В комнате настала тишина, и все заметили, что у Пинара на лбу проступила испарина.
– Кто пригласил вас в Дрос-Дельнох? – спросил наконец юноша.
– Князь Дельнар.
– Вот оно что… Но ведь князь болен. Быть может, ваша рука и правда еще сильна, и я для вас, конечно, безусый юнец. Но знайте: в Дрос-Дельнохе командует ган Оррин, а он не позволит вам остаться, что бы там ни говорил князь. Я уверен, что сердце у вас отважное, и сожалею, что проявил неуважение. Но вы в слишком преклонных годах, чтобы воевать.
– Суждение юности редко имеет цену. Ну что ж – хоть мне и неохота, но я вижу, что должен доказать, чего стою. Испытай меня, парень.
– Я вас не понимаю.
– Испытай меня. Дай мне задачу, которую никто здесь выполнить не может. И поглядим, на что способен старик.
– Некогда мне играть в эти игры. Мне надо обратно в Дельнох.
Пинар повернулся, чтобы уйти, но слова Друсса нагнали его, оледенив ему кровь.
– Ты не понял, парень. Если ты откажешься, мне придется тебя убить, ибо позора я не потерплю.
– Хорошо, будь по-вашему, – обернулся Пинар. – Пойдемте на рыночную площадь.
Постоялый двор опустел – все, кто был в нем, встали вокруг Друсса и Пинара на тихой деревенской площади. Солнце светило вовсю, и Друсс расправил плечи, наслаждаясь весенним теплом.
– Силу вашу испытывать нет нужды, – сказал Пинар, – ибо сложены вы, как бык. Но война, как вам известно, – это испытание на выносливость. Борцовый поединок вас устроит?
– В свое время я считался неплохим борцом, – сказал Друсс, снимая колет.
– Хорошо! Тогда я выставлю против вас, одного за другим, трех человек по своему выбору. Согласны?
– Пусть твои бегуны выходят – у них и мускулов-то нет, одно сало.
По толпе прошел гневный ропот, но Пинар поднял руку:
– Дориан, Хагир, Сомин, проучите-ка деда.
Это были те самые, с кем Друсс говорил в таверне. Дориан скинул плащ и связал длинные, до плеч, волосы кожаной тесемкой на затылке. Друсс украдкой попробовал колено – оно работало не слишком хорошо.
– Готовы? – спросил Пинар.
Противники кивнули, и Дориан тут же кинулся на старика. Левой рукой Друсс ухватил его за горло, правую просунул между ног и поднял. Потом с ворчанием отшвырнул прочь – Дориан пролетел десять футов по воздуху и грохнулся, как мешок, на утоптанную землю. Он приподнялся было и снова сел, тряся головой. Толпа разразилась хохотом.
– Кто следующий? – спросил Друсс.
Пинар кивнул другому бойцу, но, увидев страх на лице парня, сказал:
– Ты доказал свое, седобородый. Ты прав, а я нет. Но ган Оррин не допустит тебя сражаться.
– Он меня не остановит, паренек. А если попробует, я привяжу его к быстрому коню и отправлю обратно к дядюшке.
– Ах ты старый ублюдок! – Дориан схватил свой длинный меч и двинулся к Друссу, который ждал его спокойно, скрестив руки на груди.
– Положи меч, Дориан, – сказал Пинар.
– Отойди или доставай свой! – хрипло прокричал Дориан. – Довольно с меня. Считаешь себя воином, старик? Тогда берись поскорее за свой топор – не то я устрою сквозняк у тебя в брюхе.
– Парень, – холодно ответил Друсс, – подумай хорошенько. Ты не останешься в живых, вступив со мной в поединок. Это не удавалось еще никому. – Последние слова Друсс произнес очень тихо, но было в его тоне что-то такое, что все поверили ему.
Все, кроме Дориана.
– Увидим. Бери свой топор!
Обхватив рукой черную рукоять, Друсс вынул Снагу из ножен. Дориан бросился в атаку – и умер. Он лежал на земле с перерубленной шеей.
Пинар онемел. Дориан не принадлежал к великим фехтовальщикам, но драться умел неплохо. И вот этот старик шутя отмахнулся от его меча и, не сходя с места, плавным движением нанес свой удар. Пинар молча смотрел на труп своего товарища. «Лучше бы ты остался в Дросе», – подумал он.
– Я не хотел этого, – проговорил Друсс, – я честно предупредил его. Он сам сделал свой выбор.
– Да, – ответил Пинар. – Простите, что я так говорил с вами. Теперь я вижу, вы можете оказать нам огромную помощь. Я должен помочь им убрать тело – но потом вы не откажетесь выпить со мной?
– Увидимся в таверне.
Высокий темноволосый парень, из тех, что назначены были бороться с Друссом, подошел к нему и сказал:
– Хочу извиниться перед вами за Дориана. Уж очень он горячий – всегда таким был.
– Теперь уже не такой.
– Мстить за него некому, не опасайтесь.
– Вот и ладно. Мужчине, у которого есть жена и дочери, надо уметь держать себя в руках. Дурак, право слово. Ты кто, друг семьи?
– Да. Меня зовут Хагир. Наши усадьбы рядом. Мы с ним соседи… были соседями.
– Надеюсь, ты позаботишься о вдове, Хагир, когда вернешься домой.
– Не вернусь я домой. Пойду обратно в Дрос.
– С чего это вдруг?
– Из-за вас, уважаемый. Мне кажется, я знаю, кто вы.
– Решай сам за себя и не взваливай это на мои плечи. Мне нужны в Дрос-Дельнохе солдаты – но такие, что не побегут.
