достоин нашего гостеприимства!
Жимолость толкнула Фурмо в бок, едва не опрокинув того со стула:
— Слышишь? Почему бы тебе не научиться говорить так же красиво, как Гонфф и Мартин? Вот что значит хорошее воспитание!
Разинув рот от восхищения, Бью смотрел, как еда исчезает в клюве Крара с устрашающей скоростью.
— Чтоб мне три года так голодать! И вы думаете, этот тип сможет взлететь, когда слопает все это?
Тримп не смогла отказать себе в удовольствии подразнить зайца:
— Хотела бы я знать, хватит ли в кладовых аббатства Рэдволл запасов на вас двоих?
Динни покачал головой:
— Да уж, барышня, ваша правда! Уж они зададут работы нашим поварам!
Плыть вверх по ручью было совсем не трудно — они просто возвращались тем же путем, которым шли вначале. Выдры Тунгро были отличными пловцами. Они то и дело выныривали тут и там около лодок землероек, которые эскортом шли за «Жимолостью». Их сильные лапы всегда были готовы помочь, если надо. Ленивый золотой полдень застал Гонффа растянувшимся на корме. Он подбрасывал в воздух лесные орехи и ловил их ртом. Мартин дремал рядом, и усы его чуть заметно шевелились, потому что какая-то муха назойливо пыталась исследовать нос Воителя. Гонфф неудачно подбросил очередной орех, и тот угодил в нос Мартину. Мартин медленно приоткрыл один глаз:
— Будь так любезен, оставь меня в покое! Нечасто я позволяю себе вздремнуть среди бела дня.
Гонфф прицелился в приятеля очередным орехом:
— «Вздремнуть»? Как можно дремать, дружище! Ведь мы уже почти дома! Скоро я увижу Коломбину и моего дорогого Гонфлета. Интересно, вырос этот сорванец, пока нас не было?
Мартин разглядывал листья деревьев, наклонявшихся к воде. Они расплывались перед глазами, залитые солнечным светом.
— Вырос ли? Думаю, он стал достаточно большим, чтобы доставлять взрослым еще больше неприятностей. Надеюсь, строительство аббатства шло без нас как надо. И все же я уверен, что Белле нас не хватало. Зато повара, должно быть, отдохнули. И можно было спокойно оставлять пироги остывать на подоконниках, не боясь за их сохранность!
— Ха! А мой Гонфлет на что?
Одним плавным движением Тунгро скользнул на борт лодки и встревожено прошептал Мартину:
— По-моему, нам угрожает опасность!
Воитель продолжал лежать, но лапа его потянулась к мечу:
— Почему ты так решил?
— Во-первых, впереди я слышу шум водопада, но дело даже не в этом. Кто-то преследует нас. Я заметил шевеление в листве, и рябь на воде у нас в кильватере, и впереди тоже!
Мартин встал и обнажил свой меч:
— Похоже, нас окружили, а, Гонфф?
— Вы двое оставайтесь здесь. Я пойду посмотрю.
Гонфф прокрался на палубу и быстро оценил ситуацию. Выдры Тунгро были в воде, они охраняли лодки Фурмо, окружавшие «Жимолость». Казавшееся теперь зловещим молчание нарушали только плеск ручья и отдаленный шум водопада. Мирный теплый осенний денек вдруг стал жутковатым. Крар сидел на носу лодки и смотрел во все глаза. Фолгрим с топором стоял на корме последней лодки. Фурмо и его землеройки, обнажив рапиры, изготовились к бою. Гонфф поднял обе лапы, подав всем сигнал ждать. Острый глаз Мышеплута разглядел какое-то шевеление в ветвях дерева, нависшего над водой.
У Гонффа отлегло от сердца. Он дал всем отбой. Потом крикнул, и голос его прорезал глубокую тишину над ручьем:
— Хахарр! Я откушу тебе хвост и заткну им твое ухо! Из-под дерева ему ответил грубый голос:
— Сдавайся, мышонок, ты окружен!
Гонфф подмигнул землеройкам из Гуосима:
— Окружен? Эх ты, толстая бочка, да тебе только лягушек пугать! Стой где стоишь, сейчас я доберусь до тебя и покажу тебе «окружен»!
Прыгнув в воду с громким всплеском, Гонфф бросился к кому-то, кто спешил ему навстречу с берега. Когда эта парочка встретилась, вода вокруг них закипела и забурлила, точно в водовороте.
— Гарравей! Ах ты хвостатая речная собака! Я сразу догадался, что это твоих лап дело! Вот тебе за это!
— Ха! Гонффо, меня не одурачишь. Ты испугался так, что все твои мышиные поджилки тряслись! Придется тебе признать это.
— Я испугался? Да не больше, чем бревно, которое плавает в ручье. Единственное, чего я боюсь, — что у тебя ужин не готов, усатая ты обжора, мокрая любительница пудинга!
С воплями восторга Фолгрим и Тунгро нырнули в воду:
— Тетушка Гарравей, это мы, ваши племянники!
— О, только не это! Запирайте все кладовые — это же сынки Баргуда! Бедная моя сестричка и померла-то, наверно, от голода, откармливая этих проглотов. Гонффо, убери их от меня!
Выдры из племени Гарравей выныривали из воды одна за другой и радостно перекрикивались с выдрами из племени Тунгро. Тримп посмотрела на Мартина: он с интересом наблюдал эту встречу родственников и усмехался их выходкам:
— Похоже, они все родня. Так что нас окружают сплошные тетушки, дядюшки, племянники и племянницы. Уф-ф!
