— Вы для этого всем про свою вылазку говорили, чтобы незаметно исчезнуть? — догадалась Лера, внутренне ликуя от того, что встретила родное лицо.
— Ясен пень, — дядя Миша снова принялся за носки. — А тебя-то Ерофеич как отпустил?
— Я ему записку написала, что с вами ушла.
— Вот это я понимаю, срослось! — раскатисто захохотал Батон. — Сбежавшая невеста, блин! Гляжу, подругу себе уже нашла. Носок верни, Чучундра! И учти, будешь бузить — вздрючу! Я на твое семейство столько живности переловил — у буренки шерсти на заднице меньше!
— Чучундра — это разновидность? Вы знаете, что это за зверек? — отобрав у разочарованно пискнувшей товарки добычу, Лера вернула носок дяде Мише. — Белая крыса, да?
— Крыса?! — фыркнул тот. — Мышь это, самая обыкновенная. Только отожравшаяся. А Чучундра — просто кликуха, и все.
— Никогда не видела мышей.
— Надо же когда-то начинать, — подметил Батон и приложился к бутылке.
— Откуда она здесь?
Охотник пожал плечами:
— Шут его знает. В старину на атомных подлодках всегда белых мышей держали. Чья-нибудь пра-пра-правнучка, наверное.
— Они добрые? — Лера с любопытством разглядывала жавшегося к ботинку зверька.
— Это смотря как себя вести будешь, — ответил дядя Миша и нахмурился. — Только дверь на ночь запирай, а то ненароком пальцы обгрызет… Да шучу, шучу! — засмеялся он.
— А почему вы не со всеми?
— Гонцы залетные мне не нравятся. Хоть ты тресни, нечисто что-то тут, — прекратив возиться с бельем, нахмурился Батон. — А от рож этих калининградских вообще кулаки чешутся. Последить за ними решил. Так что я как-нибудь сам здесь, привычней это для меня. Чем меньше буду перед глазами мельтешить, тем лучше.
— Зачем им в Антарктику? — к своему стыду, Лера только сейчас поняла, что совершенно не знает цели экспедиции.
— Вирус, говорят, там какой-то есть, — ответил Батон и вкратце пересказал суть собрания в Пионерском убежище.
— Думаете, у нас получится? — спросила девушка, когда он замолчал и снова приложился к бутылке. — Вот было бы здорово!
— Черт его знает, — охотник зашуршал ладонью по небритой щеке, — что там у калининградских этих на уме. Ты с ними, это, ухо востро держи и не болтай особо. Я этот вопрос по-своему провентилирую.
— Как?
— Буду шпионить, ясен пень!
— Вы им не верите?
— Я давно никому не верю, — ответил Батон, задумчиво смотря перед собой. — Кроме тебя, разве что.
— А скоро мы доплываем?
— Ну, мать, ты даешь! — захохотал Батон, и Лера в очередной раз за день почувствовала, как у нее запылали уши. — Как же ты операцию-то готовила, а? Несколько месяцев плыть, лисенок. Всю лодку вдоль и поперек отдраить успеешь, да еще и по винтикам перебрать.
— Несколько месяцев… — прошептала поежившаяся девушка. Только сейчас она по-настоящему начинала осознавать, во что ввязалась.
Когда-то, чуть менее века назад, где-то на Балтике затопили тысячи тонн химического оружия Вермахта. Таким незатейливым способом страны-победительницы решили покончить с опасным наследием Третьего Рейха. Ни сил, ни желания решать проблему у них не было — и они просто отписали ее своим потомкам.
Соленая морская вода разъела металл.
Смертоносная отрава стала насыщать воду. Особенности течений не давали отравленной воде идти дальше мыса Таран и города Янтарного, поэтому тем, кто выжил в Пионерске, ядовитые туманы с моря были не страшны. Но лодка неумолимо приближалась к границам зараженной акватории, которая начиналась за мысом, к юго-западу от нынешнего курса.
На фоне кроваво-алого неба, подкрашенного фиолетовыми мазками облаков, вздымался громадный черный силуэт.
— Это еще что такое? — пробормотал приникший к окулярам бинокля Лобачев.
Напитанный солью ветерок щекотал лица собравшихся на палубе людей.
— Не знаю, — Азат, прищурившись, всматривался в горизонт. — Хрень какая-то.
— «Д-6» это, — поднявшийся на палубу Савельев натянул шапку на уши. — Мне еще отец про нее рассказывал.
— Кравцовское месторождение? — Лобачев снова приник к биноклю. — Оно же на востоке. Ты точно курс проверил?
Стоящий рядом Тарас кивнул.
— Значит, снесло. Разрешите? — Савельев взял у капитана бинокль. — Можно высадиться, поскрести по сусекам. Насчет топлива, например.
— Топлива, — усмехнулся Лобачев. — Атомную лодку сырой нефтью заправлять собрался?
— Для бота! Или там для генераторов переносных, — нашелся Савельев.
— Все равно по пути, — капитан отобрал у помощника бинокль. — Может, живой там кто? Скорость?
— Пять узлов.
— Увеличить до семи, — Лобачев оглядел небо. — Глядишь, до захода солнца успеем.
Вечерело. Надувные лодки одна за другой плюхались в воду.
— Заброшенная она, — разочарованно протянул Савельев, оглядывая массивный остов платформы, изъеденный бурой ржавчиной и оплетенный вьющимися побегами мясистых водорослей. — Зря народ гоношили.
