это сделать? Черта с два. Черта с два, Маделин! Как только я узнал, что Джинни была беременна, для меня все стало ясным. Нет, я не знал в тот момент, кто эта сволочь, но я точно знал, что делать дальше: найти его и сделать его жизнь невыносимой. Сделать его жизнь гораздо хуже той, что ждала мою семью. Возможно, ты считаешь, что такое решение не вернуло бы Джинни, не вернуло бы все на круги своя. И ты, безусловно, права. Но я однозначно стал чувствовать себя лучше. И Джинни на небесах стала чувствовать себя лучше. Потому что она стоила мести. Она стоила того, чтобы тот, кто любил ее, отомстил тем, кто обидел ее так сильно.
Генри выключил фонарик, поэтому о том, что он становится все ближе, я понимала только по звуку шагов. Из-за необычной акустики замка он мог оказаться в пяти шагах от меня или в пятидесяти метрах: слух мог играть здесь странные шутки. Я решила пропустить его мимо и напасть сзади или сбоку. Но в следующую секунду осознала, что и Генри знает, что я в одной из ниш: добежать до спасительного шкафа я никак не успела бы. А прямо в этот момент он стремительно сокращал расстояние между нами.
Я рванула к шкафу со всех ног и в ту же секунду почувствовала Генри за своей спиной. Как ни хотелось мне повернуться и посмотреть, насколько он близко или далеко, я заставила себя бежать дальше, не оглядываясь. В считаные секунды я добежала до шкафа, откуда до свободы оставалось всего метра три. Он молчал, но я слышала его дыхание за спиной, будто мы вдвоем были на пробежке. Вот я уже раздвинула куртки на перекладине, пригнула голову под низкой полкой с шапками и опустила ноги на теплый пол холла.
Даже беглого взгляда было довольно, чтобы понять, что дверь так просто не поддастся: минимум три ручки, засов и замочная скважина намекали на это слишком явно. Надежда на то, что Генри закрывает дверь все же не на все замки, открыла мне второе дыхание, и я бросилась к двери. Сначала отодвинула засов и потянула дверь – без толку. Крутанула круглую лакированную деревянную ручку, похожую на большой зефир, – тот же результат. Я услышала голос, когда стала в бешенстве давить на длинную перламутровую ручку:
– Тебе нужен ключ, дорогая.
Я повернулась. Генри стоял у шкафа, засунув руки в карманы. Генри улыбался, и от его улыбки, приятной и естественной в прежних обстоятельствах, у меня по спине побежали мурашки.
– Неужели ты думала, что я не подумал об этом, прежде чем спускаться за тобой? – сказал он совершенно спокойно. – Ты ведь у нас полна сюрпризов, Маделин, от тебя можно ожидать чего угодно. Ножницы, например, схватила. Что ты хотела ими сделать? Подровнять мне бороду?
Он аккуратно провел рукой по своему подбородку.
Если закрыться в одной из комнат, я смогу вылезти в окно. На первом этаже комнат с дверью не было.
Ни одно мое движение в эту ночь не было сюрпризом для Генри. Как только я побежала к лестнице, через долю секунды он двинулся за мной. На ступеньках он схватил меня за свитер. Не разворачиваясь, я резко двинула локтем назад, ударилась обо что-то твердое, он ослабил хватку, и несколько секунд я его не слышала.
Первые две двери были закрыты, поэтому мое преимущество быстро потерялось: я снова стала убегать от Генри наверх. Через два пролета, показавшихся мне бесконечными, первая слева дверь, в которую я ввалилась безо всякой надежды открыть ее, поддалась, и ноги сами собой протащили меня по инерции еще несколько метров до книжного шкафа. В следующий момент я обернулась, чтобы закрыться внутри, но Генри, тяжело дыша и опираясь на распахнутую створку, уже стоял в проеме.
Это была комната Джинни, я поняла это практически сразу. Генри приводил меня в нее, но тогда она больше напоминала музей, абсолютно выглаженный, стерильный музей Вирджинии Грейс Харди. Сейчас же покрывало постели было отброшено, на подушке валялась книга, в углу горел торшер, на прикроватной тумбочке стояла чайная кружка, а на полу рядом – мужские тапочки.
– Добро пожаловать, Маделин! – задыхаясь, но все еще сохраняя издевательский тон, сказал Генри. – Жаль, что ты пришла без приглашения и я не успел навести порядок. С другой стороны, символично до боли, что тебе некуда бежать именно из этой комнаты.
Он был прав: после прыжка с третьего этажа я могла бы выжить, но вряд ли смогла бы убежать.
Сейчас уже не помню, родился ли в моей голове план или я начала действовать импульсивно, но со шкафов в сторону Генри полетели фотографии Джинни одна за другой.
– Какого черта?! – закричал он, наклонившись к портретам на полу перед ним и растерянно разглядывая осколки.
Я обернулась и со всей силы толкнула последний сбоку шкаф в сторону следующего. Сначала мне показалось, что он нисколько не сдвинулся с места, но через несколько мгновений, за которые все вокруг будто замедлилось, ближайший к Генри шкаф с жутким глухим ударом опустился на его согнутую спину.
