Андерсон почувствовал раздражение. Почему-то он был уверен, что в штабе гвардейцев поверят его словам. Хотя что тут удивляться: горожане уверены, что Эден – уголок спокойствия, где не может совершиться преступление.
– Вы просто не понимаете, инспектор Крузе.
– Тогда предъявите доказательства. Почему вы так уверены, что Коннор избивает бедного ребенка?
– Вы сами поймете, когда увидите глаза мальчика.
– У меня нет столько свободного времени, чтобы расхаживать по домам известных музыкантов и проверять глупые слухи.
– Инспектор!
Крузе вдруг посмотрел в угол кабинета, где его сын пытался достать со стола длинный нож для разрезания писем.
– Крейзер, не трогай кортик! Ты можешь порезаться.
Когда мальчик послушно опустил руки, инспектор снова взглянул на юношу. Андерсон горько усмехнулся.
– Тот мальчик – ровесник вашего сына.
– ?..
– Если штаб гвардии откажет мне в помощи, я найду других людей, у которых больше власти, и обязательно упомяну о вашем бездействии, инспектор.
Андерсон поднялся и направился к двери, но тут раздался голос Крузе:
– Хорошо. Так уж и быть, я навещу Коннора. У меня все равно были дела в том районе. А если я не замечу ничего необычного и увижу, что мальчик в полном порядке, я обязательно расскажу Коннору, кто распускает о нем грязные слухи.
Андерсон ничего не ответил и вышел из кабинета. Мысленно он уже попрощался с работой, которую обещал ему Коннор, и все же спасение невинной души того стоило.
Тристан приходил каждый день, и мальчик каждое утро на рассвете слегка приоткрывал окно, но так, чтобы старик ничего не заметил. Юный гений становился чуть ближе к окну, чтобы лучше видеть своего нового друга. Теперь, настраивая скрипку или моя руки после уборной, он мог разговаривать с Тристаном. Так он узнал многое о своем новом знакомом: Тристан был родом из простой семьи, жил неподалеку от дома Коннора вместе со своей мамой. У него не было ни братьев, ни сестер, но зато было много друзей. В один из дней, бегая вместе с ними по улицам, он случайно услышал музыку из дома старого Коннора и решил узнать, кто так красиво играет.
– А ты не можешь сделать перерыв и погулять со мной?
– Мне нельзя.
Тристан нахмурился.
– Мне кажется, тебе очень тяжело.
– Так и есть. Но после того как я встретил тебя, стало намного легче.
Тристан широко улыбнулся.
Мальчику всегда было интересно, что значит дружить, какие чувства испытывает человек, когда у него есть близкий друг. Благодаря Тристану он наконец-то понял, как это важно – иметь кого-то, кому ты небезразличен.
Юный гений продолжал играть дни напролет. Ежедневная пытка не приносила прежней боли, ведь теперь у него был Тристан. С утра до ночи он оттачивал свое мастерство, пока пальцы и плечи не сводило судорогой, пока не затекала шея, но больше не чувствовал себя одиноким.
В один прекрасный день, играя, он до крови поранил палец.
– Теперь ты какое-то время не сможешь упражняться. Нельзя было поаккуратнее? Ты знаешь, какова цена передышки? В мире музыки, как и в дикой природе, происходит жесткий отбор. Каким бы талантливым ты ни был, стоит лишь ненадолго уйти со сцены – и про тебя забудут! Не нужно надеяться на публику, она остывает очень быстро. Видимо, удача отвернулась от тебя, такой перерыв… – отчитал его Коннор, но все же обработал рану и запретил три дня брать скрипку в руки.
Мальчик, наоборот, считал, что удача ему улыбнулась, и стал с нетерпением ждать Тристана, без конца выглядывая из окна своей комнаты на втором этаже. Его новый друг появился, как обычно, после обеда. Мальчик как можно тише окликнул его.
– Тристан, Тристан!
Ему пришлось позвать несколько раз, прежде чем мальчишка поднял голову.
– А почему ты в другой комнате? Сегодня не играешь?
– Да, я поранил палец.
– Ох! Сильно?
– Нет, все нормально! Наоборот, я рад, что смогу немного отдохнуть.
Тристан рассмеялся:
– Хорошо, что ты в порядке! А теперь-то тебе можно выйти на улицу?
– Думаю, не получится.
– Ну вот. Твой отец слишком строгий.
– Он мне не отец.
– А кто тогда?
– Никто.
На лице Тристана отразилось недоумение, но больше вопросов он не задавал. Вдруг его глаза загорелись озорством.
– Я кое-что придумал! Ты только никуда не уходи, ладно? – воскликнул он и тут же исчез, не дав другу даже ответить.
Снедаемый тревогой, мальчик стал послушно ждать. Спустя несколько минут, показавшихся ему вечностью, Тристан вновь появился. В руках у него была зажата потертая верёвка.
– Я сейчас брошу один конец тебе, успей поймать, хорошо?
Мальчик сразу понял, что тот собирается делать, и с воодушевлением кивнул.
Тристан привязал к одному концу веревки маленький сучок, а затем, раскрутив его, словно лассо, подбросил вверх. Поймав конец лишь со второй попытки, мальчик привязал его к ножке кровати. Веревка тут же натянулась: по ней, опираясь ногами на стену, лез Тристан. Юный скрипач почувствовал прилив радости, но мысль о том, что Коннор может зайти в его комнату в любую минуту, омрачила ее. Он то и дело поглядывал на дверь, прислушиваясь, не раздадутся ли на лестнице тяжелые шаги. Тристан проворно запрыгнул на карниз и перелез через открытое окно в комнату. Тяжело дыша, он вытянул руку.
