(Божественный Облик Иггдрасиля) как навык был странным. Это была аура, но у неё не было никаких реальных наступательных или оборонительных возможностей. Это заставляло других больше уважать его, больше доверять его словам, но это не был навык, основанный на обаянии; он работал скорее на уважении. Он не пытался заставить кого-либо действовать, он лишь заставлял людей признавать его.
Долгое время Рендидли не понимал, как использовать такой навык. Но теперь, когда он провёл так много времени, обогащая свои собственные образы, Рендидли осознал истинное предназначение такой ауры: её можно использовать, чтобы насильно усилить вес образа для других.
По мере того как Рендидли тратил всё больше и больше оставшейся умственной силы, свет, который заставлял других признавать его образ, становился всё ярче и требовательнее. И когда это произошло, Рендидли поднял правую руку, согнув её в зазубренный коготь.
И снова его разум разделился на двое. В правой руке собралось всё злобное негодование, которое он испытывал из-за того, что его довели до этого. Его глаза были широко открыты, когда он втискивал всё больше и больше (Жестокого Возмущения Иггдрасиля) в тесное пространство своей хватки. Все страдания, которых он желал Стэну, стали тикающей бомбой в его побелевшей от напряжения руке.
Внизу корни снова и снова обрушивались на барьер, окружавший Клариссу, затопленную маной. Даже с учётом смертоносных шипов Рендидли не мог пробить брешь. Он чувствовал, как большой поток маны вырывается из хрупкого юноши, чтобы поддерживать барьер, но казалось, что он не падёт быстро. Юноша продолжал залпом пить зелья маны.
Рендидли мог бы ударить по нему, но он не мог не заметить, как плотно миссис Гамильтон наложила свои провода вокруг этого паренька. Из всех присутствующих сейчас самым опасным для атаки был бы этот барьерный маг. К тому же, у Рендидли появилась идея.
По мере того как воздух вокруг правой руки Рендидли продолжал искривляться и рябить под воздействием искажающей реальность агонии (Жестокого Возмущения Иггдрасиля), Рендидли указал левой рукой в сторону Клариссы. Пришло время открыть путь.
Три Желания , номер два. (Хватка Нефритовой Шлаки).
Никакие закалки в мире не смогли бы остановить двадцатиметровый нефритовый коготь, который вырвался из земли позади Клариссы. Жилы золота прочертили толстые, пульсирующие линии поперёк когтя. Аура силы прокатилась наружу, за ней последовала волна жара. Как только он появился, Рендидли почувствовал, как миссис Гамильтон быстро передаёт зелья маны человеку рядом с ней.
Изумрудные глаза Рендидли оценивали их всех. Затем коготь обрушился на барьер.
Мгновенно земля затряслась по всей арене. Сила когтя, обрушившегося на землю вокруг Клариссы, расколола близлежащую землю на большие, дрожащие осколки. Эти трещины быстро распространились наружу, когда удар скользнул по барьеру и ударил в землю.
Рендидли предположил, что это его вина. Эти трещины быстро распространились наружу. (Бесконечные Пальцы Иггдрасиля) продырявили землю дырами. Карьер больше не мог выдержать продолжающееся структурное повреждение, которое он наносил. Если он не будет осторожен, всё это может просто рухнуть в окружающую воду.
Арена в центре заполненного водой карьера была большой, но Рендидли теперь чувствовал тонкие, как волос, трещины, проходящие по всей её поверхности.
Но больше всего Рендидли удивило то, что Клариссе удалось выдержать атаку. Хотя чёрные тучи уменьшились до половины своего прежнего размера, барьер продержался достаточно долго, чтобы она смогла призвать существо ветра прямо над собой. Ветер вырвался из неё наружу, яростно сопротивляясь огромному нефритовому когтю, который пытался раздавить её. Кольца ветра вращались с такой скоростью, что даже жар рассеялся.
Но барьер был сломан. Всё, что у неё теперь было, — это ветер.
Рендидли достиг вершины своего прыжка и вынес вперёд руку, держащую (Жестокое Возмущение Иггдрасиля). Головная боль в его висках усиливалась. Одно дело — использовать (Божественный Облик Иггдрасиля), чтобы усилить свой образ, но другое — сконцентрировать всё (Жестокое Возмущение Иггдрасиля), которое он мог, в своей руке. Что ещё хуже, Рендидли насильно вливал в него свою волю, терпя агонию и настаивая на том, чтобы оно двигалось по прямой линии.
Его Сила Воли стала стволом, его Возмущение — пулей.
Когда из его носа потекла кровь, Рендидли выпустил взрыв. Носа не было. Но прежде чем кто-либо успел среагировать, он поглотил расстояние до Клариссы и ударил её в бок головы. Мгновенно её взгляд стал затуманенным. Ветер вокруг неё стал вялым, а затем рассеялся.
Без ветра Кларисса рухнула. Затем тяжёлый нефритовый коготь упал вниз, потеряв свою силу и просто став твёрдой скалой.
Но на этом атака не закончилась. От Клариссы наружу распространилась волна сгущённого (Жестокого Возмущения Иггдрасиля). Поскольку они встали между Хелен и Клариссой, группа Аланы пострадала больше всех. Братья и сёстры Кортез были отброшены, как тряпичные куклы, без сознания. И хотя Хелен использовала их более крупные тела в качестве прикрытия, Алана и Дозер оба получили резкий психический урон, задержавший их на долю секунды.
