— По-моему, идея прекрасная. Эти честные звери не должны возражать, если, конечно, то, что они рассказали нам, правда. А лучше бы это было правдой, потому что я, признаюсь, ненавижу врунов. Вруны хуже воров и даже убийц, я всегда это говорил. Покажите мне вруна — и я навеки заставлю замолчать его лживый язык. Гурр! Не терплю врунов!
Гонфф положил лапу на рукоятку рапиры Фурмо:
— Держи шпагу в ножнах, Фурмо. Это честные звери. Гримлег и вся банда закивали так усердно, что у них чуть головы не оторвались. Они очень старались выглядеть бедными, но честными. Гонфф обвиняюще указал лапой на Тримп и ее друзей:
— А вот эти — совсем из другого теста. Мне лично они кажутся отъявленными бандитами и убийцами.
Фолгрим прищурил свой единственный глаз:
— Ага, я такой! Я всегда таким был. Меня хлебом не корми — дай зарубить топором парочку честных зверей!
Чаггер оскалился и утробно заурчал:
— Хо-хо, мы любим отрывать хвосты и перегрызать глотки, это точно! Гурр!
Динни скорчил страшную рожу и кровожадно растопырил когти:
— Бурр, а еще хорошо бывает заткнуть жертве нос ее собственным хвостом! Гурурр!
Тримп лихо пнула песок рядом с одним из хулиганов:
— Ха! Дайте мне острый ножик и котелок, и я покажу, что я умею делать из честных зверей. Йа-а-харр!
Гонфф ужаснулся:
— Ну хватит, злыдни! Живо в лодку и придержите свои поганые языки!
Мартин вынул меч и под конвоем повел «злодеев» к лодке. Гонфф и землеройки Гуосима кусали губы, чтобы не расхохотаться.
Лог-а-Лог, сохраняя полную серьезность, похлопал по спинам бедняжек, пострадавших от банды Тримп, каждому пожал лапу, отчего они болезненно сморщились.
— Да, повезло вам, что мы вовремя появились, очень повезло!
Один из поваров-землероек шепнул Гонффу так, что все услышали:
— Надеюсь, они поблагодарят нашего командира. А то он терпеть не может неблагодарных. Знаешь, я как-то раз сам видел: Фурмо взял саблю и…
Прежде чем он успел договорить, хулиганы испуганно залопотали:
— О, как же нам повезло, что мы вас встретили, господин! Спасибо вам, господин!
— Что бы мы без вас делали!
— Да-да! Мы вас никогда не забудем!
— Спасибо, спасибо, добрый господин.
Гонфф собрал раскиданное по песку оружие, причитая, как престарелая мышь-домохозяйка:
— Гадкие острые железки! Не бойтесь, друзья, мы позаботимся о том, чтобы вы не поранились!
Еще Фурмо подарил им тот самый обломок плота, которым собиралась драться Тримп:
— Мне очень жаль вашего друга лиса. Вот этим вы сможете выкопать ему могилку. Пусть покоится с миром! Ну, прощайте.
Фурмо с друзьями еще не успели уйти далеко, когда большая костлявая крыса с досадой пнула песок:
— Тьфу! И зачем только нас сюда принесло! Гримлег огрел крысу по голове тем самым обломком плота.
— Да заткнись ты, чокнутый! — прошипел он.
Фурмо Лог-а-Лог был в восторге от новой лодки. Он плавал вокруг нее на мелководье, восхищенно осматривая ее со всех сторон. Остальные уже грузились на борт. Это был плоскодонный ялик с одним квадратным парусом, который ставился посередине лодки. На корме был устроен парусиновый навес, натянутый на ивовый каркас, чтобы укрываться в ненастье.
Фурмо наконец забрался в ялик, зашел под навес и вышел оттуда, сияя от счастья:
— Посмотрите, ребята, там есть маленький каменный очаг, духовка из обожженной глины и еще три хорошие скамьи. Я думаю, лодка рассчитана на полную команду. Прямо скажу, друзья: тот, кто строил это судно, свое дело знает. Это настоящие мастера! Красотища, правда, Гонффо?
Мышеплут восхищенно покачал головой:
— Ставлю три против одного, что это судно полетит, как ветер. И как только этим голодранцам удалось заполучить такую великолепную лодку?
Чаггер сновал туда-сюда, вживаясь в новую роль капитана пиратского корабля:
— Известно, как! Мы отбили его у лягушек, а их самих сварили и слопали! Хи-хи-хи!
Тримп резко одернула его:
— Я уже по горло сыта такими разговорами, Чаггер!
Бельчонок взлетел на мачту и оттуда сердито пробурчал:
— Никакой я тебе не Чаггер! Я пират, ужасный злодей!
Динни, кряхтя, устроился под навесом:
— А вот я устал быть злодеем. У меня уже вся физиономия болит — скалить зубы и строить страшные рожи. Пожалуй, лучше опять стану старым добрым кротом.
Держась поближе к берегу, путешественники двинулись на север. Фурмо и его землеройки были в совершенном восторге от новой лодки. Зная толк в судостроении, они могли по достоинству оценить искусство мастеров и изящество проекта.
— А я думал, ты будешь с нами, только пока мы не доберемся до моря, дружище, — мягко напомнил Фурмо Мартин. — Разве ты не собирался вернуться домой, к своему племени, как только мы спустимся вниз по ручью?
