— Что такого знал Обольд, чего не знаем мы? — спросил в ответ Дриззт.
Инновиндиль сделала шаг назад, и её милое личико вытянулось. Она не ожидала такого вопроса.
— Как ты думаешь, бывают ли хорошие орки и плохие орки? — продолжил Дриззт.
— Хорошие орки?
— Удивляешься, что подобный вопрос задаёт хороший тёмный эльф?
Услышав это, Инновиндиль широко распахнула глаза и, запинаясь, начала искать ответ, но Дриззт обезоруживающе ухмыльнулся.
— Хорошие орки, — повторил он.
— Ладно, признаюсь. Я не знаю. Никогда не встречала орка-душечку.
— А вдруг встречала, только не знала, что он такой?
— Ну, раз так, тогда возможно хорошие орки бывают, — произнесла Инновиндиль с явным волнением. — Конечно, я не могу этого знать, но если даже они бывают, то это скорее исключение. Возможно, такие и вправду есть, но каких больше, твоих гипотетически хороших или кровожадных?
— Это не имеет значения.
— Твой друг, король Бруенор, вряд ли бы с тобой согласился.
— Нет, — сказал Дриззт, качая головой. — Если хорошие орки есть, пусть даже несколько, не значит ли это, что существуют орки более добрые или менее добрые? Предположим, существует несколько хороших орков. Значит ли это, что вся раса движется к цивилизации, так же, как и эльфы и дварфы, полурослики, гномы, и люди?
Инновиндиль непонимающе уставилась на него.
— Что знал Обольд такого, чего не знаем мы? — снова спросил Дриззт.
— Думаешь, что Обольд Многострельный был не таким, как другие орки? — резковато спросила эльфийка.
Дриззт глубоко вздохнул и замолчал. Он понимал, что сейчас чувствует Инновиндиль. Ведь она видела, как её возлюбленный пал, разрубленный напополам королём Обольдом.
— Орки сохранили единство и создают границы нового королевства без участия своего короля, — сказал Дриззт, глядя на море. — Неужели они готовы создать собственное королевство? Неужели это то, чего желал Обольд, выведя их из горных пещер?
— Они погибнут в междоусобице, когда племя пойдёт против племени, — ответила Инновиндиль. В её голосе звенела уверенность. — Они будут резать друг друга, пока не превратятся в ползающую массу безнадёжных тупиц. Многие убегут назад, в свои тёмные норы, а те, кто не успел спрятаться, сильно об этом пожалеют, когда на них двинется король Бруенор, и когда мой народ из Лунного леса примкнёт к нему.
— А если этого не случится?
— Ты сомневаешься в эльфах?
— Нет, — сказал Дриззт, — в орках. Что, если орки не погрязнут в междоусобице? Предположим, среди них появится новый Oбольд, будет поддерживать среди них дисциплину и дальше укреплять новое королевств?
— Не может быть.
— Этого нельзя исключать, и в этом случае возникнет вопрос, на который мы все — от Серебристой Луны до Сандабара, от Несма до Мифрилового Зала, от Лунного леса до Цитаделей Фелбар и Адбар — должны будем ответить очень мудро.
Инновиндиль на мгновение задумалась, затем сказала:
— Очень хорошо, тогда тебе и флаг в руки. Если орки не отступят, что мы будем делать?
— На этот вопрос предстоит ответить нам всем.
— Ответ и так очевиден.
— Конечно же, ты имеешь в виду убить их!?
— Именно так. Они же орки! — ответила Иновиндиль.
— Так неужели было бы разумнее воевать с ними, чтобы прогнать их? — спросил Дриззт. — Или позволить им сохранить своё королевство, внутри которого будет приумножаться их благодетель? И позволить ей развиваться, потому как чтобы сохранить королевство, нужно дойти до определённой степени цивилизации? И не будет ли у такой цивилизации потребности ставить мудрость выше силы?
Судя по выражению лица Инновиндиль, она не восприняла его слова всерьёз. Дриззт и сам понимал, что сказанные им слова и впрямь отдают безумием. Однако он знал, что должен закончить мысль, чувствовал, что должен высказаться; произнесённые вслух слова могли помочь ему разобраться с неурядицей в голове.
— Если мы верим в добродетель общества эльфов — или дварфов, или людей — это лишь потому, что мы верим в способность этих народов двигаться к совершенству. Конечно, в истории любого народа достаточно злодеяний, как в прошлом, так и сейчас. Сколько войн люди вели друг против друга?
— Одну, — ответила Инновиндиль, — но бесконечную.
Услышав неожиданные слова поддержки, Дриззт улыбнулся и сказал:
— Но мы верим, что каждый человек движется к совершенству, да? Люди, эльфы, дварфы…
— И дроу?
Дриззт лишь пожал плечами и продолжил:
— Наш оптимизм основан на общем принципе: всё идёт к лучшему, и мы становимся лучше. Так неужели мы ошибаемся, неужели рассуждаем столь близоруко и глупо, расценивая орков как неспособных к такому прогрессу?
Инновиндиль уставилась на него.
— К нашему собственному несчастью, — добавил Дриззт.
Эльфийка все еще не могла ответить.
— Мы даже не хотим понять этих существ, и считаем их своими врагами, основываясь лишь на прошлом опыте, — не унимался Дриззт. — Может ли быть так, что мы, на свою беду, допускаем ошибку, считая этих существ неспособными создать цивилизацию?