В этом открывшемся промежутке Хелен нанесла глубокую рану на груди Дозера, а затем ударила по Алане. К счастью, Алана успела вовремя блокировать удар. А затем Алана обрушила сокрушительную контратаку, заставившую Хелен попятиться назад.
Но когда Рендидли начал падать вниз, он был доволен и этим. Вся причина, по которой он принял на себя значительное дополнительное психическое напряжение, заключалась в том, чтобы нанести неожиданный удар по группе Аланы. Даже Рендидли был удивлён тем, как сложно контролировать сразу так много навыков, интенсивно использующих образы, но если это освободит Хелен, то оно того стоило.
И снова Рендидли посмотрел на силы Доннитона. После последних нескольких атак число врагов, с которыми ему приходилось иметь дело, сократилось до десяти.
Миссис Гамильтон, Энни, Донни, Сэм, Паоло, Кейл и Глендел свирепо смотрели на него. Птолемей тоже был ещё активен, исцеляя хрупкого юношу рядом с миссис Гамильтон. Деклана нигде не было видно, но Рендидли не сомневался, что он всё ещё активен, зализывая свои раны.
Рендидли неожиданно ухмыльнулся. Надеюсь, твоя собственная кровь немного менее острая, чем моя, да, Деклан?
С добавлением Аланы и Дозера осталось всего двенадцать человек, которые могли противостоять Рандидли. И те, кто остались, были не в лучшем положении. Все потели и были ранены. Но Рендидли тоже.
Рендидли собрал остатки своих сил, спускаясь вниз. Пришло время заканчивать дело.
Миссис Гамильтон посмотрела на Берила. — Это слишком долго. Мы не сможем удержать его на месте целую секунду.
Берил, прервав своё быстрое поглощение зелий маны, сердито посмотрел на миссис Гамильтон. По его дрожащим рукам она видела, насколько далеко за пределы своей зоны комфорта зашёл Берил. — Ну, тогда я ничем не могу помочь. Это займёт целую секунду. Такова реальность моего уровня навыка.
За последние шесть месяцев Берил поднялся по служебной лестнице и стал её правой рукой. Как и братья и сёстры Кортез, миссис Гамильтон готовила его к следующему поколению лидеров в Доннитоне. В отличие от братьев и сестёр Кортез, однако, миссис Гамильтон ознакомила Берила со всем комплексом мероприятий, которые она проводила от имени Доннитона.
Это была рассчитанная ставка на то, чтобы подвергнуть его жестокости реальности, потому что Берил был относительно робким человеком, несмотря на свою дерзкую манеру речи. Она надеялась, что он сможет научиться тому, когда следует использовать мягкий подход, а когда просто засучить рукава и устранить опасную угрозу.
Но это было на потом. А пока способность Берила создавать различные барьеры и массивы была одним из их козырей. Миссис Гамильтон окинула взглядом собравшихся вокруг людей. — Сколько у нас осталось газа?
— Много, — весело сказала Энни. Но все остальные были слишком грязными и уставшими, чтобы ответить.
Миссис Гамильтон резко кивнула. — Глендел, нам нужны тела. Донни? Выбора нет. Можешь сказать ей, чтобы она приготовилась?
Глендел кивнул с выражением усталости и вызвал двух призрачных оборотней. Они были 62-го уровня и ростом почти три метра. Донни покачал головой, но миссис Гамильтон знала, что он сделает, как ему велят. Он понимал, почему это так важно.
— Он ранен, — легко сказал Кейл, глядя `
вверх, к стремительно приближающейся фигуре Рандидли.
— Он слабее, чем раньше. В конце тоннеля забрезжил свет.
— Мои удары сломали ему ребра, — бесстыдно похвастался Паоло. — Скручивание туловища сейчас должно быть для него агонией. Но, полагаю, ты послужил отличным отвлекающим маневром.
— Сколько раз ты бы умер, если бы я не принимал на себя основной удар? — сухо заметил Кейл.
— Насколько тусклым ты бы был без моего сравнительного блеска? — легко ответил Паоло.
Кейл закатил глаза, вероятно, зная, что бессмысленно спорить о том, что нахождение рядом с чем-то ярким на самом деле заставит его казаться тусклым. Кроме того, Кейл знал, что Паоло знает это и просто пытается вывести его на ответную реакцию. Они быстро вернулись к своей старой привычке, как будто и не участвовали в самой опасной битве, которую когда-либо видел Доннитон.
Миссис Гамильтон предпочла бы, чтобы они дышали и потратили эти несколько секунд на восстановление, а не на перебранку, но она знала, что это проигрышная битва. Кроме того, их легкая перепалка вернула решимость в глаза всем остальным.
— Меня никто не слышит? У меня полно газа, — кисло сказала Энни. Затем она вскинула руки. — Дозер бы посмеялся.
Затем Рендидли врезался в землю, как комета, и все бросились вперед.
Глава 947
Кейл контролировал свое тело настолько хорошо, насколько мог, учитывая облако пыли и разрушенную арену, которые возникли после прибытия Рандидли. И все же он не смел колебаться; Рендидли доказал, что он слишком сильный противник, чтобы давать ему больше секунды на подготовку.