– Наконец-то мы можем поговорить не через стекло.
Неожиданно для себя мальчик крепко обнял Тристана. Тот удивился, но потом улыбнулся, нежно похлопав маленького музыканта по спине. Он аккуратно взял его ладонь и внимательно осмотрел пострадавший палец.
– Ты сильно поранился, зато мы сможем сегодня поболтать подольше. Мне нужно тебе кое-что рассказать!
– Мне?
– Ага.
Глаза Тристана заговорщицки сияли. Мальчик подумал, что на свете больше нет никого, кто улыбался бы так красиво.
– Я придумал тебе имя!
– Правда?
– Да. Слушай внимательно.
Тристан выпрямил спину и откашлялся, словно готовился сделать важное заявление.
– Антонио Баэль, – серьезно произнес он, подражая голосу взрослых.
– Антонио… Баэль?
– Ну как? Тебе нравится?
Мальчик быстро закивал. Ему понравилось бы любое имя, придуманное Тристаном.
– Оно очень красивое. Спасибо.
Друг запрыгал на месте, громко крича:
– Я так рад! Ты и представить не можешь, как долго я думал! Честно говоря, я еще не умею читать, мама нашла это имя в какой-то газете или книге, а там пишут лишь о выдающихся людях. Оно мне сразу понравилось.
– Мне тоже.
Мальчик счастливо рассмеялся. Он поклялся бережно хранить имя, которое подарил ему Тристан, но до самой смерти так и не узнал, откуда оно взялось.
…Госпожа Бельче пыталась читать газету, когда ее несносный сын вдруг начал приставать с расспросами, положив голову к ней на колени. Сказать по правде, госпожа Бельче плохо знала грамоту, но никогда не признавалась в этом сыну.
– Мама, ты и это можешь прочитать?
– Да, твоя мама знает все.
– Здорово! Слушай, а там, случайно, нет какого-нибудь красивого имени? Я пообещал другу придумать для него.
– Имя? – Госпожа Бельче прищурилась, вглядываясь в текст. – Здесь есть имя Антонио.
– Антонио? Ан-то-ни-о… Мне кажется, оно подойдет!
– Да? Теперь давай поищем фамилию.
На самом деле госпожа Бельче неправильно прочитала название томатного супа «Эль Тонио», рецепт которого был напечатан в газете. Забавно, что именно помидоры Баэль терпеть не мог всю жизнь. Но конечно, ни о чем таком мать и сын не думали и продолжили поиски.
– Как тебе Мэзза?
Вообще-то, следовало читать «Мэцца»: так называлась очень популярная модная лавка в Эдене. Тристан несколько раз повторил слово и покачал головой. Чему, несомненно, Баэль должен был быть безумно благодарен.
– Звучит как-то по-девчачьи. А больше ничего нет?
– Сейчас поищу.
Мать Тристана отложила газету и взяла в руки небольшой томик – то ли молитвенник, то ли еще какую-то священную книгу. Она перелистнула несколько страниц, внимательно вглядываясь в текст. Тристану в этот момент она казалась самой умной на свете.
– Как насчет Баэль?
– Баэль? Ба-эль. Антонио Баэль. – Тристан подпрыгнул от радости. – Мама, мне нравится! Оно идеально подходит этому мальчику.
Госпожа Бельче нежно погладила сына по голове.
– Ты у меня такой молодец.
Тристан рассмеялся и обнял ее за колени.
«Баэль» было единственным словом, которое госпожа Бельче прочитала правильно, но, если бы Антонио узнал, кому принадлежало это имя, оно бы ему точно не понравилось. Однако выбор был сделан, и с тех пор мрачного мальчика с копной черных волос стали звать Антонио Баэль. Он сразу почувствовал: все долгие годы это имя ждало его.
Мальчики стали носиться по комнате, выкрикивая имена друг друга. Они болтали, озорничали и смеялись до слез. Время летело незаметно. Им было так интересно, так весело вдвоем, что никто не заметил, как дверь в комнату вдруг приоткрылась.
– Кажется, у тебя появился друг?
Баэль замер на месте, сильно побледнев. Старик вошел и плотно закрыл дверь. Даже Тристан, не знающий, на что способен Коннор, заметно испугался.
– Ты не представишь мне этого симпатичного мальчика?
– Это…
Что-то было не так. Коннор не злился, наоборот, внимательно рассматривал Тристана блестящими глазами. И Антонио понял: старику понравился Тристан.
– Я не знаю, кто это! Какой-то попрошайка с рынка. Зачем-то забрался ко мне. Эй ты, – обратился Баэль к Тристану, – проваливай!
Во взгляде Тристана смешались непонимание и обида, но Антонио снова закричал:
– Ты не слышал? Я сказал, проваливай!
Сердце разрывалось на части, но он должен был это сделать. Должен был защитить друга.
Ничего не понимая, Тристан поплелся к окну. Баэль, стоя за спиной Коннора, знаками показывал на дверь. Друг послушно развернулся и направился к двери. На прощание он посмотрел на Баэля печальными глазами и вышел из комнаты. Дверь с грохотом захлопнулась.