siege perilleux, Персеваль остается в Замке Грааля, сложив с себя звание рыцаря, чтобы полностью посвятить себя милости Божьей («a pris a le cavalerii congie, et se volra desormais tenir a le grasse do son Creator»). Таким образом, он стал святым; во многих версиях он даже покидает Замок Грааля, чтобы уйти в пустыню как отшельник.
Такое решение было вполне приемлемо в то время, хотя оно не находится в согласии с тенденциями, подчеркнутыми в начале истории, которые вызывали ожидание, что Персеваль займет это место и примет на себя роль земного представителя Святого Духа. Поскольку он это не делает, Круглый стол в некоторой степени лишается Духа. Следовательно, не удивительно, что рыцари плачут, слыша это; неизбежный результат этого — фатальное расхождение противоположностей духа и мира, которое стало так очевидно как раз в средневековье. Поскольку Персеваль полностью обращается к духовному, Круглый стол теперь становится целиком мирским. Поиск Грааля, которым мир, т. е. рыцарство, и дух, т. е. клятва Господу, были сведены воедино, теперь теряет свою цель и на ее месте появляется деструктивное стремление к чисто временной власти. Царство, которое хотел установить Артур, было ни царством Грааля, ни царством Святого Духа, но господство в материальном мире — тенденция, которую мы уже увидели в бесконечных странствиях Говейна.
Более того, любопытно, что буквальное царство Грааля упоминается лишь в германских версиях легенды. Во французских версиях нашедший Грааль на самом деле король, но он удаляется от мира, или в свой замок, или в пустыню как отшельник, и умирает, когда сам Грааль возносится на небо.
Лишь у Вольфрама фон Эшенбаха Король Грааля правит и невидимым, т. е. духовным, царством, и является правителем международного братства. Рыцари у Вольфрама называются templeise (возможно, в какой-то мере аллюзия на тамплиеров), и, когда люди достигают определенной степени власти, они вмешиваются в дела мира, когда это необходимо[365]. Фейрефиц, сводный брат-язычник Персеваля, женившийся на Носительнице Грааля, послан в Индию, чтобы основать там другое королевство.
Это переносит нас к следующему важному моменту. Расходятся не только противоположности мирского и духовного, но также индивидуального и коллективного. Французский Персеваль не только отказывается от мира ради религии, но также отвергает коллективное в пользу индивидуального. Здесь тоже можно углядеть аллюзию на феномен эпохи, а именно подчеркнутость индивидуального, которая подобным же образом установилась в эпоху Возрождения с ростом сознания, чему историческим свидетельством является Реформация. Несмотря на странно выглядящий, добродетельный, средневеково-монашеский уход Персеваля, тот факт, что у него есть свой монастырь и своя церковь, т. е. Замок Грааля, для себя, так сказать, может обозначить аспект того, что с началом Реформации приобрело еще большую значимость — мысль о непосредственных отношениях человека с Богом.
Есть еще и другой аспект, который нужно принять во внимание. Как нечто круглое, Круглый стол выражает всеобъемлемость. Круг в самом деле описывается как наиболее полная из всех форм. В одном месте в Queste del Saint Graal утверждается, что Круглый стол обозначает круглость земли, звезд и планет[366]. Таким образом, это опять всеобъемлемость, которая, к тому же, также выражается в интернациональном характере ее компании. Но за Круглым столом короля Артура место теперь пустует, для полноты чего-то не хватает[367].
Персеваль не занимает это место, поскольку, как святой человек, далекий от мира, он практически неспособен это сделать. Он бы занял это место только в том случае, если бы каким-либо образом сознательно принял на себя роль Иуды, чьим местом оно является, или если бы он объединил себя с последним. Как противоположность Христу, абсолютному Добру, Иуда воплощает принцип Зла. Однако, это не вопрос идентификации с одним из двух взаимоисключающих принципов; то, что следует искупить, это скрытый человек, Антропос. В этом Персеваль не достигает успеха, поскольку, при выборе святости вместо человечности, зло, как противоположность добра, образуется заново. Это сразу проявилось в предателе Мордреде[368], тоже в каком-то смысле Иуде, который приносит падение Артуру и его миру — и в то же время, безусловно, и свое собственное разрушение. Вольфрам находит лучшее, т. е. более психологичное, решение: в конце достигается примирение между Парцифалем и его языческим, черным и белым сводным братом. Противоположности здесь, конечно, не так явны, но изменены тем фактом, что Фейрефиц — не зло, а всего лишь язычник, и не является врагом Грааля[369]. Очевидно, что лишь самый смелый и благородный из рыцарей мог занять siége perilleux. поскольку это исключительно трудное предприятие. Кто бы ни захотел совершить его, он должен был быть способным объединить добро и зло в единое целое. Он должен был совершить нечто подобное нисхождению Христа на землю, чтобы родиться в скромности человечества. Мысль о том, что Сын Божий приносит искупление мира таким образом, действительно показывает, что человек, в свою очередь, должен сделать то же самое, чтобы искупить еще неискупленного «Адама» — человека такого, каким он был замыслен, истинного человека.
