аса происходящего, от кошмара, ожидающего еще одну семью, от жалости к себе, где-то в глубине души чувствующей свою вину, словно я накликала, приманила эту напасть. Только теперь эту семью не ждали дни неизвестности, поиски и все стадии принятия неизбежного. Нет. Теперь все было определено. Определено невероятно жестоким, страшным образом.
Генри обнимал меня за плечи, а я рыдала в его грубый синий свитер до тех пор, пока к нам не подошел полицейский и не сообщил, что с нами хотят поговорить детективы, прямо сейчас, с каждым в отдельности и с глазу на глаз.
Небольшой оперативный штаб полицейские развернули в местном клубе, еще сохранившем в себе воспоминания вчерашнего празднования: пивной дух, кажется, исходил из каждой трещинки пола. С трудом верилось, что леди Глория могла заниматься организацией мероприятий в таком унылом и обшарпанном месте. Но темнота, декор и цветные прожекторы, стекла которых и сейчас блестели на стенах, наверное, делали это место намного уютнее.
Когда офицер привел меня в зал, он был похож на гудящий муравейник: люди передвигались, казалось, сразу во все стороны, говорили сразу по трем стационарным телефонам (подозреваю, что их могло бы быть больше, но клуб Холмсли Вейл был к этому не готов). Майлз и Питерс что-то горячо обсуждали у дальнего стола и отчаянно замахали шедшему со мной полицейскому, чтобы он не подводил меня к ним, а отвел за стол в отдалении от, вероятно, конфиденциальных материалов.
Долго ждать не пришлось: они пришли буквально через пару минут и сели на стулья напротив меня, совсем как в старых полицейских фильмах. «Интересно, кто из них будет играть хорошего полицейского, а кто – плохого», – немедленно подумала я.
– Мисс Стоун, нам необходимо задать вам несколько вопросов, – начал Майлз.
Я в знак согласия кивнула.
– Где вы провели вчерашний вечер и ночь?
Не ожидала, что первый же вопрос заставит меня залиться краской.
– Я провела ночь в замке Харди. – Я постаралась придать моему голосу максимальную нейтральность, но, кажется, не очень получилось.
– У вас с Генри Харди интимные отношения? – вступил Питерс.
«Никто тут не хороший полицейский», – подумала я.
– Не думаю, что это имеет отношение к делу, – процедила я сквозь зубы.
– Это решать будем мы, отвечайте на вопрос. – Майлз чуть повысил дозу металла в голосе, подтвердив мои мысли о том, какой это будет разговор.
– Мы недавно знакомы; думаю, у нас отношения взаимной симпатии, – выплюнула я.
Питерс ухмыльнулся уголком рта и что-то записал в блокноте.
– Вы провели вчерашнюю ночь вдвоем в замке Харди? Или там был еще кто-то?
– Мы были вдвоем. Утром я встретила там Риту, она работает в «Кабане и хряке», где я остановилась, и помогает Генри по хозяйству. Она и сообщила об исчезновении Гарольда Мида.
Еще одна ехидная ухмылочка от Питерса.
– Ночью вы или мистер Харди отлучались куда-либо за пределы дома?
– Я – нет, мистер Харди – не думаю, но лучше спросить у него, я довольно долго спала, и мы не обсуждали, чем он занимался в это время.
Я делала детектива Питерса самым счастливым человеком, почувствовав, как мои щеки начинают полыхать, пока он что-то помечал в своем блокноте.
– Мисс Стоун, – облокотился на свои колени Майлз, – что вы делаете в Холмсли Вейл?
Врать полицейским очень не хотелось, но было и очень страшно: я еще никогда не общалась с представителями власти, а все детство меня ими пугали, и, видимо, довольно успешно.
– Я писательница, собираю материал для нового романа.
– В Холмсли Вейл? Неужели для этого нужно ехать настолько в глубь нашей страны?
– Наверное, это зависит от того, откуда едешь, – прорвался не к месту мой дух противоречий и никому не нужных уточнений, и я поспешила исправиться: – Я открывала конкурс в соцсетях на предложение реального сюжета для романа. И кто-то из местных жителей прислал мне письмо с рассказом об исчезновении молодых людей и… – Я запнулась, раздумывая, продолжать ли, но поняла, что всплывет это неизбежно. – …И о событиях многолетней давности, произошедших в семье Харди. Мне это показалось интересным, и я приехала сюда.
Фамилия Харди определенно интересовала детективов, потому что, кажется, все, что случалось в здешних местах, неизбежно упиралось в эту семью.
– Приехали совсем недавно и сразу завели тесные отношения с самым богатым холостяком в округе? – как бы про себя промурлыкал Питерс.
– На что вы намекаете? – начала заводиться я.
Питерс же только успокаивающе помахал рукой, как бы говоря, что ничего особенного не имел в виду.
– Как давно вы знакомы с семьей Мидов? – продолжил Майлз.
– Пару-тройку дней; повторюсь, я недавно в здешних местах и до сообщения о местных событиях никогда здесь не была и никого не знала.
– Кто написал вам письмо с предложением осветить события в Холмсли Вейл?
– Я не знаю.
– Не знаете?
– Нет, это было анонимное послание.
– И когда вы приехали сюда, ваш доброжелатель не объявился?
– Нет, я так и не знаю, кто мне написал.
