– Приносят, как не приносить. – Папирий вздохнул. – Жаль только – редко. Вепси – так они себя называют – странный народ. Сидят себе по лесам, городов не строят, ни с кем не торгуют – даже к нам редковато заходят. Ну, ты и сам знаешь… Так дичь или рыбу?
– Пожалуй, все-таки рыбу. Кто ее знает, эту местную дичь?
Подозвав слугу, кабатчик велел ему нажарить рыбы, а пока притащить кувшинчик вина, после чего снова повернулся к посетителю. Видать, любил поболтать:
– Ты что же, по торговой части?
– Не только, еще и по плотницкой. Заказ срубов. Хочешь, и тебе что-нибудь выстроим?
– Выгодное дельце. Правда, мне пока ничего такого не требуется. – Папирий одобрительно кивнул. – Ты, видно сразу, разумный молодой человек. Из какой семьи?
– Я сирота. Папенька мой был вольноотпущенником, еще в Колонии Агриппина… Авдус Фастус, может, слыхал? – Табиний назвал первое попавшее на ум имя.
– Нет, не слыхал, – почмокал губами кабатчик. – Хотя… кажется, где-то и слышал. Он чем занимался, твой батюшка?
– Торговал кожами.
– Хорошее дело.
Подбежавший слуга принес кувшин с вином и чашу для омовения рук, поставил на тот стол, за которым уже сидел Марий.
– Аве, – усевшись напротив охранника, Табиний широко улыбнулся. – Меня зовут Квинт Табиний, а тебя?
– Марий, – телохранитель, как видно, был не прочь пообщаться. Вообще, римляне не привыкли есть молча.
Табиний плеснул из кувшина в глиняную кружку и брезгливо понюхал:
– Этот прощелыга трактирщик еще никого не отравил своим пойлом?
– Да нет, не травил, – хохотнул Марий. – Можешь спокойно пить.
– Тогда осмелюсь угостить и тебя. За знакомство?
Воин ухмыльнулся:
– Давай.
В таверне постепенно становилось людно – заявились какие-то мелкие торговцы, потом притопала группа легионеров, затем парочка хорошо одетых людей, видимо крупных подрядчиков, уселась за угловой столик. Многие с улыбкой кивали Марию, иногда подходили, усаживались, так что вскоре полностью заняли весь стол. Пошла беседа… Табиний не говорил, больше слушал, лишь иногда ловко направляя разговор в нужное русло. Да это и не требовало больших усилий: все и так взахлеб обсуждали одно – недавнюю битву с варварами.
– А этот здоровенный, ка-ак вдарит секирой…
– А тот копьем…
– Бегу я, а передо мной…
– Рассказывали, что…
– Да что там рассказывали?! Я сам видел!
– Да, наш легат лично участвовал, и ты знаешь, здорово бился.
– Ничего странного, он же из легионеров.
– Да нет, он был стряпчим в Могонциаке.
– Но как бьется! Нет, никакой он не стряпчий. Махал мечом, как гладиатор.
– Гладиатор? – Табиний насторожился.
– Да, говорю вам. – Марий стукнул кулаком по столу. – Я сам видел, как сражался легат. Все приемы гладиаторской школы.
– Да ну, все тебе показалось.
– Мне не верите, так то же самое говорил и Лумиций Алтус, пилус приор, а уж он большой поклонник гладиаторских игрищ, разбирается.
Лумиций Алтус – запомнил Табиний. Вот, значит, кто.
Дальнейший разговор, как это всегда и бывает в мужских компаниях, как-то сам собой перескочил на женщин. Женщин – а имелись в виду исключительно падшие женщины, «веселые девки» – в Нордике, прямо сказать, было мало, да и те не самого лучшего качества. Два лупанария – это не десять, а больше и некуда было податься. Правда, многие надеялись, что, когда город разрастется, тогда…
– Надо чаще приглашать переселенцев из провинций, обещать каждому участок земли! – кричал кто-то.
– Участок-то дать можно, только как его обрабатывать, здесь же кругом лес, и какой!
– Местных, местных надо звать, пусть будут хотя бы федератами.
– Да здесь, в Нордике, пока лучше, чем где бы то ни было!
– Ты забыл про зиму, братец.
– Да, зима – это зима.
Все неожиданно замолкли, вспоминая прошедшую зиму – с сугробами, метелями и морозом, со льдом на Нево-озере и Ольховой реке. Зиму пережили лишь волей богов, похоронив всех обмороженных и умерших от голода. Зима – страшила…
– Да чего в ней такого страшного-то, в зиме? – усмехнулся Марий. – Живут же варвары – и ничего, не бедствуют.
– Варварам любой мороз нипочем, на то они и варвары. А вот цивилизованному человеку…
– Это кто тут цивилизованный, ты, что ли?
– А хотя бы и я! Тебе какое дело?
Началось…
Табиний благоразумно решил поскорее убраться. В принципе, все что нужно, он и так узнал. Единственное, что его сейчас удерживало, – это старая страсть: больно уж подходящая складывалась ситуация для тайного избавления собравшихся от лишних денег. А ведь когда-то в Риме Квинт Табиний по прозвищу Ловкие Руки, несмотря на молодость, считался одним из самых удачливых воров. Правда, и на старуху бывает проруха, попался-таки, когда, забравшись в один приятный особнячок, запустил руки в сундучок – целый сундучок! – с драгоценностями. Расслабился, потерял осторожность – тут-то его и схватили. Накостыляли, конечно, не без этого, да потащили к судье с частным деликтом, именуемым «фуртум» – кража. Могли б и убить, хорошо что обошлись бичеванием, да и палач попался знакомый, виртуоз, можно сказать, вроде бы и со всего размаху стегал – а не больно. Правда, денег, стервец, взял изрядно, ну да за свою шкуру не жалко. Хуже было потом, когда в следующий раз попался в доме квестора – вот уж тут взялись по-серьезному, хорошо, удалось бежать. На это дело Табиний был ловок – пару дней скрывался, а затем поступил в легион, набираемый Максимином Фракийцем, тогда еще трибуном, для германской кампании.
