В момент броска лицо Рендидли изменилось; он увидел Пронто, с горящими глазами и широкой улыбкой.
Шел поймал копье и повернулся лицом к Копейщику. Вместо того чтобы просто принять его хват, копье ожило в его руке, скользя по нему, обнюхивая и чирикая, словно оценивая его. Примерно через десять секунд оно вернулось в его руку и выпрямилось.
И удлинилось на несколько сантиметров больше, чем обычно было для Рандидли. Вертя головой, как змея, копье рассматривало его, ища одобрения. Краем глаза Шел увидел, что из глубокой тьмы позади Копейщика вылетело несколько маленьких светлячков, медленно подплывая к его стороне.
Шел сдержал слезы. Копье, которое является змеей, да смотри на меня, Пронто. Пришло время сыграть Героя в последний раз.
Глава 840
Копейщик с подозрением наблюдал за всем происходящим. Исходя из прошлого опыта, Копейщик знал, что внешние воздействия должны блокироваться Системой. Но она позволила принять дар копья?
И сразу после получения копья характер Шала изменился. Он сиял едва сдерживаемой радостью. Он покрутил копьё, словно проверяя его, и оно красиво загудело. Копейщик крепче сжал своё копьё. Его копьё не было деликатным инструментом, как копьё Шала. Оно было создано для убийства.
Какое удовольствие ему доставило бы сокрушить это незваное копьё, добавленное так поздно в поединок.
— Ты слаб — начал Копейщик, но оборвал фразу, когда Шал бросился к нему со своим новым копьём. Копейщик мог сказать, что левая рука Шала лишь упрямо удерживает копьё; она не добавит силы ударам. Так что прямой конфликт — лучшее решение.
К тому же, подавление Системы приводило их характеристики и навыки в соответствие. Вскоре они станут почти идентичными, если не считать внешности. А Копейщик прожил на Теллусе семьсот лет. Он знал глубокую тьму, что покрывала это место. Он чувствовал её сейчас, дышащую ему в затылок, требующую жертвы.
Неужели этот глупый мальчишка думает, что он хочет такой мир? Теллус — это ад. Но даже ад лучше, чем забвение, особенно когда тяжкий труд в этом аду имеет смысл. Такова реальность.
Поэтому Копейщик поднял своё копьё, чтобы блокировать атаку. И широко раскрыл глаза, увидев, как копьё Шала просто обогнуло блок и вонзилось ему в плечо.
Ещё и это? Тогда всё будет даже проще, чем я предполагал , — злобно подумал Копейщик. Его левая рука метнулась вперёд, чтобы просто схватить проклятое копьё, пока оно не наделало ещё больше беды.
Простым движением запястья Шал мгновенно выпрямил копьё, отодвинув его от ближайшей цели, которой когда-то была голова копья. Копейщик замер, его рука оторвалась от копья и наполовину вытянулась, разрываясь между тем, что делать. Ругаясь, он вернул руку к своему копью и опустил оружие, чтобы нанести удар Шалу.
Но Шал двигался слишком быстро и наступил на рваную и полную заноз рану на бедре Копейщика.
— Шал! — взревел Копейщик, взрываясь волной энергии, дарованной ему образами Теллуса. Его затрясло, и тьма отделилась от него, довольная тем, что может обрушиться и поразить всех, кто поблизости.
Волна насилия и жажды крови рассеялась в воздухе. Одним из главных преимуществ Копейщика было то, что он сражался с такими образами в прошлом, когда предал Первого Пропагандиста. Опираться на этот опыт было не самой чистой победой, но это покажет, насколько доминирует Копейщик. Подобно шакалам, эти тёмные образы захихикали от восторга и бросились вперёд.
Образы врезались в Шала и рассыпались на крошечные пылинки света, которые закружились вокруг Шала, словно нимб. Замешательство Копейщика длилось лишь до тех пор, пока Шал снова не двинулся, на этот раз атакуя простым ударом.
Двигаясь быстро, Копейщик поднял своё оружие, чтобы перехватить удар. Но его взгляд оставался прикованным к копью. В какой-то момент оно снова попытается извернуться вокруг его блока, и
Клангг!
Вместо того чтобы избегать блока, Шал просто пробил его своей атакой. Даже если Копейщик был слегка отвлечён, он был поражён той силой, которую содержало в себе тонкое копьё в руках Шала.
К своему огорчению, он был вынужден сделать шаг назад, что перенесло часть веса на его раненую ногу. Единственным способом избежать падения было отступить ещё на несколько шагов, морщась, когда кровь выдавливалась из поля рванины, которым было верхнее бедро Копейщика.
— Шал — снова начал Копейщик, но Шал просто снова ткнул его копьём. Простой тычок.
Это обманный манёвр , — мгновенно диагностировал Копейщик, свысока глядя на Шала, когда его копьё осторожно поднялось. Тебе ещё пятьсот лет до того, чтобы обмануть меня таким простым трюком, как
Но угол атаки не изменился. Так что Копейщику пришлось перенапрячься, чтобы блокировать удар, который продолжал катиться к его груди.
Клааннгг!
Во всяком случае, этот удар был ещё мощнее, чем предыдущий. Но Копейщик не позволит растущему импульсу Шала продолжаться; он проигнорировал жестокую вспышку боли в бедре и устоял против удара.