Увесистый кусок прибрежной грязи угодил Мартину прямо в нос. Дело в том, что два племени выдр были так рады видеть друг друга, что тут же затеяли кидаться грязью. Остальные члены команды, в том числе и землеройки Фурмо, не заставили себя долго упрашивать: они, не колеблясь, присоединились к этой шуточной драке с веселым хохотом и визгом. Брызгаясь, плескаясь, то и дело шлепаясь в воду, они запускали друг в друга целыми пригоршнями коричневой вязкой грязи. Грязь была везде! Она пристала к шерсти, мордочкам, лапам и хвостам. Молоденькая ежиха наткнулась на что-то вроде маленького коричневого шарика грязи. Шарик пропищал:
— Хи-хи! Это вы, госпожа Тримп?
— Ха! Я-то это я, а вот ты кто?
— О, я всего лишь маленький Чагг!
— Эй ты, чертенок, ты зачем в меня кидаешься? Кидайся лучше в этих сумасшедших выдр. Они же все это затеяли.
— Хи-хи! Я кидаюсь в кого попало! Вот вам еще! Шлеп! Плюх! Шмяк!
И только Крар невозмутимо сидел на носу лодки. Он покачивал головой, с отвращением глядя на недостойное зрелище:
— Кажется, сегодня день дураков! Вероятно, эти речные собаки лишились разума. Ай!
Бью, весь в грязи, наклонился, чтобы набрать еще пригоршню, и поздравил себя:
— Отличный удар, Фетрингсол! Может быть, у этого мешка перьев поубавится аппетита!
К тому времени, как все угомонились и отмылись, уже наступил вечер. Королева Гарравей, используя свой последний шанс, изловила-таки своих племянников и окунула их в воду.
— Эй, что здесь происходит? — спросил вездесущий Гонфф. — Пытаемся утопить родственников?
— Именно, Гонффо! Это же надо быть такими невоспитанными! Я научу их, как надо ко мне обращаться: ваше величество, а никакая не «тетушка Гарравей». Ну ладно, дружище, лучше нам передохнуть. У моей команды есть специальные приспособления, чтобы поднять вашу лодку на верх водопада. Это самое меньшее, что я могу сделать для таких отважных воинов!
Фолгрим наконец-то вынырнул на поверхность и, выплюнув воду, заявил:
— Да уж, тетушка Гарравей, потому что в противном случае ваше имя навсегда будет покрыто… грязью!
39
Молочно-белый туман добрался до вершины высокого вяза. Тишина раннего утра царила в аббатстве Рэдволл. Ее нарушало лишь негромкое, доносившееся издалека пение какой-то ранней пташки. Всего лишь час прошел после восхода солнца. Командор и Белла стояли на северной стене. Гонфлет устроился между ними. Белла строго сказала:
— Держись подальше от края. У твоей мамы найдется что сказать мне, если ты упадешь!
Гонфлет рассеянно переминался с лапы на лапу, пытаясь разглядеть что-нибудь сквозь пелену тумана:
— Когда же приедет мой папа?
Командор придержал малыша за плечо:
— Не волнуйся, приятель, уже скоро. Может быть, когда рассеется этот туман.
Гонфлет беспардонно дернул Командора за ухо:
— Да-а! Ты уже который день это говоришь!
Снизу послышался голос Коломбины:
— Белла, Командор! Где вы?
— Здесь, наверху, западный угол северной стены!
Коломбина поднялась к ним по ступеням. Она принесла с собой поднос и поставила его на стену:
— Боже мой, что это вы втроем тут делаете так рано? Отсюда все равно ничего не видно, там такой туман. Гонфлет, ты бы должен быть еще в кроватке!
— Нет, сегодня моя очередь дежурить на стене и ждать папу. Белла и Командор мне просто помогают. Мой папа скоро приедет, вот!
Коломбина ласково погладила сына по голове:
— Да, я уверена, что теперь уже скоро. Ой, смотрите, туман становится золотистым! Давайте-ка позавтракайте пока. Туман еще не скоро рассеется.
Коломбина и сама составила им компанию. Закутанные, как в кокон, в золотистый осенний туман, они с удовольствием позавтракали овсянкой со свежими ягодами и медом.
Выдры тянули, землеройки толкали, и «Жимолость» благополучно преодолела канаву в западной части Леса Цветущих Мхов и оказалась около той самой тропинки, где в начале лета Тримп впервые повстречала Ферди и Коггса.
Гонфф крикнул Мартину сквозь туман:
— Поставь парус, дружище!
Фурмо удивленно покачал головой:
— Зачем тебе парус? Кругом туман и ни ветерка!
Сняв с головы командира Гуосима яркую повязку, Гонфф нацепил ее себе на голову. Он встал на носу лодки и принял величественную позу:
— Да ну тебя с твоим ветерком, Лог-а-Лог! Я возвращаюсь домой, и я намерен прибыть, как полагается! Верно, Мартин?
Мартин присоединился к Гонффу. Он встал рядом, приняв не менее героическую позу: обнажив меч и как бы указывая им вперед:
— Ты прав, приятель! Домой!
Фурмо с восхищением кивнул:
— Вот это дело! Давайте-ка, друзья! Смажем получше колеса, расчешем усы, приналяжем и будем петь все время, что осталось до дома. Все вы знаете «Конец Путешествия». Тримп, ты будешь петь верхним голосом, я — баритоном, а Гарравей — басом. Три-четыре…
И «Жимолость» легко покатилась по тропинке. Команда тянула лодку, а два племени выдр и племя землероек объединились, чтобы толкать ее сзади. Мартин, Гонфф, Динни и Тримп, те четверо, что отправились в путь из аббатства, стояли на носу лодки, Крар сидел на мачте, цепко удерживая Чаггера, который по-прежнему считал себя капитаном.