Лира беспомощно покачала головой несколько секунд, прежде чем заговорить. — Я. скучаю по тебе. Я не знаю почему, но куда бы ты ни пошел, ты меняешь Систему. Это так увлекательно! Поэтому я хотела посмотреть, как твой Духовный Навык.
— Ты понимаешь, как это не помогает мне доверять тебе? — устало сказал Рандидли. У него не было на это времени. Несмотря на зрелую внешность и суровое воспитание Лиры, она была молода. В самой ее извращенной сути Рендидли знал, что она искренне очарована им. Даже если это увлечение простиралось лишь до следующего способа манипулировать им, любопытство было подлинным.
Но Рендидли не мог переварить, какие части себя она готова была продать, чтобы удовлетворить это жгучее любопытство.
— Эй! У меня действительно есть ответ на это, — сказала Лира с усмешкой. Она была мила и хороша, как озорной котенок, и знала это. — Рандидли, тебе больше не нужно беспокоиться о Существе, я обещаю. Она считает, что уже победила. Она перешла в другие миры. Потому что она сформировала твои страхи настолько, что.
— Я понял. Мне жаль, Лира, но то, что последует дальше, является личным, — Рендидли щелкнул запястьем и немного разорвал душу, прежде чем изгнать ее из себя. Затем он повернулся к Принцу-Монстру.
К его удивлению, Принц-Монстр заговорил первым. — .ты. Ты тот, кто бегает вокруг и утверждает, что я это я!
Покачав головой, Рендидли просто сказал: — У меня действительно нет на это времени. Меньше беспокойтесь о том, что другие думают о вас, и больше времени уделяйте улучшению жизни своих подданных.
Рендидли шагнул и пересек поле битвы к разбитому углу каньона. Здесь была область, покрытая трещинами и ожогами от битвы, которая даже у Рендидли вызвала недоумение. Эти бойцы могли постоять за себя, даже если бы он привел их на Теллус. Подойдя ближе, он обнаружил тело Ткача, треснувшее, как яйцо, посреди кратера. За ним лежал древний Белый Охотник, у которого были оторваны обе руки, прислонившись к куску камня.
Когда Рендидли приблизился, Белый Охотник пошевелился и посмотрел на него. — Мы так долго ждали, Прародитель. Этот старик больше не может следовать путям. Приношу свои извинения.
Поколебавшись, Рендидли протянул руку и коснулся головы Белого Охотника. На долю секунды Рендидли увидел всю жизнь этого старика. Один из Анни, этот Белый Охотник был полон непоколебимой преданности. Упорно, всю свою жизнь, он учил молодых Белых Охотников собранным историям о Прародителе. Изо всех сил помогая тем, кто попадал под его крыло, никогда не идя на компромиссы. Когда оскорбляли, этот Белый Охотник хоронил эмоции и помнил обиду. Но его ум был честным и принципиальным. Всегда он добивался справедливости.
И когда мир начал рушиться, он ни разу не потерял веру.
Но Рендидли также увидел, что у этого Белого Охотника едва осталось достаточно крови в теле, чтобы жить, не говоря уже о том, чтобы по-настоящему видеть. Все, что он мог видеть, было размытым пятном, вошедшим в его поле зрения, и Белый Охотник приветствовал его как Прародителя. Черт возьми, казалось, что почти любой мог пройти мимо и быть названным Прародителем.
Но, конечно, это был не кто-то. Это был он, истинный Прародитель. И для души этого Белого Охотника этот странный поворот судьбы имел бы огромное значение. Осторожно собрав эти мощные чувства и черты в себя, Рендидли продолжил движение вперед.
Это и был трюк веры, внезапно подумал Рандидли, — верить достаточно долго, чтобы в тот единственный раз, когда это имеет значение, ты не облажался.
За ним стоял однорукий Земляной Голем, держа в руке сломанную саблю. Хотя его тело было испещрено ужасными ранами, он посмотрел вверх, когда Рендидли приблизился.
Кейлм проворчал, и его раздражение было очевидным. — Значит, ты пришел. Я должен был знать. Ты — чума на моей судьбе.
Улыбка Рендидли была печальной. — Момент, тот, кто был Верховным Королем. Ты сейчас на втором месте. Есть другой, с кем мне нужно поговорить гораздо более настойчиво.
После моргания глаза Кейлма наполнились узнаванием. — Ах. Конечно. Это так. Ах. тебе нужно будет извинить меня, просто обойди. Я не в состоянии.
— Я знаю, все в порядке, — тихо сказал Рандидли. Он действительно намеревался немного поговорить с Кейлмом, прежде чем продолжить путь по этому району. Но был и другой, кто требовал его внимания.
За Кейлмом, лежа в кратере с распущенными вокруг нее лавандовыми волосами, была Лукреция. Удар саблей рассек ее почти пополам в средней части. Она медленно истекала кровью, глядя в небо.
Пока она изо всех сил пыталась говорить, ее губы были очень сухими, а язык был слишком неуклюжим, чтобы их нормально облизать. — Я. Я проиграла.
Глава 811
Рендидли усмехнулся, несмотря на панику, трепыхавшуюся у него в животе. Трудно было подавить воспоминания о времени, проведенном вместе, за работой над пониманием Гравировки Маной.
— Конечно. Ты потеряла из виду, ради чего сражаешься. Чего ты ожидала?
Мгновенно часть старой живости Люкреции отразилась на ее лице. Ее взгляд излучал физическую тяжесть.
— Хм. Что тебе знать о моей неудаче, о возвышенный Прародитель?
