—Вот здесь ты напишешь тот роман, который тебе откроет двери во все издательства!— уверенно сказала Настя, показывая гостье уголок с небольшим столом и украшенной фотографиями стеной.
—Если тебе не нравятся эти работы, я повешу другие. Если совсем не хочешь, уберу. Может, ты желаешь тут для вдохновения повесить постер любимого певца или актера — откуда я знаю? Так что вперед, без стеснения!
Полина рассмеялась и уверила хозяйку, что ей очень нравятся фотографии, которые выбрала Настя, а постеры с певцами и актерами она никогда не собирала.
—Моей музой станет Берлиоз,— добавила она, почесывая за ухом тершегося о ее ногу кота.
—Тогда пусть он намурлыкает тебе много сюжетов!
—Сколько я тебе должна за проживание?— прямо спросила Полина, которая не любила быть обязанной. Этот вопрос она собиралась решить сразу.
—Возьму дорого,— серьезно ответила Настя.— Как видишь, я тут постаралась обустроить уютное гнездышко.
—Сколько?— повторила Полина, потому что хозяйка сделала паузу, словно не решаясь озвучить сумму.
—Два романа. Первый — тот, который ты давно собиралась написать, но так и не приступила к нему. И второй — продолжение серии, которую ты начала и после второй книги бросила. Дорого? Ну, дешевле я не могу взять, сама понимаешь… Затраты. Ты мне должна два романа. А дальше видно будет. И не ухмыляйся, я не шучу! Садись и отрабатывай.
Настя выбрала правильное средство реабилитации: все свои переживания, горести и надежды Полина вылила в новый роман. Но еще не успела она его закончить, как неожиданно раздался звонок из крупного издательства, которое молчало уже больше полугода. И Полина давно для себя решила, что молчание — это знак отказа. Но вот ей позвонили и предложили заключить договор на роман, от которого все отказались. «Но мы подписываем договор при условии, что вы предоставите еще два-три романа»,— услышала она и радостно заверила девушку с приятным голосом, что заканчивает работу над новой рукописью, а в планах у нее еще одна. А там и другая… Эта ошеломляющая новость совпала с другой: от Игоря пришло сообщение, что он женился на американке, просил прощения у Полины и желал ей счастливого будущего. Может, потому, что она находилась в эйфории от предложения подписать с издательством (да еще с самым главным!) договор, может, потому, что уже давно за все реже и реже приходившими письмами от Игоря угадывала перемены в его личной жизни, она восприняла это известие спокойно и с неким облегчением. Пожелала Юрьеву счастья и удалила его адрес из контактов. Ставить точку — так ставить. А спустя некоторое время Полина съехала от Насти, потому что подвернулась квартира в том же подъезде, только двумя этажами выше. Счастливая случайность, которая помогла им не разлучаться.
А следом за этим в ее профессиональной жизни все закрутилось так стремительно, что Полина и опомниться не успела. За подписанием первого договора был подписан и второй, книги неожиданно быстро продались, и Полине предложили невероятное — сразу авторскую серию с продвижением, но при условии, что она будет писать регулярно, быстро и интересно. Она согласилась. И завертелось дело: работала она даже по ночам, чтобы успеть рукописи сдать в срок, часто приходилось писать заметки, статьи для журналов и отвечать на вопросы интервью, которые ей присылали из пиар-отдела, ездить на теле— и радиопрограммы. После года жизни в этом ритме Полина уволилась из клиники, что сделала без особого сожаления, и полностью погрузилась в мир книг. А затем добавились и сценарии к одному популярному сериалу. О Игоре Полина если и вспоминала, то только с мыслью, что если бы не расставание с ним, она бы так и не вышла из его тени, похоронила бы мечту и сожалела бы об этом. Что ни делается, все к лучшему. Только вот личных отношений она больше не заводила: часть ее души, отвечающая за влюбленность, так и осталась пораженной той пустотой, которая чуть не поглотила ее всю.
Казалось, полю конца не будет, пришлось сделать короткий привал, во время которого почти все высказали сожаление, что отправились в дорогу, не подкрепившись.
—Может, там для нас опять столы накрыли,— мечтательно проговорила Настя, на что Геннадий раздраженно буркнул:
—Предпочитаю пообедать позже, но подальше от этой дыры.
—Ну что, идем?— скомандовал Андрей, усаживая себе на плечи закапризничавшего сына.— Никита, потерпи немного, скоро все закончится!
—Я есть хочу!
—Мы все хотим, но надо подождать. На станции я обязательно тебе что-нибудь куплю!
—И машину?
—У тебя уже есть новая машина!— теряя терпение, сказал Андрей. Полина покосилась на мужчину с сочувствием: путь и так непростой, с сумками и через неровное поле, а еще нужно и ребенка нести.
—Я еще одну хочу! Синюю! Ты обещал!
—Обещал, если ты не будешь капризничать. Когда приедем домой.
—Когда мы приедем домой?
—Скоро, Никита, скоро!— уже не скрывая раздражения, ответил отец.— Слушай, Ник, давай ногами, а?
—Не хочу! Трава колется!
—Никита, а ты знаешь, что в траве прячется целый город, в котором живут такие, как мы, человечки, только маленькие?— спросила Полина, нагнав Андрея.
