В Didot Perceval мы читаем: «Et por ce Vappelons nos Graal, qu'il agree as prodes hommes» («И вот почему мы называем его Грааль, потому что он радует нас людей»). Насьен в «Estoire du Saint Graal» из цикла Грааль Ланселота говорит:
«Car tout mi pensez sont acomplitpuiskejevoichou queen toutes coses» («Ибо все мои мысли завершились, как только я стал видеть вещи, которые присутствуют во всех остальных вещах»). Мерлин, в стихотворении с таким названием, говорит о Граале:
«Et ces gens claiment eel vaissiel, dont Us ont celle grdsce — Graal» («Все эти люди называют этот сосуд, из которого они черпают благодать — Грааль»).
Несмотря на несколько оскорбительную оценку этой версии словообразования (Гелинанд называет её популярной, а Натт каламбурной), она не является такой уж плохой, поскольку, с одной стороны Грааль — это объект вожделения, а с другой стороны воздействие благодати исходит из него. У Вольфрама момент вожделения особенно ясно проявлен. О Гостии, которую каждую страстную пятницу на камень (то есть Грааль) приносит голубь, сказано:
dd von der Stein enpfaehet swaz gouts ú/erden draehet von trinken und von spise als den wunsch von paradise: ich meiri swdz d'erde mac geberen.
Из этого камень порождает
всевозможные приятные ароматы
напитков и яств, существующих на земле,
как совершенство Рая.
Я имею в виду всё, что земля может дать.
А в книге V, стих 430:
man sagete mir, diz sage ouch ich
ufiuwex iesliches eit,
daz vorem grdle waere bereit
spise warm, spise halt,
spise niuwe unt dar zuo alt,
daz zdm und daz wilde.
Кто бы ни протягивал к нему руку,
Он находил всё готовым
Перед Граалем,
Еду теплую или холодную,
Блюда новые или старые,
Мясо домашнее или дикое.
И стих 451:
mdrag, win, sinopel rdt, swd nach den napf iseslicher b6t, swaz er trinhens kunde nennen, daz mohte er drinne erkennen allez von des grates Kraft diu werde geselleschqft hete wirtschaft vome grdle.
Не важно что пить, протяни бокал,
Не важно что пить, но нужно это произнести,
тутового сока, вина или красный синопель,
Он обнаружил напиток в стакане,
Все благодаря силе Грааля,
чьи гости были благородными мужами.
Поэтому Грааль считается реальным Tischleindeckdich — рогом изобилия, предметом желания или сосудом, который часто появляется в сказках в форме горшка, корзины, чашки или ткани. Связь между gratum, gratia, grace (благодать) с христианской реликвией очевидна и согласуется с концепцией Грааля как реликвией такого рода. Еще одна попытка заимствования, которая, однако, безусловно является неверной, приравнивает san greal, как это часто пишут, с sangreal (Королевская кровь), имея ввиду кровь Христа, которая, как считалось, была собрана в Грааль.
Еще одно мнение, в защиту которого наряду с другими версиями выступал П. Пари, заключается в том, что значимость Грааля связана с тем, что история о нём была включена в сборник гимнов и псалмов (gradual), книгу для церковных служб, и она была так названа потому, что она содержала gradual — гимн, положенный на музыку. На самом деле, очевидной и наиболее достоверной версией происхождения считается деривация от gradale (блюдо), за исключением того, что это приписывает его к виду посуды, и поэтому новые ассоциации по поводу его значения постоянно искались. Удивительно, что это также находит свое выражение в речи: слова употребляются явно со связью между их значениями, уместными в той или иной степени, и даже если связь нельзя доказать научно, они тем не менее указывают на неоднозначность описываемого предмета таким образом, который удовлетворяет чувства и позволяют проявиться многочисленным аспектам. Все это указывает на то, что речь идёт не просто о сосуде, а о символе.
Книга В. Герца «Die Sage von Parzifal und dem Graal» дает нам ещё несколько примеров изменений, которые были внесены со временем в значение этого слова. Как обозначение высшей ценности слово «грааль» появляется в религиозных песнях и в Minneliedem. Марию сравнивают с Граалем, даже самого Бога называют «Высший Грааль». Любимого человека называют «Граалем сердца» (Reinmar von Zweter), или о непорочной женщине говорят, как о Граале, за который нужно сражаться. Со временем это слово всё чаще стали связывать с банкетом и развлечением. Таким образом, примерно в 1280 г. в Магдебурге была представлена пьеса о молодой женщине по имени фрау Фейе (от Софии); это был своего рода турнир, и был разбит лагерь под названием der Gral. В Брауншвейге в пятнадцатом веке Граалем назывался важный популярный фестиваль, проходящий раз в семь лет и проведённый в последний раз в 1481 г.
Слово grdlen было использовано для обозначения громких звуков шумной радости, скорее в смысле вопль, рёв. В шестнадцатом веке слово gralisieren или kralisieren (издавать веселый шум) также вошло в употребление в верхненемецком с существительным Krales. «Пойти на на Grals (или Grollus)» означает «идти на пир». В религиозной поэзии Грааль также стал местом удовольствия. В старой молитве из Бремена, например, одиннадцать тысяч дев танцуют в небесном Граале перед Девой Марией.
