружащийся в воздухе, словно снег.
– Тристан… – выдохнул я, ощущая вселенскую пустоту внутри. Колени обожгло болью, и, опустив взгляд, я осознал, что рухнул на землю. Баэль беззвучно плакал, прижимаясь ко мне.
– Я… – сорвалось с моих губ.
Оставил тебя, чтобы помочь Баэлю.
Пытаясь ухватиться за ускользающую реальность, я изо всех сил уперся руками в землю, но понимал, что долго не выдержу. Уронив голову на промерзлую почву, я закричал, срывая голос. Клубок чувств и эмоций жег меня изнутри, рвал на части. Безумно хотелось выплюнуть его, чтобы избавиться от нестерпимой боли. Слезы, капающие на снежный наст, казались отвратительно грязными. Мерзкими, гадкими, как моя душа…
– Поднимайтесь. – Мягкий голос словно разбудил нас.
Не в силах сопротивляться, я вскинул голову.
– Готовьтесь встретить свой конец.
Монстр улыбнулся – я ответил ему тем же. Подхватив Баэля и встав на ноги, я с интересом стал разглядывать чудовище, стоявшее перед нами. Дальнейшая судьба меня теперь не страшила. Я пережил слишком многое и никому не позволю себя сломать.
– Я долго спал. Мертвый сон сковал мое тело. – Томный голос дрожал от удовольствия.
Бледное, неживое лицо ничего не выражало – ни добродушия, ни отвращения. Трудно было представить, что этот человек ликовал, слушая музыку Баэля, и наградил меня презрением, когда я дал волю кулакам в его каморке в Канон-холле. В голове вертелась лишь одна мысль: «Теперь все встало на свои места».
– Дюпре.
Молодой переписчик вышел из-под сени белых, точно истлевших деревьев.
– Рад, что мы снова здесь, все вместе.
– Снова? – подняв на него удивленный взгляд, переспросил я.
– Когда вы впервые пришли сюда, я крепко спал. Думал, что те видения, которые я показывал, помогут вам понять.
Точно. На картинках, что сменяли друг друга на поверхности воды, действительно был Дюпре. Он спал. Каким-то образом я даже смог ощутить течение времени и узнать, что сон держал его в своих объятиях две тысячи лет.
– Но как ты… Почему ты был здесь так долго? – забормотал я, но тут же замолчал. Я, кажется, стал понимать.
Как появился Ледяной лес? В той легенде все началось с человека, который всю жизнь лелеял любимое дерево, ставшее его концом.
На меня обрушилась ужасающая правда.
– Неужели…
Услышав мое восклицание, Баэль поднял голову и уставился на Дюпре. Я продолжал прижимать Антонио к себе, не отпуская ни на секунду. Он посмотрел в глаза того, кто убил дорогих ему людей, но взгляд друга ничего не выражал: ни гнева, ни боли – ничего. Лицо Баэля было абсолютно пустым, будто он лишился души. Дюпре ласково улыбнулся и заговорил:
– Мое настоящее имя – Икдисе Дюпре. Две тысячи лет назад я пришел на эту землю вместе со своими людьми и основал город. Я учил жителей всему, что знал сам, а они верно служили мне. Благодаря мне король Анакса признал Эден священной землей. А потом меня не стало… И мое настоящее имя истлело. Но шло время, язык менялся, и теперь вы, потомки, знаете меня под совсем другим именем – Иксе Дюдро.
Потрясение было столь велико, что я не мог пошевелиться. Тело била мелкая дрожь. Я смотрел на Дюпре уже совсем другими глазами. Этот улыбчивый юноша тот самый основатель Эдена?
– Нет, это невозможно…
– Я не удивлен, что вы так думаете.
– Но Иксе Дюдро умер, как только коснулся дерева, которое приказал предать огню.
Дюпре громко рассмеялся и зачем-то взмахнул рукой. Ледяной лес внезапно пришел в движение. Испугавшись, я еще сильнее вцепился в Баэля. Но он даже не дернулся, словно не замечал ничего вокруг.
