В ответ Паг только хрипло рассмеялся.
– Клятвы бывают различные. Одни клятвы даются для того, чтобы соблюдать их, другие же – чтобы нарушать.
– Да, но эта клятва связана с проклятием.
– В том‑то все и дело, – сказал Паг. – В этом и беда. Тебе предстоит выбирать. Ты прекрасна и мудра, и стоит тебе захотеть – и Ви женится на тебе. Но в таком случае ты не должна бояться, что проклятие за нарушенную клятву упадет и на его голову, и на все наши тоже. Но покуда проклятие не обрушится, ты будешь счастлива. А может быть, проклятие вообще не сбудется. Если же ты не станешь его женой, продолжай быть его советницей, и твоя рука будет в его руке, но никогда не обовьется вокруг его шеи. И так будет продолжаться, покуда не восстанет на тебя все племя, возбужденное твоими врагами. А из них, может быть, я – самый жестокий и самый непримиримый твой враг.
Лалила улыбнулась.
– Ярость народа обрушится на тебя, – продолжал Паг, – и тебя изгонят или убьют. А может быть, ты предпочитаешь вернуться к своему народу в твоей волшебной лодке? Урк‑Престарелый утверждает, что ты можешь сделать это. Он говорит, что так поступила твоя прапрабабка, которую он знал и которая во всем была похожа на тебя.
Лалила слушала, хмуря высокий лоб, затем заговорила:
– Я должна подумать. Не знаю, какую дорогу я выберу, ибо не знаю, какая лучше для Ви и для всего вашего племени. Во всяком случае, Паг, благодарю тебя за твое доброе отношение ко мне. Если нам больше не придется говорить с тобой, прошу, запомни, что Лалила, которая пришла с моря, благодарит тебя за всю твою доброту к ней, бедной страннице, и будет благодарна всю жизнь.
– За что? – проворчал Паг. – За то, что я ненавижу тебя, лишившую меня общества и дружбы Ви – единственного человека на земле, которого я люблю? За то ли, что одним ухом я внимаю Ааке, которая мне советовала убить тебя? За это ты меня благодаришь?
– Нет, Паг, – спокойно и ласково ответила она. – Как могу я благодарить тебя за то, чего не было? Я знаю, что Аака ненавидит меня, и знаю, что ненависть ее ко мне вполне естественна, и потому вовсе не осуждаю эту женщину. Но знаю я также, что ты меня вовсе не ненавидишь, а даже любишь по‑своему, несмотря на то, что я стала между тобой и Ви, как тебе кажется. В действительности я между вами не становилась. Быть может, одним ухом ты и внимал Ааке, но при этом крепко зажал второе ухо. Ты сам лучше, чем я, знаешь, что никогда не собирался ни убить меня, ни каким‑нибудь образом способствовать моей смерти; но по доброте своей пришел предупредить меня об опасности.
Услыхав эти ласковые слова, Паг встал и долго глядел в нежное и прекрасное лицо Лалилы. Затем схватил ее ручку и прижал к своим толстым губам. Волосатой лапой вытер единственный глаз, плюнул наземь, бормоча слова, которые могли быть и проклятием, и благодарностью, и заковылял прочь.
Лалила глядела ему вслед, по‑прежнему ласково улыбаясь.
Но, когда он ушел и она осталась совсем одна, Лалила перестала улыбаться, закрыла лицо руками и заплакала.
* * *
Вечером, когда Ви вернулся, она отдала ему, как всегда, отчет о детях, за которыми смотрела, и обратила его внимание на двух больных девочек, нуждающихся в особом уходе.
– Зачем мне знать это? – улыбаясь спросил Ви. – Ведь ты смотришь за ними.
– А так. Хорошо, чтобы обо всем знало не меньше двух человек. Ведь один может заболеть или забыть. А это, кстати, напоминает мне о Паге.
– То есть?
Ви был очень удивлен.
– Сама не знаю почему. Напоминает… Должно быть, потому, что зашла речь о двоих. Ты и Паг когда‑то были одно, а теперь вы разделились: по крайней мере, так ему кажется. Ви, будь поласковей с Пагом, больше бывай с ним. Вообще, верни прежние отношения с ним. Слышишь? Больная девочка кричит. Бегу к ней. Спокойной ночи, Ви.
Она ушла.
Он удивленно глядел ей вслед; в голосе ее и поведении он почувствовал что‑то, чего не мог понять до конца.
Глава XII. РЫЖИЕ БОРОДЫ
Утром Лалилы нигде не оказалось.
Ви заметил это сразу. Он расспросил о ней у одной из женщин.
– Лалила позвала меня, – сказала та, – и сообщив, что пища для детей уже готова, а самой ей нужно немножко отдохнуть, заявила, что идет в лес и там проведет целый день, чтобы о ней не тревожились и не искали ее, – она вернется к ночи.
– Она больше ничего не говорила? – тревожно осведомился Ви.
– Сказала, когда и какую пищу давать обеим больным девочкам в том случае, если ей захочется провести ночь в лесу. Впрочем, в лесу она, наверное, на ночь не останется.
Ви отправился по своим делам, которых у него было немало, и больше не задавал вопросов, должно быть, потому, что в пещеру вошла Аака и могла бы услышать их.
Но день для него тянулся медленно, и к вечеру он поторопился в пещеру, надеясь найти там Лалилу. Он собирался серьезно поговорить с ней, объяснить, как она его встревожила своим уходом без предупреждения, и растолковать что, блуждая одна, она подвергается большим опасностям.
