Я, рыча от напряжения, в два прыжка добрался до дерущихся.
– Больт, подтолкни!
Огр, стоя на коленях, кое-как прикрывался щитом от града обрушившихся на него сверху ударов. Обернувшись на мой крик, он встретился со мной взглядами обеих голов. Глаза Дракена были полны страха и боли, Больт же смотрел с яростной решительностью. И, к счастью, сообразил, что от него требуется.
Увидев, что я приближаюсь, оба горца отвлеклись от огра и развернулись ко мне. Я же, бросив им навстречу два слоя Щита, замедлил их и прыгнул на Больта. Огр, коротко рыкнув, подтолкнул меня щитом, фактически швыряя меня поверх голов Камнекожих – прямо в стоящего в стороне шамана.
В полете я занес скимитар над головой, направив его острием вперед и вниз. Шаман успел бросить мне навстречу заклинание, но остановить меня у него уже не получилось. Меч вонзился ему в верхнюю часть грудины, пробив насквозь. Камнекожий завалился на спину, я же, оказавшись сверху, завершил начатое парой ударов.
Вокруг меня снова вспыхнул сотканный из светящихся полос полупрозрачный кокон – Ника набросила бафф. Я, чувствуя переполняющую меня силу, бросился вперед, кипя от ярости. Ближний ко мне горец взмахнул своей дубиной, но я попросту рубанул ему навстречу. Адамантитовый клинок, пройдя наискосок, разрубил стальной набалдашник палицы и руку Камнекожего повыше локтя.
Рыча, как зверь, я хлестал скимитаром, уже не пытаясь уворачиваться или парировать удары дубин. Несколько секунд яростного натиска – и оба громилы рухнули на пол, буквально порубленные на куски. Их кровь растеклась огромной, медленно расползающейся в стороны лужей.
Немногие оставшиеся в живых Камнекожие бросились бежать вниз по пандусу, в сторону карьера.
Я, тяжело дыша, застыл над трупами, пытаясь унять дрожь в руках и кипящую в груди волну ярости. Прежде со мной такого не бывало. Я ведь всегда стараюсь сохранять хладнокровие, даже в бою. А тут… Это как если бы боксер вдруг, обезумев от злости, сорвал перчатки и бросился рвать противника ногтями и зубами.
Страшновато.
– Эрик, ты как?
Голос Макса звучал глухо, будто через толщу воды.
– Нормально, – мотнул я головой.
Приложил ладонь к ушибленной груди. Шипы на палице пробили толстую кожу панциря, и из прорех сочилась кровь. Но это ерунда. Если этот удар не убил меня сразу – теперь уже не о чем беспокоиться. С моим нынешним уровнем живучести все раны затянутся через несколько минут.
Подошла Стелла, с трудом ковыляя на ослабевших ногах. Ника тут же бросилась к ней, окутала розоватой пеленой целительных заклинаний.
– Нужно уходить, – глухо проговорила Стелла, оборачиваясь в сторону убежавших Камнекожих. – Сейчас они вернутся с подмогой. И тогда нам точно не справиться.
Я кивнул.
– Открываем портал. Что ты там копаешься, Макс?
Маг пытался поддеть концом посоха крышку одного из массивных ящиков, что бросили Камнекожие. Дракенбольт, хмыкнул, отстранил его и сорвал крышку одним махом – так, что засевшие в дереве гвозди коротко взвизгнули.
– Твою ма-ать… – ошарашено разглядывая содержимое ящика, протянул Макс. – А ну-ка, что в тех?
Мы один за другим вскрыли ящики. Там, обнаружилось много всего. Стальное оружие – наконечники копий и стрел, мечи, массивные топоры. Но в большинстве ящиков – аккуратно переложенные соломой большие железные сосуды, испещренные рунами. Горловины сосудов были запечатаны воском, и из каждой торчал длинный фитиль.
– Эх, повезло нам, что я не особо усердствовал с огнем во время боя, – дрогнувшим голосом сказал маг. – Взрывчатка.
– Не нравится мне всё это, – мрачно заметила Стелла. – Ни эти ящики, ни то, что мы видели в жилых ярусах пещер. Можно, конечно, предположить, что наши приятели Камнекожие вдруг с помощью Хтона совершили резкий технологический прорыв. Но больше похоже на то, что их снабжает кто-то из игроков.
– Вот именно, – кивнул Макс. – Такие вот взрывчатые смеси, да еще и усиленные магией, не изготавливают даже неписи. Это гильдейский крафт! Осадные технологии для штурма крепостей. Ну, или битвы с титанами. Так, погодите-ка…
Он, кряхтя, вытащил один из железных сосудов из ящика и поставил на пол. Размером эта штука была с пивной бочонок литров на двадцать пять – тридцать.
– Если это крафтовая вещь – то здесь должно быть клеймо. Можем выйти на изготовителя.
Он, щурясь, оглядел сосуд со всех сторон. Мы сгрудились вокруг, вытягивая шеи в ожидании.
Макс замер, наконец, найдя то, что искал. Поднял на нас округлившиеся глаза.
– Ну, что там? – выглядывая из-за меня, нетерпеливо спросила Катарина.
– Тут… гильдейская метка.
– Чья? Корсары?
Макс помотал головой и развернул сосуд в мою сторону. Там, сбоку, темнел выдавленный на железной поверхности силуэт орла с развернутыми крыльями.
– Легион.
Глава 7
Последние пару дней мои пробуждения больше похожи на ритуалы воскрешения.
Из сна я вынырнул резко, как выскочивший на поверхность воды поплавок. Но собственное тело поначалу ощущал, как какой-то сковывающий движения костюм, полный игл, развернутых внутрь. Согнуться и сесть на кровати удалось только с третьей попытки.
Прогресс. Вчера с утра вообще пришлось минут пятнадцать валяться, собираться с силами. Сейчас же… Ощущение, будто всю ночь разгружал ящики с чугунными болванками. В общем-то, как и в прошлую ночь. Но в тот раз меня еще и молотили битами.
Покрутил головой, с хрустом разминая шею. Поднялся. Сделал несколько простейших упражнений на растяжку – сперва аккуратно, еле сдерживаясь, чтобы не вскрикнуть от боли. Потом – все увереннее.
Странные всё-таки ощущения. Тело будто чужое. Все мышцы – жесткие, как резиновые жгуты, а при напряжении и вовсе наливаются каменной твёрдостью. Вены на руках торчат сквозь кожу, как веревки – даже страшновато.
И дико хочется пить. Я взглянул на подоконник – вечером я специально поставил туда графин с водой – постоянная жажда и голод мучают меня все эти дни.
Графин пуст. Похоже, ночью я вставал за ним. Не помню.
В школе, когда занимался плаваньем, я, конечно, ходил и в тренажерный зал. Никогда не стремился раскачаться до огромных размеров, да это было и ни к чему. Для пловцов предусмотрен особый комплекс упражнений, в основном на выносливость. Но теорию бодибилдинга я знал, да и ребят в зале встречал разных – от «подснежников», пытающихся согнать жирок перед летом, до парней, с трудом проходящих в дверной проем.
Но людей в таком состоянии мне видеть не приходилось. Судя по четко прорисовывающемуся под кожей рельефу мышц, жировой прослойки не осталось вовсе, плюс я чудовищно обезвожен, несмотря на то, что выпиваю, по-моему, по ведру в день. Бодибилдеры, даже перед соревнованиями, когда изнуряют себя «сушкой» и диуретиками, так не выглядят. А если и выглядят – то в последние часы жизни.
Если бы не возросший во много раз уровень регенерации, я бы, скорее всего, тоже сдох бы в ту же ночь, когда всё это началось. Но организм мой, похоже, перестраивается. Как гусеница, превращающаяся в бабочку. Только без всякого кокона. И без всякой заботы о том, как я себя при этом чувствую.
Я поковылял в ванную, но на пороге комнаты замер, увидев маму. Она готовила завтрак. Встала раньше меня?
Только сейчас сообразил взглянуть на часы. Почти десять! Это что, получается, я так дрых, что не услышал будильника? Давненько такого не бывало.
Хотя, плевать. В бар мне к двенадцати. Время есть.
– Доброе утро, мам.
Она, мельком взглянув на меня, кивнула.
Я, стиснув зубы, прошел в ванную. Ополоснул лицо и припал к крану, судорожно глотая холодную, пахнущую обеззараживающим средством воду. Вкуса не чувствовал, да и плевать – лишь бы затушить пожар, бушующий внутри. Но ощущения такие, что вода не в желудок попадает, а сразу впитывается всем телом, как сухой губкой.
С матерью мы вчера поссорились. Снова из-за Эйдоса. На этот раз серьёзно. Не припомню, чтобы она вообще на меня так когда-то кричала. Со слезами, с отчаяньем. Да мы вообще редко спорили. Особенно после аварии.
Я понимал, как ей страшно. Первые сутки после того, как я вернулся из больницы, она смотрела на меня недоверчиво, с затаенным ужасом. Будто на ожившего мертвеца.
А, собственно, как меня еще назвать?
Залез в душ. Надолго. Под горячими струями мышцы постепенно расслабились, боль почти ушла. Многочисленные гематомы под кожей за эти два дня окончательно рассосались – лишь кое-где остались коричневатые пятна, но и они быстро уйдут.
Выбравшись из кабинки, протер запотевшее зеркало и уставился в свое отражение.
Так и не могу привыкнуть. Будто кто-то чужой смотрит на тебя из зеркала. Очень похожий на тебя. Но не ты.
Глупо это как-то. Как в старых фильмах про супергероев. В детстве мечтаешь, чтобы с тобой что-нибудь эдакое случилось. Радиоактивный паук укусил или чудо-сыворотку на тебя пролили.
И вот – случилось.
Вчера вечером я немного повисел на перекладине. Попробовал подтягиваться. Дошел где-то до сотни, дальше сбился со счета. Похоже, что я мог бы заниматься этим бесконечно – руки работали, как механические рычаги. Ни усталости, ни напряжения. Пробовал подтягиваться на одной руке – ощущения примерно те же, только двигался чуть медленнее.
Чуть позже, когда мама легла спать, провел другие тесты. Их она точно не должна была видеть. Кухонным ножом сделал на предплечье три длинных надреза. Один – едва оцарапав кожу, второй – поглубже, третий – такой, что пришлось лезть за пластырем и бинтами. Сейчас, содрав с руки остатки мокрой повязки, обнаружил лишь одну розовую линию, да и ту разглядел не сразу.
Ну, что ж. В момент убийства Крушителя мой аватар в Артаре, видимо, получил такой резкий прирост сил, что это послужило встряской для всего организма. Для мозга грань между виртуальным телом и реальным окончательно стерлась, так что он теперь пытается как-то выровнять различия.
Но что дальше-то с этим делать? То, что я остался жив, и то, что нога полностью восстановилась – это здорово. Это настоящее чудо. Но что будет происходить с моим телом дальше? В Артаре я теперь каменные глыбы в несколько тонн весом ворочаю. Каким нужно стать в реале, чтобы повторять такие фокусы?