Фурмо сосредоточенно обнюхивал палубу, даже лизнул мачту языком, прислушивался к каждому скрипу на корме, примеривался к веслам, положив лапы на уключины. Лог-а-Лог рассеянно улыбнулся Мартину:
— Ты хочешь сказать: вернуться к спокойной домашней жизни? А ты представляешь себе, что скажет моя супруга, когда я сообщу ей, что лишился и плота, и шлюпок? Уф-ф! Я, конечно, Лог-а-Лог, но главная-то в племени — она, моя хозяйка Жимолость. Она мне уши оторвет, если я вернусь домой без лодок! Мартину пришлось согласиться.
— И что же ты собираешься делать? — спросил он Фурмо.
На мордочке землеройки появилась хитрющая улыбка:
— Я собираюсь остаться с вами до конца вашего путешествия. А потом вместе поплывем обратно, и вы убедите мою супругу, что вам ну никак было не обойтись без меня и бойцов Гуосима. А в знак благодарности вы подарите нам эту лодку взамен тех, которых мы лишились. И у нас в племени мы закатим пир на весь мир, а в довершение всего мы назовем это судно «Жимолость» в честь моей драгоценной супруги! Идет?
Широко улыбаясь, Мартин крепко пожал лапу Фурмо:
— Идет, землеройка-златоуст!
13
Несколько следующих дней выдались солнечными и спокойными, и «Жимолость» преодолела значительное расстояние. Чаггер непрестанно потешал всю команду. Бельчонок произвел себя в капитаны, сохранив за собою также и роль морского разбойника. Одно другому не мешало. Фолгрим и Тримп иногда с трудом удерживались от смеха, наблюдая его ужимки и прыжки. С важным видом расхаживая по палубе, вооруженный мечом, Чаггер хриплым баском раздавал команды направо и налево:
— Готовьте еду, а то брошу вас на съедение акулам!
— Держите румпель прямо, господин Фурмо, а то капитан Чагг заставит вас драить палубу!
— Эй вы! А ну запевай песню, да повеселее, а то хвосты поотрываю!
Гонфф, как полагается, отдал ему честь:
— Капитан Чагг! Я проверил запасы продовольствия и обнаружил, что у нас все кончилось. Нам нужна еда.
Чаггер вдумчиво погладил подбородок, как это обычно делал Мартин, а потом раздраженно замахал своими пухлыми лапками:
— Ну так правьте к берегу и запаситесь едой! И не отвлекайте меня! У меня и так дел по горло, я капитан!
Гонфф посмотрел на Фурмо:
— Нам правда нужна еда.
Командор-землеройка умело вел судно по волнам, напряженно оглядывая берега:
— Будем плыть до вечера, а потом пристанем. Нам всем будет полезно провести ночь на твердой земле. А завтра снарядим экспедицию за едой. Если, конечно, капитан не возражает!
Чаггер как раз повязывал лоб цветной тряпочкой, какие носили землеройки, чтобы выглядеть еще более неотразимым.
— Ну да, я же так и сказал, кажется! А теперь всем — тихо! Капитан Чагг собирается вздремнуть.
К вечеру заметно посвежело. Фурмо налег на румпель, и «Жимолость» легко заскользила к берегу. Спрыгнув на берег, команда держала булинь, ожидая сигнала Фурмо. Тот внимательно смотрел на набегавшие волны и наконец, выбрав самую большую, закричал:
— Давайте, ребятки! Поднимай!
Почти без труда землеройки вытянули лодку на берег, за линию прилива, где ее можно было безбоязненно оставить.
Динни немедленно пошел прогуляться по пляжу, весьма довольный тем, что он снова на земле.
— Юрр! Смотрите-ка, тут старая лодка. А я сначала подумал, что это камень!
Наполовину занесенная песком лодка лежала вверх днищем, должно быть, давным-давно забытая на пустынном берегу. Фолгрим задумчиво проговорил:
— Чья же она была, интересно знать!
Тримп подошла поближе и заглянула в темную пещеру, образовавшуюся под перевернутой лодкой:
— Чья бы ни была, под ней можно отлично переночевать. Надо развести огонь и приготовить ужин из остатков наших припасов. Давайте залезем внутрь. Будет забавно!
И пока разводили огонь ежиха полезла под полуразрушенный корпус лодки. Она проделала все так быстро, что никто даже не успел предостеречь ее.
— Ай!
Она выскочила наружу, как ошпаренная, а за ней вылез огромный краб с красным панцирем и страшно шевелящимися клешнями. Ежиха не пострадала, но краб угрожающе топтался на песке и был готов защищать свое убежище. Вскоре к нему присоединился еще один, такой же огромный и свирепый. Тримп дрожала, как лист, а Чаггер спрятался за ее спину.
Вытащив из костра тлеющую головешку, Гонфф обежал вокруг крабов, последовательно поднося головешку к концам палок. Ракообразные, почуяв неладное, «заметались», семеня и спотыкаясь. Они в страхе косились своими выпуклыми глазами на горящие палки. Мышеплут наступал на них со своим потрескивающим факелом:
— Ну вы, придурки панцирные, убирайтесь отсюда, пока вам клешни не подпалили! Давайте! В воду!
Гонфф погнал их к морю, и крабы своими убогими мозгами наконец сообразили, как им не сгореть заживо. Боком, боком, они поспешно двигались к воде. Гонфф вернулся к друзьям, весело смеясь:
— У этих двоих и на одного ума не наберется!
Все выжидали, пока храбрый Мышеплут, светя себе факелом, проверял, нет ли еще кого-нибудь под перевернутой лодкой.
— Можно заходить! Здесь больше никого нет!
Снаружи стало холодно, пронизывающий ветер гулял по берегу, взвихривая песок. К счастью, путешественникам было где укрыться, они сидели вокруг костра, глядя на веселое пламя, ели вкусный ужин, шутили, болтали. Когда все на минутку примолкли, Тримп вдруг приложила ухо к борту лодки и сказала: