День рождения Мередит. Ей исполнится двадцать шесть.
В этот день она получит доступ к своему трастовому фонду в пять миллионов долларов. Какое, однако, любопытное совпадение, чтобы я поверила утверждениям Эндрю о его невиновности… по крайней мере, пока.
Глава 15Мередит
– Я говорил тебе, что мы приглашены на… – Эндрю умолкает, отрывает глаза от планшета и видит, что я стою рядом с пачкой писем, держа в руке белый конверт. – Что это?
– Это было в почтовом ящике, – лепечу я.
Почтовой марки на конверте нет. Как нет и обратного адреса.
Лишь мое имя, написанное синими чернилами.
Мередит Гретхен Прайс.
– Я не хочу его открывать, – говорю я, бросая письмо на холодную мраморную столешницу, и отступаю назад.
Эндрю направляется ко мне, хватает конверт и разрывает его сбоку. Подув в надорванный край, он вытряхивает в ладонь визитную карточку Ронана, рекламную открытку «Мирного Боба» и сложенный листок бумаги со словами «зорко следящий», написанными тем же почерком.
– Что это, черт возьми? – спрашивает Эндрю, поочередно рассматривая каждую бумажку. Его взгляд останавливается на визитке Ронана, и мое сердце замирает.
– Должно быть, он видел, как я в тот день ездила в полицейский участок, – говорю я. – И понял, что я разговаривала с детективом Маккормаком.
Звучит вполне убедительно.
– «Мирный Боб»? – Он вертит в руках открытку. – Никогда о нем не слышал.
– Я пила там кофе в прошлом месяце. С подругой, – говорю я. Полуправда – это не то, что полная ложь, и все равно она мне неприятна.
– Значит, этот псих все еще преследует тебя. – Эндрю поджимает губы, точно так же, как в тот вечер, когда я рассказывала ему о записке. Поначалу он не придал этому значения, но в конце концов принял меры предосторожности, начал чаще звонить мне и проверять, где я и что делаю. Но поскольку ничего подобного не повторилось, все вернулось на круги своя. Эндрю считал, что во всем Глейшер-Парке единственная леденящая кровь вещь – это январский северный ветер. Он убедил меня, что, скорее всего, меня разыграли подростки. Когда же я спросила, откуда им известно мое имя, он ответил, что это, вероятно, друзья Колдера.
Тогда я с ним согласилась. Или же просто хотела поверить его объяснению. Потому что оно было наименее страшным из всех.
– Может, мне позвонить в полицию? – спрашиваю я, вспоминая совет Ронана. Правда, я понятия не имею, как долго это письмо пролежало в нашем почтовом ящике. Сейчас в ящик бросают лишь счета и каталоги, которые я никогда не читаю, так как делаю большую часть покупок в Интернете или в местном торговом центре. Хорошо, если я проверяю почтовый ящик чаще, чем раз в неделю.
– Уже поздно. – Взглянув на часы на своем телефоне, он хмурится. – Сомневаюсь, что детектив сейчас на работе, и если они пришлют сюда полицейского, то что мы ему покажем? Лишь это письмо, которое провалялось в почтовом ящике один бог ведает как долго. Лучше съезди утром.
Эндрю зевает и, обойдя кухонный островок, подходит ко мне. Взяв в ладони мое лицо, он целует меня в лоб, словно я угрюмый ребенок, чьи иррациональные страхи можно развеять поцелуем.
– В постель? – спрашивает он, и его руки скользят к моей талии. Я вдыхаю его запах, – слабая попытка успокоить себя, – но ничего не чувствую.
Никакого ощущения безопасности.
– Тебя это не беспокоит? – спрашиваю я, кусая нижнюю губу с такой силой, что вскоре чувствую привкус крови.
– Нет, – не колеблясь, отвечает он. – Этот дом – Форт Нокс. Ты здесь в безопасности. С тобой ничего не случится. Я обещаю. Пока я рядом, с твоей головы не упадет даже волос.
В половине случаев, проснувшись ночью, я вижу, что сигнализация отключена. Он забывает ее включить, а когда я напоминаю ему, он смеется и говорит, что, согласно опросам журнала «Пипл», Глейшер-Парк уже девять лет подряд называют «самым безопасным городом в Америке».
– Вопреки тому, что ты думаешь, я не сижу днями перед телеэкраном, поглощая шоколад. – Я закатываю глаза. – Я чаще куда-то хожу, чем сижу дома. А если что-то случится, когда я нахожусь за пределами твоей неприступной крепости?
– Держи телефон при себе, – говорит он. – Будь внимательна, смотри по сторонам. Держись подальше от мест, где никогда не была.
– Это все, что я должна делать, и тогда со мной никогда ничего не случится? – Я, конечно, шучу, но он этого не понимает, а если и понимает, то не подыгрывает.
Взяв за руку, он тащит меня за собой в спальню.
– Давай не будем брать в голову, Мер, – говорит он. – Лично мне это уже надоело. Это какой-то чокнутый, который, похоже, сбежал из психушки в Глен-Фоллс и теперь заигрывает с тобой, потому что ему это в кайф. Никто тебя даже пальцем не тронет.
– Откуда ты можешь это знать?
Меня беспокоит, что на этот раз Эндрю не спихнул вину на друзей Колдера. Он наверняка понимает: это нечто большее, нежели чья-то глупая шутка.
– Ты права. Я не знаю. Зато я знаю другое: я никогда не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. – Выражение его лица смягчается. Разжав руки, мы поднимаемся по лестнице. Я иду чуть позади него.
– Тебе не кажется, что если кто-то действительно хотел напугать тебя, дело не обошлось бы лишь бессмысленными записками?
– Они вовсе не бессмысленные. Он пытается дать мне понять, что следит за мной.
– Он пытается тебя напугать. Не поддавайся ему. Довольно скоро эта глупая игра ему надоест.
– Послушать тебя, так все просто.
– Я только хочу сказать, что, если ты проигнорируешь его, он, вероятно, отстанет, – говорит Эндрю. – Он хочет твоего внимания. Он хочет, чтобы ты боялась. И пока это работает.
– А что, если он не отстанет?
– Тогда я найму частного детектива и лично позабочусь о том, чтобы его поймали. – Нежно прикоснувшись к моему лицу ладонью, Эндрю вздыхает. – Мер, ты зря заводишься. Если тебе что-то и нужно, так это отдых.
Я отвожу глаза. Его снисходительный взгляд мне неприятен. Я даже лягу спать в одной из гостевых комнат на первом этаже.
Я поворачиваюсь, чтобы спуститься вниз. Впервые у меня нет ни малейшего желания спать рядом с человеком, утверждающим, что сильно любит меня, но при этом безразличным к моим тревогам.
Спустившись на несколько ступенек, я оборачиваюсь.
– Если ты действительно считаешь, что ничего плохого не случится, почему тебе безразлично, что сейчас я напугана?
– Мередит! – Его голос звучит сурово. Таким тоном он разговаривает с Колдером, когда тот забывает выключить видеоигру, или с Изабо, когда она не складывает свою грязную одежду в корзину. – Мне небезразлично, что ты заводишь себя. Но и ты должна понять: я спокоен потому, что делаю все от меня зависящее, чтобы тебя защитить! Да и вообще, что хорошего в том, если мы с тобой начнем заводиться по каждому пустяку? Чем это нам поможет?
Возможно, он прав, но я все равно обижена. Он слушает меня, но не слышит.
Я жестом прошу его замолчать.
– Забудь. Закончим этот разговор завтра.
Он не спорит.
Дойдя до нижней лестничной площадки, я жду, когда тихо скрипнет дверь нашей спальни и полоска света под ней погаснет.
Сегодня я не могу с ним спорить.
У меня нет сил.
Заварив чашку чая «Эрл Грей», я беру томик «Грозового перевала» и, накинув на ноги плед, ложусь на диван в парадной гостиной. Я не любитель чтения, но мне нужно отвлечься.
Я пробегаю глазами страницы книги. Я выбрала ее лишь потому, что на прошлой неделе слышала, как женщины обсуждали ее в спортзале. В моей голове ничего не задерживается. Я пытаюсь, но никак не могу сосредоточиться.
Даже здесь, в собственном доме, я чувствую, что за мной наблюдают.
По какой-то необъяснимой причине я поднимаю глаза вверх и смотрю на щелочку в шторах, которые закрывают панорамное окно. Выключив лампу на боковом столике, я тихонько крадусь по ковру и выглядываю наружу. Безлунное небо не отбрасывает теней. Единственный свет исходит от причудливой ландшафтной инсталляции наших соседей Гарднеров на другой стороне улицы.
Но я замечаю и кое-что необычное.
Перед нашим домом припаркован черный седан. Я даже могу разглядеть фигуру человека на водительском сиденье.
У Гарднеров есть элегантная полукруглая подъездная дорожка, ведущая к двухэтажной въездной арке с фонтаном посередине. Когда у них бывают гости, они настаивают, чтобы те парковались там, а не на улице.
Кроме того, сейчас в их доме темно.
Их либо нет дома, либо они спят.
Через несколько секунд задние фары седана загораются красным, и водитель включает двигатель. Прежде чем я успеваю как следует разглядеть машину или даже заметить номер, ее уже и след простыл.
Каждый вдох стоит мне неимоверных усилий, мое тело сотрясает дрожь, каждый нерв горит огнем. Парализованная страхом, я застыла перед окном. Может, взбежать по лестнице и разбудить Эндрю, но для чего? Чтобы он посмеялся надо мной, перевернулся на бок и снова уснул?
Я мечусь по гостиной, вновь и вновь выглядывая в окно. Наш дом огромен, и царящая в нем сейчас темнота пугает меня, но если я включу свет, то не увижу, что там снаружи, зато любой, кто смотрит в мое окно, увидит каждое мое движение, мой силуэт за каждой шторой.
Я на цыпочках иду в кухню, снимаю телефон с зарядного устройства и пролистываю список контактов. Я не хочу беспокоить Ронана в это время суток – я вообще не хочу беспокоить его после того глупого приступа влюбленности в прошлом месяце. Но у меня больше никого нет.
Мой большой палец зависает над его именем.
Детектив Ронан Маккормак.
Даже его имя звучит надежно, как каменная стена. Затаив дыхание, я звоню.
– Маккормак, – отвечает он на третьем гудке. Его голос звучит сонно, он медленно дышит в трубку. Интересно, он всегда так отвечает по своему личному телефону?
– Это Мередит, – шепчу я в трубку и отхожу в самый дальний угол дома, подальше от холла с его высоченным потолком, от которого любой звук отскакивает громким эхом. И хотя мои намерения невинны, я не хочу разбудить