Генри издал короткий звук и осел на пол, а книги его сестры в жизнерадостных обложках продолжали падать с полок. Я охнула и закрыла рот руками, несколько секунд боясь пошевелиться, слушая шелест все еще двигающихся страниц и корешков. Наконец и он стих.
Генри лежал лицом вниз, придавленный шкафом и засыпанный книгами. Из моего угла не было видно, дышит ли он. Один из верхних углов шкафа проломил открытую деревянную дверь, но вес всех книг принял на себя хозяин дома.
К выходу, хоть и перегороженному, мне нужно было пробираться мимо Генри. Он лежал под тяжеленным шкафом, но я панически боялась подходить к нему. В том, что Генри Харди имеет девять жизней, как маньяки в фильмах ужасов, я почти не сомневалась. Поэтому, не давая ему возможности вставить скример[7] в эту сцену, но все же на цыпочках, я двинулась ближе к двери, а прямо перед ней быстро перекатилась на спине через шкаф. Несмотря на то что я казалась себе стремительной, в момент моего броска шкаф предательски стал проседать, и мне показалось, что я услышала стон Генри снизу.
Как только я приземлилась в коридоре, стон стал отчетливым, а боковым зрением я заметила движение. Поскальзываясь, побежала вниз по лестнице. Только увидев входную дверь, я вспомнила, что ключ был у Генри в кармане. И, словно в подтверждение своих слов, услышала еще один стон, больше похожий на рев.
В панике я вбежала в гостиную, схватила ротанговое кресло, но не смогла как следует им размахнуться, оно ударилось о раму и рухнуло рядом. Каминные щипцы оказались полезнее: стекла я разбила сразу, но старинный переплет окна не давал мне вылезти. Около минуты я била по нему щипцами, то и дело останавливаясь и прислушиваясь к шуму наверху. Наконец передо мной появился проем, и в несколько движений я оказалась на улице.
Только опустив ноги на холодную, покрытую брусчаткой землю, осознала, что все это время я была в носках. Уже начинало светать, очертания фонтана у входа были совершенно ясными. Ноги моментально почувствовали влагу осевшего на камнях тумана, но ничто не заставило бы меня влезть обратно в замок Харди за одеждой и обувью.
Адреналин притуплял дискомфорт, пока я бежала в центр Холмсли Вейл. Наверняка в клубе-штабе оставался дежурный офицер. Главным было – добежать до него.
Казалось бы, простая цель и расстояние не такое большое. Но сложность выполнения поставленной задачи состояла даже не в почти босых ногах и отсутствии куртки. Нет, я до ужаса боялась, что Генри догонит меня на одной из своих красавиц-машин, а я не успею спрятаться.
Поля по обеим сторонам от дороги, покрытые низким жидким туманом, говорили, что и прятаться мне негде. Я продолжала бежать, но бессменный пейзаж через несколько минут заставил меня думать, а не бегу ли я на месте? Может, Генри все же догнал меня и сейчас я бегу не в Холмсли Вейл, а в конец своего жизненного пути? А что, если он заметает следы и, когда приедет полиция, она уже ничего не найдет, я ничего не смогу доказать, а Генри убьет меня при первой же возможности?
Мои панические мысли дополняла появившаяся тяжесть в ногах, которые начали подкашиваться слишком быстро даже для совсем не спортивной меня. Я стала чаще спотыкаться, подворачивать ступни, которые и без того скользили, и почти готова была сдаться, когда увидела впереди горящие в дымке фары. Машина ехала медленно и осторожно, наверное, из-за плохой видимости. Собрав последние силы, я побежала прямо навстречу, размахивая руками и крича.
Это был голубой пикап, и в любом фильме ужасов ничего хорошего меня в нем не ждало бы. Но машина остановилась в паре метров от меня, и из нее вышел Стефан в рабочем комбинезоне, тот самый конюх, который водил под уздцы лошадь Мисси, которая меня везла. Но в тот момент его имя, конечно, напрочь вылетело у меня из головы.
Моя фигура на дороге ошарашила его, он медленно подошел и успел в последний момент подхватить под руки меня, почти свалившуюся на него.
Вид у меня, конечно, был замечательным: без обуви, в джинсах и свитере, огромных, почти съехавших с ног грязных носках, с влажными волосами, отдельными прядями прилипшими к лицу. И выражение лица наверняка соответствующее. Прерывающимся голосом я отрывисто выплюнула слова:
– Убийца!.. Убийца!.. Генри Харди… Он убил… Ребята в подвале… Помогите… Вызовите полицию… Вызовите Джей Си…
И отключилась так, словно кто-то отключил мое сознание.
– Мэдди, – услышала я мягкий голос, звучавший, казалось, из параллельной реальности.
Только один человек мог так называть мое имя. И это был Джей Си.
Я боялась открыть глаза, потому что понимала, что его не может здесь быть, а значит, я все же умерла и попала в рай. Генри Харди догнал меня и наверняка убил, и Стефана заодно.
– Мэдди, – повторил голос Джей Си.
Если не открывать глаз, я никогда не увижу пресловутый тот свет, а значит, никогда не умру.
– Мэдди, я вижу, как у тебя глаза двигаются, а веки при этом плотно закрыты. Ты зажмуриваешься, – произнес Джей Си, и по его голосу чувствовалось, что он улыбается.