Когда он вошел в пещеру, уже наступила ночь. Лалилы в пещере не оказалось.
Он немного подождал, делая вид, что ужинает, но к пище даже не притронулся. Затем послал за Пагом.
Паг вошел в пещеру, поглядел на Ви в упор и спросил:
– Зачем вождь посылал за мной в первый раз за долгое время? Твой приказ еще немного и запоздал бы. Я теперь никому не нужен и как раз собирался отправиться в лес.
– Ты тоже хочешь погулять в лесу? – подозрительно спросил его Ви.
– В чем дело?
Ви все рассказал ему.
Выслушав рассказ, Паг вспомнил свой разговор с Лалилой и смутился; но он не обмолвился ни словом об этом разговоре.
– Решительно нечего бояться, – сказал Паг, – Лалила, как тебе известно, поклоняется Луне. Наверное, она отправилась молиться, приносить жертвы и вообще справляет обычаи своих соплеменников.
– Возможно, что и так, – согласился Ви. – Но я в этом совсем не уверен.
– Если ты боишься за нее, – продолжал Паг, – я могу отправиться поискать ее.
Ви быстро глянул на Пага и сказал:
– Мне приходит на ум, Паг, что ты испуган исчезновением Лалилы больше, чем я, и что у тебя есть основательные причины бояться. Но, как бы то ни было, нынче ночью никто не сможет отправиться искать Лалилу. Ведь луна скрыта тяжелыми облаками и идет сильный дождь. Кто же может найти женщину в темном лесу?
Паг подошел к выходу из пещеры, поглядел на небо, вернулся и сказал:
– Ты совершенно прав. Небо совсем черное, и дождь идет сплошной стеной. Не видно ничего на расстоянии вытянутой руки. Наверное, Лалила забралась в какое‑нибудь дупло или спряталась под развесистым деревом и вернется сюда на заре.
– Боюсь, что она убита.
Он помолчал.
– А может быть, она уехала прочь отсюда на родину. И я думаю, виной этому ты или Аака, а может быть, вы оба. Во всяком случае, вы‑то уж должны знать, где она и почему она скрылась.
Ви говорил гневным, сдавленным голосом.
– Я ничего не знаю, – ответил Паг. – Возможно, она в хижине у Моананги. Сейчас пойду и погляжу.
Он ушел и возвратился через некоторое время с сообщением, что ее нет ни в хижине Моананги, ни где‑либо еще и что ее сегодня никто не видел.
Всю ночь Ви и Паг просидели у огня, даже не пытаясь сделать вид, что спят, и не сводили взгляда со входа в пещеру.
Наконец, наступил рассвет. Рассвет серый и холодный. Дождь прекратился. С первыми же лучами зари Паг, никому не говоря ни слова, выскользнул из пещеры. Ви последовал за ним, думая догнать его, но Паг скрылся.
Тогда Ви сам стал расспрашивать о Лалиле и разослал повсюду людей искать ее.
Посланные вернулись с сообщением, что никого не нашли. Тогда Ви разослал весь народ на поиски, и сам также отправился искать Лалилу.
Когда он уходил из пещеры, Аака спросила его:
– Почему ты так тревожишься о колдунье? Она исчезла, как исчезают все колдуньи после того, как натворят приютившему их племени бед.
– Если Лалила и колдунья, во всяком случае, нам она принесла добро, а не зло, – ответил Ви, глядя на играющих детей.
Он отправился в лес, захватив с собой Моанангу.
Весь народ и он сам искали целый день, но напрасно. Возвратились они в селение только к ночи, усталые до смерти.
Ви был грустен, ибо ему казалось, что Лалила вырвала у него сердце и унесла с собой.
В ту же ночь одна из больных девочек умерла: ребенок не хотел брать пищу ни от кого, кроме Лалилы. Ви осведомился о Паге, но оказалось, что Пага тоже никто не видал; Паг исчез также бесследно, как и Лалила.
– Наверное, он скрылся вместе с Лалилой. Ведь они были большими друзьями, хотя он и утверждал обратное, – предположила Аака.
Ви не отвечал ей, но подумал, что, должно быть, Паг отправился хоронить Лалилу.
* * *
Вскоре после рассвета на следующий день в пещеру вполз отощавший Паг. Вид у него был как у лягушки, которая весной выползает из зимнего логова.
– Где Лалила? – спросил Ви.
– Не знаю. Но лодка ее исчезла. Должно быть, она вытащила лодку из пещеры и спустила ее на море – немалый труд для женщины.
– Что ты наговорил ей?
– Кто может помнить, что говорил несколько дней тому назад? – возразил Паг. – Дай мне есть, потому что я пуст, как выеденная раковина.
* * *
Покуда Паг ел, Ви пошел на берег.
Он сам не знал, зачем идет туда. Должно быть, потому, что море взяло у него Лалилу так же, как море дало ему ее. Поэтому хотел увидать море еще раз. Он стоял, глядя на серые, ровные волны и внезапно у самого края спустившегося над водой тумана заметил что‑то движущееся.
«Должно быть, рыба, – подумал он. – Но хотел бы я знать, что это за рыба. Только киту удается стоять на воде, а эта рыба намного меньше кита».
Он лениво и равнодушно смотрел на странную рыбу, почти не видя ее, и вдруг понял, что это вовсе не рыба.
И тут он узнал: незнакомый предмет – это был тот самый выдолбленный древесный ствол, в котором Лалилу прибило к здешнему берегу. Но теперь ствол кто‑то гнал, – очевидно, гребец, и гнал быстро, изо всех сил.