— Не хоронись раньше времени, — посоветовал Тарас и первым спустился в неустойчивую лодку.
Гребли осторожно, плавно погружая короткие весла в окружающую станцию вонючую нефтяную пленку.
— Эй, на платформе! — подняв мегафон, сказал Лобачев. — Есть кто-нибудь?
Тишина. Эхо усиленного мегафоном голоса, несколько раз отскочило от стен внутри станции и, наконец, где-то спряталось.
— Нужно лестницу найти, — в своей манере прищурился, оглядывая строение ритмично гребущий Азат.
— Что бы мы без тебя делали, — беззлобно поддел сидящий позади Савельев.
Вереница лодок стала огибать остов платформы.
— Твою ж!.. — не сдержался первым повернувший за угол Тарас.
С другой стороны к основанию платформы тросами была прикреплена оскалившаяся в немом рыке туша тюленя, настолько огромного, что находящиеся в лодках поначалу приняли ее за останки кита.
И только невыносимая нефтяная вонь забивала трупный смрад, который источала гигантская туша.
— Это ж какая силища нужна, чтобы такую башку свернуть! — пробормотал сидящий в одной из лодок Батон, оглядев тюленя взглядом матерого охотника.
Незаметно отсиживаться в трюме у старого охотника получилось всего несколько дней. В очередной раз сцепившись с зеленым змием, он обнаружил, что окончательно истощил свой запас сивухи. Отправившись за догоном на пьяную голову, Батон, естественно, заблудился в коридорах лодки и наткнулся на Тараса.
— Едрить-мадрить! Ты же плыть не хотел, — обалдел от встречи старпом, а потом усмехнулся: — Сначала Лерка, потом ты. Если еще зайцы прячутся, так пусть уж сразу выходят.
— Больше никого, — икнул Батон, наваливаясь спиной на стену. — Не шибко я пришлым верю.
— Опять двадцать пять! Нам тут только игры в шпионов не хватало.
— Не вяжется у меня с ними, и все тут, — упрямо качнул головой Батон. — Жопой чую…
— А почему бы тебе просто не поверить, что мы реально можем помочь? Или ты уже окончательно доверять разучился?
— Ладно, просто не обращайте на меня внимания, и все, — вяло отмахнулся Батон.
— Как знаешь. А здесь-то чего забыл?
— Да вот, насчет самогончика интересуюсь, — охотник с ухмылкой почесал небритую щеку.
И вот теперь он сидел в одной из лодок, с удовольствием подставляя лицо соленому ветру. А вот Леру, как та ни просилась с остальными, оставили на подлодке.
— Эй! По днищу что-то стукнуло, — неожиданно привстал со своего места Савельев.
— Еще чего придумаешь? — отозвался гребущий Азат.
— Говорю тебе…
Внезапно по левому борту поверхность пленки вздыбилась, и над головами плывущих поднялось нечто бесформенное, в центре которого с низким клокочущим звуком раскрылось широкое отверстие, похожее на пасть. Лодка покачнулась, чуть не вытряхнув орущих людей за борт. Не расстающийся с винтовкой Батон, мгновенно среагировав, вскинул ее к плечу. Грохнул выстрел. Пуля прошла навылет, не причинив ожившей массе вреда.
— Охренел?! — закричали из-за спины чудовища. — Ты Михалычу чуть башку не снес!
Вокруг лодок пленка волновалась, вспучивалась, клокотала. Поднялась суета. Загрохотали автоматы. Кто-то вывалился за борт, но его тут же потащили обратно за шкирятник.
— Тяните! Тяните меня!!! — орал отчаянно барахтающийся в топливе мужик. — Меня что-то за ноги схватило!!!
Весла лихорадочно пенили нефть.
— Выгребай! Выгребай!
— Э! Мужики, харэ буянить! Хто тут дисциплину хулиганит?! — над водой разнесся хриплый, искаженный динамиком голос. Бахнул дуплетный выстрел. — Ну-ка пугачи убрали, живенько!
С подветренной стороны к станции приближалась дрейфующая моторная лодка, в которой, побросав весла, стоял высокий бородатый мужик в камуфляжном ватнике и ушанке с красной звездой. В одной руке он держал двустволку, другой прижимал ко рту мундштук жестяного рупора.
— Ты кто такой? — проорал Тарас.
— Тутошний я, — отозвался стоявший в лодке мужик. — Еще раз, для тех, хто у бронепоезде, — оружие не применять!
— Тут в воде хрень какая-то! — Батон указал стволом винтовки за борт.
— Та не хрень це, а Солярик, — откликнулся приближающийся мужик, по-прежнему не опуская ружья. — А то шо он на вас полез сначала, так вы, хлопцы, не серчайте: не любит он чужих, не любит. Ну, здорово, здорово!
Мужик кинул в бугрящуюся пленку несколько рыбин, которые достал со дна моторки. Нефть благодарно забулькала. Потом лодочник, отложив громкоговоритель, начал усиленно грести, в то время как все недоуменно переглядывались.
— Какой такой Солярик? — громко спросил Савельев и тихо добавил, так, чтобы было слышно только соседям по лодке: — Съехал от одиночества мужик, уже топливо по имени называет.
Азат хохотнул.
— Та живэ тут такой товарищ, рокив через пять появился после Гаплыка, — продолжал приближающийся одиночка. — Несколько наших завалил, но потом успокоился. Буровики со временем кто от чего передохли, я туточки водин остался.
Сидящие в лодках люди с опаской косились на изредка взбрыкивающую пленку.