– Я ушел не потому, что испугался. Просто мне надоели их дурацкие порядки. Но если там будете вы, я все стерплю.
– Ладно. Приходи попозже, и мы выпьем. Сейчас мне нужна горячая ванна.
Растолкав зевак, толпившихся на пороге, Друсс вошел в дом.
– Ты что, вернуться надумал, Хагир? – спросил кто-то.
– Да. Надумал.
– С чего бы? Ничего ж не изменилось. Да и мы все теперь на заметке – как бы плетей не отведать.
– Потому, что он идет туда. Мастер Топора.
– Друсс! Так это Друсс?
– Да. Я уверен.
– Вот незадача-то! – сказал третий солдат.
– О чем это ты, Сомин?
– Да о Дориане. Друсс был его героем. Не помнишь разве? Только и слышно от него, бывало, – Друсс то да Друсс се. Он и в армию-то пошел, чтобы стать похожим на Друсса – а то и встретиться с ним.
– Ну, вот он с ним и встретился, – угрюмо сказал Хагир.
Друсс, темноволосый Пинар, высокий Хагир и неказистый лицом Сомин сидели за угловым столом в таверне. Вокруг, привлеченная живой легендой, собралась целая толпа.
– Чуть больше девяти тысяч, говоришь? А лучников сколько?
Дун Пинар только рукой махнул.
– Человек шестьсот. Остальные – уланы, пехотинцы, копейщики и саперы, ядро же гарнизона составляют добровольцы-крестьяне с Сентранской равнины – хорошие, храбрые ребята.
– Если я верно помню, – сказал Друсс, – первая стена насчитывает четыреста шагов в длину и двадцать в ширину. Там нужна тысяча лучников – и не просто парней с луками в руках, а таких, которые способны попасть в цель со ста шагов.
– Нет у нас таких. Зато есть почти тысяча легионеров-кавалеристов.
– Наконец-то хоть одна хорошая новость. Кто командует ими?
– Ган Хогун.
– Тот самый Хогун, что расколошматил сатулов при Кортсвейне?
– Да, – с гордостью ответил Пинар. – Настоящий воин, требовательный, и все равно солдаты его обожают. Ган Оррин не слишком жалует его.
– Оно и понятно. Но с этим мы разберемся позже, в Дельнохе. Как с припасами?
– Еды хватит на год, и мы отыскали еще три колодца – один в самом замке. У нас около шестисот тысяч стрел, полным-полно дротиков и несколько сотен запасных кольчуг. Главная забота – сам город. Он раскинулся от третьей стены до шестой – там сотни домов, а убойной земли нет и в помине. Преодолев шестую стену, враг будет иметь прикрытие до самого замка.
– Это мы тоже решим в Дросе. Разбойники в Скултике еще обитают?
– Ясное дело – они там не переводятся.
– Сколько их?
– Кто знает? Человек пятьсот – шестьсот.
– Известно, кто у них атаман?
– Опять-таки трудно сказать. По слухам, самую большую шайку возглавляет некий молодой дворянин. Но слухи – они и есть слухи. У разбойников каждый атаман непременно дворянин, а то и принц. Что у тебя на уме?
– Да то, что там должны быть лучники.
– Но тебе нельзя в Скултик, Друсс. Мало ли что случится? Вдруг тебя там убьют?
– Да, случиться может всякое. У меня может отказать сердце или печень. Я могу подхватить заразу. Нельзя всю жизнь бояться неведомо чего. Мне нужны лучники, а в Скултике они есть. Чего проще?
– Не так все просто. Пошли туда кого-нибудь еще. Ты слишком большая ценность, чтобы так швыряться собой, – взмолился Пинар, схватив старика за руку.
– Стар я, чтобы себя перекраивать. Тот, кто действует прямо, всегда преуспевает – поверь мне, Пинар. Кроме того, тут есть еще одна сторона, о которой я скажу тебе позже. Итак, – обратился Друсс к собравшимся, – вы уже знаете, кто я и куда я иду. Буду говорить с вами откровенно: многие из вас – дезертиры, напуганные или павшие духом. Поймите одно: когда Ульрик возьмет Дрос-Дельнох, дренайские земли станут надирскими землями. Ваши усадьбы перейдут к надирам. Ваши жены станут женщинами надиров. Есть вещи, от которых не убежишь. Я-то знаю.
В Дрос-Дельнохе вам грозит смерть. Однако все люди смертны. Даже Друсс. Даже Карнак Одноглазый. Даже Бронзовый Князь.
Мужчине нужно многое, чтобы жизнь его была сносной. Хорошая женщина. Сыны и дочери. Дружество. Тепло. Еда и кров. Но прежде всего он должен увериться в том, что он – мужчина.
Что же это такое – мужчина? Это тот, кто встает, когда жизнь собьет его с ног. Тот, кто грозит кулаком небесам, когда буря губит его урожай, – и засевает поле снова. Снова и снова. Мужчину не могут сломить никакие выверты судьбы.
Быть может, он никогда не одержит верх – зато он может с гордостью смотреть на себя в зеркало. Как бы низко он ни стоял, кем бы ни был – крестьянином, крепостным или нищим, – победить его нельзя.
И что такое смерть? Конец заботам. Конец борьбе и страху.
Я участвовал во многих сражениях. И много раз видел, как гибнут люди – мужчины и женщины. В большинстве своем они умирали гордо.
Помните об этом, определяя свое будущее.
Пронзительные голубые глаза старика обошли толпу, всматриваясь в лица. Он знал, что добился своего. Теперь пора уходить.
Он попрощался с Пинаром и остальными, заплатил по счету, несмотря на протесты хозяина, и зашагал в Скултик.