На самом деле мэр уже задействовал всех своих советников, чтобы они попытались найти способ, с помощью которого можно было бы изменить результаты конкурса. Но ни в одном документе не нашлось похожего случая. Заглянули даже в анналы королевства Анакс – ничего. В итоге победителем снова был признан ученик Пола Крюго, но самое забавное, что сам мальчик, несогласный с результатами конкурса, отказался от приза.
После такого казуса пошатнулся авторитет мэрии и самого конкурса. Все газеты писали: «Чиновники, как всегда, показали свою несостоятельность», и каждый житель Эдена был с этим согласен.
Бенанген нервно барабанил пальцами по столу и наконец произнес:
– Давайте поступим так: зачислим мальчика в консерваторию и будем выплачивать стипендию, полностью покрывающую стоимость обучения.
– Успокоит ли это людей?
– Мэрия может создать фонд для поддержки одаренных детей, которые, как этот мальчик, оказавшись в трудной жизненной ситуации, не имеют возможности заниматься музыкой. Мне кажется, многие оценят такое решение. Вы и сами прекрасно знаете, как смягчаются аристократы, стоит им услышать слово «пожертвование» или «благотворительность».
– Тогда ваша консерватория выделит специальные места для таких детей и, разумеется, будет платить стипендию.
Двое мужчин улыбались друг другу, но в душе каждый проклинал собеседника.
– Замечательно, так и поступим.
Фисе Коннор пришел в ярость, когда узнал результаты конкурса. Как только Андерсон с Баэлем уехали, он тоже поспешил на площадь Монд. Как и все прочие, Коннор был просто заворожен и тоже не понимал, почему победителем объявили другого. Старик даже подумал, что такое решение вынесли в пику ему, старому скрипачу. Но спустя время он почувствовал облегчение оттого, что Антонио не стал юным наследником пилигримов. Если бы мальчик победил, его непременно забрали бы у Коннора под каким-нибудь предлогом.
Однако вскоре после конкурса его навестили представители опекунского совета – наверное, Андерсон все же сообщил о том, что увидел. Они осмотрели дом и вынесли вердикт, что условия вполне подходящие. Рана на лбу затянулась и не выглядела так страшно, и представители даже не обратили на нее внимания, решив, что для мальчиков этого возраста синяки и порезы – обычное дело. То, что не удалось с ним толком поговорить – Баэль замкнулся в себе и снова онемел, как в детстве, – списали на шок после конкурса. Когда они покинули дом без каких-либо замечаний, Коннор наконец ощутил, что мальчик принадлежит ему целиком и полностью. Но его уверенность потухла в тот миг, когда к нему пожаловал ректор консерватории.
Старик не догадывался о причине визита, но заметил, что Бенанген выглядит виноватым – видимо, из-за произошедшего на конкурсе. Коннору доставляло особое удовольствие, когда люди такого статуса унижались перед ним, но оказалось, ректор пришел не затем, чтобы просить прощения.
Как только они разместились в гостиной, Бенанген тут же перешел к сути – сказал, что сам недоволен результатами конкурса, и предложил мальчику место в консерватории, пообещав, что ему будет выплачиваться стипендия, покрывающая обучение. Он также отметил, что на сегодняшний день преподавательский состав – один из сильнейших за всю историю консерватории. Коннора крайне удивило это неожиданное предложение, но он не раздумывая отказался, заявив, что Баэль уже получает достойное образование у него, великого маэстро. Ректор, предполагавший, что старый скрипач так и поступит, не преминул упомянуть имя мэра и объяснил, что место в консерватории было выделено именно по его просьбе.
Мэр хоть и подчеркивал, что он человек подневольный, на самом же деле умело пользовался своей властью. Если кто-то ослушивался его приказа, он начинал всячески надоедать этому человеку, капризничая, словно маленький ребенок, пока наконец не добивался своего. Коннор прекрасно знал об этой черте мэра, поэтому сразу понял, что спорить бесполезно.
– Разумеется, наше предложение не значит, что мы умаляем ваши заслуги. Если бы не вы, этот бедный ребенок никогда бы не достиг такого мастерства. Но вы наверняка очень заняты постоянными поручениями мэрии, да и обучать упрямого и эгоистичного мальчишку физически очень сложно. Поэтому доверить мальчика нам – хорошая идея. Разумеется, никто не забудет, какой вклад вы внесли в будущее этого ребенка.
