Быть богом — это быть художником. Минималистом, потому что ты не хочешь тратить свои силы на доминирование в мире. Небольшие штрихи, чтобы повлиять на сложную паутину обществ. Нужен был деликатный подход.
Рендидли собрал растущую массу ветров и обрушил ее на Рейта.
Сморщившись, Рендидли признался себе, что, возможно, тонкость — не его сильная сторона. Но, честно говоря, Рендидли мог только контролировать режущий ветер, чтобы окружить Рейта и не разорвать его на куски. Сила сконцентрированного воздуха взорвалась наружу. Из шести нападавших трое были разорваны взрывом режущих ветров. Остальные трое были отброшены назад в сломанные колонны, что привело к еще большему количеству обломков.
.Но затем ветер не перестал собираться. Он продолжал кружиться вокруг Картака, а затем через трещины собрался вокруг Рейта. Честно говоря, Рендидли не мог этого понять. Казалось, что в мире образовалась какая-то метафизическая колея, которой внезапно следовали образы. Возможно, поэтому образ становилось все труднее удержать?
Вокруг Рейта ветер собрался в круг, вращаясь с яростной интенсивностью. В центре комнаты образовался торнадо, периодически производя смертоносные лезвия, которые разрывали все вокруг.
Хмурый вид на лице Рендидли углубился. Когда он обрушил собравшийся ветер на Рейта, он хотел, чтобы это был своего рода знак свыше , который остановит боевые действия. Но помещать Рейта в центр торнадо было немного.
Водоворот над землей начал ускоряться вместе с торнадо внизу. Хотя Рендидли не мог понять почему, они казались неразрывно связанными. Сквозь время, пространство и массу, опасность, окружавшая Рейта, стала опасностью, нависшей над всеми Земными Големами. По всей Земле песчаные бури начали зарождаться, подхватывая разбросанные обломки и превращая их в смертоносные снаряды. И без того яростные ветры радостно собирали все больше и больше снарядов, чтобы нанести урон.
Внутри комнаты остальные люди наконец-то отреагировали на происходящее. Призыв ветра Рендидли был слишком быстрым, и еще быстрее была нейтрализация шести нападавших. К тому времени, как они бросились вперед, их уже отбрасывали назад. Канцлер просто в ужасе уставился на растущий торнадо, совершенно не в силах осознать то, что он видел. Лазарь был немного более осведомлен и быстро покинул комнату.
Разрушенная часовня была высокой и темной, но когда ветер ворвался в комнату, он еще больше расширил трещины в потолке и стенах. В то же время в комнату через увеличенные трещины проникало больше света. Это усиливало иллюзию того, что само торнадо вызывает освещение, и по мере того, как оно росло, свет становился ярче.
Нахмурившись, Рендидли подтолкнул острые энергии, которые окружили Рейта в вихревом танце эфирных лезвий. Торнадо задрожал, но теперь его подпитывало что-то вроде импульса. Ветер продолжал литься и питать его, а Рейт.
Взгляд Рендидли заострился. В торнадо были тонкие струйки крови, вспышки багрянца. Это были крошечные порезы, но было ясно, что скрытая фигура Рейта медленно превращается в фарш.
Нет , — мощно подумал Рандидли, надавливая на мятежный ветер. К удивлению Рандидли, торнадо задрожал, но продолжал упорно вращаться. Вспышка шока, которую почувствовал Рандидли, была достаточной, чтобы он ослабил силу воли, которую он оказывал на ветер. Казалось, что это больше ошеломило его, чем если бы он действительно сопротивлялся, и верхняя часть рассеялась в ореоле режущих лезвий, которые покрыли шрамами близлежащий камень.
Но ветер продолжал выть вниз и.
— Довольно!
Этот рык исходил от Рейта, и вместе с ним возник жуткий образ остроты, который прорезался вверх от торнадо. Ветры рассеялись, разорванные этим глубоким чувством отсечения, которое произвел Рейт.
И в этот момент Рендидли что-то почувствовал. Не место, где он должен пытаться доминировать над образами, а место, где он может приложить свой вес. Момент ясности, когда его чувства могут уловить метафизическую колею, которая вызвала это, и теперь позволила ему положить этому конец. Как (Прародитель), он мог положить палец на весы движения, совершенного одним из жителей его (Духовного Навыка).
И снова Рендидли почувствовал это странное чувство связи. Возможно. быть (Прародителем) было не так просто, как он предполагал. Образы, конечно, резонировали с ним. но эти образы не были полностью его. Они были из этого мира и росли благодаря людям здесь.
Поэтому он бросился поддерживать отказ Рейта.
Внезапно получив силу, этот образ отсечения выстрелил прямо вверх. Он прошел сквозь крышу часовни, даже не повредив камень, и врезался в водоворот над землей. С помощью Рендидли эта режущая атака распространялась все дальше и дальше, пока не стала настолько длинной и тощей, что стала невидимой невооруженным глазом. Но она поднялась вверх и разрезала водоворот над Землей пополам.
Яростные песчаные бури продолжали бушевать еще пару секунд, но сила, создававшая их, прекратилась. Под тяжестью собственного веса песчаные бури обрушились, даже когда они наращивали свою кинетическую силу. С тем же глухим грохотом, который сигнализировал об их возникновении, песчаные бури прекратились.