Воинская служба Табинию не понравилась – тупое дело, но терпел, тянул лямку, знал – ищут. А улучив момент, убрался подальше от военных действий, аж в Нижнюю Германию, в Колонию Агриппина. Там он и попался на глаза наместнику, бывшему префекту Рима, хорошо помнившему Табиния по множеству воровских дел. Вот ведь незадача! За все двадцать два года, сколько живет на свете Табиний, этакого невезенья с ним не случалось. Впрочем, и тут выкрутился, слава Юпитеру и Юноне, – когда стражники вели по площади, увидел своих, из легиона, сиганул зайцем, тессарию наплел, будто взяли его за пьяную драку. Так и попал на корабль, что в числе прочих двигался сюда, в Нордику.
Хотя, конечно, никакой Нордики еще не было. Поработать пришлось, чего уж… Ну а в остальном служба была непыльная. Это ведь не Германия, местные варвары не досаждали. Только вот скучно стало, потянуло к старым делам. Однако Табиний понимал, что действовать нужно с осторожностью, народу в Нордике пока было мало, вряд ли больше пяти тысяч – считай, в лицо друг друга знали. Для воровских дел – хуже нету. Поэтому, неся скучную службу, Табиний, как мог, сдерживал порывы, но понимал, что надолго терпения не хватит – уж очень сильно чесались руки, да и острый ум жаждал применения. Надо сказать, неожиданное предложение легата попало в точку! Служба в специальном отряде – это вам не охрана городских улиц. Требует и ловкости, и ума, и трезвого делового расчета. Ну и удачи, конечно, как же без нее-то? Вот, как сейчас…
Первое задание легата выполнено – ну, тут ничего сложного. Осталось второе – попасть в тюрьму. Поначалу, планируя операцию, Табиний решил было, не мудрствуя лукаво, украсть что-нибудь у посетителей таверны да специально подставиться. Было бы дело в Колонии Агриппина, Могонциаке, Августе Треверов или каком-нибудь еще многолюдном городе, он так бы и поступил. Но прослыть вором в столь маленьком городе, где почти все друг друга знают, – это чревато… Нет уж, пускай лучше легат думает… Пора…
– Лумиций Алтус? – выслушав доклад, переспросил Юний. – Вот как… Значит, пилус приор. Он что, и впрямь большой поклонник гладиаторских боев? Выяснить… Впрочем, нет, с этим я сам разберусь. Ну, что встали? – Он хмуро взглянул на выстроившихся у стены агентов из службы префекта.
Луминий Гавстальд, охотник-хавк, римский вор-виртуоз Табиний и один местный человечек, не служивший, но работавший за приличный – очень приличный – гонорар, Вялиш, так его звали, охотник-весянин. Не молод, но и не стар, белесый, с небольшими вислыми усиками и редкой бородкой. Местный кадр – истинная удача Рыси. Жаль, еще плоховато понимал латынь. Ну, это недостаток поправимый.
– Значит, так, – Юний оглядел подошедших и неожиданно подмигнул, – хватит отдыхать, пора работать. С тобой, Табиний, мы кое-что обговорим позже, пока же… Вялиш, думаю, ты хорошо знаешь окрестные леса.
– Да, – весянин кивнул. – Я знать. Я показать. Но я иметь дом в Нордик.
– Будешь иметь, – пообещал легат. – Обязательно будешь. Итак, слушайте…
Подробно обговорив с агентами весь ход операции, Юний отпустил Вялиша и Гавстальда, Табиния же инструктировал чуть дольше, дело того требовало. Да и парень оказался умен и смекалист, все понимал с полуслова, приятно было общаться.
Закончив инструктаж, Юний вызвал стражу и, передав воинам молодого агента, похлопал его по плечу:
– Удачи!
Табиний ничего не ответил, лишь улыбнулся, подставив стражникам руки.
Проводив взглядом ушедших, Рысь еще долго стоял под треугольной крышей деревянного портика, любуясь, как по высокому голубому небу неспешно плывут сверкающие белизной облака, похожие на горы. Лумиций Алтус… Значит, Лумиций… Интересно, зачем ему сравнивать легата с гладиатором? С какой-то дальней целью, чтоб опорочить в глазах общества? Или просто так сболтнул, как вот, к примеру, Марий? Что ж, придется все выяснить. Интересно, что там накопал про центурионов – в том числе и про Лумиция – Илмар? Что-то он нынче задержался с докладом.
Илмар Два Меча, префект по чрезвычайным ситуациям, явился ближе к вечеру, усталый, но довольный.
– Сейчас, – он вытер со лба пот, – расскажу, что узнал про всех трех. Вот только попить бы.
Юний молча подвинул приятелю кубок с вином. Префект долго пил, запрокинув голову, на тощей жилистой шее его ходил кадык. Напившись, Илмар наконец приступил к докладу.
Собственно, легат уже многое знал и так, тем не менее весьма интересно было послушать.