— Но… Они же угрожали тебе! Это бандиты…
— Кто… — всхлипнув, она посмотрела на меня: — Кто дал тебе право лишать жизни?
Честно — я не знал, что ответить. Уж слишком странная реакция для ребенка.
— Ты могла пострадать! Я пришёл, чтобы защитить тебя…
— Моя жизнь не стоит пяти… Не стоит! Как ты этого не понимаешь? Неужели другого выбора не было?
— Дорогуша, давай так. — голова тут же вспомнила, как я воспитывал Лизку и Кольку. Если ребенок испугался и находится в состоянии истерики — нужно было просто поговорить по душам. Чтобы дитяко прорыдалось, прооралось и успокоилось. Конечно, было у меня сомнение, что такое применимо далеко не ко всем детям, но другого метода я не знаю: — Если бы я выстрелил в них электрошокером, то они могли бы без проблем убить тебя. Попали бы в голову, что хорошо. Или попали бы в грудной отдел, что плохо. Смерть от подобных ранений мучительна… Поверь мне на слово.
— Вы переселенец, верно? — как-то подозрительно быстро она успокоилась.
— Верно.
— Интересно. Тогда, давай так! — девочка аккуратно взяла меня за руку: — Я из нового поколения, поэтому единственный способ поговорить — это правда. Ты готов говорить правду?
— Готов. — я вытащил платок и быстро вытер слезы с её щёк.
— И ты убивал там, на Земле?
— Убивал. Очень много убивал. Тебе стало спокойнее?
— Нет. Мне просто интересно… Для чего?
— Мне платили деньги. Я кормил семью.
— И… твоя семья была не против такой профессии? — девчонка с подозрением сузила глаза.
— Не против. Родная, деньги не пахнут.
— Разобрались. Ты убивал людей ради денег. Хорошо. А зачем ты убил этих людей? — она явно не хотела смотреть на трупы, поэтому просто двинула головой.
— Потому что хотел спасти тебя.
— Но моя жизнь не стоит смерти пятерых человек.
— Знаешь, а моя дочь стоит дороже. Ради неё я готов вырезать целый континент. Нет… Целую планету! — улыбнулся я: — Дорогая, ты ещё мала и не совсем понимаешь, что есть мусор, и есть перспективный гражданин. Но я не намерен учить тебя жизни. Моя задача — вытащить тебя целой и невредимой.
— Целую планету… ради дочери? — с ужасом посмотрела девочка: — Она Принцесса?
— Для каждого отца, дочь — это принцесса. Я уверен, что твой отец считает так же.
— Да… Он называет меня так. Но я думала, что он лишь утрирует. Мне нужно будет провести с ним воспитательную беседу. Никаких вырезанных планет! Я за равенство людей.
— Ладно… Думай, как знаешь. А теперь, нам пора. Тебя будут ждать родители, а меня… звездюли.
— Звездю… Что это за слово? Мой встроенный словарь сходит с ума!
— Ничего. Просто, пойдем. — я протянул девочке руку: — А как тебя зовут?
— Лия… Принцесса Лия, если уж на то пошло. — по сравнению с ей маленькой ладонью, моя пятерня была, словно медвежья лапа: — А тебя?
— Марк.
— А можно я расскажу своей подруге, что знакома с настоящим киллером?
— Не уверен, что ей понравится такое…
— Как в фильме «Лион». Я ненавижу насилие, но очень… Очень люблю фильмы с перестре… лками… — взгляд девочки, как будто затуманился, и она тут же отключилась. Я едва успел подхватить её тонкое тело на руки.
С улицы послышались быстро приближающиеся шаги.
— Марк! Марк… О, господи… — запыхавшийся Эрнесто подбежал к лестнице: — Что с ней? Она жива?
— Да… Всё в порядке. Обвиняла меня в убийстве этих людей…
— Понятно. — наставник выдохнул, и спрятал пистолет: — Что же, поздравляю…
— С чем?
— Ты спас любимую дочь Генерала Васильева. — горько усмехнулся он: — Но, боюсь, что тебя теперь точно выпрут из корпуса…
Да, именно так и началось моё знакомство с Лией, бедным больным ребенком, которого ренегаты хотели выменять на трех пленных товарищей. И из Корпуса меня, естественно, никто не выгнал. Но пытались… И даже не один раз.
Лия очень щепетильно относилась ко всему живому, и даже несмотря на нелюбовь к некоторым личностям, ценила всех и каждого. Кто ж тогда знал, к чему это всё приведет?
+++
— Как такое могло произойти?! — Критика схватилась за голову, и села на корточки возле машины. За прошедшие 30 минут мы реально исползали всё вокруг! Все ближайшие подъезды, магазины, аварийные будки связи и даже мусорные урны. Некоторые прохожие останавливались, чтобы поинтересоваться, всё ли у Критики хорошо. Я не понимал их волнения. Ну, подумаешь — роется красноволосая красотка в мусорке? Что в этом такого?
Но если без шуток, я и сам начал переживать. И проблема была больше не в Генерале Васильеве, который потом скажет, что мы не в состоянии довезти до нужной точки обычного грызуна… Нет. Я больше переживал из-за Лии, для которой этот Мистер Кусь был чем-то большим, чем простой крысой.
Часы показывали почти семь вечера, и я немного уставший сел в машину. Критика последовала моему примеру.