Конечно, боль помогла Копейщику. Потому что ничто не питает насилие так, как боль. Тьма вокруг него была горячей и влажной, вес мёртвых или почти мёртвых, цеплявшихся и хватавших Копейщика за спину. Он игнорировал эти руки; признать их — значит позволить им утащить его вниз. Всё, что он мог сделать, — это рубить вперёд.
— Умри, — прошипел Копейщик, нанося удар своим копьём. Удар был коротким и резким горизонтальным разрезом, направленным в левую часть тела Шала. Пришло время проверить, насколько слаба эта левая рука, держащая копьё, на самом деле.
Эта отвратительная ухмылка на лице Шала не исчезла. Эти маленькие пылинки света вокруг него, казалось, становились ярче. Но прежде чем жестокая реальность
Шал покачал копьём, вызвав волнообразное движение в средней части древка. Затем Шал снова резко вывернул запястье, и копьё выстрелило вперёд, почти как при ударе, когда оно выпрямилось. С невероятной точностью остриё копья Шала размыто качнулось вбок и ударило по разрезу Копейщика.
Атака Копейщика была остановлена на месте. Огни вокруг Шала вращались всё быстрее и быстрее.
— Знаешь, чего ты так и не понял?
Копейщик моргнул, выпрямляясь, чтобы встретиться взглядом с Шалом. Затем он в ужасе зашипел, когда копьё Шала закрутилось, словно лассо, и схватило голову тяжёлого железного копья Копейщика. Резкий рывок заставил Копейщика споткнуться и упасть вперёд, даже когда обе руки Шала оторвались от копья.
Было ясно, что это движение причинило Шалу огромную боль, но он сжал левую руку в кулак и вонзил его в рану, которую он нанёс на бок Копейщика. Затем правая рука Шала сделала жестокий прямой удар, который разбил изуродованный обломок носа Копейщика. Воя, Копейщик попятился назад.
Копейщик удержался на ногах и поднял копьё, когда копьё Шала подскочило с земли обратно в его руку. — Ты думаешь, это игра? Это не образ, который позволит Теллусу преуспеть. Копьё — не игрушка для детей!
— Именно так. Именно этого ты и не понимаешь, — легко сказал Шал, вращая копьё. — Мы живём в жестоком мире. Реальность — это мир, в котором доминируют насилие и раздор. Но ты чувствуешь это? Эти руны вокруг нас поют голосом самого Теллуса.
Они шептали ему, этот груз тел давил на плечи Копейщика. О том, что они сделают, когда он наконец упадёт среди них. Их слова были настолько искажены и извращены их ненавистью, что они больше не говорили на языке, понятном живым. Они дёргали его за лодыжки, призывая упасть. Чтобы присоединиться к ним.
Я не могу здесь потерпеть неудачу. Эте Я всё уничтожу. Я всё сокрушу
Скрежеща зубами, Копейщику удалось прорычать: — И ТЕЛЛУС — ЭТО НАСИЛИЕ! Ты жил этим, Шал. Не отрицай свой собственный мир
Шал снова нанёс удар, на этот раз наискось. Сияние Шала сместилось с маленьких пылинок света на всё его тело, и Копейщик почувствовал тогда то, чего не чувствовал уже много лет. То, чего он не чувствовал со времён смерти Эте.
Он почувствовал лёгкий трепет страха. Семя, посаженное в его сердце, медленно пускало корни. Эти руки на его запястьях и лодыжках становились всё сильнее. Копейщик мог видеть лица тех, кого он убил, вращающихся вокруг него с возбуждёнными выражениями, ожидающих, когда он присоединится к ним.
Зарычав, Копейщик разбил эти лица. Они были маленькими паразитами, но они также давали Копейщику глубокий контроль над тьмой. Она вырвалась наружу густым облаком, заполнив воздух. Но Шал прорвался сквозь него, подняв копьё.
Хотя Копейщик и смог блокировать первый удар Шала, эластичное, казалось бы, копьё позволило ему отбить его и молниеносно нанести удар по здоровой ноге Копейщика. Зарычав, Копейщик изменил стойку и отклонил удар. Но Шал нанёс ещё один удар, такой же быстрый.
Снова и снова копьё Шала, вызывающее ярость, казалось, уклонялось и щипало Копейщика. Его укусы могли быть небольшими, но каждый укус был ещё одной ядовитой каплей страха в сердце Копейщика. Каждый раз, когда Копейщик собирал море насилия в своём сердце, чтобы взорваться наружу, а Шал даже не отвечал, это был ещё один намёк на колебание. Шал быстро выходил за рамки просто хорошего владения копьём; он
— НЕВОЗМОЖНО! — взвыл Копейщик. Земля задрожала, когда он обрушил своё копьё на то место, где Шал был секунду назад. Но Шала уже не было, он увернулся и нанёс ещё одну глубокую рану на лоб Копейщика. Кровь капала ему в глаза. Тела были наброшены на Копейщика. Цена насилия, семисотлетняя цена. И все они смеялись, их зубы стучали друг о друга в удручающих аплодисментах.
— Авто. Мы сражаемся из-за образа, — коротко сказал Шал, прервав свой натиск. Копейщик пришёл в ярость, увидев жалость во взгляде другого человека. — Первый образ, самый истинный образ, который создал каждый на Теллусе, был не жестокой реальностью. Это был образ Героя, которым они стремились быть.
Вращающиеся руны теперь завывали. Копейщика затрясло, когда он крепко держался за своё копьё, надеясь понять, что идёт не так. Но хотя он и видел нарастающий свет в руках Шала, он не мог его понять. — Я отказываюсь верить, что меня победили детские фантазии!