Все, кто знал, что происходит, коллективно моргнули.
Сезон Песчаных бурь длился всего пять минут?
Когда ветер рассеялся, Рейт предстал перед всеми. Его грудь тяжело вздымалась, а по рукам и ногам стекала кровь. Его тело было покрыто небольшими порезами. Но его взгляд был свирепым, и его лицо освещала маленькая улыбка. Дрожа конечностями от адреналина, он поднял руки к небу.
— Глупцы! — взревел Рейт. — Это я! (Прародитель)! Сошел к вам, чтобы судить падших. Неужели вы осмелитесь богохульствовать, выступая против меня?!? ВСТРЕТЬТЕ СВОЮ СУДЬБУ!
Рендидли на секунду замер, а затем едва удержался от того, чтобы не фыркнуть вслух. Когда ветер рассеялся, в комнате стало совершенно тихо. Тихое рыдание некоторых из сломленных нападавших было единственным аккомпанементом к грандиозному заявлению Рейта.
Канцлер был, по сути, единственным человеком, который не был сломленным обломком, настоящим (Прародителем) или блефующим Земным Големом в комнате, поэтому именно ему выпала сомнительная честь принять (Прародителя) .
После нескольких секунд попыток понять, как правильно отреагировать, Канцлер вернулся к своему обычному; он презрительно посмотрел на Рейта. — Хм, ты думаешь, такое па- ах, надуманное представление поколеблет меня? Я выкарабкался из.
Послышался тихий вой. К его чести, Рейт никак не отреагировал на шум. Его улыбка только расширилась. Но Рендидли посмотрел вверх, прикрывая рот рукой, чтобы Канцлер не увидел его веселого недоверия.
По странному стечению обстоятельств ветер, ворвавшийся в часовню, выдолбил множество трещин и сгладил их края. Не только свет, но и нежный ветер закружился в отверстиях. И из-за странной формы, которую они приняли, когда режущий ветер смягчился этими извилистыми трещинами, возник странный шум.
Сначала Рендидли подумал, что это вой, но это был тоскливый, ностальгический вой. Это напомнило Рендидли глубокую песню китов в широких морях, ищущих своих сородичей. Всегда ищущих и достигающих. Вот что напоминал этот шум.
По мере того, как громкость шума росла, Канцлер снова не мог говорить.
— Хорошо, — произнес Рейт громким, официальным голосом. — Можете подойти. Если вы настаиваете на суде
С преувеличенной медлительностью, вызванной ранами, Рейт поднял руку. Тонкие струйки крови расползлись и пересеклись, покрывая его кожу. Однако глаза его не моргнули.
— Я обязан его свершить.
Канцлер взвизгнул, затем развернулся и убежал. Но Рендидли знал, что позволить ему сбежать — это еще одна головная боль, с которой он не хочет связываться. Поэтому он шагнул и оказался рядом с убегающим Монстром, с такой силой ударив его кулаком по лицу, что был уверен: тот выйдет из строя на довольно долгое время.
Затем, с невозмутимым лицом, Рендидли выпрямился и сказал:
— Знаешь, самое кощунственное — это выдавать себя за Прародителя.
— Откуда тебе знать, что я не Прародитель? Разве даже Тесса не обнажила передо мной свой живот в знак преданности? Я несу на себе тяжелое бремя благородства, Рандидли. Даже ты должен это видеть, — пророкотал Рейт. Но Рендидли видел искорку в его глазах.
— Я знаю, что ты не Прародитель потому что я и есть Прародитель, — медленно произнес Рандидли.
Два мужчины несколько секунд смотрели друг на друга. Затем, как один, они оба начали смеяться.
После того, как каждому удалось унять приступ смеха, Рейт повернулся и оглядел Часовню.
— Она разрушена еще больше, чем когда мы начинали. Нас обвинят в этом.
Рендидли небрежно махнул рукой.
— Уверен, Аллика поймет, насколько неуправляемы бывают убийцы. Такие вещи невозможно предсказать, их можно только переждать.
Рейт фыркнул.
— Возможно. И здесь определенно стало светлее. И шум
Оба замолчали и наклонили головы, чтобы уловить музыку комнаты. По мере того, как стихал Мальстрем наверху, стихал и шум. Теперь он был тихим и музыкальным, как журчание бурлящего ручья или вопросительный стон совы. Это был шум, который трудно описать. Но по сравнению с резким шумом, который был раньше
— Ну, теперь это стало терпимо, — объявил Рейт. Рендидли молча покачал головой.
Глава 746
— Да ничего страшного, — настаивал Рейт. — Они не ненавидят тебя, они просто стайные существа. Раз уж Тесса тебя испугалась, то и остальные за ней.
Рендидли усмехнулся, несмотря на мрачное настроение.
— Они не стайные существа , Рейт. Они дети.
— Опасные и многочисленные, согласен, — задумчиво произнес Рейт.
Группа детей, наблюдавших за Тессой, подошла ближе, привлеченная шумом спускающегося ветра. Увидев раненого Рейта, они с широко раскрытыми глазами бросились к нему. Даже Тесса преодолела свой глубокий страх перед Рандидли, чтобы приблизиться и лихорадочно лизать мелкие порезы, покрывавшие его.
Поначалу атмосфера была напряженной и обеспокоенной. Но очень быстро Тесса заметила Рендидли и зашипела на него.