До сих пор мне и в голову не приходило, что отправленное мне письмо может стать уликой в деле о похищении, а теперь еще и убийстве. И его отправитель казался мне, конечно, лицом заинтересованным. Но ни разу в мою голову не пришло, что это мог быть и сам похититель и убийца. Что, если меня заманили в Холмсли Вейл? Но с какой целью? Что я могла сделать? Мне казалось, что от моего присутствия здесь ни вреда, ни пользы. А может, это было сделано для того, чтобы обвинить меня в чем-то.
– Вы получили сообщение по электронной почте? Можно ваш аккаунт?
– Нет, я получила бумажное письмо, написанное от руки.
– Оно у вас с собой? – спросил Майлз.
– Нет, я оставила его у себя дома, но хорошо его помню.
Питерс постарался незаметно закатить глаза.
– Нам важнее почерк, а не содержание, мисс, – назидательно сказал он.
– Да, конечно, – ругая себя за глупость, засуетилась я. – Я могу съездить за ним…
Детективы удивленно подняли брови.
– …Ну или попросить прислать его срочной доставкой.
– Так и сделайте, – удовлетворенно кивнул Майлз. – И попросите того, кто будет отправлять вам конверт, постараться не касаться его. Или мне сразу стоит сделать запрос в местное отделение полиции?
– Не стоит, – максимально стальным голосом постаралась сказать я.
– Когда вы в последний раз заходили в водонапорную башню, мисс Стоун? – спросил Майлз.
Я на секунду опешила.
– Несколько минут назад, я зашла туда впервые за детективом Питерсом.
– Зачем?
На этот вопрос у меня не было вменяемого ответа.
– Даже не знаю… А зачем вы туда пошли? – обратилась я к Питерсу.
Тот посмотрел на меня взглядом коронованной особы, к которой посмела обратиться крестьянка.
– Повторюсь, здесь мы задаем вопросы, мисс. Итак, зачем вы пошли в водонапорную башню следом за полицейскими?
– Миссис Мид хотела посмотреть с башни, не будет ли видно ее сына Гарольда. Он курит, и, возможно, мы могли бы увидеть огонек… Или, например, костер, если он заблудился…
– В такой сырости, тумане и темноте вы надеялись увидеть огонек сигареты? – совершенно нейтральным голосом продолжал Майлз.
Мне казалось, что меня разбирают на педагогическом совете за отвратительное поведение в школе. Я понятия не имела, что сделала не так, но почему-то чувствовала невыносимый стыд.
– Я не знала, что еще можно было предложить растерянной матери, весь день ожидающей возвращения единственного сына, – чуть слышно пробормотала я своим коленкам.
Кажется, мой эмоциональный раздрай полностью их удовлетворил, потому что Майлз откинулся на спинку стула и спросил:
– Вы убили Гарольда Мида, мисс Стоун?
– Ч-ч-что? – только и смогла я проговорить с широко открытыми глазами.
На его лице не дрогнул ни один мускул, когда он повторил вопрос.
– Разумеется, нет, – сказала я сквозь зубы, глядя ему прямо в глаза.
– Хорошо, – все так же безмятежно продолжал он. – А знаете ли вы, кто это сделал?
– Нет, этого я не знаю, – грустно признала я и, не удержавшись, ехидно добавила: – Неужели я не начала бы с этого, если бы знала?
На этот раз они оба меланхолично пожали плечами.
– На голову Гарольда Мида надета большая фата, почти полностью закрывающая лицо. Вы где-то видели такую фату?
– Фата – часть популярного здесь костюма Джинни Харди, сестры Генри Харди, покончившей с собой много лет назад, – обтекаемо ответила я, хотя, конечно, сразу же вспомнила о моей таинственной встрече два дня назад.
– А именно эту фату вы где-нибудь видели?
– Едва ли я смогла хорошо ее рассмотреть из окна башни. Но сразу скажу: не думаю, что в моей жизни была когда-либо фата, которую я без ошибки отличу от любой похожей.
– У вас есть фата? – спросил Питерс.
– Нет, мне она без надобности, – отрезала я.
– А какой костюм на Хэллоуин был вчера на вас?
– Вы на него смотрите.
Питерс снова ухмыльнулся, и мы закончили разговор. Это были единственные срочные вопросы, которые они хотели задать, после чего со мной пообещали связаться еще раз, записали мой адрес в «Кабане и хряке» и попросили пока никуда не уезжать. Как будто бы я могла или хотела это сделать.
Детективы поручили одному из офицеров проводить меня до дома. Я хотела спросить, можно ли мне подождать, когда они закончат опрашивать Харди, но Майлз распорядился очень быстро, поэтому мы с Генри как-то неуклюже помахали друг другу рукой, и я ушла.
На небольшой площадке перед клубом было абсолютно пустынно, темно и тихо. Одинокий фонарь освещал крошечное пятно света прямо под собой. Сейчас в этом круге никого не было. Офицер Диккенс включила фонарик, и мы пошли вперед.
Тело Гарольда уже сняли, но мы не могли не посмотреть наверх белеющей башни. Прошло около двух часов, но сейчас казалось, что я вошла в ее скрипучую дверь пару недель назад. Меня зазнобило то ли от воспоминаний, то ли от того, что почти весь день перебивалась шоколадными батончиками волонтеров, то ли спустившаяся ноябрьская ночь действительно была очень холодной.