Выражаясь психологически, это интеграция тени, в результате чего заполняется разрыв в круге и достигается его целостность. Пустое место Иуды — пустота имеет дальнейшее нуминозное значение — по этой причине исключительно опасно, потому что любой, кто занимает его бездумно и без должных полномочий, поглощается землей. Другими словами, тот, кто исследует зло слишком легкомысленно, становится его жертвой.
Принятие тени, разумеется, не означает, что нужно делать специальные усилия, чтобы творить зло; по большей части это будет случаться само по себе. Однако важно узнать зло как таковое. Это не всегда легко, ибо Дьявол редко встречает нас обряженным в рога и копыта или же в форме опасной змеи, которую охотно избегаешь, но в более безобидном, чтобы не сказать соблазнительном, аспекте. То, что считается особенно добрым, часто является втайне злым, и таким же образом нечто в основе доброе, или то, что ведет к добру, может временами казаться злым. Потому и невозможно характеризовать поведение человека как всегда хорошее или всегда плохое. Эта относительность концепции, однако, не включает стирание различий, поскольку в человеческой душе существует врожденное чувство правильного и неправильного, приговор которого неоспорим. В нашей истории Грааль представляет этот суд справедливости, который может быть описан как архетипическое чувство или ценностное суждение. То, что в человеке присутствуют противоположные тенденции, это факт, исходящий из опыта, формирующие и разрушающие силы работают в нем, так же, как они работают в природе, частью которой он является.
Интеграция тени состоит в принятии не только тенденций, соответствующих сознательным намерениям или желаниям, но также и тех, которые не находятся в согласии или даже могут быть прямо противоположными[370]. На другом конце этой шкалы, идентификация со светлой стороной подразумевает столь же большую опасность. Тот, кто пойман полем притяжения солнца и притянут к нему слишком близко, тот сгорает. В этой связи нам напоминают апокрифическое высказывание Христа: «Кто близок ко мне, тот близок к огню». По этой причине Грааль также опасен и причиняет вред тем, кто не заботится о том, чтобы соблюдать предписанную дистанцию[371].
Важно, что Король Грааля, который займет место Иуды, также сидит и на месте Христа, ибо Христос сказал Иосифу: «Садись на мое место, где я сидел во время вечери». Таким образом, между двумя местами за столом существует определенная идентичность или близкая связь; именно по этой причине они размещаются рядом.
В нашей истории Персеваль со средневековым складом ума, который стремится только вверх, превращается в идеальную фигуру или в половину пары противоположностей и неспособен занять пустое место. Ожидаемое Третье царство, царство Святого Духа, подобным же образом становится неосуществленным идеалом. Тысячелетнее царство, которое на самом деле должно быть царством Бога на земле, не может быть осуществлено из-за отказа от мира и от жизни. Персеваль не должен был уходить в уединение Замка Грааля; для того, чтобы остаться в общей картине, он должен был принести Грааль на Круглый стол, так что вместо разъединения Духа и мира, мир был бы оплодотворен Духом.
Глава 24Исчезновение Мерлина
Возможно, то, что Мерлин, как и Персеваль, также уходит от мира, является выражением этой нерешенной проблемы духа и материи. Как создание противоположных начал, снабженный и божественными, и демоническими качествами, он и в самом деле первочеловек, нуждающийся в искуплении — архетип Антропоса. Он или все глубже и глубже исчезает в глуши лесов, или позволяет себе, согласно бретонским сказаниям (не являющимся частью цикла Грааля), околдован Вивиан, феей, которая так захватывает его посредством его собственного любовного заклинания, что он не в состоянии вернуться в мир людей[372]. Это заклинание — enserrement или entombement в башне или в могиле в скале, откуда дух Мерлина, невидимый, все еще часто говорит с отдельными героями[373]. Позднее слово esplumeor, обозначающее его местопребывание или его могилу, было потеряно, и осталась единственная отсылка к камню Мерлина, с которым часто сталкиваются герои в процессе великих приключений