Пока Рендидли медленно разбирал мотивы Стэна и выгоды, которые он мог ожидать получить в результате этой серии событий, эта жестокая мысль пронзила всё. Она была подпитана яростью и защитными наклонностями Рендидли по отношению к Доннитону. Мысль была настолько убедительной, что Рендидли ненадолго потерял контроль над собой.
Иггдрасиль возвышался над ареной, судя осуждённого.
Непрошено, (Корона Переворота и Мрака) проявилась в облаке холодной энергии. Как её носитель, Мировое Древо, казалось, становилось всё более светящимся и святым. Позволяя эмоциям течь свободно, Рендидли не стал сдерживать взрыв (Жестокого Возмущения Иггдрасиля). Воздух гудел от его ярости. Волнами силы Рендидли донёс своё недовольство до всех.
И всё же его бледная Корона всё ещё звенела, требуя большего.
Он был монархом. Пришло время наказать детей за игры во взрослых.
Рендидли почувствовал, как поднимает руку, чтобы указать на Стэна. Толпа закипала; расстояние несколько рассеивало силу, но их всё ещё мучила поющая способность праведной ярости, которую Рендидли излучал вовне. Сузив глаза, Рендидли напряг свою волю. Вся эта сила сконцентрировалась в одной точке, и воздух вокруг вип-секции начал искажаться, когда воля Рендидли надавила на него.
Но он остановил себя. Пение прекратилось. Вся эта злобная энергия, которая мучила окружающих людей, была втянута обратно в Иггдрасиль, как будто её никогда и не существовало. Остались только звуки задыхающихся зрителей. Наверху мягко шелестели изумрудные листья.
Пытаясь восстановить дыхание, толпа изо всех сил старалась рационализировать происходящее. Их глаза устремились вверх, прослеживая огромную форму Мирового Древа. А внутри Рендидли боролся. Удар был подготовлен и готов, но он не нанёс его.
Вокруг него на арене члены отряда с трудом поднимались на ноги, пытаясь оказать какое-то сопротивление. Честно говоря, Рендидли был слегка впечатлён тем, как быстро они пришли в себя. Они были хорошо обучены и имели достаточно высокие защитные характеристики, чтобы представлять проблему.
Ну, возможно, они могли бы быть проблемой, как только поймут, как использовать образы , — мрачно подумал Рандидли. А пока
Но Рендидли застыл, удерживая этот плотно сконцентрированный суд в своей груди. Образ, который он тщательно культивировал, теперь толкал его в опасном направлении. Он знал, что у образов есть недостатки, но этот тупик был довольно неожиданным. И единственная причина, по которой это произошло, заключалась в показной наглости Стэна, попытавшегося напасть на Рандидли, что разрушило бы доверие к Доннитону.
Бездумный поступок дурака стал началом скользкой дорожки.
Потому что Корона Рендидли пожирала образ неуязвимости Доннитона на протяжении всего испытания. Эти образы, которые не были окаменевшими, было относительно просто разграбить и поглотить. Он чувствовал, как тяжелеет от его веса, увеличивая свою силу со скоростью, от которой у него сморщились брови.
Этот образ (Пепельного Фантома) был тем, что он предлагал в качестве угрозы Доннитону, чтобы эти люди могли осознать необходимость силы в этом мире. Это был отчаянный путь, который он выбрал, путь, где он пытался направить Доннитон на правильный путь любой ценой. Всё это испытание было о них.
Он потащит их, пинающихся и кричащих, к господству в Системе, если это будет последнее, что он сделает.
Действия Стэна ясно указывали на то, что он должен быть устранён. В противном случае его недальновидность может оказаться губительной для будущего развития Доннитона. Он был человеком, который даже не мог посмотреть в лицо самому себе. Возможно, по этой причине он обладал необычным пониманием истины о других. Но без знания себя, какую силу он на самом деле имел?
Угрозы должны умереть. Иначе все эти усилия могут быть потрачены впустую
Но разве это не был Путь Копейщика?
Скрежеща зубами, Рендидли уставился на Стэна. Не отводя взгляда даже на мгновение, чтобы моргнуть, Рендидли изучал его. Его изумрудные глаза казались ужасным пламенем, намеревающимся поглотить всё. Стэн стоял, как вкопанный, поражённый интенсивностью, с которой Рендидли рассматривал его.
Удивительная ветвь на его Пути, вызывающая все более тёмные тенденции, которым он позволял расти внутри своей Короны и своего образа. Он хотел применить силу во время этого процесса, но был осторожен, чтобы организовать испытание против Доннитона таким образом, чтобы это не привело к гибели людей.
(Пепельный Фантом) был действительно образом, предназначенным для убийства. Но это не было оружием, которое Рендидли намеревался использовать против жителей Доннитона.
Рендидли был бессердечен в своих ударах, но он не собирался убивать. Он никогда не верил, что обладает правом определять, кому жить, а кому умирать. Рендидли просто верил, что его опыт даёт ему более широкий взгляд на то, как выжить в Системе. Обучая Доннитон опасности образов, он направлял их, не стремясь к определённому контролю.