Не обладающий талантом красиво льстить и не чувствующий в этом потребности, Бенанген попытался сказать как можно больше красивых, хоть и бесчувственных, фраз, только бы старик согласился отпустить мальчика в консерваторию.
Как он и думал, Коннор, слабый на похвалу, начал потихоньку сдавать позиции. Спустя три часа убеждений старик согласился, правда, с единственным условием: Баэль будет жить в его доме, а не в общежитии. Ректора насторожила такая просьба, однако он не стал возражать, решив, что иначе Коннор ни за что не отпустит мальчика.
– У меня хорошие новости, – насмешливо сказал Коннор, возвратившись в комнату. – Ты сможешь поступить в консерваторию, куда так рвался.
Баэль словно бы и не услышал.
– Ты тоже слышал, что сказал ректор: все, что ты умеешь, – целиком и полностью моя заслуга. Не смей забывать об этом. Те, кто не помнит милость своих наставников, плохо заканчивают. Не забывай, в консерваторию разрешаю тебе поступить я, и в любой момент я так же легко могу тебя оттуда забрать.
Баэль продолжал сидеть как бездушная кукла. Взгляд Коннора зацепился за рану на лбу, и старик почувствовал что-то отдаленно похожее на угрызения совести.
Спустя несколько минут случилось невероятное: Баэль подошел и взял его за руки.
– Извините. Я никогда не забуду и всегда буду нуждаться в вас. Мне необязательно идти в консерваторию, у меня уже есть вы.
Коннор страшно удивился, но все же был тронут словами Баэля. Мальчик смотрел на него честными глазами, в которых старик не заметил ни намека на фальшь. Чувствуя тепло на душе, Коннор погладил воспитанника по голове.
– Конечно, никто не будет заботиться о тебе так, как я, и все же консерватория Эдена – место хорошее. Каждый талантливый ребенок мечтает оказаться там. Поступить крайне сложно, а уж чтобы полностью оплатили обучение… Тебе дали такой шанс только потому, что ты мой ученик.
– Я не пойду. Вы научили меня всему.
– Нахальный мальчишка. Ты так говоришь, потому что еще не понимаешь, насколько консерватория замечательное место. Взять хотя бы преподавателей…
Коннор принялся перечислять все плюсы обучения, уверенный, что Баэль просто не понимает своего счастья. Чем дольше старик говорил, тем больше убеждался, что именно в консерватории мальчик улучшит свое мастерство. Коннору не хотелось признавать, но именно там Баэлю смогут дать то, что не под силу ему. Сколько бы он ни старался, он никогда не обеспечит самого главного, что нужно детям в этом возрасте, – общения с такими же юными талантами. Они будут слушать игру друг друга, завидовать, соревноваться, потом восторгаться и в конце концов станут друзьями. Научиться всему в одиночестве невозможно. Коннор с горечью признал: он отправит мальчика в консерваторию.
– Обдумай все еще раз и пойми, какой путь ты хочешь выбрать.
Баэль ничего не ответил, лишь крепче прижался к старику.
Той ночью мальчик отчетливо услышал скрип двери, но сделал вид, что крепко спит. Он притворился, что ничего не слышит и ничего не ощущает.
Никто не спасет его. Ему придется сделать это самому. Баэль твердо решил: он обязательно выберется из этого дома, чего бы ему это ни стоило. Он убежит далеко-далеко, возможно, на другой конец света, в какой-нибудь затерянный уголок мира. Как знать, вдруг там он найдет его – человека, который говорит с ним на одном языке. Того, кто сможет понять его музыку, того, кто будет искренен. Того, кто будет похож на него и, возможно, станет его семьей.
Он подарит Баэлю самые теплые объятия, разделит всю его боль, а после нежно приласкает любящей рукой. Они будут понимать мысли и чувства друг друга с одной ноты, и никто не усомнится в этом, услышав их музыку.
Пока этот день не настанет, нужно терпеть и играть дни напролет. Учиться и снова играть. Ради совершенной музыки, ради идеального исполнения, которое никто не сможет повторить.
Ради одного-единственного ценителя.