— Я могу сообщить кому угодно и что угодно. Я всегда была крайне простой в этом плане. Знала, что существует человеческий фактор, и что далеко не всегда всё идёт по плану. — холодно произнесла напарница, бездумно глядя в потолок: — Но с Лией всё иначе.
— Согласен. Она удивительная… И меньше всего я бы хотел подставлять именно её.
— Что будем делать, Сэведж? Ты, как глава дуэта, должен принять решение.
— Вариант — пойти и купить новую крысу, мы, конечно же, рассматривать не будем.
— Совсем идиот? Будь это кто-то другой — я бы и слова не сказала. Но Лия… Во-первых, она это поймет. Потерю крысы она, скорее всего, рано или поздно простит. Особенно, если преподнести это под соусом того, что он ушёл в свою родную среду. А вот ложь… Женщины никогда не прощают ложь.
— Кончай философствовать.
— И во-вторых — она же об этом расскажет Васильеву. Он нас потом в бетон закатает за то, что обидели его ангелочка! Генерал добрый лишь до тех пор, пока проблемы не касаются его семьи. Именно благодаря доверию Васильева нас ещё не выкинули из Отдела.
— Хорошо. — тяжко вздохнув, я принял решение: — Звоню Лие, объясняю ситуацию и дальше импровизируем.
— Это будет правильно. — кивнув, ответила Критика: — Знаешь, Сэведж… Если убрать из твоего характера змеиную суть, то в целом… Ты даже похож на нормального человека. Отдаленно.
— Неужели меня похвалила сама Госпожа Невзорова?
— Тебе до моей похвалы, как до… — напарница явно хотела сказать, «как до Марса», но вовремя остановилась: — В общем, не заслужил ещё.
— Не больно-то и хотелось. — усмехнулся я: — Эрис! Вызови контакт…
На капот начало что-то сыпаться.
— Что это? — Критика с подозрением смотрела на блестящие осколки.
— Стекло… — ответил я, и открыв окно, аккуратно выглянул.
Сверху началось настоящее фаершоу! На небольшой японский паркетник, что стоял позади нашей Волги, рухнули ошметки стены. Испуганные крики разбавили вечерний шум, а я запустил двигатель, и рванул на встречку. Спустя мгновение, на то место, где мы только что стояли рухнула обгоревшая бетонная плита.
— Да что за твою мать?! — выругался я: — Эрис! Контакт «Профурсетка»… Срочно!
— Выполняю. — пропела электронная помощница.
— Сэведж, у меня работы выше крыши! Что-то срочное? — ответила Женщина-Дрель.
— На пересечении Ливадийской и Джефферсона непонятное… явление. От здания отлетают куски стены! — сообщил я.
— Жертвы есть?
— Откуда ж мне знать? Просто отлетают куски… — приглядевшись, я понял, в чем дело. Два ярко-желтых луча прожигали стену насквозь, и та, естественно, обрушалась вниз, прямиком на тротуар: — Это факир! Причем, довольно мощный.
— Сходи и проверь. Если правда факир — вмешайся. Если что-то другое — смотри по обстановке. Критику возьми с собой.
— Принял. — я отключил вызов, и рванул в переулок. Пока всё внимание зевак направлено на отваливающиеся куски, мы можем успеть провести маневр со шлемами и цветом курток.
— Ты чего творишь?! Там же люди! — воскликнула Критика.
— Мы не городские спасатели, и не полицейские. — сухо ответил я: — Уже были случаи, когда я не исполнял протокол скрытности. Последствия были чуть более, чем отвратительные.
— Но…
— Кри. У нас нет времени играть в наставника и ученика. Одевай! — я открыл отсек со шлемами: — Я не пойду вызволять тебя из заложников в случае чего.
— Я поняла. — Критика стала максимально серьезной.
— Умница.
Выбежав из машины, мы с ускорением направились в сторону стремительно разрушающегося здания. Увы, когда в кино показывают момент с тупящим товарищем — это нихрена не миф, а реальность, ибо психика человека в подобные моменты может отреагировать самым неожиданным образом. Кто-то орал во всю глотку, и сваливал как можно дальше, а кто-то наоборот, стоял, словно зомбированный, и наблюдал, как на него летят огромные бетонные плиты. Одним из таких был мужичок средних лет. Видимо, возвращался из магазина — пакеты с продуктами в обеих руках. Разогнавшись, я едва успел отпихнуть его в сторону от массивного бетонного ошметка. Словно включившись, мужичок кивнул в знак благодарности, и побежал в сторону перекрестка.
Внутри всё выглядело не менее плачевно. С потолка осыпалась побелка, а по верхушке шлема то и дело стукали мелкие камешки. Лифты, естественно, были отключены, а лестница ходила ходуном. Судя по доносящимся воплям — фестиваль проходил на четвертом этаже. Быстро поднявшись, мы хотели выйти в коридор, но приличная взрывная волна отбросила нас обратно на ступеньки. Кое-как сгруппировавшись, я схватил Критику, и прижав к себе, принял удары лестницы на себя.
— Сэведж… Спасибо… — выдохнула она.
— Я случайно. — поставив напарницу на ноги, я вытащил «Стечкин» и направился вперед.
От двери остались лишь обожжённые куски пластмассы, а в коридоре было мощное задымление, от которого пожарные датчики устроили настоящую тревожную симфонию. Благо, что шлем приглушал резкие звуки, иначе сосредоточиться было бы максимально сложно.
— Эрис! Установи личности всех, кто сейчас находится на этаже. — тихо произнес я, и присел на корточки. Критика спряталась за угол, и ждала моей команды.