—Какой город?— заинтересовался Никита.
—А вот такой — как настоящий! С домиками, машинами, парками. И живут в нем человечки…
—А мы на них сейчас наступаем, да?
—Нет, конечно, Никита! Это волшебный город: когда кто-то идет через это поле, все дома, машины и человечки прячутся. Иди сюда, я тебе расскажу!
—Сказочница,— громко хмыкнул Геннадий. Андрей снял с плеч изъявившего желание идти теперь с Полиной сына и посмотрел на девушку с такой благодарностью, будто она оказала ему огромную услугу.
—Давайте я понесу вашу сумку,— великодушно предложил он.
—Спасибо, Андрей. Я справлюсь,— отказалась Полина, беря мальчика за руку.
Еще полчаса пути, и их усилия оказались вознаграждены: поле закончилось, и перед ними оказалась широкая земляная дорога, огибающая узкую полосу лесопосадки.
—Юх-ху!— издал ликующий клич Геннадий и даже подпрыгнул от радости.— И почему мы вчера поле не перешли?
Приободренные путешественники зашагали уже дорогой, поднимая небольшие облачка пыли, которая оседала на их обуви коричнево-серым налетом.
—Может, по этой дороге еще и машины ездят!— мечтал Геннадий.— Тогда поймаем попутку.
Но за все время пути, а прошагали они добрый час вдоль полей и островков леса, им не встретилось ни одной машины, ни одного путника.
—Такое ощущение, будто мы одни на всем белом свете,— высказала предположение Настя.
—Глобальная катастрофа: от неизвестного вируса вымерло все население, остались лишь мы!— начал фантазировать Геннадий.— Наша задача — не заразиться вирусом и не попасть в руки мутантов с косами. Продержаться на зараженной планете до тех пор, пока не прибудет помощь с планеты Альфа Бета в виде зеленых человечков. Сказочница, как тебе такой сюжет?
—Шаблонный,— ответила девушка. Никита продолжал идти с ней за руку и задавать вопросы про «травяной город», про который Полина на ходу придумала уже несколько коротких историй.
—Почему?— бросился на защиту своих идей Геннадий и даже приостановился, поджидая девушку с мальчиком.
—Шаблонный — часто используемый. В тех же американских блокбастерах хотя бы.
—А тебе, значит, не нравится американская киношка?— спросил Геннадий с ревнивыми интонациями, которые выдали в нем любителя подобных фильмов.
—Ну почему же не нравится… Смотрю! Но сюжет про глобальную катастрофу, вымершее от неизвестного вируса население и зеленых человечков слишком уж избит.
—Придумай новый!— закинул удочку Геннадий.— Вон как про травяной город загнула, даже я заслушался.
—Значит, подслушивали?
—Так и вы не шептались,— поддел он ее. И, усмехнувшись, добавил: — Давай уж ко мне на «ты»? А то прям как к старику — «вы» да «вы». Мы ж ровесники, думаю!
—Как хочешь,— спокойно ответила Полина и отпустила запросившегося к отцу Никиту.
—Давай, писательница, выдвинем все версии! Идти-то скучно.
Настя оглянулась через плечо и улыбнулась незаметно подруге, подбадривая ту. Полина сделала вид, что не заметила ее знаков. Она разговаривает с этим Геннадием только потому, что идти и правда скучно. Хотя ей никогда наедине с собой скучно не бывает. Но отвязаться от Геннадия, приставшего, как репей, похоже, не так просто. Ладно, пусть. Они поговорят, и только.
Еще минут через двадцать дорога сделала крутой вираж и вывела их к двухэтажной кирпичной постройке.
—Ну вот, наконец-то мы куда-то пришли!— обрадованно воскликнул Геннадий. Даже увлеченный разговором с Полиной, он не забывал думать о главной цели их пути — выйти на станцию.— Сейчас спросим дорогу и…
—Мне кажется, это вряд ли удастся,— мрачно перебил его Андрей.— Мы пришли обратно.
—Что за черт?!— выкрикнул Геннадий и в отчаянии совсем по-женски всплеснул руками.— Ты уверен?!
—Мимо этого дома мы уже ходили вчера. Видишь вон вывеску?
На уровне первого этажа возле деревянной двери и правда висела, привлекая внимание своим ярко-желтым цветом на фоне серого кирпича, вывеска с изображением огромного сапога, ощерившегося, будто хищное животное, торчащими из оторванной подметки гвоздями.
—Конечно, можно успокоить себя тем, что такие вывески есть в каждом поселке, но что-то сомнительно.
Полина в молчаливом шоке поставила сумку в пыль. Настя, до этого что-то оживленно рассказывающая мальчику, замолчала. А Геннадий, наоборот, разразился потоком брани, швырнул свой дорогой саквояж на землю и топнул, будто капризный ребенок, ногой.
—Успокойся,— не выдержала Полина.— От криков и истерик пользы будет мало.
Но он словно не услышал. Рванув к двери, он дернул ее на себя, но та оказалась запертой.
—Эй!— закричал он, заколотив в нее кулаками.— Откройте, сволочи! Кто тут есть?! Объясните, что происходит?!
Настя с Полиной переглянулись, и во взглядах их промелькнуло отчаяние: всю надежду они возлагали на эту дорогу.