Огромное дерево, то самое, что поглотило Кисэ, вдруг появилось рядом с Дюпре. Ошеломленный, я отступил назад. На мокром стволе все еще были заметны очертания человеческого тела. Мне стало дурно.
– Вот оно, это о нем вы так часто говорили. Единственное живое существо, которое я любил. Я дал ему имя Энаду. Оно породило Ледяной лес.
Смятение и страх охватили меня. Легенда, которую я знал с самого детства, вдруг стала оживать перед глазами. Я не верил сам себе, но происходящее было слишком реалистичным, чтобы оказаться обычным сном.
Дюпре протянул руку и нежно погладил белоснежный ствол. Ледяная корка, превращавшая в пепел любого, кто дотронется до нее, не причиняла ему никакого вреда.
Легенда говорила правду. Передо мной стоял легендарный основатель Эдена.
– Все говорят, что я отдал приказ сжечь Энаду. Как же люди падки на трагичные истории. Но кто бы ни выдумал эту легенду, я аплодирую ему стоя. Удивительно, как ложь может быть похожа на правду.
– Так вся история – вымысел?
– Именно. Я не сжигал Энаду. Это сделал человек, которого я считал близким другом.
Я практически перестал дышать и еще крепче сжал руку Баэля, почувствовав, как напряглись его мышцы.
– Его звали Фрис, – продолжил свой рассказ Дюпре, горько улыбнувшись. – Он славился как один из самых выдающихся волшебников того времени. Киёль уже поведал вам, Коя, что тогда все они считались демонами. Фрис был моим единственным другом. Мы были похожи на вас с маэстро – такие же друзья не разлей вода. Но наши взгляды во многом расходились. Он никогда не питал ко мне теплых чувств, поскольку я во всем превосходил его. Точно как вы, Коя, не питаете теплых чувств к маэстро. Он ненавидел меня и решил отомстить. В один прекрасный день Фрис предал адскому огню, пожирающему все на своем пути, мой дом, а вместе с ним моих учеников, живших со мной, и даже Энаду. Но каким-то чудом я, задремавший под его сенью, остался жив. Энаду защитило меня. Две тысячи лет я спал, ощущая невыносимую боль от огня, пожиравшего меня живьем, но так и не убившего.
В его низком голосе звучала глубокая скорбь. Юноша ненадолго прикрыл глаза, будто снова переживал то, о чем говорил.
– Когда огонь не оставил ничего, все вокруг сковал лед: дерево, пространство и даже время. Я продолжал спать мертвым сном, не в силах пробудиться. Хотя, возможно, я просто умер. Но все изменилось, когда рыжеволосая девушка предсказала, что в тысяча шестьсот двадцать восьмом году я смогу открыть глаза. Благодаря выдающемуся музыканту. – При этих словах Дюпре посмотрел на Баэля.
Его горящий взгляд был наполнен пугающим восхищением. Антонио попятился, не в силах слушать исповедь Дюпре. Но голос хозяина Ледяного леса заставил его замереть.
– Прекрасный холодный звук скрипки разбил оковы моего мертвого сна.
Я оцепенел, когда понял, что он имел в виду. Дюпре разбудил тот самый плач Авроры, который указал нам дорогу к Ледяному лесу!
Когда Дюпре снова заговорил, его голос звучал устало, словно в нем отражались все муки долгих лет, проведенных в бесконечной агонии.
– Музыка маэстро вырвала меня из потока вечности, пробудила от кошмарного сна. Она растопила время и пространство и заставила этот Лес, защищающий своего хозяина, снова гореть.
Я вдруг снова услышал слова графа Киёля:
«Он разбудил чудовище в Ледяном лесу».
– Звук скрипки был подобен голосу Мотховена. Он будто говорил: «Просыпайся», и я наконец открыл глаза после двух тысяч лет глубокого сна. А потом я увидел вас, маэстро. Того, кто вдохнул в меня жизнь, моего Отца.
– Не смеши меня! – вдруг закричал Баэль, молчавший все это время.
Он сделал шаг вперед, но я удержал его. Страх на его лице говорил о том, что Антонио не верит ни единому слову Дюпре. Пытаясь вырваться из моей хватки, маэстро выплюнул в лицо чудовищу: