Ведь там внутри в ловушке остался Паг. Когда волки обнаружат, что они попались, они разорвут его и волчицу насмерть. Нужно подать сигнал, но Паг в ловушке. В состоянии ли он отдать приказ, который обрекает Пага на смерть?
Паг один, а в племени народу много. Если волки вернутся, обезумев от ярости, – ни один из людей не уцелеет.
– К стене! – хрипло сказал Ви. Схватив огромный камень, он бросился вперед.
Из расщелины вышла огромная серая волчица и с нею целый и невредимый Паг. Он наклонился, что‑то шепнул ей на ухо, и присутствующим показалось, что она прислушалась к его словам и облизала ему лицо. Затем она отпрянула прочь, точно камень из пращи.
На пути ее стоял Пито‑Кити Несчастливый; он повернулся, чтобы бежать. Она с рычанием бросилась на него, укусила в бедро, помчалась дальше и скрылась из виду.
– Стройте! – кричал Ви. – Стройте!
– Стройте! – повторил за ним Паг. – Стройте поскорей, если хотите увидеть солнце. Я ухожу. Мое дело сделано.
И он проковылял мимо людей, которые с ужасом отшатывались от него.
* * *
Ви бросился ко входу и положил свой камень. За ним кинулись другие. Над растущей стеной показалась волчья морда. Ви взмахнул секирой, и волк свалился с рассеченным черепом. Послышался лязг зубов: загнанные волки поедали убитого. Это дало людям короткую передышку.
Груда камней росла, но теперь на них волки наваливались всей своей тяжестью. Одних убивали, других отгоняли. Даже самые робкие отчаянно дрались каменными топорами, копьями и дубинами, ибо каждый помнил, что если не удастся перелезть через стену или проломить ее, ни один человек живым не уйдет.
Итак, одни строили, другие сражались, а третьи носили корзины с сырой глиной или снегом и затыкали щели между камнями. Снег мгновенно замерзал, и каменная кладка становилась крепкой, как крепостная стена.
Нескольким волкам удалось взобраться на спину к другим и прыгнуть оттуда на гребень стены. Большинство из этих волков убежало, но самые свирепые сражались с людьми до последнего издыхания.
Вдруг посреди шума и смятения Ви услыхал призыв помощи; он обернулся, так как голос показался ему знакомым.
На ослепительно блестевшем под луной снегу его сын Фо бился с огромным волком. Зверь взревел и прыгнул. Фо пригнулся и выставил вперед острие кремневого копья. Потом мальчик упал, и волк упал на него.
Ви бросился вперед, думая, что запоздает и найдет сына с перегрызенным горлом.
Он пришел действительно слишком поздно, и Фо и волк лежали недвижно. Собрав все свои силы, он оттащил труп волка. Под ним лежал покрытый кровью Фо.
Думая, что мальчик мертв, Ви с болью в сердце поднял его, так как любил сына больше всего на свете.
Внезапно Фо выскользнул из его объятий, подскочил, потянулся и глубоко вздохнул.
– А ведь я убил волка! Посмотри: копье сломалось, но конец его торчит из спины. Он уже разинул пасть, чтобы перегрызть мне горло, но задрожал и умер.
– Ступай домой! – резко приказал ему Ви.
В душе же он радовался чудесному спасению сына.
И он бросился назад к стене и не отходил от нее, она же выросла так, что ни один волк на свете не смог бы перескочить через нее. Перелезть через стену тоже было невозможно, потому что верхние ряды камней выступали над нижними и шли уступами внутрь. Ви, стоя возле стены, дождался, покуда не замерзнут окончательно снег, песок и серая глина. Шел домой он в твердой уверенности, что до весны стена не рухнет.
Работа была закончена, и на востоке уже занялась заря короткого зимнего дня. Ви вскарабкался на стену и заглянул в ущелье. Оно еще было во тьме, так как луна уже села, а солнечные лучи не проникали сюда. Во мгле разглядел он сотни свирепых глаз; окрестные холмы откликались эхом на вой побежденных хитростью волков.
Они выли так много дней. Более сильные пожирали тех, кто слабел. Наконец, в темной котловине наступила тишина.
Все волки передохли.
Глава VII. ВИ ВСТРЕЧАЕТСЯ С ТИГРОМ
Этот великий бой с волками утомил Ви до смерти. Впрочем, потрясен он был главным образом не сражением, но изумлением, испытанным при виде ужасной дружбы Пага с серой волчицей и боязнью, когда увидел, что волк обрушился на Фо.
После всех этих событий Ви отсыпался в течение нескольких дней.
Он подчас просыпался, и Аака бывала с ним нежна, нежнее, чем когда‑либо с того самого времени, как Хенга убил Фою. Дело в том, что Аака гордилась великими делами Ви и тем, что слава о нем росла с каждым днем. Видя, что он поправляется, она приносила ему пищу и говорила с ним ласково; Ви это радовало – он по‑прежнему юношеской любовью любил Ааку, хотя в последнее время она и была холодна к нему.
Он сидел на кровати, и Аака подавала ему еду (таков был обычай племени); в пещеру вошел Моананга и весело, как всегда, стал рассказывать об ужасной ночи.
– В сущности, работал‑то только ты один, Ви, – заметил он. – А мы только шлялись по лесу, расцарапали себе ноги и изодрали лицо о полузанесенные снегом деревья и сучья. И все это совершенно без толку.
– А волков вы не видали?
– Ни единого. Вою‑то в отдалении мы наслушались досыта. Выходит так, что они все ушли, не дожидаясь нас, что их увел один наш общий приятель, который, как говорят, умеет околдовывать волков. Впрочем, наверно, эти россказни – чепуха.
Он пожал плечами.
– Но зато мы видели кое‑что иное, – таинственно сказал Моананга.
– Что именно?
– Того самого великого полосатого зверя, о котором рассказывают старики; тигра с саблевидными зубами. Знаешь, ты носишь шкуру такого же тигра. Это и есть плащ вождя.
Уже много поколений подряд вожди племени носили тигровую шкуру; происхождение этой шкуры оставалось загадкой для племени – считалось, что она была «всегда». Вообще же предания рассказывали об огромном тигре, грозе племени, но этого тигра не видел никто. Люди считали, что либо хищники вымерли, либо покинули их местность.
– А что делал тигр? – спросил Ви. В нем проснулся охотник.
– Он вышел из‑за деревьев, смело прошел вперед, прыгнул на скалу и остановился, уставившись на нас и помахивая хвостом. Это был огромный зверь, ростом с оленя. Мы закричали, думая испугать его, но он не обратил никакого внимания на шум, стоял, мурлыкал, как дикая лесная кошка, и глядел на нас горящими глазами. Впереди стоял человек по имени Фин; тигр прыгнул на него. Фин заметил движение тигра и бросился бежать. Но тигр прыгнул так, как никто не прыгает. Он перескочил через наши головы и обрушился на Фина. Схватил его и ускакал прочь, неся Фина в зубах, как дикая кошка несет пойманную птицу. Больше мы не видали ни его, ни Фина. Народ говорит, что тигр – это Хенга, и потому он и выбрал Фина, которого при жизни ненавидел.
– В таком случае, я должен быть настороже, ведь Хенга ненавидел меня намного сильнее, чем Фина. Хенгу я убил и клянусь, что убью тигра, если он еще будет рыскать в этих краях. Но хотел бы я узнать, откуда пришел этот зверь.
В это мгновение в пещеру вошел Паг.
Аака, слушавшая рассказ о смерти Фина, поднялась и ушла, бросив на ходу:
– Вот идет человек, который, наверное, сможет научить вас, как поймать тигра в ловушку. Ведь что такое тигр? Только большой полосатый волк.
При приближении Пага все в пещере расступились и отошли подальше: правда, они были благодарны Пагу, но после истории с волками боялись его еще больше, чем прежде. Даже Моананга задрожал и уступил карлику место.
– Нечего вам меня бояться, – насмешливо приветствовал их Паг, – серая волчица убежала, и ее родичи не последуют ни за мною, ни за нею. Я только что видел их. Они дерутся и пожирают друг друга. Вскоре они все передохнут. Ведь эту стену им не одолеть и не подкопать.
– Скажи, Паг, – смело спросил Моананга, – кто ты: человек или волк в образе карлика?
– Ты знал моего отца и мою мать, Моананга, и потому можешь сам ответить на свой вопрос. А впрочем, в каждом человеке есть кое‑что волчье, а во мне несколько больше, чем в остальных. Ви знает, почему я это говорю.
– Если в каждом человеке есть нечто волчье, значит, и в тигре может быть что‑то человеческое, – задумчиво пробормотал Моананга и повторил Пагу историю о тигре и Фине.
Паг внимательно выслушал его.
– Стоит пройти одной туче, как за нею вслед идет другая, – задумчиво сказал он. – С волками расправились, а теперь им на смену тигр. Не знаю, живет ли в нем Хенга. Но если Хенга и вправду вселился в тифа, то его нужно прикончить как можно скорее.
И он взглянул на Ви и на Фо, который стоял рядом с отцом, прижавшись к нему.
Затем Паг отправился добыть что‑нибудь поесть.
Начиная с этого дня тигр стал не меньшим бедствием для племени, чем были волки.
Тигр рыскал вокруг деревни в ночной темноте, а когда рассветало и люди выходили из хижин, он врывался в селение, хватал кого попало и убегал, унося добычу в зубах. Его не останавливали никакие изгороди, он не попадался ни в какие ловушки и был так ловок, что никто не мог ранить его копьем.
Ви уже начал бояться; впрочем, больше за Фо, чем за самого себя. Несомненно, рано или поздно мальчик попадется в когти хищника, а может быть, первым попадется сам Ви.
Народ жил в постоянном страхе, и теперь никто не решался выходить из хижины, покуда совсем не рассветет, и уж во всяком случае никто не осмеливался выходить из селения в одиночку.
Весна наступила, наконец, с большим опозданием. Снега растаяли, и в лесах снова появились олени.
Ви надеялся, что теперь тигр перестанет убивать людей и начнет охотиться на дичь, а может быть, уйдет туда, откуда явился, уйдет, чтобы найти своих сородичей. Но эти предположения оказались неверными.
Тигр, очевидно, был последним из породы саблезубых. Он появлялся то в одном месте, то в другом; на людей он нападал по‑прежнему, не обращая никакого внимания на дичь: тигр уволок еще несколько человек.
Кончилось дело тем, что ни один человек уже не решался ходить на охоту, так как каждый боялся, что чудовище набросится на него. Никто не знал, где логово тигра. Тигр, казалось, одновременно находился повсюду, постоянно следил за людьми и знал, куда они пойдут.