Улыбка Рендидли съежилась.
— Много. Ты сражалась здесь, в моем Духовном Навыке. Теперь, когда я смотрю, я чувствую нити смысла, проходящие сквозь все это.
— Значит, ты предлагаешь мне спасение еще раз? Еще один шанс на жизнь? — спросила Люкреция, устремив на Рендидли странный, отчаянный взгляд. Затем Люкреция начала кашлять, ее верхняя часть тела содрогалась, а нижняя часть лежала совершенно неподвижно на небольшом расстоянии.
После того как она закончила кашлять, Рендидли медленно покачал головой.
— Я не собираюсь оказывать тебе какое-либо особое отношение, если ты об этом просишь. Я не могу. Это не моя сила дала тебе твой первый шанс, Люкреция. Это была твоя собственная.
— Значит, я умру, — сказала Люкреция. С медлительностью угасающей способности она в изумлении поднесла руку к груди. — Подумать только Мне так грустно. И страшно. Я не Нужно было так много сделать. Я должна Я должна наблюдать за Альтой до конца. Она ?
— Еще нет. — Рендидли встал и посмотрел на запад, где Альта сражалась против Аллики и Рейта. Затем он опустился на корточки, чтобы быть рядом с Люкрецией. — Она сражается даже сейчас. Кажется, что она должна быть в состоянии сокрушить их. Но она этого не делает. Таков путь, который она выбрала. Слишком слепа, чтобы видеть путь вперед.
Люкреция, казалось, задумалась над этим. Кровь продолжала вытекать из ее раны. Рендидли чувствовал, что время Люкреции подходит к концу. Если она хотела говорить, ей лучше было сделать это скоро.
Но Рендидли понял, что не может заставить ее говорить. Это он понял, пытаясь так часто разговаривать с Кейлмом.
Так всегда бывает между родителями и детьми, — подумал Рандидли, глядя на окровавленные камни под Люкрецией. — Что у взрослых есть понимание и подготовка, но у детей есть весь контроль. Поскольку я создал этот мир, моей обязанностью всегда было быть доступным, чтобы направлять их. А я этого не делал.
Они звали меня на протяжении многих лет. А меня, черт возьми, не было рядом .
— Почему — Люкреция снова облизала губы. — Почему я проиграла?
— Потому что ты не хотела победить, — тихо сказал Рандидли.
Люкреция бросила на Рендидли смертельный взгляд, отчего он снова усмехнулся. Рендидли пожал плечами.
— Нет, это правда. Ты была так зациклена на том, чтобы быть рядом с Альтой, что перестала слушать, чего хочешь сама. Ты была просто как камера видеонаблюдения. Наблюдала под видом защиты. Но из-за этого Альта выросла избалованной.
— Что такое камера видеонаблюдения?
Рендидли кисло посмотрел в небо. Неужели именно здесь системный перевод подвел его? Но объяснения займут слишком много времени
Поэтому Рендидли снова пожал плечами и сказал:
— Я имею в виду, что быть родителем — это больше, чем просто быть рядом. Ты также должна общаться. Ты перестала общаться. Ты позволила ребенку формировать будущее, прежде чем она была готова, и вот результат.
Люкреция строго посмотрела на Рандидли.
— В последнее время ты ведешь себя очень осведомленно.
Он поморщился.
— Да. Мое преступление в сто раз хуже твоего. Но я намерен это исправить. А ты?
Люкреция оскалила зубы.
— Я умираю.
— И ты умирала раньше, — сказал Рандидли, выпрямляясь. — Ты помнишь, о чем ты думала, когда Автократ разматывал ткань того, чем ты когда-то была? Там была искра. Что-то, что отказывалось гаснуть. Это поддерживало тебя тогда. Это может сделать это снова. Удачи.
Уходя, Рендидли проигнорировал отчаянные стоны Люкреции и приблизился к Кейлму. Он рухнул и теперь прислонился к небольшому каменному валуну. Когда Рендидли предстал перед ним, Кейлм посмотрел вверх с подозрением.
— Полагаю, у тебя есть какие-то мысли о том, что мне теперь делать, да? Мне это неинтересно. Моя жизнь — это моя собственная
— Ты знаешь, почему Император был таким могущественным? — сказал Рандидли, присев перед Кейлмом.
Кейлм моргнул.
— Ну это немного окольный путь. Но ты много знаешь о химии — увидев выражение лица Кейлма, Рендидли поспешил дальше. — ну, в общем, достаточно сказать, что материя, все, что существует, состоит из связей. Связи — это запасенная энергия. Чтобы создать связь, нужно забрать энергию из мира. И наоборот, когда ты разрываешь связь, энергия высвобождается. Понимаешь?
Кейлм хмурился. Уже лучше.
— Причина, по которой ты никогда не станешь Императором, заключается в том, что ты пытаешься достичь его силы, создавая что-то. Строя империю с тяжелой короной. Но ты не можешь владеть этой силой, создавая. Энергия запасается во время создания чего-то с долговечностью короны или империи. Тебе нужно разрушить связь, чтобы добраться туда. — С легким усилием воли Рендидли вызвал (Корону Катаклизма и Мрака) над своей головой. Он потянулся вверх и коснулся ее серого металла. — Император, которому ты так поклоняешься, отказался от своей короны, разрушил свое царство и свою родословную, отложил все это в сторону, чтобы защитить свой народ. В этом была его сила. Вот почему мир все еще дрожит от его имени. Ничто в этом мире не дается без затрат, Кейлм.