— Ты считаешь, что цивилизация, которую они создали за всю свою историю, может противоречить их природе, — наконец сказала Инновиндиль.
Дриззт пожал плечами и кивнул:
— Может быть.
— А смог бы ты бросить оружие и отправиться к оркам в надежде, что это и есть те самые просвещенные орки, и они не убьют тебя?
— Конечно нет, — сказал Дриззт. — Но опять же, что знал Обольд такого, чего не знаем мы? Если орки не перегрызут друг друга, то по решению совета, собранного в Мифриловом Зале, у нас мало надежды выдворить их из земель, которые они себе присвоили.
— Но дальше они не продвинутся, — поклялась Инновиндиль.
— Таким образом, им достанется королевство, которое они объявили своим, — сказал Дриззт. — И оно будет только процветать от торговли с теми землями, что оказались вокруг них.
Инновиндиль одарила его недоверчивым взглядом.
— Это просто мысли вслух, — ответил Дриззт с тихой усмешкой. — Я часто так делаю.
— Ты предлагаешь…
— Ничего я не предлагаю, — прервал её Дриззт. — Я только задаюсь вопросом: а что, если через столетие — или через два или три — наследие Обольда докажет нам, что все мы глубоко заблуждались.
— Имеешь в виду орков, живущих в гармонии с эльфами, людьми, дварфами и полуросликами?
— А разве нет города на востоке, в дебрях Ваасы, чьё население состоит полностью из полуорков? — спросил Дриззт. — Город, который поклялся в преданности королю паладинов Земель Кровавых Камней?
— Палищак, да, — поддакнула эльфийка.
— Там все до одного потомки существ, родственных Обольду.
— Твои слова сулят надежду, но все же в моих мыслях они звучат не особо привлекательно. Смерть Тарафиэля ещё слишком свежа в моей памяти.
Инновиндиль пожала плечами.
— Просто я думаю, есть ли в этих орках нечто большее, что мы увидеть неспособны? — размышлял Дриззт. — Не видим ли мы их так, как привыкли видеть? Вдруг за нашим односторонним взглядом мы не можем рассмотреть других черт этих существ?
Высказавшись, Дриззт снова уставился на море.
Тем не менее, Инновиндиль удивила его, когда добавила:
— И разве не ту же самую ошибку Эллифейн допустила относительно Дриззта До’Урдена?
Поток пустого белого шума заполнил мысли Тос'уна, смерчем проносившегося по орочьему лагерю. Он рубил и колол, поражая орков наповал. Он бросался в одну сторону, затем в другую, не давая возможности предсказать свой следующий шаг.
Все действия тёмного эльфа были чистой реакцией, инстинктом; его будто несла вперед некая музыка, перемещая ноги, двигая руки. Зрение и слух сливались в единую субстанцию, обеспечивающую полное понимание того, что творилось вокруг. Удивительно, но на подсознательном уровне Tос'ун не ощущал ничего и в то же время — все.
Левый клинок, сделанный мастерами-дроу меч, постоянно менял направление удара, изменяя угол, отражая любые атаки на пути. Неожиданно он прыгнул в сторону большого камня, и во время прыжка меч вынырнул с левой стороны от него и отклонил брошенное копье, затем вернулся, сбивая второе и повернув в сторону. Вражеское копьё пролетело мимо, а дроу продолжил убийственный путь.
Не менее смертоносный Хазид’хи был также поглощен работой. Пять орков лежали мёртвыми, отмечая след тёмного эльфа, двое других были тяжело ранены, и судьбу всех семерых предрешил Хазид’хи.
Разумный меч не мог позволить второму мечу забрать себе всё удовольствие от убийства.
Нападение на орочий лагерь было быстрым и яростным, с тремя орками было покончено ещё до того, как об этом узнали остальные. Ни один из десятка орков во всём лагере не смог оказать достойное сопротивление стремительным атакам Тос’уна, и последних двоих он убил, когда те кинулись прочь.
Однако, несмотря на нехватку истинного сопротивления, Хазид’хи чувствовал, что Toс’ун боролся куда лучше, намного эффективнее и более инстинктивно. Ему ещё было далеко до уровня Дриззта До’Урдена — Хазид’хи это прекрасно знал — но непрерывная работа с мечами закрывала мысли дроу бесцветным шумом, вынуждая его реагировать на свои чувства памятью тела, а не сознательными решениями, что делало его манёвры и атаки более быстрыми и точными.
Не думай.
Именно этому Хазид’хи научился у Дриззта До’Урдена, и именно это разумный меч пытался донести Тос’уну Армго.
Не думай.
Он должен был полагаться лишь на инстинкты и рефлексы.
Запыхавшись от яростного смерча, Тос’ун приостановился около деревянной треноги, на которой орки имели обыкновение готовить себе еду. Ни одно копьё не полетело в него, ни один враг не показался на глаза.
Дроу посмотрел на плоды своих деяний: два орка корчились на земле, постанывая от боли, остальные лежали мёртвые. Видя страшные мучения раненых, Тос’ун не спешил их убивать.
Он вновь прокручивал в уме все свои действия, мысленно возвращался всё той же дорогой, прыгая и нападая. Он даже заглянул за валун, чтобы убедиться в том, что на лету сбил два брошенных в него копья.