ся зимы поездка назад обещала быть куда длиннее: теперь приходилось отдавать предпочтение земным тропам.
Орк потерял равновесие, как Тос’ун и ожидал, поскольку тот слишком резко двинул своим тяжёлым палашом. Он использовал эту ошибку врага, чтобы полностью отрезать ему все пути к отступлению, начав внезапный завершающий бросок.
Но дроу резко остановился, поскольку орк неожиданно дернулся. Тос’ун отступил, заинтересованный странным поведением противника, последнего из маленькой группы, которую он заманил в засаду, сделав вид, что споткнулся и упал.
Орк снова дернулся, и Тос’ун двинулся вбок, чтобы отразить атаку, но тут же понял, что это вовсе не нападение. Он вновь отступил, поскольку орк упал, и стали видны две длинные стрелы, торчащие из его спины. Тос’ун же смотрел мимо мёртвой твари, через маленькую лагерную стоянку, на женщину-эльфа с чёрными волосами и бледной кожей, что спокойно стояла с луком в руке.
Без стрелы на тетиве.
Убей её! закричал Хазид’хи в его голове.
Действительно, первая мысль Тос’уна была именно такой. Его глаза вспыхнули, и он чуть было не прыгнул впёред. Он мог добраться до неё и убить прежде, чем в него полетит первая стрела, прежде, чем она успеет достать из ножен свой маленький меч и приготовиться к обороне.
Дроу не двигался.
Убей её!
Взгляд на лицо эльфийки помог дроу воспротивиться призывам меча и своим собственным инстинктам убийцы.
Даже не успев осмотреться, он уже всё понял. Он в лучшем случае мог сделать один шаг, прежде чем целая туча стрел уложит его на месте. Возможно, два, при условии хорошей скорости и большого везения. Во всяком случае, до эльфийки он бы ни за что не успел добраться.
Он опустил Хазид’хи и возвратил ему поток проклятий, заполняя свой ум страхом и осторожностью. Меч быстро сообразил, чем им это грозит, и поутих.
Эльфийка что-то сказала, но он ничего не понял. Он немного понимал по-эльфийски, но не мог уловить её специфический диалект. Звук со стороны заставил его повернуться, и он увидел трёх стрелков-эльфов, выскальзывающих из теней с луками наготове. С другой стороны появились ещё трое.
Дроу подозревал, что в тени прячется гораздо больше. Он приложил все усилия, чтобы тихо сообщить об этом Хазид’хи.
Меч ответил надтреснутым рычанием.
Эльфийка заговорила снова, но на Общем языке. Тос’ун узнал язык, но понял лишь несколько слов. Судя по всему, она ему не угрожала.
Он попытался улыбнуться в ответ и задвинул Хазид’хи в ножны. Подняв пустые руки, он затем убрал их и пожал плечами. По обеим сторонам от него стрелки расслабились, но лишь ненамного.
Из теней вынырнул другой лунный эльф, одетый в церемониальные одежды жреца. Тос’ун сперва испытал одно лишь отвращение — среди своего народа его бы назвали еретиком, но заставил себя успокоиться, поскольку тот уже начал жестикулировать, сопровождая пассы мягким пением.
Он накладывает языковые чары, чтобы лучше общаться с тобой, тихо сообщил дроу Хазид’хи.
И чары, чтобы отличить правду от лжи, если его возможности хоть в чём-то сходны с теми, на что способны жрицы Мензоберранзана, заметил Тос’ун.
Как только он закончил свою мысль, то ощутил странное спокойствие, исходящее от разумного меча.
В этом я могу помочь тебе, объяснил Хазид’хи, ощущая его беспокойство. Истинный обман — это полностью достояние разума, даже перед лицом волшебного обнаружения.
— Я должен знать твои цели и намерения, — сказал Тос’уну эльфийский жрец на вполне понятном языке дроу, прервав его беседу с мечом.
Но эта связь не была полностью уничтожена, понял Тос’ун. В его мысли неожиданно проникло небывалое спокойствие, и это полностью изменило тон его голоса, когда он ответил.
И таким образом он прошел через опрос священника, отвечая искренне, хотя прекрасно знал, что не был с ним честен.
Без помощи Хазид’хи его в тот же день пронзил бы десяток стрел.
И куда я должен бежать? — спустя короткое время Тос’ун спросил у меча. — Что я найду за пределами этого лагеря? Тебе нужно, чтобы я охотился на орков ради их гнилого продовольствия, или же вернулся в дебри Подземья, где мне не выжить?
Ты — дроу, ответил меч. Ты стоишь перед ненавистными эльфами, угнетателями твоего народа. И они ничего не подозревают, они даже охрану не выставили, потому что я помог тебе.
Тос’ун не был настолько уверен в этом. Конечно те эльфы, что находились поблизости от него, казались непринужденными. Он мог бы спокойно пройти мимо них. Но сколько еще их скрывалось в тени? задавался он вопросом, так чтобы меч мог его слышать.
У Хазид’хи не было ответа.
Тос’ун наблюдал за эльфами, обходившими кругом их лагерь. Несмотря на близость к врагам и на то, что они были на другом берегу реки Сарбрин, на неофициальной территории королевства Обольда, смех звучал почти постоянно. Один запел песню на своём языке, и ритм и мелодия, хотя он и не понимал слов, перенесли мысли Тос’уна назад в прошлое, в Мензоберранзан.
