Однако он не возвращается в дом матери, а вместо этого отправляется в Бельрепейр, где немедленно находит возможность для рыцарских подвигов. Хозяйка замка, прекрасная Бланшефлор (у Вольфрама — Кондвирамурс) в беде: отвергнутый поклонник осаждает крепость и почти изморил ее голодом. На этой стадии своего путешествия Парсифаль встречает не мать, а женщину, причём женщина эта в опасности; мужественность Парсифаля требует действий: притесняемая красавица нуждается в избавлении. С очаровательной наивностью она приходит к его постели ночью и сетует на свои несчастья. Жажда битвы растет в Парсифале, он яростно сражается за нее, побеждает врага и освобождает замок. Бланшефлор платит ему любовью; он в двойной мере осознаёт свою мужественность. Заступиться за женщину, и спасти ее было не просто добродетелью, требуемой от рыцарей Артура; его мать тоже советовала так поступать. Это, похоже, было отличительной чертой того времени, когда служение женщине играло столь важную роль. Действия Парсифаля можно понимать как компенсацию избыточной маскулинности. Minnedienst (почитание любви) говорит о том, что принцип связывания, Эроса, становится все более заметным и требует к себе внимания. Литература этого периода свидетельствует, сколь важно тогда было это почитание — в песнях трубадуров и других стихах, но превыше всего в романах о рыцарях Круглого Стола.
В первую очередь это было выражалось в придании большого значения реальной женщине, в установлении с ней отношений, которые были продиктованы лишь природным чувственным влечением. Но в то же время это было почитанием феминного принципа в целом и особенно мужской индивидуальной феминности, то есть анимы. Под «анимой» Юнг понимает персонификацию бессознательного в человеке, которое предстает в виде женщины или богини в снах, видениях и творческих фантазиях. Она является «Госпожой Душой», как ее называл Карл Шпителлер[98]. Эта фигура производной от образа матери и как бы воплощает в себе и мужскую наследованную феминность и реальный опыт отношений с женщинами. В то же время этот образ предшествует всякому опыту с женщиной, потому что в той мере, в какой анима проявляет себя как богиня[99], она является архетипом и, следовательно, реально, хотя и невидимо, существует, превосходя всякий фактический опыт[100]. Когда анима не спроецирована на женщину, а остается на своем месте в душе, она является посредником между мужчиной и его бессознательным. Хранитель Грааля, которого Парсифаль встретит в будущем, может быть расценен в таком статусе. В целом в литературе о Граале много женских персонажей, несущих на себе след анимы и которых следует понимать скорее как фигуры анимы, наделенной сверхчеловеческими силами и архетипическими чертами, чем как реальных женщин.
Однако фигура Бланшефлор в нашей истории скорее напоминает реальную женщину, чем аниму, потому что последняя все еще полностью спроецирована. Это соответствует уровню развития Парсифаля, который оставляет мать, чтобы выйти в мир, а после посвящения в рыцари встречает объективную женщину, которая на этой стадии неразрывно связана с проблемой анимы.
Несмотря на привилегированное положение, которое притягивает его к Бланшефлор в Бельпрейр, Парсифаль слишком мужественен, чтобы, удовлетворившись любовью дамы, остаться доживать на приятной и уважаемой должности правителя замка. Поэтому после недолгого отдыха в Бельрепейр он отправляется на поиски новых приключений.
Глава 4Парсифаль впервые попадает в Замок Грааля
В те дни считалось женоподобным и недостойным рыцаря долго потакать себе в почитании женщины; такое самопотакание клеймилось тогдашними поэтами как ацедия, вялость, например, Кретьеном в «Эреке и Энид» и «Рыцаре со львом»[101]. Так что Парсифаль не задержался в Бельрепейр. К этому моменту его жажда действия окрашена желанием найти мать и привезти ее к Бланшефлор. Но корни его стремления еще глубже; посмотрим, что вело его.
Бездумно прогуливаясь верхом, он добрался до глубокой реки. Он решает, что дом его матери должен быть на противоположном берегу, но поблизости нет переправы, а дорога дальше не ведет. Словно в ответ на молитву, чтобы Бог помог ему достигнуть цели, он видит рыбака, показывающего ему дорогу к Замку Грааля. Он, правда, не находит там матери; но он приходит в иной мир, который соответствует матери, в земли, в которые «можно попасть лишь случайно», как говорит Вольфрам, в мир снов и фантазий — в бессознательное.