Постепенно слово приобрело более противоречивые значения. Так, голландский летописец Вельденаер написал в конце пятнадцатого века: «Некоторые летописцы утверждают, что Рыцарь Лебедя (Лоэнгрин) пришел из Грааля, считалось, что так раньше назывался земной рай; однако, это не было Раем, но греховное место, куда попадаешь в результате высокого приключения и выйти оттуда можно опять-таки лишь путем высоких приключений и доброй удачи». Летописец Хальберштадт из Саксонии говорит: «Историки считают, что Рыцарь Лебедя пришел с горы, где Венера живет в Граале». На круглой горе Св. Варвары у Поццуоли жила, так начинается легенда, большая компания околдованных мужчин и женщин, которые были вынуждены провести там свою жизнь в танце и разврате до Судного Дня. Среди немцев, живших в шестнадцатом веке, легенда и само слово исчезло из повседневной речи, в немецко-латинском словаре Фриша 1741 г. о слове Graal (Грааль) просто говорится: «Старые пьесы, которые исполнялись с танцами и криками». Таким образом, Ф. Локк совершенно справедливо утверждает, что символ Грааля является архетипическим образом с поливалентным значением.
Поскольку это слово, безусловно, является неоднозначным, и так как его значения меняются, то сам Грааль, и события, связанные с ним, также различаются. Зачастую создается четкое впечатление, что с появлением этого вопроса начинает бурно работать фантазия, в которой неустанно появляются новые планы и комбинации, похожие на обилие украшений, цветов, животных, святых и монстров, стоящие перед нами в готических соборах. Формирование таких разных стилей и изменений, которые в процессе претерпел данный материал, свидетельствуют о том, что он обладает своей собственной неотъемлемой внутренней жизнью, которая сама себе не позволит быть ограниченной какой-либо одной конкретной моделью. Кретьен представил нам его как agrail, а не the Grail, поскольку так он обозначал, как мы увидели, определенный вид сосуда. В дальнейшем он описывается как сосуд из чистого золота, украшенный драгоценными камнями, излучающий такой яркий световой поток, что рядом с ним меркнет яркость свечей.
Здесь точно не указывается тот факт, что Грааль обеспечивает питанием, только то, что каждый раз, когда вносится сосуд, раскрывается прошлое рядом присутствующих. В других версиях он дает пищу сидящим за столом. В описании визита Говейна в Замок Грааля сосуд называется le rice Graal, и указывается на то, что он обходит стол, преподнося еду без помощи кого-либо. В последующих версиях, сосредоточенных вокруг Парсифаля, а также в большинстве других работ, Грааль ярко соотносится с сосудом, используемым Христом на Тайной Вечере, который впоследствии попал в руки Иосифа Аримафейского. Грааль также раздает пищу в тех версиях, которые имеют более религиозный уклон. Находясь в тюрьме, Иосиф Аримафейский чудесным образом кормится и утешается им, то же происходит и позже во время его странствий со своей семьей.
В «Queste del Saint Grad» он появляется чудесным образом на Троицу, как раз когда король Артур садится ужинать со своими рыцарями. «Послышался раскат грома, а затем появился яркий луч света. Затем появился Грааль, покрытый белым бархатом, один без никого, и комната наполнилась приятным ароматом. После того, как он обошел стол, каждый присутствующий был накормлен той пищей, которую он желал».
В «Diu Crόne», написанной Генрихом вон дет Тюрлином (Heinrich von dem Thuerlin), Грааль описывается как урна для мощей, содержащая кусок хлеба, одна треть которого была представлена Королю Грааля. Помимо этого, согласно другой версии, Иосиф сделал toblier (вероятно чаша, кубок), в котором было три капли крови, так что здесь у нас уже есть безошибочный намек на евхаристическое таинство. Это находит свое недвусмысленное выражение в работах откровенно религиозного характера, где Грааль, называемый Le Saint Vaissel (Святой Сосуд), становится сосудом Мессы, чашей или сенью, и Грааль служит Мессу. У Кретьена Парсифаль узнает от отшельника, что Грааль содержит Гостию, которая служит старому королю пищей. Между сосудом с кровью Христа и чашей мессы нет большой разницы.
В «Perlesvaus» Король Артур посещает службу Грааля, проводимую несколькими отшельниками. История рассказывает, что «в то время не было чаши в царстве короля Артура. Во время таинства Мессы Грааль появляется в пяти формах, о которых, однако, нельзя упоминать, поскольку никто не может говорить о секретах таинства, за исключением того, кто божественной благодатью избран для этого. Король Артур видел все эти преобразования, последним из которых было превращение в чашу, в это время отшельник, который исполнял мессу, обнаружил на телесном покрывале письмо, говорящее, что Волей Бога было освящение его тела в той чаше его воспоминание». Мы уже говорили о значении крови и ссылались на таинственный и нуминозный эффект, оказываемый идеей крови Христа как реликвии на людей того времени. Но не только почитание и попытка понять значение крови Христа коснулись таких глубоких эмоциональных и архаичных реакций; сам символ сосуда, в котором она хранится, вызывает такое же сильное впечатление. То, что «вещество души» должно было быть сохранено в погребальном сосуде, соответствует глубоко архетипической концепции, корни которой уходят в античность и на Восток. Во время похорон у нек