Если бы он убил Стэна здесь, это тонкое различие было бы смыто кровью. Он бы устранил кого-то, кто угрожал его плану. Кого-то, кто угрожал всему Доннитону, по мнению Рандидли, но это не обязательно делало его правым.
Итак, его образы требовали смерти Стэна. Он создал (Пепельного Фантома) в соответствии с гордостью своей (Короны Переворота и Мрака). Оба вели к устранению этой известной угрозы.
Сила образа была связана с его чистотой и убеждённостью. Отказ следовать тому, что диктовал его образ, значительно ослабил бы образ.
И поэтому Рендидли замолчал.
Как ни странно, Рендидли вспомнил первый раз, когда он столкнулся с Существом, когда оно похоронило его во тьме, намереваясь захватить его Эфирный Перекрёсток. Как и сейчас, он чувствовал себя потерянным и разочарованным. Но на этот раз его связывала не тьма, а пересечение тысяч решений. Многие из которых были его собственными.
Этот вес, который он накопил в борьбе против Доннитона, который придал силу его образам, теперь тянул его вниз, к тёмному Пути.
В мире Земли до прихода Системы многие люди часто обсуждали судьбу и свободу воли. В частности, они обсуждали, есть ли великий замысел, от которого нельзя отклониться, или у людей есть способность контролировать свои Пути по жизни. Большая часть этого была оформлена религиозными оттенками, но это был и светский философский аргумент.
Но это было то, чего Рендидли никогда не понимал; Судьба и свобода воли были двумя сторонами одной медали. Люди были сложными, но Рендидли никогда не казалось, что они больше, чем сумма их частей. Неспособность количественно оценить или понять входные данные не означала, что входные данные не приводят к дискретным выходным данным.
Выражаясь конкретнее, существовали и судьба, и свобода воли. Судьба была Путём, который вы выбрали, а свобода воли — причиной, по которой вы его выбрали. Независимо от того, насколько отвратительным кто-то находит свою жизнь, свобода воли означала, что вы выбрали бы её снова, если бы вам предоставили такой выбор без учёта прошлого опыта. Потому что это было то, кем вы были.
Всемогущая судьба могла объяснить, почему вы пытаетесь её избежать. Потому что входные и выходные данные всегда были фиксированными.
Рендидли закрыл глаза. Вместо того, чтобы услышать это, он почувствовал, как Стэн оседает на стены вип-секции. Неужели в мире нет волшебства? Неужели мы все действительно входные и выходные данные? Неужели я действительно пройду этим Путём?
Глава 928
Возможно, Рендидли сразу же высвободил образ Иггдрасиля, который приберегал для более поздних этапов, потому что Пепельный Фантом убил бы Стэна немедленно. Праведный гнев Мирового Древа выиграл Рендидли время. У него было достаточно мудрости, чтобы обдумать и вынести суждение.
К сожалению, этот образ тоже решил, что Стэн должен умереть.
Он хотел взять на себя вину за проступок Доннитона и затмить его. Рендидли считал, что воздействие умением на аудиторию справится с этим. Он не хотел сам становиться монстром, убивая кого-то, кто даже не участвовал в испытании. Но было также неприемлемо позволить своим образам получить такой серьезный удар, чтобы защитить глупую маленькую жизнь Стэна.
Рендидли оскалил зубы и пожелал, чтобы существовала магия.
Магия могла описывать две вещи. Во-первых, ввод, который иногда приводил бы к разным результатам, при прочих равных. Или вторая возможность, сила, которая была настолько абсолютной, что нарушала причинно-следственную связь. Делая входы и выходы нерелевантными.
Секунды тикали. Пока Рендидли ломал голову, он почувствовал, как уверенность в его образах ослабевает. Образы были инструментами, но они были живыми существами. В некотором смысле они были как дети. Они не понимали, почему такая очевидная вещь, как смерть Стэна, еще не произошла. Этот человек должен умереть. Но я не убиваю этого человека. Значит
И все же странное ощущение, будто он впервые оказался в ловушке у Существа, вернуло немного света в глаза Рэндидли. Если мне не нравится результат, просто добавлю больше входных данных .
Чтобы сбежать от Существа, Рендидли протянул руку и поглотил силу от четырех людей, которым он даровал Благословения: миссис Гамильтон, Алана, Энни и Сэм. С их силой он смог найти себя и связаться с Невеей. Это было началом его перерождения в мир Системы.
Теперь, когда у Рендидли был свой Альфа-Космос, его физическое тело стало другим миром. Эта запутанность означала, что два существования были неявно связаны. Поскольку Альфа-Космос был его телом, он был погружен в море Эфира, которое формировало ядро Рэндидли. Благодаря взаимосвязи между ним и Невеей, люди Альфа-Космоса никогда не будут нуждаться в энергии.
И все же форма и поток были очень важны для Эфира. До того, как Рендидли нашел Невею, она была всего лишь фрагментом идеи, похороненным глубоко под застойным бассейном Эфира. Энергия стала агентом инерции, мешая ей прогрессировать. Если бы не подавляющая потребность Рэндидли, он, вероятно, не смог бы ее разбудит