Хочешь, чтобы я выбирал между этими эльфами и уродливыми сородичами Обольда? спросил дроу.
Меч молчал.
Дроу сел, закрыл глаза, позволив себя окружить звукам лагеря эльфов. Он рассматривал открывающиеся перед ним пути, и, действительно, ни один не казался ему подходящим. Он не хотел продолжать путь в одиночку. Он осознавал тяготы и рискованность этой дороги. Рано или поздно король Обольд настиг бы его.
Он вздрогнул, поскольку вспомнил зверскую смерть своей напарницы-дроу, жрицы Каэр’лик. Обольд вырвал ей горло.
Мы можем победить его, прервал Хазид’хи. Ты можешь убить Oбольда и захватить власть над его армией. Его королевство будет твоим!
Тос’ун лишь огромным усилием воли заставил себя не засмеяться в ответ, но его скептицизм и так неплохо успокоил разволновавшийся меч. С Хазид’хи или без него, Тос’ун по своей воле ни за что бы не выступил против могучего короля орков.
Дроу снова рассматривал возможность отступления в Подземье. Он помнил дорогу, но сумеет ли он добраться до Мензоберранзана живым? От простой мысли об этом его снова бросало в дрожь.
Всё это заставило его остаться с эльфами. Ненавистные поверхностные эльфы, исконные враги его народа — мог ли он действительно найти себе место среди них? Он хотел убить их всех почти так же сильно, как и его вечно голодный меч, но он понимал, что поддайся он импульсу, и он лишится последнего выбора.
Действительно ли я найду свое место среди них? спросил он свой меч. Может ли Тос’ун Армго стать следующим Дриззтом До’Урденом, выбравшимся из Подземья и живущим в мире с обитателями поверхности?
Меч не отвечал, но дроу ощутил, что тот не был удивлён. Тос’ун позволил своим собственным мыслям следовать в этом направлении. На что могла бы походить его жизнь, если он бы жил и сражался вместе с поверхностными эльфами? Он следил за женщиной-эльфом и думал, что это не было такой уж безнадёжной идеей. В конце концов, среди поверхностных эльфов, в отличие от того матриархального общества, в котором он жил, он не был бы ограничен принадлежностью пола.
Но будет ли ему мешать чёрный цвет его кожи?
«Дриззт» — напомнил он себе. Из всего, что он узнал, Тос’ун понял, что Дриззт неплохо уживался не только с поверхностными эльфами, но даже с дварфами.
Может ли быть так, что Дриззт До’Урден проложил путь, которому мог бы последовать и я?
Ты ненавидишь этих эльфов, ответил Хазид’хи. Я чувствую твою ненависть.
Но это не означает, что я не могу принять их гостеприимство.
Ты прекратишь борьбу?
Тос’ун снова почти рассмеялся вслух, поскольку понял, что единственной вещью, о которой заботился Хазид’хи, были новые и новые жертвы, пронзаемые его великолепным лезвием.
Вместе с ними я буду и дальше убивать уродливых родичей Обольда, пообещал он, и меч, казалось, успокоился.
А если я жажду крови эльфа?
В своё время, ответил Тос’ун. Когда я устану от них, или найду другую, более многообещающую дорогу…
Это было, конечно, весьма ново и очень рискованно. Дроу ни в чем не мог быть до конца уверен, но, во всяком случае, в его нынешнем положении он мог выбирать, а внутренний диалог и возможности, которые он видел перед собой, были весьма приятны. И на данный момент этого было вполне достаточно.
Дриззт стоял, уперев руки в бока и с недоверием смотря на указатель:
Берегись! Остановись!
Ты стоишь на границе Королевства
Обольда Многострельного.
Уходи или умри!
Надпись была сделана на многих языках, включая эльфийский и Общий, и это, на первый взгляд, простое сообщение очень о многом говорило Дриззту и Инновиндиль. Больше месяца они потратили на то, чтобы пересечь огромную, заваленную снегом пустошь и оказаться на той самой тропе, где в прошлый раз видели строящих ворота орков. Ворота стояли в тридцати метрах к северу, являя собой образец строительного искусства. При виде их даже дварф мог бы кусать локти от зависти.
— Они не уходят. И они по-прежнему едины, — сказал Дриззт.
— И они объявили своим королём Обольда, а королевство назвали его прозвищем, — добавила Инновиндиль. — Кажется, мечта этого необычного орка пережила его самого.
Дриззт покачал головой, хотя у него не было никаких доводов против её очевидного наблюдения. Однако для него это просто не имело смысла — он не привык ждать подобного от орков.
Немного погодя, Инновиндиль добавила.
— Сегодня ночь будет холоднее, надвигается буря. Поедем дальше.
Дриззт кивнул, по-прежнему думая об указателе и его надписи.
— Мы сможем добраться до Мифрилового Зала до захода солнца? — спросил он.
— Я хочу пересечь Сарбрин, — сказала Инновиндиль, заставив Дриззта оглянуться на фигуру Эллифейн, привязанную к спине Заката, — Если не возражаешь, сначала нам стоит отправиться в Лунный лес.