На то, что наш герой готов вступить в бессознательное, указывает изменение атмосферы, которая теперь стала магической. Мы уже видели, что иной мир играет важную роль в «Breton contes» и в кельтском сказочном мире. Важно отметить, что галлы или кельты, как сообщает Цезарь[102], считали Диспатера, бога подземного мира, своим предком. Он, должно быть, изначально был богом земли, заменившим еще более древнее материнское божество[103]. Согласно ирландским и уэльсским сообщениям, этот иной мир часто считался находящимся под землей. Считалось, что мистическое население Ирландии, Туата де Дананн, «народ богини Дану» удалился в холмы (имеются в виду погребальные курганы) и жил там в вечной юности и красоте в великолепных дворцах, названных сидх. Другими ирландскими именами для этого мира были Маг Мор (Великая Равнина) и Маг Мелл (Славная Равнина, а также Иной Мир, Земля Юности, Земля Живых и, без сомнения, не без христианского влияния, Земля Обетованная). Иногда его располагали под водой и называли «Землей под Волнами» или «Зеленым Островом Запада», «Землей за Морем». Часто его также называли «Островом Женщин», потому что такой остров может быть населен только женщинами[104]. Или же, что известно всем нам, его можно встретить прямо посреди обычного мира, но, скрытый магическим туманом, он становится видимым только при особых условиях и для особых людей. То же произошло и в нашей истории. Парсифаль, прибывая к концу дороги[105], видит рыбака, который показывает ему путь к замку. Замок неожиданно появляется у него перед глазами, когда он решает, что рыбак его разыграл; он видит ворота открытыми, как и ожидалось, а Короля-Рыбака, ныне страдающего повелителя Замка, сидящим в большом зале в ожидании Парсифаля. Все это похоже на сон, как и последующие события. Парсифаль, будто во сне, неожиданно попадает в это место, явно имеющее архетипический характер, что объясняет нуминозную атмосферу Замка Грааля.
Особенная иномировая недоступность Грааля вызывает связь земель замка с подземным миром. Пофиле, например, связывает это с легендой о Вилль де И (Ville d’Ys), затонувшим бретонским городом, который появляется время от времени. Браун и другие исследователи считают так же[106]. Однако Замок Грааля, похоже, следует интерпретировать как бессознательное, которое в некотором смысле можно считать подземным миром, потому что это мир бессмертных образов. Обращение к бессознательному и внимание к его содержаниям в сновидениях и фантазиях часто отражается как спуск в подземный мир, и этот мотив часто повторяется как типичный поступок или задача героя[107]. Однако в той же мере, в какой бессознательное содержит жизнь и будущее, то есть рост и развитие, оно является и царством мертвых, и хранилищем всего отошедшего. Потому Замок Грааля можно сравнить с бессознательным, поскольку каждый, проникший в него, может из него вернуться.
Приветствуя гостя и извиняясь за то, что не может подняться из-за слабости, повелитель Замка, седой и одетый в дорогие наряды и соболью шапку, предлагает Парсифалю сесть рядом и рассказать, зачем он прибыл. Узнав, что гость покинул Бельрепейр сегодня утром, он с трудом верит, что тот смог преодолеть такое расстояние всего за день. Эта особенность расстояния объяснена в «Парсифале» Вагнера. На пути в Замок Грааля Парсифаль говорит:
— Я едва двинулся — но кажется, что бегу.
На что его спутник отвечает:
— Сын мой, пойми, что Время и Пространство здесь одно.
То есть это безвременное измерение, которое нам знакомо по сновидениям.
Учитывая любопытные события, выпавшие на долю Парсифаля, можно смело счесть весь эпизод сном или спуском в коллективное бессознательное. Хорошо известно, что «большие сны», определяющие жизнь юноши, часто случаются в период полового созревания[108], так что не будет ошибкой расценить произошедшее с Парсифалем так же.
После того, как Король и Парсифаль немного поговорили, входит паж и преподносит «богатому человеку», как здесь назван повелитель Замка, в дар меч, сопровождая это следующими словами: «Белокурая дева, племянница, посылает вам это; наградите им кого пожелаете». Существует только три таких меча, а кузнец, выковавший их, умрет, так что не сможет сделать больше. Дева надеется, что получатель оценит его по достоинству. На лезвии написано, что он сделан из столь качественной стали, что сломается только в опасных обстоятельствах, известных лишь тому, кто выковал его. Владелец дарит его Парсифалю, отмечая, что это исключительно редкое и драгоценное оружие и предназначалось оно именно ему. У Вольфрама меч отсутствует, вместо него племянница Короля посылает Парсифалю свой плащ. Во многих других версиях[109] меч разломан на кусочки и предсказано, что рыцарь, которому суждено хранить Грааль, должен будет восстановить его. Полюбовавшись некоторое время мечом, Парсифаль откладывает его с другим оружием. Затем следует описание видения истинного Грааля, которое ввиду исключительной важности мы рассмотрим детально.